Сделка

Глава 24

Глядя, как Катерина выходит из леса, – босая, с распущенными, слегка влажными волосами, сжимая на груди лоскутное одеяло, я едва не утратил способность думать.

Кажется, девушка даже не осознает, насколько она красива. И… какое сильное вызывает желание. Поцелуй стал для меня неожиданностью, хотя, конечно, приятной. А ведь я уже решил, как именно мы проведем эту ночь. Максимально… целомудренно.

Однако отстраниться, когда к тебе прижимается лесная нимфа, прикрытая лишь лоскутным покрывалом, – неимоверно сложно. Предательское воображение снова и снова подкидывало картины продолжения. То, как я тяну эту тряпку вниз. То, как она падает к ногам. И я веду ладонями по нагому телу, по изгибу плечей, талии, бедер…

Я буквально оторвал себя от нее.

Девушка склонила голову, глядя на меня снизу верх. И когда успела научиться таким взглядам?

– Думаю, мне нужен еще один урок поцелуев, – прошептала она.

Издевается она надо мной, что ли? И так еле держусь…

– Только после свадьбы, – отрезал резче, чем хотелось.

– Разве это не я должна была сказать? – задумчиво проговорила Катерина, заставив меня улыбнуться.

Я осторожно поцеловал ее в лоб и повыше натянул покрывало – во избежание соблазна. Конечно, не помогло.

– Тебе стоит отдохнуть.

– Но я совсем не устала. – Еще один взгляд из-под ресниц. Боже милосердный…

– Может, в доме есть какая-нибудь одежда? К вечеру холодает.

Например, тулуп и самые ужасные ватные штаны. Возможно, это поможет мне вернуть в голову подобие разума!

– И не замерзла.

– Господи, Катя! Я попрошу отца Серафима обвенчать нас уже завтра…

Она тихо вздохнула.

– Просто поцелуй меня. Сейчас.

Я на миг закрыл глаза, пытаясь думать о чем угодно, кроме девушки рядом. Не получилось.

Тяжело вздохнул и глаза открыл.

– Катя… Я должен кое-что тебе рассказать. О том, почему на самом деле приехал в «Золотой луг».

Тонкие пальцы, комкающие покрывало, дрогнули.

– Не надо, – тихо сказала Катерина, и я поднял брови. Не надо?

– Я слышала то, что говорила Елена. Проклятая ведьма! Не все, конечно, лишь часть, но и того хватило, чтобы кое-что понять. Морозов, пытаясь уложить меня на постель, бормотал, что дело быстрое, – раз, и он уже в Петербурге. Мне надо лишь… расслабиться.

Она сжала кулаки, и я тоже. Внутри стало горько-горько, словно раздавил на языке прогнившую ягоду.

– Ты бросилась меня спасать, зная, зачем я приехал в тайгу? Понимая, что я просто… обманщик?

– Ты не обманщик, – тихо, но твердо произнесла она. – Я ведь вижу. – Она бледно улыбнулась. – Ты не такой, как Морозов. Совсем не такой. В тебе нет ни подлости, ни злобы, ни жадности. Ты ведь и правда на мне женишься, верно?

Я кивнул.

– Морозову такое и в голову не пришло бы, – хмыкнула Катерина. – Венчаться с безродной девчонкой… А ты иной. Ты хочешь, чтобы все было правильно и честно.

– Все изначально неправильно и нечестно, – хмуро отозвался я, не отводя взгляда от девушки. – Ты понимаешь, что именно должен был сделать Морозов? Или… я?

– Примерно, – поморщилась она.

– А догадываешься, кому это понадобилось?

Катя некоторое время молчала, раздумывая.

– Боюсь, это связано с моим женихом.

Я кивнул, потому что и сам пришел к таким же выводам.

– Я много думала о нашей помолвке с Арсентием. Странная она все-таки. Раньше я и не задумывалась особо, привыкла с детства, что выйду за него замуж. А вот с появлением Морозова начала размышлять и вспоминать. Хизер говорила, что так нужно, Печорская – тоже. А моего мнения никто и не спрашивал. И я была не против, пока не появился ты. Думаю… кто-то не желает, чтобы наша свадьба с Арсентием состоялась. Вот и причина.

Я снова кивнул. Катерина умна, сама о многом догадалась и сообразила. Я и сам пришел к тем же выводам, не придумав иных. Правда, смущало то, что сделка заключалась не здесь в глуши, а в самом Петербурге. Да и сумма откупных казалась слишком внушительной. Все-таки что-то еще таилось за странной сделкой… И в самой Кате.

Но додумать я не успел, потому что девушка сделала робкий шаг ближе.

– Ты так и не поцеловал меня.

– Сразу после того, как назову тебя своей женой, – сказал я, и она рассмеялась.

Шагнула еще ближе.

– Мне не нужны доказательства, Дима. Я верю тебе. Верила с самого начала. Но если хочешь… есть то, что важнее венчания в церкви. – Она тронула амулет на моей шее, а потом показала на мое кольцо с волком, которое сжимала в кулаке. Посмотрела в глаза – серьезно, протяжно. – Я Катерина, дарю тебе свое самое ценное и беру кольцо твое в обещание. Небом над головой, травой под ногами, черной землей, глубокой водой, светом и тьмой, всем живым и за плечом стоящими мертвыми – обещаю быть тебе доброй женой. Пусть услышат мою клятву духи.

Кедр тихо зашелестел над головами, словно зашептал.

По спине прокатился суеверный холодок. Но я ни минуты не сомневался, когда тронул кольцо в ее руке и медленно повторил:

– Я Дмитрий, дарю тебе свое самое ценное и беру оберег твой в обещание. Небом над головой, травой под ногами, черной землей, глубокой водой, светом и тьмой, всем живым и за плечом стоящими мертвыми – обещаю быть тебе добрым мужем. Пусть услышат мою клятву духи.

Миг ничего не происходило. А потом из зарослей вылетел толстый пушистый шмель, описал вокруг нас крендель и скрылся в траве.

– Духи услышали, – прошептала с улыбкой Катерина.

Я с сомнением покосился на самого обыкновенного шмеля, но спорить, конечно, не стал.

– Теперь ты меня поцелуешь?

– Ты… понимаешь, о чем просишь? Мне сложно остановиться… когда я вижу тебя. Ты слишком красива, Катя.

Она склонила голову, слегка припухшие губы тронула улыбка.

– Я понимаю.

Я еще постоял, пытаясь выиграть битву, которую уже проиграл. Я честно сражался. Но кто на моем месте мог сохранить остатки благоразумия и уйти от девушки, воплощающей живое искушение? Догорающее пламя костра обрисовывало сиянием ее плечи и мягким отсветом ложилось в ямки обнаженных ключиц. Чуть приоткрытые губы, дрожащие ресницы… тоже волнуется, хотя и кажется смелой. Однако, когда я, проиграв, все-таки сделал разделяющий нас шаг, не отступила. Я так и смотрел в ее глаза, когда тянул это чертово покрывало, когда привлекал ближе нежное нагое тело. Ночь обняла тайгу, небо засыпало звездами. Отблески огня танцевали на теле Катерины, и я ловил эти блики губами. Шея и дразнящие меня ключицы, полушария грудей, выступающие ниже ребрышки, ямочка пупка. Катя дрожала от ласк, становящихся все откровеннее. Стянула с меня рубашку, провела руками, изучая мое тело. Брюки снять не решилась, и я снял их сам. На миг мелькнула мысль, что в доме есть кровать, но тут же исчезла, потому что наши нагие тела соприкоснулись. Да и обострившееся чутье подсказало, что здесь – под звездами, Кате будет лучше. Но и эти мысли полностью испарились из головы, когда она коснулась губами моего тела. Осталось лишь желание – дикое и необузданное, разделенное на двоих. Хотелось продлить этот миг, растянуть его до бесконечности, но это оказалось невозможно. Я не помнил, чтобы так сильно желал кого-то… Отправляясь в тайгу, я ожидал лишь бесчестия, а нашел по-настоящему ценное сокровище. Катерина – податливая и чувствительная, отзывчивая на мои ласки, нежная и в то же время – смелая. Нашей кроватью стал наст из сухих иголок и травы, нашей крышей – раскинувший ветви кедр. Нежные прикосновения и горячие поцелуи, а потом она притянула меня к себе, обняла ногами, раскрываясь. И вскрикнула от проникновения в ее тело. Мы оба замерли. Она – переживая первую боль, а я – пытаясь не сорваться и не сделать ей еще хуже.

– Прости…

Она улыбнулась. И в этой улыбке не было ни капли сожаления, лишь какая-то новая радость. А потом заставила меня перевернуться на спину, сжала ногами мои бедра, откинула голову. И качнулась – сначала неуверенно, а потом быстрее, набирая темп и подчиняясь ритму древнего как мир танца. Прекрасная лесная богиня… Наслаждение – яркое и дикое, – бурлило внутри, снося бастионы моей сдержанности. Да и какая к чертям сдержанность? Кажется, я стонал…

И она – тоже.

Словно тайга слизала налет нашей цивилизованности, оставив лишь чувства. И ощущая подступающий экстаз, я все-таки произнес то, что не мог сказать раньше.

– Я люблю тебя, Катя…

– И я люблю. Тебя!

Она вскрикнула, зажмурилась, пережидая приступ первого удовольствия. А потом раскинула руки, запрокинула голову. В свете звезд и догорающего огня поверх ее силуэта вдруг возник иной. Руки превратились в огромные крылья с оперением всех оттенков синего: бледно-голубой у тела и чернильный грозовой сумрак на кончиках. Волосы тоже окрасились синим, в них проскочили серебряные молнии, ударившие в мое тело. Тонкий стан девушки вздрогнул, и вся она изогнулась, дрожа. А потом Катерина выгнулась и закричала. Синие крылья забились, поднимая ветер, и я услышал призрачный птичий клекот…

Кедр над головами зашумел, и звезды закружились быстрее, сбиваясь со своих проложенных путей.

Катерина рухнула на меня, прижалась щекой к груди. Некоторое время мы так и лежали, пережидая вспышку безумия. Когда я открыл глаза, крылья исчезли, а звезды снова замедлились, лениво скользя по небосводу.

Потом мы все-таки перебрались в дом. Хотя бы потому что сосновые иголки искололи мне весь… всю спину. Но не сразу. Сначала долго-долго лежали. Я хотел бы сказать, что думал о возвышенном или хотя бы о синих крыльях, но на самом деле не думал ни о чем. Мне просто было хорошо. Пожалуй, это была лучшая ночь в моей жизни. После новой порции ласк мы даже рискнули окунуться в озеро, и ни одна озёрница нас не побеспокоила. Дрожа от холодной воды и смеясь, бегом вернулись в дом и снова любили друг друга. Но крыльев я больше не видел.

Катерина так и уснула, положив голову мне на плечо и обнимая руками. А я еще долго лежал, рассматривая плывущую за окошком луну, тающую от подступающего рассвета.

Ах да. Рыба все-таки сгорела.

***

– Просыпайся, соня.

Я сделала вид, что все еще сплю. Хотелось еще понежиться в одеяле и мужских руках, которые могут быть такими нежными. Наверное, притворялась я плохо, потому что эти самые руки начали меня щекотать. Не выдержав, я рассмеялась и приоткрыла один глаз.

– Я умею ставить шаманский круг, который не пускает внутрь посторонних, – сообщила улыбающемуся мужчине. – Нас никто не найдет.

– А к зиме мы превратимся в двух медведей. Ну уж нет. Не раньше, чем я выполню свои обещания. Я ведь обещал тебе бал в Петербурге.

Я открыла оба глаза и тоже улыбнулась. Удивительно, но даже смущения не было. Только огромная радость, которая не помещалась в груди. И от этой радости хотелось закричать на весь мир: «Он – мой! Самый лучший мужчина на свете – мой!»

– Бал? – Я сделала вид, что размышляю. – Ну не знаю. Все эти зеркала, позолота, сиятельные господа в драгоценных нарядах… Может быть, даже сам император и наследники… Какая скука!

Я зевнула, и Дима рассмеялся.

– Не поверишь, но так и есть. Хотя девушкам обычно нравится. Но пока нас ждут менее приятные дела – для начала разговор с княгиней. Боюсь, мне достанется по полной. – Он усмехнулся.

– Елизавете наши отношения точно не понравятся. Она говорила, что я должна ждать Арсентия и беречь себя лишь для него. Но теперь и княгиня не сможет воспротивиться нашему браку.

– Так ты поэтому… – догадался он.

– Нет, – серьезно сказала я. – Вернее, не только поэтому. Я просто хотела стать твоей. И рада, что все случилось. Но ты прав, пора возвращаться.

Он помолчал, рассматривая меня. Может, хотел сказать еще что-то. Или спросить. О том, что видел в наш самый первый раз.

Но почему-то так и не стал.

Лишь поцеловал.

На завтрак у нас были ягоды и вода из родника. Я надела свое ученическое платье, сунула в карман перстень с волком, заплела косу. Шаманский наряд и бубен убрала на место, благодарно погладила рукой. Обвела взглядом тесную комнатку. Мне нравился этот дом. Но чутье подсказывало – снова увидимся мы нескоро. Ветер шептал о грядущих переменах, и я не могла его не услышать.

Дима за порогом убирал угли от костра и складывал чистую посуду. Я глянула на его спину и улыбнулась.

– Теперь все будет хорошо. Я не прощаюсь, Хизер, однажды мы снова увидимся. Но пока… Пожалуй, я хочу побывать на балу. С ним. А потом прожить прекрасную жизнь. Поэтому… до встречи. Твоя маленькая Кая нашла свою судьбу.

Выйдя из дома, я тихо прикрыла скрипнувшую дверь.

К пансионату мы шли короткой тропой и потому из леса вынырнули не возле ворот, а у неприметной калитки в каменной стене бывшего бастиона.

– Тихо что-то, – нахмурился Дима, когда позади остались конюшни.

– Все на уроках, верно. Кажется, сейчас география у Глафиры… – Я повертела головой. Что-то и правда тихо. Обычно во дворе вечная кутерьма, то Дарья зовет Глашку, то Марфа разгоняет кур или ищет козу… Разросшийся малинник и деревья тенью накрывали основное здание. И оно тоже казалось притихшим.

– Может, Елизавета устроила такой разнос, что все попрятались в своих комнатах? Не удивлюсь…

Мы вышли из-за деревьев, и я хмыкнула – вот и княгиня. Печорская стояла напротив дверей в здание, спиной к нам. Только поза какая-то странная. И что за куль у ее ног?

Дима вдруг остановился.

– Катя. Беги, – очень ровно произнес он.