Серебряная Соколица (СИ)

Глава 33. Ниоба Верес

— Мы бросили Тишину. — запоздало опомнилась она.

— Не переживай. Я взял слово с Вилинария, что пока я ему помогаю, он будет оберегать её, как собственную сестру. — отозвался Зар, с любопытством оглядывая будуар, в который затащила его Ниоба.

— Думаешь его слову можно верить? Он обещал, что оставит охоту на Тиш, а сам заявился в след за нами, аж в Мандагар! Пытался её убить!

— Он был в отчаянии и считал, что у него нет иного выбора.

— Ты его еще и защищаешь. — Ниоба шагнула на встречу, желая устроить ссору, но забылась, взмахнула руками и лиф свалился.

— О! — чуть приподнял брови Зар и вежливо отвернулся, пока она куталась в пиджак.

— Подожди. — пылая от смущения, буркнула она и бросилась за ширму, снимать платье.

Случившаяся заминка, в миг лишила происходящее легкости, и Ниоба утонула в смущении. Дергая платье, не в силах совладать со спутавшимися остатками завязок.

— Тебе помочь? — раздался голос Зара, уже не такой отстраненный и холодный.

— Спасибо, не стоит.

Ухватившись за края ткани, она без всякого милосердия разорвала ткань и выбралась из тряпок.

— Интересно, что бы ты сделала, если бы кто-то так обошелся с твоим платьем. — весело поинтересовался он — Полагаю, что-нибудь ужасное.

— Это всего лишь платье. — отмахнулась Ниоба выходя из-за ширмы в брюках и рубашке.

Лицо Зара на мгновение замерло, удивленно вытянувшись, чтобы через секунду губы расплылись в довольной улыбке.

— А я искал эту рубашку.

Вспыхнув, Ниоба посмотрела вниз и покраснела еще сильнее.

— Обещаю, когда-нибудь я перестану воровать твои вещи. — стараясь справиться со смущением, улыбнулась она — Но кто виноват, что у Ника рубашки слишком длинные, а у Руда широкие?

— Ничего выйдешь замуж за царевича, пошьют тебе целую гору рубашек правильного размера.

— Не говори ерунды. — с деланным безразличием отмахнулась она.

По комнате растеклась липкая, топкая тишина, щедро сдобренная взаимной неловкостью. Ниоба сделала вид, что ищет что-то в сумке, скрывшись за ширмой.

Она была рада увидеть Зара, но все в его поведении заставляло усомниться, во взаимности этого чувства. Когда после долгой разлуки они встретились в прошлый раз, он повел себя совсем по-другому. О прошлом не напоминал, был веселым и словоохотливым, как и всегда. Теперь же, даже лишний раз старался не смотреть на неё, словно это было ему не приятно.

— Если тебе на столько в тягость мое общество, мог бы и не приезжать. — убирая обрывки платья обронила Ниоба.

— Лиса попросила присмотреть за Тишиной.

Я здесь не ради тебя. — спряталось в безразличии и отстраненности его интонации.

Вновь стало тихо. Осторожно выглянув, она понаблюдала за старым другом, что стоял у конторки с безразличным видом переставляя предметы.

— Не устраивай бардака на моем столе. — чуть строже, чем хотела произнесла она.

Он не ответил, продолжая переставлять перья и зажимы для бумаги, но теперь демонстративно громко. Ниоба к этому моменту уже не зная, чем себя занять, стояла за ширмой, не находя в себе сил выйти в комнату.

— Пойду за Тишиной. — наконец произнес он и прежде, чем она придумала ответ, вышел из комнаты.

Глупо, но Ниоба тут же почувствовала, что не стоило его отпускать. Стало холодно. Обхватив себя руками, она села на софу и головная боль заставила лечь, прижавшись пылающим виском к холодной подушке.

Пришедшие Тишина и Зар, обнаружили её лежащей на боку, с закрытыми глазами.

— Ниоба? — испуганно позвала Тишина.

Когда она открыла глаза, Зар уже пересек комнату и сидел рядом, с тревогой вглядываясь в её лицо.

— Зачем же так пугать, мы решили, что у тебя приступ. — покачал он головой.

— Нет. — тихо отозвалась Ниоба и прикрыла глаза — Тиш, смешай пожалуйста лекарства.

Каждый шорох, каждый скрип половицы отзывался болью. Лекарство смешал Зар. Пока Тишина испуганно замерев стояла в дверях, он нашел сумку и вывалив её содержимое на кровать, быстро смешал раствор.

Лекарство разогнало тьму перед глазами и уменьшило боль. Все еще лежа, Ниоба отдала распоряжение слугам, что бы подготовили комнаты гостей. Тишину хотела оставить при себе, но тогда пришлось бы пожертвовать маскировкой. Решили, что за ней присмотрит Зар.

Не хорошо, что они так рано покинули бал, но у Ниобы уже не было сил продолжать улыбаться. Боль придавила её к подушке и единственное, чего она боялась, что боль перейдет в приступ. Что тело перестанет подчиняться, боль и темнота поглотят разум, не оставляя спасения.

Она не позволила себе слез, потому что рядом сидела Тишина, а девочка и без того настрадалась в этой поездке. Закрыв глаза, Ниоба отослала всех прочь. Если удастся уснуть, быть может, и обойдется.

Но сон не приходил. Она крутилась в кровати, переворачивая подушки, прижимая голову к прохладной стороне, в тщетных попытках облегчить боль. Лекарство Лисы облегчило, но не избавило от боли.

Когда кто-то заглядывал в комнату, она замирала, делая вид что спит. Не желая слушать утешений и видеть жалость в их глазах.

— Хм. — раздалось в темноте.

Уткнувшаяся головой в подушку Ниоба не пошевелилась.

— Я знаю, что ты не спишь.

— А о том, что не прилично вламываться в спальню, знаешь?

— Кажется слышал что-то такое. — изобразил работу мысли Зар и сокрушенно покачал головой — Нет, не припомню. Сказки должно быть.

— Давай завтра поговорим. — зажмурившись она уткнулась головой в подушку.

— Хорошо, а сегодня давай полетаем.

— Зар, ради всех богов и демонов, уйди!

— Уйду. Но сначала…

Зарычав в подушку, Ниоба зажурилась.

Он сжал её руку, а дальше была темнота. Ощущение падения. Свободы от собственного тела. Мир перевернулся, и она обнаружила себя сидящей на коньке крыши.

Тело оказалось каким-то странным. Покачнувшись, она взмахнула тем, что должно быть руками, но эволюция решила иначе и гордый сокол едва не свалился с крыши размахивая крыльями как курица, получившая хорошего пинка.

Ар-р! — рядом шумно опустилась серая ворона.

Пронырливая, взлохмаченная, птица скакала по черепице крутя головой, глядя на неё то одним, то другим глазом.

Ар! — взмахнул он крыльями, оттесняя от края крыши.

Неловко переступая неудобными лапами, она отступила. Встряхнула крыльями, привыкая и сложила их.

— Так и будем сидеть? — голос сопроводило эхо боли, коснувшиеся сознания, заставив птицу переполошиться.

Озираясь, она попыталась отыскать источник звука, но ворон сидел недвижимый, а остальные птицы не решались приблизиться.

Подобравшись к краю, ворон прыгнул, разворачивая крылья.

Это определенно плохая идея. — промелькнуло в голове, и она последовала за птицей и едва не встретилась с землей. Крылья раскрылись сами собой, а страх заставил ими махать так быстро и сильно, что она едва не врезалась в стену.

Приноровившись, она смогла взлететь и следуя примеру ворона поймала поток, позволив ветру нести себя. Ярко освещенный двор палат, сады, город, все это осталось где-то внизу утонуло в ночной тьме. Остался лишь ветер и простор.

Из горла вырвался счастливый вскрик, оказавшийся птичьим криком.

Взмахнув крыльями, она устремилась вверх к облакам, вниз к макушкам деревьев, в сторону машинально схватив летучую мышь, которой не повезло в этот момент оказаться рядом. Та задергалась, забилась и вырвалась, бросившись прятаться в густой листве.

Некоторое время она кружила над деревьями, высматривая добычу. Летучая мышь затаилась, а её земной собрал вылез из норки. За ним уже следила змея, собираясь кольцами для броска.

Задав большой круг, она изготовилась к броску, желая полакомиться змеей, когда перед ней возникла ворона. Он устало бил крыльями воздух и в первый миг едва не поплатился за столь бесцеремонное вмешательство в охоту.

— Если не хочешь навсегда остаться птицей, не улетай от меня далеко.

Слова и пришедшая с ними боль, подействовали как удар. Сбившись, она в панике замахала крыльями и быстро прекратила падение.

Кружа, они сели на дерево. Ворон тяжело дышал, приходя в себя после затяжной гонки.

Придя в себя, он вновь встал на крыло. Дав ему фору, она сорвалась с ветки в стремительный полет и расправив крылья у самой земли, перепугав пробегавшую мимо землеройку, быстро нагнала ворона.

Они носились над полями, блестящими лентами рек и редкими деревнями, составляя противоестественный тандем. Ворон едва поспевал за быстрокрылой подругой.

В какой-то момент плавное движение черных крыльев нарушилось. Целое мгновение он падал, но забив крыльями выровняться.

— В палаты! Быстрее! — раздалось в голове.

Эхо боли прокатилось по птичьему телу, набросив вуаль темноты на сознание. С трудом выровнявшись, она устремилась к огням города.

Время утекало, словно вода сквозь пальцы. Сознание темнело, становилось все сложнее контролировать птичье тело.

Вдруг ворон рухнул, словно подстреленный. Резко спикировав соколица устремилась на помощь, но не успела. Он рухнул на землю.

Едва не разбившись она приземлилась рядом и беспокойно заскакала вокруг. Ворон не шевелился. Раскинув крылья, он устремил погасший взгляд в небо.

В глазах потемнело.

Пошатываясь, она с трудом взлетела и поспешила в палаты.

Птица не знала, что делать, её поддерживала единственная мысль, что нужно вернуться в палаты. Но и та быстро угасла.