Сжигая мосты. Развод

Глава 34.

Глава 34.

Божена.

Перед глазами мелькают мушки и покачивается достоинство Жорика. Он так и не надел трусы. Бегает вокруг меня в блестящем фраке, хлопает по щекам смоченными водой пальцами. Хана моему макияжу и прическе…

– Боженушка, родная моя, милая… Прости меня, дурака! Я сейчас все сам тут вылижу. Будет идеальная чистота, только прости…

– Надень трусы, Жора. И…

– Что, милая? Скорую? Что для тебя сделать? Этой идиотки уже нет, я ее вышвырнул.

– Я, вообще-то, еще здесь, – раздается из комнаты голос Анфисы.

Во что они превратили мой дом? Свинарник. Бездушный притон. Я ведь все делала, все… Почему тогда? Слезы безжалостно чертят на щеках кривые линии, обжигают кожу, и, кажется, душу… Мне так мерзко… Куда я попала? Стала участницей дешевого порнофильма, не иначе.

Где мои свечи ручной работы? Красивые, накрахмаленные полотенца, вазочки, баночки? Где моя душа… Я все потеряла. Не смогла по-хорошему расстаться со старым и нового не построила.

Новый приступ тошноты обрушивается, как водопад. Желудок уже пустой, а меня тошнит… Еще и еще…

– Жора, вызови скорую, – блеет Анфиса. – Она как полотно белая. И губы синие…

– Не… Не надо. Я сейчас уйду. Я увидела достаточно.

– Милая моя, оставайся. Или… Может, тебя отвезти куда-то? – нарочито ласково спрашивает Жора. – Что ты ела? Наверняка, какую-то гадость в аэропорту?

– Я пойду. О дате заседания тебя известит Исаак Миронович.

Умываюсь в грязной раковине. Лицо не вытираю – сомневаюсь, что в доме есть чистые полотенца. Не глядя на жалкую, растрепанную любовницу мужа, бреду к выходу. Я и сама сейчас выгляжу не лучше… Выйдя за калитку, нашариваю телефон в сумке.

– Мамуля, мне стало плохо, – всхлипываю в динамик. – Кажется, я заболела. Что-то серьезное… У меня, вообще, последний месяц странное самочувствие.

– Божена, родная, а ты тест делала?

– Какой тест, мам? Давай закроем эту тему. Раз и навсегда! – выпаливаю строго.

– Так. Я сейчас приеду в первую поликлинику. Буду тебя там ждать. Ох…

– Мам, не вздыхай так. Сейчас сяду в автобус и приеду… тоже…

– Я Вале позвоню. Валентине Сергеевне, она же там завхоз. Проведет нас без очереди везде.

Я так привыкла к климату Сочи, что с трудом переношу питерскую прохладу. Наверное, дело в этом? Воздух полнится запахами дизеля, горькой, влажной пыли и сладковатой вони стоящих неподалеку мусорных баков.

Меня снова тошнит… Сгибаюсь пополам, но подавляю приступ. Да что же это такое? Не может мама быть права. Мне и ЭКО не помогло.

– Господи, ты как смерть белая. Может, правда, что-то нехорошее? – дрожащим шепотом произносит мама. – И ты похудела, дочка! Божена, не утаивай от доктора симптомы.

– Мам, я взрослая уже, – бурчу в ответ, следуя за ней по коридору.

Мама стучится в двери своей бывшей одноклассницы и приятельницы. Тетя Валя удивленно вскидывает брови при виде меня, но мама предвосхищает ее вопросы.

– Валя, все очень серьезно. Божену тошнит и рвет, она… Господи, Валюша, я даже мысли не могу сформулировать от волнения, – тараторит мама, плюхаясь на стул.

– Гинеколог нужен?

– Нет, скорее гастроэнтеролог или инфекционист, или… – деловито произношу я.

– Месячные регулярные? – приспускает очки Валентина Сергеевна.

Вопрос приводит меня в ступор. Какие такие месячные? Это, вообще, что? Я стою посередине кабинета, хватая воздух ртом и понимая, что их давным-давно нет! Их нет, понимаете? А я забыла про них… Ночи напролет кувыркалась в постели с Мишей, не вспоминая о них.

– Э… Хм… – из горла вылетают бессвязные звуки.

– Божена не может иметь детей, – тоскливо выдыхает мама.

– Тома, у нее удалены матка и яичники? – поджимает губы Валентина.

– Нет.

– Тогда может. Идем, Божа. Ну и видок у вас, закачаешься. Зайди в туалет и смой тушь, – командует она. – Я сейчас позвоню в лабораторию, потом сходим на УЗИ.

Все происходит как в тумане… Мою кровь сортируют по разным колбам и просят подождать результаты в коридоре. Потом тетя Валя ведет нас на УЗИ.

– И меня пустите! И я хочу присутствовать, – грозно произносит мамуля.

– Конечно, Томочка, не волнуйся. Но я знаю, что мы там увидим, – довольно улыбается она.

– Думаю, опухоль…

– Божа, не пугай маму!

– Помолчите, дамы. Пациентка, ложитесь, – обращает на себя внимание пожилой, высокий врач. – Ну что у нас там? – протягивает он, растирая по моему животу гель. – Мамаша, вы что планируете? Если аборт, то надо поторопиться – у малыша уже ручки и ножки есть. И голова, соответственно.

– Что? У какого малыша? Вы что такое говорите? – кричу я, едва не падая с кушетки. – Я ЭКО делала… Я не могу иметь детей, я… Мне оно не помогло, я…

Захлебываюсь слезами и нахлынувшими как прилив эмоциями… Не могу поверить в его слова… Это сон? Может, я ослышалась?

– Я не могу… Я аборт сделала в юности и… После этого не могу, не могу…

– Дмитрий Борисович, у вас валериана есть? Тамара, да у нее истерика, – суетится тетя Валя. – Успокойся, немедленно. Дай доктору завершить обследование. Что вы тут устроили? Ну-ка, цыц! Не плакать и не причитать. Минуту вы можете помолчать?

– Спасибо, Валя.

– Всегда, пожалуйста, Дима. Так сколько там?

– Пять-шесть недель. Плод расположен на передней стенке матки, живой, сердцебиение в пределах нормы, размеры тоже. Отслойка отсутствует. Размеры желтого тела соответствуют сроку.

– Вы уверены, доктор? Такого просто не может быть! Я же говорю, что… У меня пролактин был повышен в пять раз, а потом…

– Божена, уровень пролактина зависит от психоэмоционального фона. Во время стресса он возрастает. Скорее всего, вы успокоились… Наслаждались отпуском и хорошей компанией? – улыбается Дмитрий Борисович.

– Д-да…

– И не только отпуском. И мужчина попался… живчик, так ведь? – хитро прищуривается Валентина.

– Не знаю, теть Валь… Я не могу прийти в себя. Мама, а ты что скажешь?

– Я счастлива, дочка. Вырастим, не волнуйся.