Сжигая мосты. Развод

Глава 51.

Глава 51.

Божена.

Глаза слезятся от вспышек. Репортеры с камерами присаживаются, чтобы поймать удачный кадр. А кто-то и ложится… Коленки готов стереть, чтобы получить классный ракурс. За неудачные фотки им оторвут голову.

– Божена Викторовна, Михаил Борисович, поздравляем! – кричат они, не переставая снимать.

Откуда-то из-за угла вылетают наши мамы и начинают обсыпать нас рисом! Ужас просто! Бедная моя прическа, да и мимика. Если бы вы знали, как я устала позировать. Хочу расслабиться и поесть. И чтобы все ушли.

– Миша, я не могу больше, мамочки. Я есть хочу.

– Новоиспеченная Малкова, ты же хотела настоящую, пышную свадьбу? Терпи теперь. Нам еще предстоит принимать подарки от именитых и влиятельных гостей, которых ты не знаешь, а я видел пару раз. Ну, ладно, не пару, но…

Да, я могла бы просто расписаться с Мишей. Накрыть стол и позвать близких, чтобы отпраздновать. Но память подбрасывала горькие воспоминания, где меня обижает Жорик. Сомневается в Мишиной любви, посмеивается над нами… Пусть теперь его Анфиса смотрит на мои фотографии в самых модных женских журналах. И давится слюной. Ее-то так никто замуж и не позвал…

Я до чертиков устала позировать в шикарном, расшитом стразами платье, но…

Воображение рисует ласкающие самолюбие картинки, где мои приятельницы, подруги и… Анфиса, будь она неладна, обсуждают меня.

«И что он в этой деревенщине нашел?»

«Платье у нее колхозное, хоть и стоит шесть миллионов».

«Ужас. Как можно тратить такие деньги на платье? Он безумец, этот Малков».

Ну и все в таком духе… Да, я тоже могу быть стервочкой. Очень хочу, чтобы меня обсудили все злопыхатели. И Жорик с Анфисой тоже…

Исаак рассказывал, что Жорик пил после развода. Купил себе какую-то квартирку по заниженной стоимости и жил там один. В нашем доме сейчас вовсю идет ремонт. Хочу переселить туда маму. Исаак как-то его встретил возле гастронома. Тот шел с пакетом, а в нем гремели бутылки с вином…

Знаете, а меня совсем не радовали эти известия… Мне было больно за него. Все же Жорик – отец Вадика. Родной отец, кто бы что ни думал. Узнав о моей беременности, Георгий не преминул сделать тест ДНК и удостовериться, что отец Вадика – именно он. Остается гадать, почему у нас не получались совместные дети? Наверное, судьба-злодейка вмешалась?

– Я терплю, Миша. Потому что очень тебя люблю.

– И я тебя, – шепчет он мне в губы. – Ты – лучшее, что со мной случилось. Божа, если я тебя поцелую, репортёры отстанут. Получится прекрасный кадр.

– Ну, так целуй.

Мы счастливы… Искренне, безрассудно, страстно… Вадик разбрасывает вокруг нас лепестки роз, Борька, сидящий на руках у Ирины Максимовны, машет ручками. Веселый и спокойный, к моему счастью. Никогда не думала, что так полюблю маму Лены. Моя мама не решается переезжать в Москву, а Мария Ивановна болеет и не может помогать с Боренькой. Так и живем…

– Дорогая, нам еще давать интервью. Я учел твои пожелания и позвал всех. Учись быть Малковой – женой олигарха, его музой и любимой женщиной. Не стесняйся, но и не груби, не пытайся завести с ними дружбу, держись на расстоянии, на неудобные вопросы прямо не отвечай. Переводи разговор в другое русло.

– Очень страшно, Миш, – придерживая полы белоснежной, короткой шубки, шепчу я.

– Поэтому я скрывал свою личность. Ждал, пока втрескаешься. И сам… Божа, я сейчас заведусь и утащу тебя в кусты.

– А я и не против.

– Жаль, что Жорик не приехал на свадьбу. Я был уверен, что он захочет помириться, наладить отношения. Все-таки, его сын у нас… Я не понимаю, как нам решать это вопрос? Где будет учиться Вадик? В Питере или Москве?

– Думаю, в Москве. Ты же понимаешь, что Жорик – негодный отец? Он никогда им не был… Единственное, что он хотел – уколоть меня побольнее. А сейчас у него нет ничего… Контора на ладан дышит, Анфиски его след простыл… Не нужен ей бедный, спившийся адвокатишка.

– Нас снимают, любимая.

– Господи… Я уже пожалела, что попросила тебя о настоящей свадьбе.

– У тебя будет настоящая, незабываемая брачная ночь, кровать, усыпанная лепестками роз, а потом и свадебное путешествие. Врач точно разрешил? Нашему Верусику не повредит?

– Точно.

У нас будет девочка… Срок небольшой, но крошка так удобно сидит, что врачу УЗИ не составило сложностей определить пол. Мы решили назвать ее Верой… Вера – все, что у меня было, когда я решилась разорвать отношения с изменником. Уверенности не было, а вера – призрачная, легкая как перышко, хрупкая – была… И к Мише в Москву я приехала, веря в лучшее… В его чувства и в нас.

– Это правда, что у вас скоро родится ребенок?

А вот и репортеры пожаловали, собственной персоной… Суют микрофоны к нашим лицам и сыплют неудобными вопросами. Краем глаза замечаю, как мама пытается отогнать одного из них… А другой снимает происходящее на камеру.

– Да, скоро моя жена подарит мне дочь.

– Правда, что вы отобрали сына от первого брака у матери?

– Нет. Жена отказалась от него сама. Привезла его и бросила в подъезде под моими дверями.

– Наверное, вы лжете? Или прикалываетесь над нами? – ржет паренек с кривыми зубами.

– Участковый составил протокол и внес в дело записку, написанную Еленой. Если та посмеет предъявить права или вернуться в Россию за сыном, ее ждет тюрьма и уголовное преследование по статье за оставление в опасности. Подлинность улик доказана. Еще вопросы?

– То есть она не может вернуться мирно?

– Никогда. Мирно с ней пытались договориться два года. Она выбрала иной путь – быть девушкой жиголо по имени Антуан.

– Правда ли, что ваша жена воспитывает неродного ребенка? Вадима – сына своей сестры.

– Правда, – отвечаю я. – Он мой племянник, но я люблю его, как сына. Он называет меня мамой. У вас будут еще вопросы? Признаться честно, я немного устала и хочу перекусить.

По воздуху проносится дружелюбный смех.

– Милая, как тебе это удалось? Мне всегда приходилось прогонять и… – протягивает Миша, смотря в спины уходящей толпе.

– Хитрость – наше все. Женщины меня поймут. Ну, что? Зовем родных и садимся праздновать? Мамуля, Вадик, Боря!

– Бежим, дорогие. Божа, какая ты у меня красивая! Я забросала соцсети вашими фотками, мне все завидуют. Знаешь, как это приятно? У меня супер-зять, – шепчет мама, обнимая меня.

– А дочка-то что?

– А дочка – бриллиант.

– Точно. Настоящий, – поддакивает Миша.

Эпилог.

Божена.

– Не смотри на меня, Миша. Мне так больно… Господи, я и представления не имела… А-а-а! – кричу, что есть силы сжимая пальцами поручни больничного гинекологического кресла-кровати.

– Нет, Божа. Я не оставлю тебя, не проси… Я не видел рождения сына, а уж дочь… Боженушка моя, как тебе помочь?

Миша бледный как полотно. И смешной в белой шапочке. Я зажмуриваюсь и беспомощно цепляюсь за его протянутую руку. Зря я отказалась от эпидуральной анестезии. Решила пережить все прелести естественных родов в полном объеме.

– Просто будь рядом. Если со мной что-то случится, то…

– Та-ак. Это кто у нас тут чепуху говорит? Божена, никто не умирал от родов. Все у нас идет по плану… Сердцебиение малыша в норме, схваточки регулярные, – певуче протягивает Антонина Юрьевна – лучший гинеколог всех времен и народов. – Скоро наша малышка родится.

– Скоро? Это когда? Хоть примерно? – голос срывается до жалкого скулежа.

– Часик еще…

Малышка моя родная, я все ради тебя вытерплю… Набираю в грудь побольше воздуха и медленно дышу. Миша гладит меня по животу, считает интервалы между схватками. Жаль, что у меня нет под рукой фотоаппарата – сняла бы его испуганное лицо на память.

Время тянется медленно… Наверное, только мать может понимать, что означает минута боли… Твоя или твоего ребенка, сколько бы ему ни было лет. Я отдаюсь ей. Плыву на волнах, позволяю ей меня поглотить. Вдоволь насладившись, она меня отпускает, сменившись странным ощущением…

– Михаил, освободите место! Зина, устанавливай кресло! – голос врач слышится словно сквозь вату.

Кровать трансформируют в кресло. Мои ноги кладут в правильном положении. А потом все происходит как в тумане… Приказы врача и акушерки, успокаивающий голос Миши…

Боль кружит меня на своей карусели, а потом словно выбрасывает из орбиты… Волна жара омывает меня. Кажется, еще миг и я умру… Мир останавливается, принимая нового человека.

– Верочка наша, Веруся…

– Спасибо, спасибо, спасибо… Господи…

Рыдаю, когда ее опускают мне на живот. Глажу теплую, влажную спинку, прикладываю к груди. Она морщится и выплёвывает сосок.

– Божена, я самый счастливый…

Мишка мой плачет. Никогда не видела его таким трогательным. Счастливым…

Он обнимает меня, но к дочери боится прикоснуться. Врач пока не разрешает. Ждет, пока Вера «обсеменится флорой матери». Через час нас переводят в палату медцентра. А там…

– Поздравляем! Ур-ра! – мама держится на расстоянии, плачет. Не решается подойти, шлет нам с Верой воздушные поцелуи.

– Мамулечка, как ты? Тебе не было больно? – суетится Вадька.

– Дорогие наши, пусть наша мама отдохнет. Ладно? – устало протягивает Миша.

– Конечно. Родные наши, отдыхайте. Дочка, я приду вечером, принесу супчик. Вадик, пойдем.

– Мам, до вечера. И я приду. А можно, чтобы Борька в гости пришел? Бабушка Ира тоже хотела тебя навестить.

– Можно.

Миша освежил ремонт в особняке. Три месяца назад мы все туда переехали. Ну, почти все – мама бывает в Москве наездами. Живет в нашем доме, занимается цветочным бизнесом. Не хочет зависеть от зятя и дочери. А я очень по ней скучаю, верите? Неделю не вижу и прошу вернуться. Но сейчас мамуля обещала задержаться в гостях на месяц. Хочет помочь мне на первых порах.

Ирина Максимовна моталась к нам каждый день, пока Миша не предложил ей занять гостевой домик. Она здорово помогает мне с Борькой. А он привыкает ко мне после побега родной матери… И зовет так смешно – Бозя.

Три месяца назад Лена прислала генеральную доверенность на Борю, но Миша был неумолим… Он использовал мои показания и оставленную записку Лены. Адвокат выступил с ходатайством в суде. Учел показания соседей и подруг Лены, приятелей Антуана, с которым она скрылась из страны. Ее лишили родительских прав. Обвинение в оставлении в опасности с нее не сняли. Если Лена вернется на родину – сядет в тюрьму. Миша не интересуется ее жизнью… Прекратил слежку, сосредоточившись на оформлении опеки над Борей.

Совсем скоро я стану его настоящей мамой…

Вадик так и остался жить с нами. Переживал, конечно, первое время… Скучал по друзьям, часто им звонил. Пару раз в Москву приезжал Жорик. Останавливался в гостинице. Мы встречались на нейтральной территории, в ресторане или офисе Миши… К слову, Малков предложил зарыть топор войны, Жорик согласился, но ехать в наш дом отказался… Оно и понятно – ему до сих пор стыдно за свое свинство. Но сейчас у нас нейтральные отношения. Вполне дружеские. Он пишет мне и изредка звонит. Справляется о здоровье, спрашивает о сыне. Иногда о погоде…

С Анфисой он расстался. Она нашла себе другого принца и снова женатого. Вадик проговорился, что Метлицкий завел роман с молоденькой сотрудницей из Петроградского суда. Этой новости я искренне порадовалась.

***

– Божа, ты готова? – шепчет Миша, заглядывая в палату.

Я уже приготовила Верочку к выписке – нарядила в комбинезон с кружевом, надела белоснежную шапочку. И сама переоделась в удобный, но стильный костюм. Быть женой Михаила Малкова просто и сложно одновременно… Я безумно счастлива дома, но вынуждена подстраиваться под окружающее мнение. Если коротко – даже за хлебом я обязана выходить при полном параде. – Верочка кушает, Миш, – отвечаю, поглаживая ее по голове.

– Мы все ждем. И…

– Даже не говори. Куча репортеров?

– Ну этих я позвал. Не ругайся. Они все равно бы пришли. Такой ведь информационный повод…

Оглядываю палату, гадая, вернусь ли я сюда еще раз? Даже если нет, не беда… У меня трое замечательных детей. Самых умных и лучших на свете. Правда, Борька меня Бозей зовет, но… Это ведь не страшно? Со временем он привыкнет.

– Ура! Поздравляем с рождением дочери! – кричат неподалеку.

Вспышки фотоаппаратов уже не так пугают. Я улыбаюсь журналистам и притаившимся возле входа родным. Миша становится рядом, позволяя запечатлеть нас на камеру. Наш семейный фотограф Егор Ильич тоже здесь.

Он без стеснения подходит ближе и снимает, как мама целует меня, трогает головку Веры, плачет… А потом и Ирина Максимовна присоединяется ко всеобщей радости. И Мария Ивановна… Мы выходим на крыльцо и выпускаем в воздух разноцветные шары.

Во всеобщей кутерьме не замечаю Борю. Теряю его из вида.

– Миш, Борьку не вижу… Боренька, сыночек, родной мой, ты где? Спрятался?

– Борь, ты испугался? Черт… Так и думал, что… – ругает себя Миша, торопливо оглядывая крыльцо.

Борька выглядывает из-за дальней колоны. Улыбается во весь рот и машет ладошкой.

– Боренька, сыночек. Как ты меня напугал, – глажу его по голове и облегченно выдыхаю.

– Мама, – тихо шепчет он, прижимаюсь к моей руке щекой. – Мамоська.

– Что? Что ты сказал? – шепчу дрогнувшим голосом.

– Мама, – повторяет он, тыча в меня пальчиком. – Мама, мама!

– Божа, ты слышала? Ты мама… – утверждает Миша, подхватив сына на руки. – Да, сынок. Это твоя мама. Наша любимая мама и моя жена… Вот жил себе твой папка как бродяга. Кабачки выращивал и огурцы. Спал с Ральфом. Бороду носил во-от такую, – улыбается Миша. – А потом бац! И встретил нашу маму. И наша красавица расколдовала чудовище.

– Миша, ты не чудовище. Ты самый лучше. Поедем домой, а? Я уже есть хочу.

– У меня суп с собой!

– А у меня котлета на пару!

– А у меня чай с молоком для лактации!

Три бабушки это здорово. Миша помогает родственникам разместиться в подъехавших служебных машинах. Меня сажает в свою машину, украшенную смешными наклейками – «Я – отец дочери!».

Веруся засыпает в автолюльке, а я смотрю на проносящиеся мимо пейзажи, боясь представить, как бы сложилась моя жизнь, если бы я не решилась…

Сжечь мосты. Покончить с прошлым. Перестать терпеть. Развестись. Пойти напролом предрассудкам, заявить о себе… Поверить в себя и свою ценность…

Ничего бы этого не было… Меня. Миши. Нас…

Люди дважды от счастья светятся

И два раза от счастья смеются…

В первый раз когда они женятся,

А второй – когда разведутся… (Э. Асадов)