Сказка о колдовстве, гаданиях и проваленной охоте на ведьм

Глава 11 Неля, испуганная

Больше она терпеть не могла.

Неля бежала, не оборачиваясь и не смотря по сторонам. Она и не заметила, как на плечо навалилась лёгкость, и левое бедро больше не стегала сумка.

Больше ждать было нельзя. И дьявол с этим домом! Жизнь дороже.

Умом Неля так и не сумела осознать то, чему она стала свидетельницей. Это так напоминало злую издёвку, что хотелось плакать. И что этот бывший инквизитор себе позволял?! Это был какой-то изощрённый способ довести жертву до истерики, а потом отправить её на костёр? Или это цирк был странной попыткой втереться в доверие, установить связь, а потом выудить нужные доказательства?

Как бы оно не было, Неля больше не могла этого выносить. Она бежала по улице под дикий ритм сердца. Кровь звенела в ушах, от бега заболели лёгкие, но это не могло служить причиной остановки.

Неля ворвалась в дом, схватила деньги, бросила в мешок предметы первой необходимости и, немного подумав, прихватила с собой котелок. Разум подсказывал, что стоило взять больше вещей. Отчаянно хотелось прихватить тарелку, ложку, кружку, жилетку на гусином пуху, юбку из льна, глиняный молочник, несколько банок с соленьями, да и весь дом. Но Неля не могла. Хотя…

Она посмотрела в окно. Некоторые листья на деревьях уже начали желтеть, дыхание осени отчётливо проступало утром. Неля набросила жилетку на плечи и сложила в мешок особенно толстую, плотную юбку.

Мешок не сильно давил на плечи, но добавить вещей Неля не осмелилась. Она боялась, что за одной приятной мелочью она постарается забросить другую, а потом ещё одну, и ещё. Дом следовало покидать налегке, пусть сердце от этого и ныло невыносимо.

Неля посмотрела на задний двор. На мгновение её посетил соблазн открыть дверь и позволить курам выйти прочь, но очень быстро Неля передумала. Она высыпала больше зерна, обновила воду в плошке и понадеялась, что кто-нибудь из доблестных соседей приютит у себя домашнюю птицу.

Дом тоже Неля закрыла чисто символически.

— Не смотри на меня так. Я сама не хотела этого делать.

Драная кошка, редкая гостья дома, осуждающе сощурила глаза. Не выдержав, Неля вернулась домой, достала из-под полы остатки молока и вылила их в тарелку. Кошка тут же подбежала к тарелке, но Неле что-то подсказало, что от этого градус осуждения ниже не стал.

«Ну и пусть».

Руки зачесались протереть пыль. Неожиданно Неля заметила паутину в самом дальнем углу комнаты и тонкую полоску плесени там, где стояло корыто с тёплой водой, когда требовалось вымыться.

"Вот придут новые жильцы и подумают: что за неряха!"

Пришлось взять себя в руки и отвернуться, чтобы не броситься к тряпкам и метле. Сердце заныло опять. Не выдержав, Неля схватила самый маленький образок и бросилась прочь. Она даже не оглянулась, чтобы посмотреть — закрылась ли дверь полностью.

Идей о том, куда стоит бежать, не было. Одно Неля знала точно — в город нельзя. Если Адам и прикажет её схватить, то сделать это в городской черте будет проще всего. Соседние села и деревни тоже не были безопасным местом. Все их жители знали, что за грех висел над головой Нели. Неля не сомневалась — едва её кто-нибудь увидит на территории чужого поселения, как сами местные схватят её под мышки и вернут назад, в родное село. Тогда Адам точно прикажет собрать костер, ведь если Неля старалась спрятаться — значит, ей есть что скрывать.

Все дороги вели в лес. Это было глупо, безрассудно, но у Нели с собой был котелок и огниво. В голову пришла мысль, что там, за лесным массивом, лежит небольшая деревенька. Когда Остер был жив, он часто рассказывал о своей родне. Неля так и не сумела вспомнить, жила ли там племянница Остера или какая-то дальняя сестра по третьему колену, но всё же это напоминало выход из сложившейся ситуации.

"Едва ли она впустит вдову, но вот дочь…"

Настроение немного поднялось. Неля глубоко вздохнула и сделала шаг за кромку леса. Свет догорающего солнца становится всё бледнее и бледнее, пока не исчез совсем. Сердце Нели тревожно забилось. Голову тут же заполнил шёпот, отголосок детства со страшными сказками. Сказки, рассказанные ещё бабушкой, поднялись с самого дна памяти. Этот лес был ей незнаком. Дальше первых сосен Неля никогда не заходила. Все травы, нужные ей для врачевания, выращивались дома, прямо под окном. Это Остер знал где, что и как росло.

Неля снова вспомнила бабкины сказки Происки лесного хозяина, охота волков-людоедов, опасные лисьи шутки… Неля вынула из мешка образок и поцеловала святого прямо в лоб.

«О, Господи, прошу, не дай мне сгинуть. Защити меня и отведи от меня беду»

Неля вернула образок в мешок и быстрее пошла в самые недра леса. Ночь наползала все сильнее и сильнее, но Неля даже не думала о ночлеге. Если Адам захочет, то по её следам пойдут лучшие охотники всех окрестных сёл, а они наверняка знали эти территории как свои пять пальцев.

Ветви трещали под ногами, трава с листвой шуршали слишком громко. В какой-то момент Неле казалось, что этот шелест слышится на другом конце деревни. Сердце тревожно билось в груди. Как бы Неля не твердила себе, что всё хорошо — душа была неспокойна. Изредка возникали неприятные картинки, а нос щекотал призрачный запах горелой плоти.

Через какое-то время идти стадо совершенно невозможно. Тьма просто лопнула и разлилась по сторонам. Неля не видела ничего, что было бы дальше одного шага. Болели кисти рук, горело лицо от царапин. Ветви деревьев не собирались её жалеть.

Сдалась Неля тогда, когда нога соскользнула с кочки, и тело потянуло вниз. Боль градом обрушилась на все: спину, затылок, бока, грудь, колени. Неля чувствовала, как она катится вниз. Трава рвалась под пальцами, земляные комья падали на лицо. Все закончилось холодом и влагой. С размаху Неля влетела лицом в воду.

На какое-то мгновение стало невозможно дышать. Ноги, юбка и часть блузы быстро напитались водой. Со стороны послышался шелест, прерываемый стуком собственного сердца.

«Ручей» — обречено подумала Неля, поднимаясь на ноги. Мешок с пожитками бледным призраком лежал немного позади, на берегу. Неля облегчённо выдохнула. Хоть что-то хорошее.

Вода журчала, но света не отражала. Не было лунной дорожки. Не было здесь и тепла. Воздух, влажный, пропахший мхом и сыростью, поселил в груди такое чувство, будто там сидела жаба. Неля закашлялась.

Ночь выдалась дурной. Облака плотно залепили маленькие фрагменты неба, когда могучие деревья присваивали себе скудный звездный блеск.

К общим неудобствам добавился ещё и холод, прожигающий до костей. Неля попыталась выйти на берег, но край юбки за что-то зацепился. Неля сумела различить очертания коряги. Под тихую ругань начался поиск проклятого сука. Неля злилась, кляла всех и шарила руками в поисках злополучной ветки. Это ничего не дало, а холод начал нарастать. В конце концов, Неля изо всех сил дёрнула юбку на себя. Ткань тут же лопнула, а Неля споткнулась и рухнула назад в ручей.

В душе тут же заскреблась противная обида, не выдержав, Неля заплакала. За что это ей всё? Что это вообще было? Божественный знак, обозначающий тщетность попытки побега? Или испытание Господа? Если второй вариант, то почему так много испытаний выпало в последнее время? Чем она провинилась?!

Будь погода мягче, вода теплее и желание жить меньше — Неля бы так и осталась сидеть в ручье. Назло себе, врагам и тем, кто выше.

Она тут же удивилась собственной дерзости. Быстро перекрестившись, Неля вытерла слезы и пошла в сторону белеющих пожиток. На третьем шаге противно заныла нога.

«Блестяще. Просто восхитительно!»

Неля сплюнула, взяла свои вещи и заковыляла прочь.

Рассвет не задался. Целую ночь Неля шла куда угодно, но под утро, сквозь кроны деревьев, замаячили до боли знакомые крыши села. В какой-то момент уставшая, злая Неля подумала — это нечистый шутит с ней. Но нет. Через несколько шагов стало окончательно понятно — она вернулась домой. И, что самое неприятное, её ждали.

— Так вот и она! Нелька! — Гала, деревенская сплетница и жена местного пекаря, ткнула толстым, некрасивым пальцем.

За спиной Галы стояло человек десять. Часть из них — с вилами. Уставшая, измученная Неля помолилась. В голове у нее тут же всплыли истории о святых, которые в самый последний момент получают божью помощь. В голове яркими пятнами вспыхнули моменты из проповеди прошлого Отче. Он рассказывал, как Всевышний превращал писаных красавиц в чудовищ, чтобы их не возжелали варвары другой веры. Может, подробный фокус нашелся бы и для Нели?

«Пусть грязь на моем лице станет кожей. Пусть я утрачу облик человека. Пусть пальцы мои станут ветвями, а зубы камнем. Молю, сделай меня такой, чтобы меня боялись и не трогали. Всевышний, не оставь свою блудную овцу в статье волчьем!»

Неля тяжело выдохнула и вышла к людям. Бежать всё равно не имело смысла. Ничего не имело смысла.

Они смотрели на неё поражено, и с отвращением. Когда надежда закралась в сердце Нели, староста грустно вздохнул, крепче сжал вилы и тихо отдал приказ:

— Взять её.

Восемь крепких мужских рук схватили её прежде, чем в голове промелькнула какая-нибудь хорошая (или не очень) идея. Неля обвисла в чужих руках и позволила себе потерять сознание, а после провалиться в глубокий сон.

— Краса моя…

Она видела детство. Видела огромную отцовскую кузницу, пегую кобылу с белыми пятнами на крупе и братьев. Братьев было много. Они шумели, дрались и вели себя хуже кур в курятнике. Но Неля их любила, поэтому давала им по двум затрещинам в день, вместо трёх. Братья эту доброту ценили, поэтому стабильно бросали грязную посуду и периодически прятали колодезное ведро. Один из них, самый младший, вовсе вылил воду под ноги Нели в тот день, когда Остер приехал её забирать.

Это было дурной приметой. Уже тогда Неля поняла, что брак её счастливым не будет.

— Краса моя.

Картины прошлого померкли и Неля, сама того не ожидая, открыла глаза. На плечи что-то давило, спина лежала на пуху. Это всё как-то подозрительно отличалось от сна в её кровати. И потолок…. Другой.

Неля попыталась вскочить, но чьи-то руки нежно и настойчиво заставили Нелю не двигаться.

— Тихо-тихо, краса моя. Все хорошо.

В противовес этому утверждению выступала память. Воспоминания пёстрой лентой промелькнули перед Нелей. Её уход, лес, скитания, перевернутый веник, жители с вилами. Самые страшные кошмары воплотились в жизнь. Но она лежала на мягкой кровати и Адам…

Неля вскрикнула. На ней не было ее одежды. На коже не чувствовалось прикосновения грязи. Она была чистой!

— Тихо-тихо. Краса моя, не кричи. Это был не я. Это другие женщины.

Легче от этого не стало. Неля ощупала свое тело, заглянула под ворот рубашки, пару раз надавила пальцами ниже живота. Чувства вышли странными. Её особо не трогали, но в то же время Неле показалось, что больше не было в её теле места, которое могло бы принадлежать ей и только ей. В душе что-то сдохло. Стоило ждать второй волны шуток пол зубы там, где биологически их быть не должно.

«Господи, за что? Почему именно я?»

— Краса моя, возьми.

Она впервые посмотрела на Адама. Тот жалко улыбнулся. Под его глазами красовался контур намечающихся синяков. В руках молодой Отче держал тарелку с пшенной кашей на молоке. Неле показалось, что молока в тарелке даже больше, чем самой каши.

— Знаю, ты постишься, но у меня сердце выпрыгнет, если я угощу тебя кашей на воде. — Адам протянул руку и Неля отпрянула назад, не давая пальцам мазануть щёку. — Краса моя, пожалуйста. Не упрямься. Тебе нужно восстановить силы.

Неля сглотнула. У самого горла собрался неприятный ком. Она и не думала о том, какой сегодня день. Просто брать что-либо из рук Адама ей казалось опасным. Заметив её взгляд, Адам поднёс миску к губам, и немного отпила молока.

— И ничего не произошло. Краса моя, давай.

После этого ей стало брезгливо. Неля поджала губы и отвернулась, чувствуя себя капризным ребёнком, которому дают редьку с мёдом. Она зажмурилась, когда край миски уткнулся ей прямо в губы.

— Давай. — Повторил Адам. — Ты ведь знаешь, что я понимаю работу человеческого тела? Если ты не откроешь рот, я сделаю это сам.

Борясь со страхом и лёгким отвращением, Неля подчинилась. К её удивлению Адам не стал самостоятельно заливать кашу в её рот. Он передал миску в её руки, а сам сел на рядом стоящий стул и очень тяжело вздохнул. Его взгляд, странный и непонятный, не сходил с неё, как бы Неля не чувствовала себя прозрачной.

В каше было не только молоко. Неля ясно почувствовала мёд и увидела много коричневых точек, плывущих по белой поверхности. Желудок скрутило от отвращения.

— Ты хотя бы миски помыл, прежде чем угощать девушку.

Если он решит её потому убить, Неля хотя бы скажет всё, не боясь. Ведь нечего терять. Адам усмехнулся и покачал головой, пока Неля рассматривала кашу. Коричневые точки сбивались в большие, и не очень, пятна. На пыль и простую грязь это похоже не было.

— Это корица, краса моя. Она делает еду чуть более пряной.

— Или это ржавчина, судя по цвету.

Адам тихо посмеялся. От этого смеха Неля почувствовала себя даже большим ребёнком.

— Понюхай лучше.

Неля подчинилась. Теперь, в спокойном и сладком запахе начали угадываться до этого неизвестные ноты. Будто кто-то спрятал шило в ворохе пуховых одеял. Неуверенно Неля тронула молоко кончиком языка. Адам тихо хихикнул.

— Ты знаешь, что в этот момент похожа на котёнка?

Кровь прилила к щекам. Руки дернулись, сладкое молоко перелилось за края миски и обрушилось на одеяло. Одна, две, три секунды. Всё внутри Нели замерло. С ужасом она ждала момента, когда вся мнимая доброта церковника спадёт и он, наконец, оголит свою истинную сущность.

— Надо было подстелить полотенце. Прости. Сама не вымазалась?

Сил хватило на то, чтобы просто кивнуть головой. Адам тяжело вздохнул, стянул с неё мокрое одеяло и полез в сундук за новым. В это время Неля наблюдала за ним, но никак не могла понять — почему? Что сейчас происходило? Почему он так мягок?

Адам заправил несколько прядей ей за ухо, хорошенько взбил подушку за спиной и подстелил небольшой полотенце.

«Какое глупое расточительство ткани!» — подумала Неля, но миску к губам поднесла и отпила странное блюдо. Адам не соврал. Корица действительно оказалась пряностью. С непривычки Неля закашлялась. Ей показалось, что в этот момент её горло сокращается так же, как…

— Тихо-тихо.

Она не успела закончить мысль. Адам придержал тарелку раньше, чем та полностью выскользнула из рук.

— Давай, просто глотай. Ты привыкнешь.

И это звучало как что-то, чего стоило бояться.