Сказка о колдовстве, гаданиях и проваленной охоте на ведьм

Глава 20 Неля, загнанная

— На что ты намекаешь?

Неля изо всех сил старалась говорить спокойно, но голос всё равно предательски дрогнул. Адам, до этого не вызывавший чувство откровенного страха, будто преобразился. В свете солнца черты его лица заострились, а тени как-то проглотили глаза. Неля увидела лишь недобрые, поганые огоньки.

— Намекаю? Краса моя, о таких вещах грешно намекать. Я говорю прямо: парень из бесов.

Какое-то время стояла тишина. Только холодный ветер бил крыши и тревожил желтую траву. Неля криво улыбнулась, а после рассмеялась. Прошка что ли? Бес? Но смех её Отче не подхватил. Наоборот, тени сильнее сгустились на лице Адама.

— Я сказал что-то смешное, краса моя?

Какое-то время Неля отчаянно пыталась понять: розыгрыш ли это всё или правда. Лицо Адама казалось непроницаемой маской, и разбить её оказалось непосильным трудом. Неля облизнула резко пересохшие губы.

— Это нелепо!

Силуэт Прошки и его возлюбленной давно исчез, но Неля всё равно боялась, что слова долетят до их ушей. Особенно её пугали речи Адама. Собственный опыт давно показал, что гнилая сплетня в хорошей почве быстро даст плоды и разрушит жизнь. Идеальным Прошку назвать было нельзя, но и не был он так плох, чтобы предавать его осуждению или, Всевышний, смерти.

Неля посмотрела на дом. Взгляд её скользнул по новой, хорошей соломенной крыше. Это ведь Прошкина работа. Это он с братьями посреди лета предложил помощь и взял всего несколько настоек, да корзину с плюшками.

А что сделал Адам? Неля так и знала, что от этого парня будут одни проблемы. Лоуренс пожал плечами и отвёл взгляд так, будто ему было всё равно на всю глупость ситуации. Это взбудоражило Нелю. Та расправила плечи и закатала рукава. Неля не собиралась драться, но деревенские всегда боялись, когда она вставала в стойку. Адам не отреагировал. Его глаза всё ещё смотрели куда-то в сторону.

— Отче, это неправда. Побойся Всевышнего.

— Я и боюсь, краса моя. Боюсь, что не смогу уберечь тебя и остальных от зла, пустившего корни в этой глуши.

Он пытался говорить бесстрастно, но Неля не сводила глаз с огоньков, пылающих под ресницами. Адам чем-то напоминал Якова, соседского мальчишку из родительской деревни. Неля часто нянькалась с ним и научилась улавливать те моменты, когда правда плотно пряталась под коконом лжи.

Внешне отстранённый, почти скучающий Адам внутри горел. Злость ли? Ненависть ли? Может… зависть? Неля попыталась представить невесту Прошки и Адама вместе, но грёза упорно не скручивалась.

Адам ото всех держался в стороне.

Но если дело было не в этом, то что не давало инквизитору покоя? Неля помрачнела. Потенциальный ответ нашёлся сам собой.

— Неужели тебе совсем заняться нечем?!

Адам вздрогнул. Непроницаемая маска разбилась.

— Краса моя, с чего ты это взяла? Я как раз-таки и занимаюсь своей работой, а именно защищаю ваши души!

Неля хмыкнула, и Адам невольно сделал несколько шагов назад. Он задрожал, — подумала Неля, внимательно всматриваясь в одежду. Вроде чистая, но сильно. Вроде глаженая, но всё же мятая. И ботинки вроде красивые, но не к месту. Адаму Лоуренсу не хватало какой-то завершённости или, как подумала Неля, реального дела. Настоящей работы.

Никто не говорил этого в лицо, но большая часть жителей считала, что работу свою Адам исполняет плохо. На этой неделе одна только Неля видела семь или восемь пар, застрявших у дверей церкви с намерением либо похоронить родственника, либо ввести ребёнка в правильную жизнь под присмотром Всевышнего. А сколько проповедей было пропущено? Сколько заповедей нарушено? Сколько обедней не прозвучало? Никто не говорил, но всё же недовольство ощущалось в воздухе.

Адам занимался чем угодно, но только не своей работой. Чаще всего — он досаждал Неле.

«Хоть бы скотину резал во славу еретических богов, и то какое-то дело»

— А лучше тебе завести корову, Отче. И не одну. — Рука дёрнулась, Адам вскрикнул и отступил, но Неля не выпустила жгута из простыни. Она опять его ударила. И опять. Каждый удар сопровождался новым пожеланием. — Или плотничеством займись, всё больше толка. Или сядь за гончарный круг. Нечего портить хорошим людям жизнь!

— Краса моя, он негодяй! Подлец!

Прошка мог быть каким угодно. Он не святой. Но всё же границы у него были.

— Но не чёрт!

И она снова его ударила, окончательно вытолкнув за калитку. Адам почти не сопротивлялся, когда Неля прикрыла низкую дверь.

«Как я могла его бояться?» — удивлённо подумала Неля, смотря на лохматую голову. Адам выглядел как потрёпанный кошкой воробей. Его глаза, тёплого карего цвета с зелёными крапинками, смешно округлились.

— Краса моя…

— Даже не думай! — Неля потрясла простынёй. — Будешь к Проше лезть, скажу старосте, что ты до чертей пьянствуешь!

— Но я не пью! Никогда не пил! Краса моя, у меня нет алкоголя!

— Алкоголя у тебя нет, потому что ты его выжрал! — Отрезала Неля. — Староста пьянец не любит и точно посадит тебя на цепь, чтоб ты не буянил!

— Но я… — В какой-то момент Адам посмотрел так беспомощно, что Неле даже стало стыдно за свои слова. Но потом Лоуренс окреп, выпрямился и даже попытался занять больше места, чем ему позволяло тело. Тон его стал обвиняющим. — Почему ты вообще их так защищаешь?! Они же тебя используют и тешат своё самолюбие за твой счёт! А я друг! Я хочу тебе помочь, а ты…

Что-то её задело, но Неля не поняла что именно. Просто его слова ударили коротко, но больно. Да и вообще, понятия Адам и помощь вместе смотрелись некрасиво. Неля скривилась.

— Я у тебя ничего не просила.

Адам криво усмехнулся. Без зуба эта ухмылка казалась совсем мерзкой.

— Словами — нет, а глазами — да.

И что он такое нёс?! У Нели перехватило дыхание. Отчаянно хотелось закричать.

— Хватит говорить чепуху!

Кривая ухмылка стала только шире. Адам припал к штакетнику.

— Злишься? Значит, я попал. Ты ведь одинока, краса моя. Ты тут одна. Тебе не с кем поговорить по душам. У тебя нет друзей. Нет нормальной жизни.

Внутренняя боль усилилась. Неля сжала руки в кулаки. Требовалось много моральных сил, чтобы не выбить зуб с другой стороны мерзкого, тощего лица. Внутри кипел гнев, а под ним затаилась глубокая обида.

— Нормальная жизнь?! Она была у меня, а потом появился ты и всё испортил!

Замешательство Адама не продлилось долго. Невольно Неля отступила. Ещё никогда раньше она не видела столько злости, что пылало в обычно спокойных глазах. Запоздало пришла память о том, кто именно стоял по ту сторону забора и что он мог сделать, если захочет.

— Ты действительно называешь это нормальной жизнью?! Дом на отшибе?! Одиночество?!

— Я не одинока!

— Очнись! — В какой-то момент Неле показалось, что Адам перепрыгнет через штакетник, схватит её за плечи и прижмёт к стенке дома. — Рядом с тобой никого нет! У тебя нет друзей, нет знакомых. У тебя есть только… — И Адам скривился, будто говорил что-то очень нехорошее. — …клиенты.

И они с ней говорили, они ей помогали, они всегда были рядом.

Перед глазами промелькнула та страшная ночь, после которой вся жизнь разделилась на две части. Будто наяву Неля услышала хрип Остера, почувствовала быстро леденеющие пальцы на своих бедрах и ощутила смесь из запаха мускуса, трав и смерти. Это произошло так быстро, так неожиданно, так горько.

Но даже в тот страшный момент местные не оставили её. Как и было положено, в дом вошли плакальщицы, староста, прошлый Отче. Ей никто ничего не сказал. Староста даже погладил по волосам. Это потом по деревне разнёсся слух, будто это в Неле сидел бес, сожравший дух Остера прямо на свадебном ложе. И даже так, деревня её не бросила. Не обрекла на смерть от голода.

За это Неля им была благодарна.

— Люди не виноваты, что меня боятся!

Неожиданно Адам рассмеялся. Грудь его будто набухла, рот открылся и из глотки полился громкий, гортанный смех. Но не было в нём насмешки. Только горькая, клокочущая печаль.

Это заставило Нелю сжаться.

— Боятся? Ты действительно думаешь, что они тебя боятся?! — Адам снова рассмеялся. Неля испуганно огляделась. Окна ближайшего к ней дома зарябили. По ту сторону стёкол выросли силуэты. Щеки Нели мгновенно налились краской стыда. — Краса моя, очнись. Они тебя не боятся. Они тебя стыдятся.

За всю жизнь Неля успела наслушаться много неприятных вещей, но это ранило её сильнее всего. Как… Как эта ветка с руками вообще смела?! Теперь Неля подошла к калитке. Плевать. Плевать если её обрекут на костёр. Перед этим она хорошенько протаскает эту пустую голову.

— Меня?! Стыдятся?!

— А как это ещё назвать?! При свете дня, на глазах соседей к тебе никто не идёт без необходимости. Зато как ночь на дворе, как у тебя перед крыльцом очередь. Тебе не кажется это странным, а, краса моя? Они стыдятся тебя. Стыдятся, потому что они не могут быть тобой и при всём желании.

— Они… Они…

Сердце в груди билось, как бешеный барабан. Стыдятся, а не боятся. Неле никогда в голову не приходила такая мысль. Всю отчуждённость окружающих она всегда приписывала страху из-за своей дурной репутации. Но сейчас… Слова Адама кололи. Слова Адама били. Слова Адама порождали ненужные мысли.

В попытке заглушить гул, Неля до боли схватилась за волосы. Не помогло.

— Они просто дураки! Они не знают, что говорят! Они не знают!

— Да, они дураки. Но они всё знают, краса моя. Они всё знают.

Когда тонкие, сухие руки Адама пролезли к ней, Неля взвизгнула и отшатнулась. Почему-то ей стало очень страшно и точно не из-за потенциального сожжения. Весь возраст и опыт будто стёрлись, оставив только маленького, испуганного ребёнка.

— А тебя… Тебя они вообще презирают!

Робкая улыбка на лице Адама тут же потухла, и его руки опустились.

«Я его задела?» — подумала Неля с надеждой. — «Я же его задела, да?».

Губы Адама задрожали, спина резко выпрямилась, и подбородок резанул воздух.

— Как ты не понимаешь, краса моя? Да, пусть они меня презирают, а тебя стыдятся! Нам они не нужны!

«Нам?! О, Всевышний!»

Колдун говорит о ней так, будто она с ним. Неля подняла глаза к небу и принялась тихо, но страстно молиться. Она взвывала ко всем, кто мог бы ей помочь и её защитить. Может, эти слова были её наказанием за помощь? Но пусть Адам и был колдуном, как Неля могла оставить его умирать.

— Тебя они презирают, вот ты и злишься на меня!

— ДА НЕ ЗЛЮСЬ Я! — Но он тут же понизил голос. — И лучше быть презираемым, чем…

Он не сказал чем именно, но Неля всё поняла. Впервые за долгое время глаза чесались от непрошенных слёз. Как бы Неля не уговаривала себя сдерживаться, обида внутри всё густела и густела. Вот был бы Остер, он бы нашёл бы правильные слова. Сумел бы её защитить.

— Краса моя? — Адам снова бросился вперёд, но Неля ударила его жгутом из простыни прямо по лицу.

— Ненавижу тебя! Будь проклят!

И резко развернувшись, Неля побежала в дом. В спину ей врезался голос Адама:

— Я уже!

Потом время потекло как в тумане. Неле показалось, что она провалилась в длинный, бесконечный сон. Фрагменты прошлого лениво протекали перед глазами. Детство, юность, Остер и жизнь после. Физически Неля жила как прежде, но душа её постоянно смотрела назад.

Настал очередной день. Неля встала с кровати, потянулась и приготовилась топить печь. Лето окончательно ушло, настало время дров и торфа. Неля почти оделась, когда дверь её дома бешено затряслась.

— Неля! Нелечка!

— Инва?! — Неля попрыгала к двери и резко её раскрыла. — О, Всевышний, что с тобой?!

— Нелечка! Там Прошку жгут!