Сладкий грех. Падение

Глава 7

За окном уже очень темно и идёт снова снег. Мне повезло, что эту ночь я буду в тепле и под крышей над головой, иначе бы мои кроссовки, вообще, развалились от старости.

— Ни черта себе, — восхищённо шепчет Дейзи. Я поворачиваю голову к залу. Моё тело всё сжимается от ужаса, когда я вижу знакомое лицо, да и знакомую форму офицера полиции. Чёрт! Что он здесь забыл?

— Мне срочно нужно подкрасить губы. Если сядет на мою территорию, то скажи ему, что я его. Безоговорочно его, — быстро произносит она и несётся в заднюю комнату. Закатываю глаза и прижимаю к своей груди поднос. Офицер замечает меня и головой указывает подойти к нему. Чёрт!

Медленно пробираюсь между столиков. Его голубые глаза останавливаются на моём лице, и он сурово рассматривает его.

— Выключила плиту? — Интересуется подозрительно он.

— Ага. Я просто ещё живу у своего парня, — быстро произношу я.

— Парня? Что это за парень, который позволяет девушке работать так много и жить в ужасных условиях? Прими ещё один совет — бросай его. Он недостоин ничего человеческого, тем более бесплатного секса.

— Хм, спасибо. Так ты пришёл, чтобы что-то заказать или меня в чём-то обвинить? — Напряжённо спрашиваю я.

— А ты уже что-то натворила? — Усмехается он.

— Ну, все же здесь живы. Если бы я хотела что-то натворить, то первым делом прирезала бы бывшую хозяйку квартиры, которая украла у меня всё и выгнала меня на улицу. Затем я бы вырвала яйца одному парню, который ко мне подкатывает. И напоследок бы побила головой об стену одну ужасно тупую девицу. Но ты сам видишь, я улыбаюсь, — натягиваю улыбку, а мои слова вызывают минутный шок на лице мужчины.

— У тебя довольно богатая фантазия, но я сейчас не на службе, то есть я закончил рабочий день, поэтому сделаю вид, что не слышал ничего. Мне нужна девушка по имени Энрика. Она должна работать здесь. Ты знаешь её? — От его вопроса у меня уходит душа в пятки. Кузен моего странного киллера пришёл сюда и ищет меня. Чёрт!

— Да, конечно. Она взяла пару минут. Ей в туалет приспичило, — пожимаю плечами.

— Отлично. Пусть она меня обслужит, ладно?

— Окей, я ей передам. Это всё? Ты больше ничего не хочешь у меня спросить или сказать мне? Крестик не нашли?

— Ты не написала заявление. Искать нечего. И больше у меня вопросов к тебе нет. Береги себя, — он подмигивает мне. Я стараюсь идти медленно, но как только он меня не видит, то срываюсь на бег.

Мне навстречу идёт Дейзи, и я хватаю её за руку. Она взвизгивает, изумлённо смотря на меня.

— Ты чего, Рик? Что случилось?

— Слушай, выручишь меня? Ты же моя подруга, так?

Дейзи расплывается в улыбке и радостно кивает.

— Я же говорила, что всем нужны друзья. Мы подруги. Это так здорово! У меня никогда не было подруг! А мы будем делать друг другу маникюр…

— Я даже готова тебя побрить, если нужно будет, — перебиваю её, а про себя добавляю: «Налысо».

— В общем, тот горячий коп, помнишь? Тебе он ещё понравился, — быстро шепчу я.

— О-о-о, да. Он здесь? Он на моей территории?

— Нет, он сел на мою, но мы же подруги, и я подумала, что я должна тебе помочь в этом. В общем, я предлагаю поменяться бейджиками, чтобы нас не оштрафовали. Ты обслужишь его и мои столики, а я твои временно. Это шанс соблазнить его, — льстиво улыбаюсь ей.

Дейзи вся сияет от счастья. Она быстро кивает мне, и мы меняемся бейджиками.

— Удачи. И запомни, ты это я, то есть Рик, — напоминаю ей.

— Точно. Это так круто. Я как будто в каком-то клёвом сериале, а там сидит моя судьба. Офицеры полиции же много зарабатывают?

— Очень много. Помимо этого, они ближе к правительству. Он может стать лордом или ещё кем-то.

— Вау, я буду леди, и я встречусь с королевой! — Визжит Дейзи.

— Ага. Только иди к нему. Он ждёт, — выталкиваю её в зал, а сама выглядываю из-за угла. Хоть бы сработало.

Ему известно моё имя, но при этом он не знает, как я выгляжу. Есть вероятность, что он встретился со своим кузеном и тот что-то сказал ему обо мне. Надеюсь, что это не требование ареста. Если киллер так решил отомстить мне из-за моей грубости? Да, это в духе мужчин. Они всегда друг друга выгораживают, а вот женщины нет.

Я наблюдаю за тем, как Дейзи улыбается офицеру, а тот хмуро её оглядывает. Они разговаривают и по лицу Дейзи ни черта не понять, но офицеру она точно не нравится. Она ему очень не нравится, потому что когда она до него якобы нечаянно дотрагивается, показывая что-то в меню, то он кривится и немного отодвигается. Дейзи пока не убили, значит, всё в порядке.

— За кем следишь? — Мне шепчет на ухо Перри. Резко поднимаю голову и ударяю его по лбу затылком. Он скулит и отшатывается. Рукой задевает чистые бокалы, и они летят на пол. Грохот разбитого стекла привлекает всех, буквально всех. Хнычу от стыда и несправедливости.

— Боже мой, у меня череп треснул, — скулит Перри.

— На кой хрен ты подкрадываешься, придурок? — Шипя, я опускаюсь к нему на пол и рассматриваю его голову.

— Я просто подошёл. Это ты дёрганная какая-то, — он трёт и трёт лоб. — Я слышал, как мой череп хрустнул.

— Ты прав, — печально вздыхаю я. Глаза Перри расширяются от страха. — У тебя мозг через нос вытекает.

С ором таким громким, что можно даже не включать сирены, Перри уносится в туалет, а я хохочу. Понимаю, что на меня все смотрят и быстро встаю. Я хочу уйти, но в этот момент натыкаюсь прямо на менеджера. Он зло и недовольно сверлит меня взглядом.

— Так-так-так. Бьём посуду, значит? Немедленно в мой кабинет, — рычит он.

Чёрт.

Я бреду в «кабинет» менеджера, хотя это просто небольшая комната, где лежат салфетки, скатерти, тряпки. Он отчитывает меня, не сдерживаясь в выражениях. Он не даёт мне объяснить, что это был Перри, а не я. Его, кажется, это, вообще, не волнует. Он словно специально хочет выжить меня отсюда и накладывает на меня штраф. То есть мне придётся выплатить всю сумму за разбитые бокалы, а это три моих зарплаты за день. Потрясающе. Надеюсь, что у Перри действительно вытек мозг, потому что я его выбью. Но когда я хочу это сделать, то меня отправляю в зал прибирать всё то, что я разбила. Перри не появляется, я даже забываю о том, что поменялась бейджиками с Дейзи, пока она не подходит ко мне.

— Боже, ты избила Перри? — Шокировано шепчет она. Выбрасываю в урну стекло и передёргиваю плечами.

— Подойдёт ещё раз ко мне, я его убью, — шиплю я. — Видела его? Хочу закончить начатое.

— Он уехал в больницу. У него такая шишка на лбу. Ужас. Так что случилось? Ты же не хочешь его действительно убить?

Я рассказываю Дейзи всю правду, пока мы снова меняемся бейджиками.

— Чёрт, мне жаль. Правда, жаль, — грустно говорит она. — Но у меня есть идея. Я сейчас поговорю с менеджером. Мы же подруги, а друзей нужно выручать из беды. Только прошу больше ничего не бей и ни с кем не дерись. Я улажу это.

Дейзи скрывается в зале, а я закатываю глаза. Ну да, решит она. Он это сделал специально. Я протираю столик, за которым сидел офицер, и обслуживаю новых посетителей.

— Всё схвачено. Я ему всё объяснила, и он вычтет деньги за бокалы из зарплаты Перри, — улыбается Дейзи.

— Правда? Как ты это сделала? — В шоке спрашиваю её.

Она облизывает губы и подмигивает мне.

— Нет… только не говори, что ты…

— Отсосала ему? Ага. Это наша маленькая тайна. Ты подумала обо мне и моем будущем, а я подумала о тебе и о твоём будущем, — гордо заявляет Дейзи.

Я бы с радостью сейчас скривилась прямо ей в лицо, но она это сделала ради меня. Фу. Какая гадость. Я же шутила насчёт подруг. Я не хочу быть её подругой.

— Кстати, о моём будущем. Я вряд ли стану леди. Мне в последнее время попадаются какие-то странные красавчики. Сначала тот с ледяным взглядом оказался геем, теперь ещё и этот с прекрасным будущим оказался маньяком.

— Что? Маньяком? С чего ты это решила? — Изумляюсь я.

— Ну, он меня спрашивал о том, из какой я семьи, есть ли у меня братья или сёстры. Где я живу. Встречаюсь ли я с кем-то. И это вроде бы нормально, но потом он начал спрашивать меня о моих шрамах, о страхах и предложил психологическую помощь.

Мой рот приоткрывается. Они что, рехнулись? Он в курсе всего? Боже мой.

— И что ты ему ответила?

— Я сказала, что о моих шрамах он сможет узнать, если доберётся до моего обнажённого тела. А, чтобы добраться до него, он должен как минимум три раза сводить меня на свидание. Он сказал, что ему это неинтересно, я его послала. Не могу поверить. Видимо, он тоже гей. Он ещё с таким пренебрежением мне бросил, когда уходил, что не позволит никому морочить голову кому-то, я не стою ничего и жаль, что меня не прикончили в ту ночь. Псих. Говорю же.

— Чёрт, — я тру глаза пальцами, чтобы прийти в себя. Видимо, киллер послал своего кузена офицера полиции, чтобы узнать обо мне больше. Теперь он знает всё про шлюху Дейзи, которая отсасывает в задней комнате нашему менеджеру и не видит в этом ничего плохого. Вот же чёрт…

Но может быть это не плохо? Он в курсе, что я легкомысленная и доступная, а с ним я притворялась. Это тоже плохо. Вряд ли киллеры прощают обман. Он об этом говорил. Есть вероятность, что мужчины обсудят всё и вынесут мне приговор, что я негодна. Да-да, буду верить в это.

Я дорабатываю смену вся как на иголках, опасаясь, что странный киллер притащит сюда снова свой зад, чтобы отомстить мне. Но он не появляется. Я выхожу из кафе и иду на остановку, оглядывая каждую машину, чтобы быть наготове бежать. Ничего. Я прихожу на вторую свою работу в качестве охранника и переодеваюсь в форму. Теперь я могу поспать, но если бы всё было так хорошо. Мне нужно следить по камерам за периметром, потому что прошлой ночью кто-то выбил окна. Вот чёрт. Меня убивает постоянно. Я засыпаю и резко подскакиваю, дёргая головой. Я больше не могу не спать, и я хочу есть. Я так хочу есть. Я роюсь в тумбочках, надеясь, что кто-нибудь оставил здесь крекеры. Нахожу пачку, но там всего чуть-чуть. Ничего. Протяну. Зря я их съела, потому что спать мне хочется сильнее. Мне так хочется спать. Я бью себя по щекам. Умываюсь. Хожу перед столом. Мои ноги не хотят больше ходить, они практически не двигаются. Можно ли умереть от нехватки сна? Пошли третьи сутки моего бодрствования, и я больше не могу. Я готова спать где угодно. Мне нужно поспать сегодня, иначе я не смогу работать.

Под конец своей смены я ничего не соображаю. Правда. Я не помню, куда мне надо идти и что делать. Я безынтересно смотрю на падающий снег и открываю рот, ловя языком снежинки. Я тупею с каждой минутой всё больше и больше. Кажется, я сплю стоя.

— Довольно интересный вариант приёма пищи, Энрика, — я резко просыпаюсь и мотаю головой. Мои ноги заплетаются, и я лечу прямо на покрытый снегом, грязью и льдом асфальт. Что там по идее должно быть? Меня должны были успеть поймать? Эти взгляды друг другу в душу, когда мужчина и женщина понимают, что созданы друг для друга? А потом поцелуй? Так вот, хрень всё это.

Я падаю и скулю от боли во всём теле.

— Боже мой, Энрика. Ты цела? — Меня сажают на земле, и я вою, потирая локти.

— Ты должен был меня поймать. Почему ты не поймал меня? — Возмущённо шепчу я.

— То есть ты планировала упасть после приёма пищи в виде снега? Ты не выдала мне сценарий и меня здесь по идее не должно быть вообще, — спокойно замечает он, помогая мне подняться. Шумно вздыхаю и криво усмехаюсь.

— Завтра посмеюсь над этой шуткой. Сегодня я умираю от недосыпа. А что ты здесь делаешь? — Прищуриваясь, смотрю на киллера.

— У меня привычка кататься на машине по ночам. Это помогает мне расслабиться. Я не люблю пробки, но люблю водить машину. Ночью я наслаждаюсь этим.

— И ты ездишь именно там, где нахожусь я? Конечно, так я и поверила. Что тебе надо?

— Это случайность. Желаю хорошего сна, Энрика, — он коротко кивает мне и направляется к своей машине.

— А как же я тебя подвезу? На улице холодно? И всё такое в твоём духе?

Он останавливается и оборачивается. Уголок его губ приподнимается в подобие улыбки.

— Не хочу нарушать твою борьбу за равноправие, Энрика. Ты так держишься за эту позицию сильной и независимой женщины, что это вызывает во мне разочарование и желание причинить тебе боль. Нет, не ударить, а закинуть на плечо и посадить под замок. Тем более я не могу позволить тебе считать, что я здесь из-за тебя, иначе ты решишь, что ты мне очень нравишься и я свихнулся на тебе. Сегодня ты чётко мне сообщила, что я тебе неприятен и видеть ты меня не хочешь. А благотворительностью я занимаюсь только по четвергам с двух часов дня до половины третьего. Ты можешь обратиться ко мне в это время.

Мой рот открывается от такой наглости. Он что, совсем обалдел?

— Ты что… считаешь, что я попрошайка какая-то? Знаешь, что, засунь себе свою благотворительность в задницу! Да-да, именно так и ты верно понял мою позицию. Надеюсь, что больше ты не будешь кататься в районах, которые порочат твой высокомерный член, — зло выплёвываю я и хватаю свою сумку с земли.

Его тело всё словно вытягивается, как струна. Лицо становится непроницаемым и ледяным настолько, что я готова умолять о прощении. Вот, чёрт! Надо бежать!

Он делает шаг в мою сторону, а я, визжа, срываюсь на бег. Я несусь по тротуару, продолжая орать, но мои ноги скользят по гололёду. Кроссовки созданы для бега по нормальному асфальту, а не по покрытому снегом. Я качусь по льду, визжа громче, потому что передо мной чёртов столб! Мои глаза от ужаса распахиваются, и я выставляю руки вперёд. Ударяюсь ими о столб и это останавливает меня. Падаю на землю снова и скулю от очередной вспышки боли. Да что за чёрт-то? На мне уже не осталось живого места.

Над моей головой раздаётся громкий смех. Открываю глаза и вижу этого наглого киллера. Он смеётся и качает головой.

— Нравится тебе искать приключения себе на задницу, Энрика. Видимо, тебе очень скучно живётся в твоём и так дерьмовом мире. Помочь? — Он протягивает мне руку, но я продолжаю лежать на земле.

— Нет. Сама справлюсь, когда ты уйдёшь. Иди, катайся, а я загораю. Вот так, — складываю руки на груди. Не скажу же ему, что у меня всё болит. У меня настолько всё болит, и я так устала, что не могу встать. Просто не могу. Я хочу спать, и я готова спать прямо здесь.

— Почему ты такая упрямая, Энрика? Не понимаю, почему некоторые женщины постоянно просят о помощи в глупостях или хотят содрать с мужчины побольше денег. А есть такие, кто будет умирать, но никогда не признается в этом, — он садится рядом со мной на корточки, разглядывая моё лицо.

— Потому что у некоторых осталась гордость, и они не верят ни во что хорошее. Они знают, что за всё нужно платить и порой оплата слишком высока. А другие… я им завидую. Они могут брать всё, что хотят, и не видят в этом ничего плохого. Они могут отсосать менеджеру в задней комнате и этим же вечером пойти на свидание с другим, чтобы получить деньги за секс. Я бы тоже хотела так уметь. Ни о чём не думать и не иметь проблем. Не иметь принципов, совести и гордости. Но я боюсь, что, когда я умру, мой дедушка надерёт мой зад. Он был хорош в этом. Очень хорош. Как ты, — я улыбаюсь, вспоминая дедушку.

— Он мог одним взглядом заставить меня закрыть рот и одним же взглядом дать ощутить, как мне врезали по заднице ремнём. Это больно, пусть даже в моей голове. Но он меня учил, что женщина должна гордиться тем, что ей дала природа. Не внешностью, а сердцем, душой и принципами. Он говорил, что красота может быть уничтожена, а то, что внутри меня, никогда не даст мне превратиться в вещь. Если мужчина не может оценить этого, то мне не стоит никогда считать, что дело во мне. Это он тупой, а не я. Я буду тупой, если позволю ему уничтожить внутри меня веру в себя, — шепчу я.

— Хороший дедушка. Он говорил правильные вещи, Энрика. Тебе с ним повезло, — улыбается киллер.

— Да… да… — мой подбородок предательски подрагивает. Мои глаза начинает покалывать.

— Он умер… он заснул и не проснулся больше. Мы собирались с ним пойти на завтрак в кафе за углом. Там каждое воскресенье играли в шахматы. Он любил шахматы. Он сказал, что полежит немного, а я отвернулась к раковине, чтобы почистить её. Она забилась. А когда я закончила и пошла к нему, чтобы помочь ему одеться, то он уже был холодным. Он умер, а я чистила чёртову раковину, — по моим вискам уже скатываются крупные слёзы, не прекращаясь. Я никому об этом не рассказывала. Ни разу. Я не люблю разговаривать с людьми, и я не хочу, чтобы они обо мне что-то знали. Личное что-то. А сейчас я плачу, как чёртова девчонка, лёжа на холодной земле перед человеком, который по ошибке чуть меня не убил. Это так унизительно.

— Энрика, мне очень жаль. Я соболезную, — его мягкий голос, искренний и такой тёплый добивает меня.

— Мне не нужна твоя жалость. Мне ничья жалость не нужна. Жалость для слабаков, — рычу я, вытирая слёзы. Меня злит то, что я показала ему свою слабость. Злит безумно. Я ненавижу себя.

— Энрика…

Он хочет помочь мне подняться, но я дёргаюсь в сторону и скользя ногами по льду, встаю, как чёртова корова.

— Не нужна мне твоя жалость. Надо было жалеть меня, когда твои парни меня чуть не убили. Надо было тогда думать о людях, а не позволять бить женщину. Плевать, что она сделала, есть сотня других способов наказать человека, но не силой. Ты такой же, как все они. Такой же, поэтому засунь свою жалость себе в задницу, — всхлипывая и глотая солёные и горькие слёзы, иду к своей сумке, чтобы свалить подальше отсюда. Меня бесит, что слёзы продолжают течь, а в груди огромная дыра из боли.

— Энрика, это сострадание. Я не могу изменить того, что уже случилось. Я не могу стереть твои воспоминая, но я могу помочь тебе забыть их. Ты не даёшь мне этого сделать, отвергая меня.

Господи, как же меня бесит его спокойный голос. Почему он не кричит, как я? Почему у него нет плохих эмоций? Он же плохой парень, они должны быть у него.

— Энрика, — он перехватывает мою сумку, но я дёргаю её на себя.

— Не надо меня трогать. Я не люблю, когда меня трогают, потому что мне больно. Не трогай меня, — я пытаюсь вырвать из его рук свою сумку, но он обхватывает мою талию одной рукой. За один рывок я оказываюсь прижата к его груди. Тепло и приятный аромат его парфюма окутывают меня. Холод остаётся где-то за спиной. Слёзы продолжают течь по моим щекам, потому что мне правда больно, ведь я чувствую в этой сильной и крепкой руке защиту. Чёртову защиту, на которую давно уже не надеялась. Это меня убивает.