Случайная судьба

Глава 12

Желая поскорее покончить с домашними делами и принять душ до того, как появится Гриффин, Поппи в понедельник заставила себя выбраться из постели пораньше. И день покатился обычной своей чередой: сначала занятия на силовых тренажерах, потом велосипед. Виктория, устроившись на брусьях, казалось, следила за каждым ее движением, чутко поворачивая голову на любой звук. Время от времени она потягивалась и выразительно трясла хвостом, всем своим видом показывая, что пора заканчивать.

— На колени пока нельзя, — приговаривала Поппи. — Подожди, будь хорошей девочкой. Уже скоро.

Покончив, наконец, с упражнениями, Поппи перебралась в коляску, подъехала к кошке и погладила ее по голове. Сжавшись в упругий комок, Виктория с точностью циркового акробата прыгнула на колени Поппи, покрутилась немного и легла.

Придерживая кошку одной рукой и наслаждаясь ощущением близости живого и теплого тела, Поппи подняла голову и внимательным взглядом окинула брусья. Если не считать того, что перекладины не возвышались у нее над головой, а находились где-то на уровне пояса, они практически ничем не отличались от тех, на которых она занималась во время школьных уроков физкультуры. Будучи не просто сорвиголовой, а еще и лидером, победительницей — стремление во всем и всегда быть первой было у нее в крови, — Поппи без особого труда взлетала на них, чтобы, сделав кульбит, пружинисто приземлиться на маты. Теперь ее руки сильнее, чем тогда, но и сама она стала тяжелее, хоть и не намного. Ее вес редко дотягивал до 110 фунтов — не такая уж большая тяжесть, подумала она.

Она и сейчас смогла бы подтянуться на брусьях, раскачивая свое неуклюжее тело между жердями. Но она поставила их тут не для этого — они нужны были ей, чтобы опираться на них, осторожно двигая бедрами, словно делая сначала один крошечный шажок, потом другой. Со временем она научилась этому. Это было нелегко, но она научилась.

Все так же придерживая кошку рукой, Поппи оглядела комнату. В дальнем углу на крючке, до которого ей не составило бы труда дотянуться, висела пара металлических скоб для ног. Красивыми их трудно назвать, с усмешкой подумала Поппи. Приходилось изрядно попотеть, чтобы натянуть их на ноги. Но ужаснее всего был шум, который они издавали — это почему-то бесило Поппи больше всего. Металлические щелчки всякий раз наводили ее на мысль о роботах. Чувствовать себя Робокопом было противно, что являлось еще одной причиной избегать их под любым мало-мальски благовидным предлогом.

К тому же, чтобы ходить в них, нужны костыли, на которых она чувствовала себя словно корабль в качку. И вообще, для чего лишний раз истязать себя, когда в коляске так удобно и, главное, безопасно!

Конечно, она еще не забыла то чувство отчаянной беспомощности, которое охватило ее, когда Стар Смит исчезла в роще, а она, Поппи, могла только кричать ей вслед, проклиная собственное бессилие.

А будь у нее собственные дети? Может, попробовать все-таки научиться ходить — просто на всякий случай?

Но детей у нее нет. И скорее всего не будет. Она не может взять на себя такую ответственность. Во всяком случае, надолго.

— Ты не ошиблась? — в который раз уже переспросил Гриффин. — Ты уверена, что она это сказала?

— Следи по губам. — И Поппи беззвучно произнесла фразу, которой закончилось их свидание с Хизер. Потом повторила ее еще раз.

— Да, ошибки быть не может, — согласился он. — Получается, она все-таки Лиза? — Поппи, не сказав ни слова, спрятала лицо в коленях, обхватив их руками, и в этом было столько безнадежности, что у Гриффина все перевернулось внутри. — Надеюсь, ты не собираешься снова плакать? — испуганно спросил он.

— Нет, — чуть слышно прошептала она. — Я просто устала. Устала до чертиков.

Гриффин молча погладил ее по голове. Темные волосы Поппи были пострижены коротко, по-мальчишески, но все равно чувствовалось, какие они густые и мягкие, еще чуть влажные после душа, который она успела принять незадолго до его появления. Он с удовольствием запустил в них пальцы и принялся ласково массировать ей затылок.

— Вопрос в другом, — все тем же безумно усталым голосом проговорила она. — Как та Хизер, которую я знаю, могла убить Роберта Диченцу — да вообще кого бы то ни было?!

— В этом направлении и будем теперь двигаться. Начнем с того, что Лиза вряд ли была таким чудовищем, каким ее хочет представить семейство Диченца, и попробуем понять, что могло толкнуть ее на этот шаг. Мой друг Ральф, которого я попросил навести справки, говорит, что уперся лбом в глухую стену. В Калифорнии все словно воды в рот набрали. Так что вся надежда на Хизер.

— Она не скажет ни слова. Тем более Мике.

— Но она ведь сказала тебе. Она призналась.

— Она может это отрицать. Да еще возненавидит меня за это.

— Ее могут поджарить на электрическом стуле, ты что, забыла?! — рявкнул Гриффин. И тут же пожалел об этом, почувствовав, как дернулась Поппи, словно это через ее тело пропустили электрический разряд. — Попроси кого-нибудь посидеть на телефоне, пока мы с тобой быстренько смотаемся в одно место.

Забросив девочек в школу, Мика заехал заправиться. Колонка была на окраине города. Он сунул в окошко кредитку и уже взялся за пистолет, когда по другую сторону заправки остановился грузовик. В нем сидели трое, все местные. С двумя из них он вместе ходил в школу, третий приехал в город позднее. Они работали на местную строительную фирму и, судя по их виду, направлялись на работу.

— Привет, Мика, — выбравшись из кабины, окликнул его водитель, Скип Хаузер. — Как дела?

Не поднимая головы, Мика молча кивнул, что-то невнятно буркнув в ответ. Сейчас он был не в том настроении, чтобы болтать.

— Солнце уже высоко, — продолжал Скип, отвернув крышку и сунув в бак пистолет. — Готов поспорить, теплый будет денек. Уже, небось, трубы провел, да?

Мика не сводил глаза с приборной доски. Да, для весны явно жарковато, и одному Богу известно, насколько потеплеет завтра. Еще немного, и появится сок, а это означает начало сезона. Пропади все пропадом! Он-то рассчитывал заняться трубами завтра утром и работать как проклятый, пока не покончит с этим.

Впрочем, все это ни в коей мере не касается Скипа Хаузера. Какого черта он сует свой нос в его дела?!

— Не-а, — пробурчал он.

— А мы по уши завязли со строительством того дома в Вест-Эймсе, — как ни в чем не бывало продолжал Скип. — Просто ума не приложу, смогу ли я выкроить немного времени, чтобы помочь тебе в этом сезоне. Черт, так на душе паршиво! Понимаю ведь, как я тебя подвел. А тут еще эта заварушка с Хизер… Она мне нравилась. И работала как черт.

Мика постарался сделать вид, будто не заметил, что Скип уже говорит о Хизер в прошедшем времени.

— Как она там — ничего? — поинтересовался Скип, вытянув шею в сторону своего грузовика. — Данфи пришлось париться за решеткой целых три месяца. Из-за девчонки Гарри Швикса. Только тогда эта маленькая чертовка раскололась и созналась, что все наврала. Так он потом говорил, что там вовсе не так уж плохо.

Данфи был родом не из Лейк-Генри, но Мика хорошо помнил этот случай. И считал Данфи полным ублюдком. Наверняка все было именно так, как говорила девчушка. А может, и хуже. Не слишком приятно, когда такого подонка сравнивают с Хизер.

Разозлившись оттого, что Скип имел наглость поставить его Хизер и Данфи на одну доску, Мика рывком вытащил пистолет. Бак был еще неполон, но ему было уже наплевать.

Вдруг Скип задал еще один вопрос.

— Слушай, а ты-то знал, что она — Лиза?

Это оказалось последней каплей. Слова Скипа угодили в самое что ни на есть больное место. Мика неторопливо повернул голову:

— Кажется, ты что-то сказал?

Скип, который и в детстве-то не блистал особым умом, обрадовался, решив, что Мика тоже не прочь поболтать.

— Да просто хотел спросить: ты-то знал, кто она такая? Ты ведь жил с ней? И не один год.

Мика рывком распахнул дверь.

— А кто говорит, что она Лиза?

— Да почти все в городе уверены, что так оно и есть. Только что своими ушами слышал, когда заскочил к Чарли. Чудное дело, скажу я тебе, старик! Словно Хизер свалилась с неба — никто ничегошеньки о ней не знает. Как она жила до тех пор, как появилась в Лейк-Генри — одному Богу известно. И тут выясняется, что она путалась с этим сенаторским сынком. Может, он и в Вашингтон ее с собой таскал…

— Ты ничего не знаешь, Скип, — резко оборвал его Мика. — Так что держи свой поганый рот на замке, понял? — Он поставил ногу на подножку.

— Эй, так ведь это ж не один я…

— Так передай им, чтобы тоже заткнули свои поганые рты.

Скип обиженно шмыгнул носом. В глазах его вспыхнуло беспокойство.

— Ты мне за это не платил, дружище. Между прочим, я ведь работал на тебя. Или забыл?

— Нет, не забыл, — рявкнул Мика. — Я не забыл, как ты ныл и жаловался чуть ли не с самого полудня, что устал, что хочешь домой, выпить пива, что у тебя руки отваливаются! А теперь проваливай, Скип! Мне не нужен ни ты, ни твои дружки. — Забравшись в кабину, Мика завел двигатель и рванул с места. Назад он не смотрел. Да ему и не нужно было. Он и без того знал, что здорово умыл этого поганца Скипа. Умыл их всех. Теперь он их больше не увидит.

Но он не жалел об этом. Пропади они пропадом, вся их троица. Мика почти не сомневался, что, даже явись они с повинной, сироп, который выйдет из их рук, получится настолько мерзким, что на нем все равно можно будет поставить крест.

Поппи и Гриффин отправились на разных машинах. На этом настояла Поппи, считавшая, что так будет проще, ведь ее джип был специально переоборудован под кресло-коляску.

— Чушь! — насмешливо фыркнул Гриффин. — Ты просто боишься показаться в моей компании.

— Ну… и это тоже. — Ей не хотелось подобным образом отвлечь местных сплетников от перемывания косточек Хизер. Она и так здорово рисковала, решившись въехать в город на пару с грузовичком Гриффина, который следовал за ней, как привязанный. Джон Макгилликади, сбрасывавший снег с крыши, оторвался от этого занятия, чтобы помахать ей рукой. Мэдди Харрис, выгуливавшая своего пса, сделала то же самое. Лютер Вульф и Мерседес Ливскью, болтавшие у дверей почты, последовали их примеру.

Поппи помахала всем им в ответ. Удивительно, но вместо ощущения она испытывала радость, чувствовала себя какой-то обновленной — может быть, потому, что сейчас занималась тем, что могло оказать реальную помощь Хизер. И конечно, благодарить за это следовало Гриффина. Пока он не приехал, пока она не получила, наконец, возможность поделиться с ним этой тайной, груз ответственности, лежавший у нее на плечах, не давал ей вздохнуть полной грудью.

Естественно, это вовсе не означало, что весь город должен знать о том, что отныне они действуют сообща.

К счастью, офис Кэсси стоял на отлете. Он помещался в небольшом светло-голубом здании с белыми ставнями. Окружавший его небольшой заборчик утопал в снегу, а над крыльцом красовалась большая дубовая табличка. «Кэсси Бирнс» гласила надпись на ней, выведенная ярко-синими буквами.

Кэсси всегда считала, что обладает уверенностью в себе, даже дерзостью настоящего профи. Но сейчас она просто стояла и хлопала глазами. Она была не готова к этой встрече. Во-первых, у нее из головы не шло то, что сказал ей Марк. А во-вторых, у нее появился новый клиент, которого она ждала сегодня утром, — женщина, решившаяся, наконец, подать в суд на своего буйного дружка.

Но позвонила Поппи и попросила принять их. А Кэсси доверяла Поппи, как самой себе.

Глядя, как Гриффин, выскочив из своего грузовичка, галантно подал Поппи руку, чтобы помочь ей спуститься — в помощи этой она нисколько не нуждалась, и тем нее менее выглядело это красиво, — Кэсси пыталась сообразить, что же беспокоило ее, стоило ей только подумать об этом человеке. Пришлось признать, что Марк угодил в точку — Гриффин действительно был чужаком. Да и без этого Кэсси трудно было поверить в то, что он способен принимать близко к сердцу интересы Хизер. К тому же Гриффин был журналистом, у него была куча влиятельных друзей, связи и деньги, и это тоже беспокоило Кэсси. Но сильнее всего ее беспокоило его непонятное желание заполучить Поппи. А Кэсси беспокоилась и заботилась о Поппи так же, как и о благополучии всего Лейк-Генри.

К тому же она действительно не продвинулась ни на дюйм с этим проклятым делом! Это приводило ее в бешенство. Марк был прав. Ее гордость была уязвлена. И еще она нервничала оттого, что не в силах помочь Хизер.

А тут еще, как на грех, беспорядок, вечно царивший в ее офисе! Кэсси хорошо знала людей, подобных Гриффину, — ей довелось повидать их немало и в колледже, и в университете. Все эти любители задирать нос представляли себе офис преуспевающего адвоката примерно одинаково: просторный кабинет, уставленный тяжелой мебелью красного дерева, стены увешаны картинами, на полу — восточный ковер. Конечно, там полным-полно секретарш или помощников, в чьи обязанности входит содержать в идеальном порядке папки с делами. Увы, Кэсси не могла позволить себе подобной роскоши. Ее офис представлял собой хаотическое нагромождение папок с делами, множившихся со страшной быстротой и заполнявших собой почти все жизненное пространство. Вместо полотен старых и современных мастеров на стенах красовались рисунки ее детей, а ручки, которыми она обычно писала, были украшены забавными мордочками персонажей любимых мультяшек.

Она обожала свой кабинет, и теперь заранее ненавидела Гриффина за то, что его приезд заставит ее краснеть. Впрочем, похоже, Поппи его подготовила или он и предполагал увидеть нечто в этом роде, потому что только восторженно присвистнул при виде всего этого невероятного хаоса.

— Клево! — пробормотал он, и губы его расползлись в улыбке. Кэсси торопливо указала ему на стул.

Все мысли о кабинете разом вылетели у нее из головы, когда Поппи, сбиваясь и путаясь, начала рассказывать о том, что произошло накануне во время ее свидания с Хизер.

К этой сногсшибательной новости Кэсси оказалась готова еще менее, чем к встрече с Гриффином. Она молча понурилась, а потом, вскинув голову, посмотрела им в глаза.

— Теперь все понятно. Думаю, нужно подумать, на чем строить защиту.

— Именно это нам и нужно обсудить.

— Прежде всего, — начал Гриффин, — что произойдет, если вы признаете в суде, что Хизер — это Лиза?

Кэсси, примостив на коленях блокнот, поспешно делала в нем заметки, старясь не замечать устрашающей морды какого-то монстра, украшавшего ее ручку.

— Если мы признаем обвинения, ее тут же отправят в Калифорнию.

— Предположим, это случится. Какие у нее шансы выйти под залог?

— При обвинении в тяжком преступлении? Никаких. Пустая трата времени.

— Тяжкое преступление? — Лицо Поппи помертвело от страха. — То есть такое, за которое полагается смертная казнь?

— Да. Хотя обвинение не обязательно будет настаивать на этом. У них ведь нет доказательств, что это было сделано намеренно. И тем не менее убийство есть убийство. Так что вопрос о залоге даже не будет подниматься — если только нам не удастся найти какой-нибудь достаточно веский аргумент, который заставит их задуматься.

— Например? — жадно спросила Поппи.

Погрузившись в размышления о том, что главной ее задачей является необходимость доказать возможность судебной ошибки, Кэсси с трудом заставила себя переключиться.

— Предположим, у Хизер были основания опасаться за свою жизнь. Ей угрожали, избивали… Возможно, даже изнасиловали. Сам Роб. Или его отец.

— Отец?! — присвистнула Поппи. — Господи! Я об этом даже не думала.

— Проблема в том, что у нас нет ни единого свидетеля, — вздохнула Кэсси.

— Вы даже не догадываетесь, какая это проблема, — вмешался Гриффин. — Насколько я знаю, с каждым, кто знал Лизу, уже успели потолковать люди Диченцы. В результате все молчат как рыбы. В том числе и возможные свидетели. И не забывайте об общественном мнении. Ее уже заранее осудили. И если нам не удастся что-то найти, причем быстро, можно считать, что эту схватку она проиграла.

Кэсси расправила плечи. Швырнув ручку на стол, она скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на Гриффина.

— Что вы предлагаете?

— Устройте мне свидание с Хизер. Наедине.

— Вам? Мы с Поппи ее подруги, Мика почти муж, а вы кто? Почему вы решили, что она расскажет вам то, что не решилась сказать нам?

— А почему женщина рассказывает врачу такие вещи, в которых ни за что не призналась бы мужу? Эффект случайного попутчика. Чужой человек более объективен, он не станет судить ее, читать ей мораль. Хизер ведь любит вас всех, ей не безразлично, что вы о ней думаете. А я ей никто.

Кэсси пришлось признать, что в этом есть логика. Но она чувствовала, что всего он не говорит.

— Вы ведь журналист.

— Он не собирается об этом писать, — поспешила вмешаться Поппи.

— Тогда зачем это ему?

Поппи смешалась.

— Это все из-за меня. Хочет произвести на меня впечатление. — В глазах ее вдруг вспыхнула мольба. — Кэсси, у него есть источники, которых нет у нас.

— И он готов использовать их ради Хизер? Но почему? — Кэсси нутром чувствовала, что тут кроется какая-то тайна.

— Потому что меня гложет чувство вины, — сказал вдруг Гриффин. И принялся объяснять, как он невольно навел ФБР на след Хизер.

В глазах Кэсси это лишь послужило оправданием той неприязни, которую она инстинктивно испытывала к Гриффину.

— Здорово! Просто классно! — взорвалась она.

— Что сделано, то сделано, Кэсси, — вступилась Поппи. — И теперь он хочет помочь. И у него есть свои источники информации.

— Это его братец, что ли? — Кэсси все еще переваривала услышанное. — Если бы Гриффин умел держать язык за зубами, скольких неприятностей можно было бы избежать!

— Нет, это один частный сыщик, который многим мне обязан. Так вот, Роб Диченца просто-таки прославился тем, что избивал женщин. А Лиза по крайней мере дважды обращалась за помощью в клинику.

Кэсси выразительно вскинула бровь.

— И вы в состоянии связать это между собой? Потому что без этого нам не обойтись. От Хизер толку как от козла молока, свидетелей нет. Если у нас на руках не окажется козырного туза, то есть достаточно весомого доказательства, Хизер может сколько угодно утверждать, что она не Лиза, — ее все равно осудят.

— Замкнутый круг, — вздохнула Поппи. — Пусть Гриффин поговорит с ней. Ты сможешь это устроить?

Кэсси нисколько не сомневалась в том, что это пустая затея. Психиатры, к которым она обращалась, сошлись на том, что если у Хизер посттравматическая амнезия, то факты, которые она постаралась забыть, спрятаны настолько глубоко, что без специально курса лечения их вряд ли удастся вытащить на свет. А этот Гриффин очень даже ничего, в конце концов была вынуждена признать Кэсси. Но ведь он не психиатр.

Итак, что мы имеем? У Мики денег нет, это ясно. Конечно, она, согласна работать бесплатно, но нанять психиатра, чтобы тот покопался в воспоминаниях Хизер, ей не по карману. Что ж, если у Гриффина такая чувствительная совесть, тем лучше. А знакомый частный сыщик — вообще отлично. И коль он согласен взять все расходы на себя, то кто она такая, чтобы возражать? Ни за что!

Да, Гриффин был прав, когда сказал, что в борьбе за общественное мнение они уже проиграли. Похоже, парень достаточно умен, поскольку понимает, насколько это важно. А до того, как заняться разработкой стратегии, хорошо бы узнать побольше о тех, чью роль в этом деле трудно переоценить. Она имела в виду не Роба с Хизер. Гораздо важнее были те, кто так или иначе мог оказать давление на ход этого дела, — губернатор, главный прокурор и помощник обвинителя от штата Калифорния. Чарльз Диченца и его жена и, конечно, судья, который будет назначен для слушания дела.

Между прочим, Гриффин не единственный, у кого есть связи. У самой Кэсси в Калифорнии осталось несколько университетских приятелей-юристов, которые охотно поделятся с ней информацией. А Джон Киплинг? Насколько ей известно, у него куча друзей и знакомых среди газетчиков, которые будут рады рассказать все, что им известно. И еще Марк, в очередной раз оказавшийся правым. Надо позвонить и рассказать ему обо всем. А успокоить свое уязвленное самолюбие можно будет и попозже. Сейчас есть дела поважнее.

— Когда вам удобно? — потянувшись за телефоном, спросила она Гриффина.

Мика опустил стекло, рассчитывая, что холодный воздух немного остудит бушевавшую в нем злость. Напрасно. Когда он свернул на дорогу, ведущую в обход озера, его все еще трясло. А стоявший возле дома темный «седан» и две хорошо знакомые ему физиономии окончательно испортили ему настроение. Это были те самые парни из ФБР, которые во вторник устроили у него обыск. У одного на коленях был компьютер Хизер.

Резко притормозив, он выбрался из грузовика.

— Быстро же вы управились, — проворчал он.

— Мы так поняли, что вы без него как без рук.

— Врете. Просто вы ничего не нашли. Да я вам это сразу сказал! Все, что там есть, касается только моей работы.

— И работы Лизы.

— Нет тут никакой Лизы! Ее зовут Хизер!

— Не будем играть словами. Куда вам его поставить?

Мика не двинулся с места.

— Туда, откуда вы его, парни, взяли.

— Вы уж нас извините, но нам тогда пришлось обыскать весь дом, и мы сейчас вряд ли вспомним, где он у вас стоял.

— А где, по-вашему, люди работают? — издевательски поинтересовался Мика.

Фэбээровцы обменялись взглядами.

«Ну же, давай! — взмолился про себя Мика. — Грохни эту штуку об крыльцо, я вам такое устрою, что вы до смерти не забудете! Для начала — иск о причинении ущерба, а там видно будет!»

Он даже расстроился слегка, когда фэбээровцы, вскарабкавшись на крыльцо, двинулись в глубину дома, к задней двери.

— Дверь заперта? — не оборачиваясь, крикнул один из них.

— А что — в прошлый раз была заперта? — съязвил Мика. — Или вы там где-то видите замок?

Дождавшись, когда они скроются из виду, Мика захлопнул дверцу машины и последовал за ними, едва не наступая обоим на пятки. Так, гуськом, они добрались наконец до сахароварни. Отступив в сторону, Мика молча ждал. Он вспомнил, как пять минут назад сказал: «Нет тут никакой Лизы! Ее зовут Хизер». А фэбээровец отмахнулся: «Не будем играть словами».

«Меня зовут Хизер Мэлоун», — в первый же день слушаний заявила Хизер. Получается, она тоже играла словами, промелькнуло у Мики в голове. Она могла бы честно сказать, что ее зовут Хизер Мэлоун сейчас. А пятнадцать лет назад у нее было другое имя. Внезапно он почувствовал острое, почти нестерпимое желание увидеть, что спрятано в ее рюкзаке.

Вскоре оба фэбээровца вышли, не глядя на Мику, забрались в «седан» и уехали. Не успела их машина скрыться за поворотом, как он уже был в сахароварне и кинулся к поленнице. И тут к дому, как на грех, подъехала еще одна машина — маленький «шеви», довольно старый, но в отличном состоянии. Впрочем, все, что окружало Камиллу Сэвидж, было в отличном состоянии.

Притормозив возле Микиного грузовичка, Камилла опустила стекло, высунулась наружу и громко крикнула:

— Эй, есть дома кто-нибудь?

Мика двинулся ей навстречу.

— Эти парни приезжали вернуть компьютер. Держу пари, они стерли все данные, что были в памяти.

Камилла вытащила откуда-то целую пригоршню дисков.

— Если хотите, я все проверю. В случае чего, перепишу с этих. Да, кстати, если нужно составить какие-нибудь счета или сметы, я свободна.

Будь на ее месте кто-то другой, Мика просто повернулся бы к нему спиной. Но с Камиллой так невозможно было поступить — она явно предлагала помощь от чистого сердца.

— Да нет, все в порядке, — промямлил Мика, моля Бога, чтобы Камилла поскорее убралась.

— Так вы сами перепишете все это?

— Нет, буду работать, как привык.

— Но если вы не знаете, что там было на этих дисках…

— Я справлюсь.

— Интересно, как?

Скрывая глодавшее его нетерпение, Мика выдавил из себя вежливую улыбку:

— Честное слово, как-нибудь справлюсь. Может, потом поговорим, а? У меня куча дел.

— Вы не знаете, может, Хизер успела сбросить их на жесткий диск? — Камилла снова помахала перед его носом дисками.

— Понятия не имею. Я посмотрю.

— Давайте лучше я. Тем более, что до вечера у меня никаких дел. И вообще — мне страшно хочется хоть чем-то помочь!

— Может, тогда заодно вытащите Хизер из тюрьмы? — взревел Мика, окончательно потеряв терпение. Он чувствовал, что его понесло, но уже закусил удила. — Или докажите, что она — не Лиза? Нет? Тогда заставьте Хизер заговорить! Или по крайней мере объясните Стар с Мисси, как можно говорить, что любишь кого-то, и при этом скрывать в своей душе тайны настолько ужасные, что язык не поворачивается рассказать об этом! Даже когда речь идет о спасении собственной жизни! Не можете? Ну так объясните это мне! Эту Хизер я не понимаю! И она мне не нужна! Я хочу ту, прежнюю. Знали бы вы, как мы хорошо жили!

Ее испуганное лицо заставило Мику пожалеть об этой вспышке. Ему стало стыдно, и он большими шагами двинулся прочь. В конце концов, у него дел невпроворот, подумал он. Трубы вот проложить, и все такое. Больше всего на свете ему сейчас хотелось окунуться с головой в работу и не думать ни о чем.

Планы Поппи пошли кувырком. Лили была в школе. Мэриан — у дантиста. А для ланча явно было еще слишком рано. Конечно, можно было бы заглянуть к Чарли и, уютно устроившись возле большой печки, поболтать с кем-то из завсегдатаев, но она сейчас была не в настроении болтать. Может, съездить к матери? Ни за что! Поппи поняла, что ей вообще не хочется никого видеть.

Поразмыслив немного, Поппи объехала вокруг озера. Радио она выключила, и в кабине джипа стояла тишина. Сделав полный круг и вновь оказавшись в центре города, Поппи сбросила скорость, потом медленно обогнула церковь. Позолоченный солнцем шпиль, словно копье архангела, победоносно воткнулся в серое подбрюшье неба. Вдоволь налюбовавшись этим зрелищем, Поппи двинулась дальше, свернула за угол и не спеша поехала по узкой дороге, петлявшей вдоль городского кладбища. Теперь Поппи ехала совсем медленно. А вот и место, где похоронен ее отец. В горле Поппи встал комок.

После той аварии она часто приезжала на кладбище — и не только из-за отца. Сколько ее хороших знакомых ушли из жизни за эти годы! Вот хотя бы Гас Киплинг, отец Джона. Сгорел как свечка всего несколько месяцев назад. Но одну могилу она старательно избегала. Почему-то ей было страшно увидеть ее. Однако сегодня Поппи чувствовала, что ей просто необходимо там побывать.

Свернув с дороги, она притормозила. Чтобы немного успокоиться, Поппи сделала несколько глубоких вдохов, стараясь дышать как можно медленнее. Она заставила себя думать о Виктории, пытаясь не смотреть по сторонам. В особенности не смотреть туда. Но, увы, именно туда и устремлялся упорно ее взгляд — в ту сторону, где позади длинной череды гранитных плит разных цветов и размеров, немного поодаль, словно упорно стараясь держаться в стороне от всех, высился простой, но элегантный памятник.

Даже в ярких лучах солнца снег на кладбище казался тусклым и серым. Обвившие плиту узловатые ветки свидины напоминали уродливые пальцы калеки. То, что было скамейкой, превратилось в огромный сугроб снега.

Но, возможно, могильная плита выглядела одинокой и заброшенной не только поэтому. Перри Уокер погиб совсем молодым, и хотя рядом предусмотрительно оставили место для могил других членов его семьи, все они были еще живы.

Родители Перри давно уже перебрались в Элкленд, в сорока минутах езды к северу от Лейк-Генри. Поппи не знала, почему они уехали из города. Возможно, из-за той аварии. Не знала она и о том, остались ли у него какие-нибудь родственники в Нью-Гемпшире. Она никогда об этом не спрашивала — просто не могла. Да, в общем, и не хотела знать.

Даже спустя столько лет она почувствовала в груди знакомую сосущую тоску, вызывающую желание — бежать, бежать со всех ног. Но взгляд Поппи был прикован к могильному камню, к буквам, хорошо видным даже с того места, где стояла ее машина. Да, она бы с радостью сбежала бы отсюда, если бы могла. Но еще больше ей сейчас хотелось поговорить с Перри.

Поппи с трудом проглотила вставший в горле комок, захлопнула дверцу и медленно тронулась с места. Ей показалось, что Перри окликнул ее, и она машинально нажала на газ. Не прошло и нескольких секунд, как его могила осталась далеко позади. Поппи знала, что еще вернется сюда. Их с Перри связывало одно незаконченное дело. Оставалось только придумать, как разделаться с этим поскорее.

В тюрьму Гриффин проник без особого труда. Кэсси договорилась обо всем по телефону, так что его не только ждали, но даже проводили в то помещение, которое обычно представляется исключительно адвокатам и их клиентам. Гриффин сильно сомневался, что такое было бы возможно где-нибудь в Калифорнии или в Нью-Йорке. Еще одно из преимуществ маленьких, по-домашнему уютных штатов вроде Нью-Гемпшира, с завистью подумал он.

Когда ввели Хизер, Гриффину показалось, что они знакомы много лет. Темные, с легкой проседью волосы, серебристо-серые глаза, тонкая, бледная кожа, искривленный в вымученной улыбке рот — после долгих часов, которые он провел, разглядывая снимки этой женщины, он знал ее черты, как свои собственные.

А вот Хизер явно была поражена.

Дождавшись, когда охранник закроет дверь, Гриффин приветливо протянул ей руку.

— Я — Гриффин Хьюз, приятель Поппи. Они с Кэсси разрешили мне прийти. Присядем?

Но Хизер осталась стоять возле двери, словно не слышала.

— А они сами почему не приехали? — дрожащим голосом спросила она.

— Решили, что вам будет удобнее, если я приду один.

Судя по перекошенному лицу Хизер, тут они явно ошиблись. В глазах ее метнулся страх, от лица отхлынула кровь.

— Хизер — мягко проговорил он. Поверьте, у меня и в мыслях нет причинить вам вред.

Выражение панического страха как было, так и осталось у нее в глазах, и Гриффин счел за лучшее сесть. Он заранее решил, что не стоит возвращаться к тому признанию, которое она сделала Поппи. Достаточно того, что она вообще решилась его сделать. Это говорит о том, что она готова заговорить. Или скоро будет готова…

— Есть одна проблема, — начал он. — Я слышал, вы не хотите говорить. Но это значит, что у нас нет никаких сведений о том, где вы жили до того, как приехали в Лейк-Генри. Вы, конечно, можете сколько угодно утверждать, что вы Хизер Мэлоун, но пока у нас нет доказательств, все это только слова. Лиза Мэтлок сбежала из Калифорнии пятнадцать лет назад. Нужно доказать, что вы звались Хизер Мэлоун задолго до этого времени. Что-то могут подтвердить документы — это лучше всего. Кое-что свидетели — друзья, родственники, коллеги. Юристы в таких случаях используют термин «подтверждение дополнительными фактами». Это то, что нам нужно.

— Но ведь вы не адвокат, — тем же дрожащим голосом пробормотала она.

— Нет. Я журналист и писатель. Но я здесь сейчас не потому, что хочу писать о вашем деле. Я пришел к вам как друг, мне кажется, я могу вам помочь. Дело в том, что по роду своей работы мне часто приходится вести журналистские расследования. Книги, которые я пишу, имеют успех и расходятся быстро потому, что мне удается раскапывать такие факты, которых больше нет ни у кого. У меня есть своя сеть осведомителей. Часть из них — мои собственные, остальные работали еще на моего отца. Они с радостью окажут мне услугу. Так что вам это не будет стоить ни цента.

Лицо ее по-прежнему оставалось испуганным.

— Итак, то, что нам с вами нужно, — все тем же мягким, убедительным тоном продолжал он, — это дополнительные факты или свидетельства. Идеально было бы, конечно, заполучить свидетеля, который подтвердит, что вы действительно Хизер Мэлоун, но вы отказываетесь говорить. Мои информаторы способны на многое, но что в них проку, если они не знают, с чего начать? Нам известно, что Хизер Мэлоун приехала в город четырнадцать лет назад. До этого она работала в Атланте, в каком-то ресторанчике, но очень недолго. Тут ее след обрывается. Поэтому я решил, что на этот раз мы попытаемся размотать этот клубок с другого конца. С того, что остался в руках Лизы. И попытаемся узнать, что же заставило ее сбить Роба Диченцу.

Хизер зябко сунула руки в карманы своего оранжевого свитера.

— А почему не приехала Кэсси? Неужели возненавидела меня?

— Нет, она вас не ненавидит. Просто злится из-за того, что вы ничем не хотите ей помочь.

— А Мика… Мика ненавидит меня?

— Не думаю. Будь это так, он вряд ли бы так переживал, верно?

— Тогда почему он не пришел?

— У него полно дел. Ему ведь теперь приходится приглядывать за девочками.

Хизер прижалась спиной к двери:

— Если вы собираетесь начать с Лизы, чего вы от меня-то хотите?

— Что бы вы рассказали мне все, что вам известно о Хизер. Все что угодно. Дата рождения. Место рождения. Это, так сказать, один конец ниточки. Вот с другим, думаю, будет потруднее. Семейство Диченцы уже успело переговорить со всеми, кто хоть как-то знал Роба и Лизу, так что все они молчат как убитые. Но кое-что все-таки удалось узнать. Оказывается, Роб отличался склонностью к насилию. Лизу несколько раз забирала «Скорая» — под вымышленным именем, конечно. Но она каждый раз решительно отрицала, что ее избили. Мне известно, что она была умной, поскольку не только поступила в колледж, но и получила стипендию. Что она была на редкость законопослушной — за ней не числится ни единого нарушения, даже штрафа за превышение скорости. Не думаю, что она собиралась убить Роба. А знаете, что я думаю? В ту ночь было темно. Возможно, он свалился прямо под колеса. Может быть, она не заметила его. Или заметила, но не успела затормозить. Дело было на пустыре, повсюду были припаркованы машины. Он мог вынырнуть из-за одной из них и угодить под колеса. В таком случае это уже не убийство, а несчастный случай, в котором нет и не может быть злого умысла. Мне не верится, что она хотела убить его. Больше того — я почти уверен, что она даже не сообразила, что он мертв. Так как его семья очень богата и влиятельна, она понимала, что ее ждут крупные неприятности, даже если бы она его просто помяла. А узнав, что Роб погиб, она решила, что у нее есть только один выход — бежать.

— И я ее не виню, — продолжал Гриффин. — В руках Диченцы было все: богатство, власть — у Лизы же не было ничего. Она предполагала, и вполне обоснованно, что ее рассказу никто не поверит. Дело в том, что в их отношениях вряд ли все было гладко. И кто-то наверняка уже успел обратить на это внимание — ссоры, угрозы… Роб Диченца был завсегдатаем вечеринок. Его постоянно окружали люди. В протоколах остались показания свидетелей о том, что Лиза и Роб часто встречались, правда, украдкой. Думаю, кто-то из них смог бы подтвердить, что Роб, мягко говоря, не всегда вел себя как джентльмен.

— Но вы же только что сказали, что семья «позаботилась» о свидетелях.

— Не забывайте, прошло пятнадцать лет. Это достаточный срок для того, чтобы солгавшего замучила совесть. Или человек уехал и давно живет в другом месте. Возможно, он затаил злобу на Диченцу. А может, кто-то, чье имя не всплыло тогда, пятнадцать лет назад. Отец Лизы говорил, что у нее были друзья, но ни один из них тогда не пришел в полицию. Не исключено, что кто-то из них захочет сделать это сейчас. Тогда они, вероятно, боялись, а теперь уже нет причин для страха.

Какое-то время Хизер размышляла над его словами.

— Но, будучи Хизер, — тихо пробормотала она, — я ничего не могу об этом знать.

— А есть шансы, что вы с Лизой близнецы, которых разлучили при рождении?

Ничто не дрогнуло в ее лице.

— Знаю, — кивнул он. — Есть еще шрам.

Она опять проморгала.

— Помогите же мне, Хизер, — взмолился он. — Помогите себе!

Хизер потупилась.

— А что толку?

— Вы что — смеетесь? — взорвался он. — Между прочим, вам светит пожизненное заключение. Если вы по-прежнему будете настаивать на том, что вы Хизер, не приводя при этом никаких доказательств, вас осудят!

— Возможно, меня признают невменяемой.

— Тогда вас засадят в психушку. Как-то я написал рассказ о человеке, который избавился от наказания благодаря тому, что его признали невменяемым. Знаете, я бы не назвал это избавлением.

Ресницы Хизер затрепетали, и Гриффин решил воспользоваться этим.

— Может быть, сейчас такая перспектива и не пугает вас — зато она приводит в ужас ваших друзей. Неужели друзья — недостаточная причина для того, чтобы хотя бы попытаться защитить себя? Все это время они стояли за вас горой. Они любят вас. Но вы продолжаете молчать, и они постепенно начинают терять надежду.

Подбородок у нее задрожал. Даже шрам, из-за которого губы ее постоянно казались улыбающимися, был бессилен скрыть, насколько она растеряна.

Гриффин намеренно не стал смягчать свои слова. И сейчас даже не пытался прервать наступившее молчание.

Наконец Хизер не выдержала.

— Что вы, черт возьми, хотите от меня?! — крикнула она.

— Только то, о чем я уже говорил. Назовите имя… место… дату. Любое, что связано с жизнью либо Хизер, либо Лизы. То, что может доказать, что в Калифорнии произошла ошибка.

Хизер закрыла лицо руками.

— Знаете, Хизер, — с вызовом бросил он, хорошо понимая, что рискует перегнуть палку. — То, что вы сейчас делаете, — верх эгоизма. Нет, это не просто эгоизм — это гораздо хуже. Это глупость. В конце концов, теперь это касается не только вас. Если вы не хотите сделать этого для Кэсси, Поппи и других ваших друзей, то сделайте это ради Мики и его детей. Ради Мисси и Стар. Ваше упорное молчание убивает их. Они приняли вас, вы стали частью их жизни. Губите себя — это ваше право. Но зачем же губить их? То, как вы поступаете с ними… они этого не заслужили. Это несправедливо. По-моему, они имеют право требовать хотя бы каких-то объяснений.

Хизер низко опустила голову, и Гриффин даже испугался, что она сползет на пол. Но она все так же стояла молча, спрятав лицо в ладонях.

Внезапно она резко отодвинулась от двери и отвела руки от лица. Глаза ее были сухи.

— Эйден Грин, — бесцветным голосом пробормотала она. И, видя, что он не понимает, повторила по буквам: — Э-й-д-е-н Г-р-и-н.

Гриффин не стал записывать — он и без того был уверен, что не забудет это имя.

— Где я могу его найти?

— Теперь? Не знаю.

— А пятнадцать лет назад?

— В Сакраменто. — Глаза ее стали бездонными. И внезапно он прочел в них признание.

— Спасибо, Хизер. Все в порядке. Это наверняка поможет.

Мика вернулся из сахароварни раньше, чем предполагал. Он прокладывал трубы, протягивая их от дерева к дереву, от усталости ломило все тело, солнце все ниже клонилось к горизонту, а из головы у него все не шел этот проклятый рюкзак.

Покончив с трубами, Мика вернулся к поленнице, вытащил рюкзак и положил его на стол. На мгновение им вновь овладел знакомый страх. Но теперь желание узнать, что же там внутри, оказалось сильнее.

Он сунул руку в рюкзак и нащупал три конверта.

В одном, поменьше, оказались три фотографии — черно-белые, на всех были две совсем еще юные девушки, почти подростки, хотя, конечно, он мог ошибиться. Одежда, прически, даже улица, на которой они стояли, почему-то выглядели иностранными, но в лицах было что-то смутно знакомое. Мике вдруг пришло в голову, что обе они неуловимо напоминают Хизер. Может, мать и дочь? Он посмотрел на обороте — ничего. Ни имен, ни даты, ни единого слова.

Отложив снимки в сторону, он взял конверт побольше, на котором был указан обратный адрес какой-то юридической конторы в Чикаго. Он был адресован Хизер на почтовый ящик. Город был тот же — Чикаго. Вытащив из конверта письмо, Мика прочел его раз, другой. Потом открыл последний конверт. Обратный адрес — какая-то клиника, но ни адреса получателя, ни почтовой марки, ни штемпеля на нем не было. Внутри оказались две пластиковые карточки с идентификационным номером на пластиковом же браслете — такие используются во всех больницах. Оба браслета были аккуратно разрезаны. На том, что побольше, значилось имя Хизер. На маленьком — «новорожденная девочка Мэлоун».

Вот оно что… Значит, за полгода до приезда в Лейк-Генри у Хизер родился ребенок! И она отдала его на усыновление, обратившись в какую-то юридическую контору в Чикаго!

Из груди Мики вырвался шумный вздох. Наверное, он должен был прийти в ярость, почувствовать себя оскорбленным. Ведь когда-то Хизер отказалась родить ребенка от него, хотя и знала, как он этого хотел. Только теперь он начал понимать, что часть ее сердца осталась там, в Чикаго, вместе с ребенком, которого она родила и от которого вынуждена была отказаться.

Мика принялся мысленно перебирать причины, которые могли бы заставить ее сделать это, а теперь вынуждают хранить упорное молчание. И вдруг услышал у двери чьи-то шаги. Он поднял голову как раз в тот момент, когда на пороге появился Гриффин.

Мике и в голову не пришло прятать рюкзак. Гордость и гнев не позволили ему это сделать. И потом… Гриффин, конечно, был чужаком, но Мика почему-то чувствовал, что может ему доверять. Хотя бы потому, что ему верила Поппи, а Поппи Мика доверял, как самому себе.

Первым заговорил Гриффин:

— Вам знаком человек по имени Элден Грин?

— Нет. — Мика протянул Гриффину конверты. — Это было внутри рюкзака. Она прятала его с первого дня, как поселилась здесь.

Первым делом Гриффин, как и Мика до него, посмотрел снимки.

— Родственники?

— Возможно.

Прочитав письмо от адвоката и повертев браслеты, Гриффин поднял взгляд на Мику.

— Сдается мне, что мы тут раскопали немало грязи, — вздохнул он и в двух словах пересказал Мике свой разговор с Хизер. — Ну что ж, в адвокатскую контору можно позвонить. Документы в клинике, думаю, тоже удастся поднять. Так что начало у нас есть.

Мике очень хотелось бы разделить его энтузиазм, но вернувшийся страх нахлынул на него с новой силой. Он не знал ту Хизер, что лежала в больнице в Чикаго. И знать не знал ни о каком ребенке. Тех женщин на снимках он тоже не знал. И никогда не слышал об Эйдене Грине.

Итак, дверь в прошлое Хизер приоткрылась. Но ему стало страшно узнать, куда же она ведет.