Служанка для последнего из драконьего рода

Глава 10 Утро после бури

Я выбираюсь из своего убежища и принимаюсь двигать мебель в сторону. А когда расчищаю достаточно, для того чтобы выйти — распахивается дверь. Лорд Вейн стоит у порога, как обычно спрятав лицо в тени своего капюшона. Я думала, что он что-то спросит у меня о сгруженной в кучу мебели… Или скажет пару слов о ночном происшествии. Но лорд напротив заговорил о другом.

— Томас приехал. Нужно составить список покупок. В следующий раз он приедет только через неделю. Подумайте хорошенько, что еще вам нужно.

Страх и недоумение никуда не делись, и я просто замираю перед лордом, будучи не в силах выдать что-то членораздельное. Ночью тут такое происходило, а он спрашивает меня о списке покупок⁈

— Эстер! Торговец ждет! — напоминает с легким раздражением и взмахивает рукой. Абсолютно целой рукой, без единого намека на вчерашние царапины!

— Ваши руки… — вырывается у меня. И едва удается погасить порыв схватить господина за кисть и рассмотреть, как следует.

Лорд Вейн на мгновение застывает на месте. Его плечи напрягаются, но он тут же поспешно прячет руки в карманы брюк и перекатывается с пятки на носок, равнодушно обронив:

— Я же говорил — заживут!

Открываю рот, чтобы спросить об этом чудесном исцелении, но господин перебивает:

— Идемте! Томас ждет нас у кромки леса.

И не дав никакого пояснения, лорд Вейн просто уходит вниз по лестнице, как ни в чем не бывало. Все, что мне остается — это подобрать челюсть с пола и броситься следом. Ходить в одиночестве по замку мне вовсе расхотелось!

Оказавшись на крыльце, я даже не сразу узнала центральную часть двора.

— Что здесь произошло…

У меня не хватает слов, чтобы выразить то, что вижу! Двор выглядит так, будто через него прошла буря. Молодая яблоня вырвана с корнем, земля изрыта глубокими бороздами, а ступени и вовсе все черные, словно здесь полыхал пожар! И в воздухе витает заметный запах гари.

Лорд делает шаг вперед, закрывая от меня вид на свежий след — отпечаток с когтистыми пальцами, размером с лохань для белья!

— Идемте, — его голос звучит нарочито равнодушно, — Томас не будет ждать вечно!

— Но как же… Там! — указываю рукой и выворачиваю шею. Но лорду никакого дела нет до моего замешательства и вопросов. Знай, шагает себе дальше, вверх по вымощенной старым булыжником тропе.

Прикрываю на миг глаза, потому что кажется, еще секунда и голова взорвется. Это же невероятно! Зверь мне не привиделся! Он реален, как и разрушения вокруг. А сам лорд? Куда подевались его раны? Что за нечеловеческая скорость выздоровления?

Даже мелькает малодушная мысль: сбежать домой вместе с Томасом пока есть такая возможность, но следом перед глазами всплывает мерзкое пропитое лицо барона, и бледное — матушкино, и я отмахиваюсь. Ну уж нет! Кто бы ни бродил вокруг дома, меня он не тронул, да и сам господин ничем меня не обижает. А со всеми странностями обязательно разберусь потом. Подхватываю юбки и бегу следом за лордом, который ушел далеко вперед.

Томас, обычно такой улыбчивый и приветливый, выглядит крайне напряженным и нервным. Глаза испуганно бегают от фигуры лорда ко мне.

— Как ты⁈ — он бросается навстречу, хватает за руки. — Жива⁈

Лорд резко откашливается, и торговец отпрыгивает от меня, будто обжегся. Опускает глаза в землю и принимается копаться в седельных ремнях, отстегивая свою поклажу — сумку с провиантом.

— Эстер… — напоминает лорд

— Нам нужна крупа, немного меда, муки, семена зелени и овощей, — торопливо бормочу, хотя мысленно сейчас далеко. — И… мыло!

Томас кивает, заворачивая пальцы для лучшего запоминания. И руки у него при этом отчаянно дрожат. Я хотела еще попросить привести лекарственных трав, чтобы не бродить по окрестностям в поисках, но вспомнив об умении лорда исцелять себя, отказываюсь от этой затеи. На нем ведь заживет все скорее, чем я успею приготовить отвар!

— Еще что-то? — холодно интересуется лорд.

Мне ужасно хочется спросить про зверя, про разгром во дворе, но лорд Вейн поднимает голову выше и во тьме капюшона вспыхивают янтарные глаза. Все слова разом застревают в глотке.

— Ничего больше, — шепчу, вспоминая яростный взгляд ночного зверя. Он ведь был точь-в-точь такой же, как сейчас у лорда Вейна! Безумие! Как такое может быть?

Перевожу шокированный взгляд на Томаса, но тот не видит моих знаков: торопливо прячет свой золотой во внутренний карман сюртука и кланяется лорду едва не до земли.

— Всего доброго, господин! Приеду как обычно! — бодрится, но голос пускает петуха. И быстренько разворачивает умного хозяйского коня в обратный путь. Все, на что мне хватает смелости, это крикнуть вдогонку:

— Дядька Томас! Передайте матушке, что я в порядке!

— Передам, передам… — быстро уходит все дальше, теряясь в густом зачарованном лесу.

С губ срывается тихий вздох. Немного завидую Томасу, что он может уйти отсюда в любой момент, в то время как я привязана к этому месту и сама же напросилась на работу. А еще, безумно соскучилась по матери, хотя прошел всего один день. Но какой!

Мне даже страшно поворачиваться к лорду Вейну лицом. Теперь, когда я знаю так много… Отпустит ли он меня по прошествию месяца? Смогу ли вообще когда-нибудь снова увидеть родной Вирнелл?

— Идемте, Эстер. Пора завтракать, — глухо произносит лорд, и в его голосе мне чудится скрытая боль и невероятная усталость.

Неужели он догадался, о чем были мои мысли?

Лорд Вейн снова шагает впереди, неся мешок с провизией так легко, будто он ничего не весит. Я едва поспеваю за его длинными шагами, рассматривая прямую как палка спину. Так кто же он такой, загадочный и непонятный господин? Какую тайну скрывает? Пока я знаю только одно наверняка: он укрывает опасного зверя на своей территории. Может, каким-то образом зачаровал лес, чтобы эта зверюка не вырвалась отсюда? Однако мне не доводилось слышать ни о магии, ни о существах с синими чешуйками. Потому прибавляю шаг, собираясь задать вопрос лорду.

Но тут он внезапно останавливается и произносит:

— Возьмите, — протягивает мешок, не поднимая головы. — Отнесите на кухню.

Неловко перехватываю объемную котомку — и в этот момент случайно касаюсь мужского запястья.

Горячего.

Чешуйчатого!

Охаю от внезапности, но лорд реагирует быстрее и прячет руки в складках плаща. Мешок, никем не поддерживаемый, грохается на землю и из него выкатываются зеленые яблоки. Но я не в состоянии их собирать и смотрю только на лорда Вейна.

— Вы… — пытаюсь подобрать слова.

— На кухню, — шипит на меня. Глаза под капюшоном вспыхивают яростным огнём. — Сейчас же!

Не могу сдвинуться с места. Глаза прилипают к тому месту, где ткань капюшона заканчивается, приоткрывая вид на скулу. А на ней… крошечные синие чешуйки. Полупрозрачные, как иней на стекле!

Как будто кожа лорда покрывается… броней. Невероятно! То есть, чешуйки принадлежат не зверю под окнами, а самому лорду Вейну! Но как это возможно? Кто же он? И человек ли⁈

Господин заматывается в свой черный плащ плотнее, издавая нечленораздельные звуки: то ли ругается сквозь зубы, то ли рычит… И быстрым шагом отходит к дому, скрываясь за дверью черного входа, ведущего на кухню.

Собираю яблоки с земли, все еще пребывая в немом шоке от увиденного. А после — плетусь следом, прокручивая в голове варианты. Лорд — змей? Лорд — рыба? Лорд… Ящерица⁈

Кухня встречает меня напряженной атмосферой. Лорд Вейн разводит в очаге огонь, не поворачиваясь лицом и никак не реагируя на мое появление.

— Я… положу провизию в кладовую, — бормочу, всё ещё ощущая на кончиках пальцев жар его кожи и сохраняя в памяти прикосновения к чешуе.

Лорд ничего не отвечает, только кивает коротко, и в движениях его головы мне чудится что-то звериное — резкое, угловатое. Развязываю мешок дрожащими руками, когда за спиной раздается громкий звук. Едва не подскакиваю на месте. Но на кухне ничего не происходит необычного, просто лорд снял с крючка чугунный котелок. При этом его рукав задрался, открывая запястье.

Там, где пару минут назад были лишь редкие синие чешуйки, теперь переливается целая россыпь. Они растут прямо на глазах, расползаясь по коже, как морозные узоры по стеклу.

Котёл с грохотом падает на плиту.

— Выйдите, — звучит глухой приказ, с непривычными хриплыми нотками.

— Но я еще не закончила…

— ВЫЙДИТЕ!

Отступаю к двери, но не от страха, а от внезапного озарения. Он не злится! Он… боится. Боится за меня! Спина лорда Вейна странно топорщиться, руки становятся заметно больше, а пальцы — длиннее. Выбегаю прочь, захлопнув за собой дверь.

Ноги абсолютно ватные, и я прижимаюсь к стене, чтобы не упасть. На кухне что-то тяжелое падает на пол, гремит посуда, раздается резкий скрип.

Да что же с ним там происходит? Сердце заходится в безумном ритме, но я не могу сдвинуться с места. Становятся понятны запреты лорда и правила явно были придуманы не просто так.

«После заката не покидайте свою комнату!»

«Не входите в мой кабинет и покои.»

«Не открывайте окно…»

Но никто мне не объяснил, что делать, если лорду станет плохо посреди белого дня! Неужели это и есть проклятие в действии?

Шорох на кухне не прекращается, а потом к нему добавляются и глухие стоны. Лорду Вейну, должно быть, очень больно, если он не в состоянии сдержать крик. Слушать и ничего не предпринять — выше моих сил! Закусываю губу и толкаю дверь. Будь что будет!

Глазами тут же нахожу лорда Вейна лежащим на каменном полу. Он свернулся клубком в причудливой позе, а плащ натянулся на спине, как поломанное крыло. Рядом валяются еще две синие светящиеся чешуйки, а под ними… Свежие царапины! Глубокие, оставленные чем-то крупным и острым. Ножом? Когтями? Но что ж эта за лапа должна быть!

— Господин! — бросаюсь вперед, не представляя, чем ему можно помочь.

— Прочь… — хрипит и голос совершенно не узнать. В нем не осталось ничего человеческого, и эти гортанные нотки…. От них мороз бежит по коже.

Протягиваю руку, чтобы пощупать лоб, но лорд отталкивает меня ладонью. Не больно, но с такой силой, что я падаю на попу.

— Я сказал — уходите!

Прежде чем успеваю что-либо ответить, лорд оказывается на ногах. Встает неестественно плавно, как будто кости у него двигаются иначе. И бросается вон, на улицу. Дверь ударяется с таким грохотом, что на полках жалобно звенит посуда.

Провожу на полу еще несколько минут, прежде чем удается сбросить странное оцепенение и встать. Мне никогда в жизни не доводилось сталкиваться с чем-то… настолько необычным и пугающим. И при всем этом, меня не покидает острое чувство жалости к лорду Вейну. Очевидно же, что эти «превращения» ему не доставляют удовольствия. А что, если все слухи, гуляющие по Вирнеллу — правда? И лорд действительно проклят.

Чтобы как-то занять себя и хоть немного отвлечься, принимаюсь готовить завтрак. Яйца взбиваю слишком яростно, так как никак не удается стряхнуть с пальцев ощущение пылающей кожи, и забыть стон, полный отчаяния и страданий.

Лепешки, которые привез Томас, подогреваю на тонком листе металла, ненадолго положив их поближе к огню. Из трав, которые принесла с собой — завариваю чай. Несладкий, так как в доме лорда не нашлось ни меда, ни сахарного песку, но лучше, чем давиться завтраком в сухомятку.

И пока руки заняты делом, сумбурные мысли продолжают вспыхивать в голове.

Лорд Вейн испугался меня. Или… того, что может со мной сделать?

Поднос с омлетом дребезжит в руках, когда иду по восточному крылу. Чем бы ни был «болен» лорд, но он ведь должен питаться. Потому приготовила и на него порцию.

Нахожу коридор и прилегающие двери в ужасающем состоянии. Обои повисли клочьями, а на дубовых панелях зияют свежие отметины: длинные, параллельные, будто кто-то точил здесь когти…

…или пытался сдержать оборот?

Перед массивной дверью с железными скобами я притормаживаю. Должно быть, лорд прячется за ней. Задерживаю дыхание, прислушиваясь к шорохам.

Тук-тук.

Тишина.

— Господин? Я принесла вам поесть.

Ни звука.

Я вздыхаю, не представляя как достучаться до упрямого лорда. И уже собираюсь поставить поднос на пол, когда замки щелкают и дверь приоткрывается едва-едва, буквально в палец толщиной. Из щели тут же полыхнуло жаром, как от печки.

— … оставьте у двери, — голос лорда звучит глухо.

— Я хотела бы помочь, лорд Вейн, — коротко произношу и оставляю свою ношу так, чтобы господин мог легко ее забрать.

— Я… ценю ваш порыв, Эстер. Но вы не сможете помочь. Никто не сможет. А теперь, оставьте меня одного. Это приказ!

Последние слова звучат жестче, в голосе господина звенит металл. И я не решаюсь спорить. Отступаю к лестнице, а сердце щемит от бессилия: неужели стану свидетелем гибели молодого лорда? Разве это справедливо — быть пленником собственного тела?