Смоль и сапфиры. Пара для герцога (СИ)

Глава 12. Кошмар

— Так ты…

— Да.

Появившаяся горечь во рту неожиданно подкатывает к горлу комок.

Он всё знал. Абсолютно всё, кроме…

— Но тогда ты не чувствовал моей крови.

— Я узнал твоё лицо, пускай на аукционе оно было частично скрыто под маской.

Я разворачиваюсь к нему и легко задеваю плечом его плечо. Он стоит так близко, что ещё чуть-чуть — и мы соприкоснёмся лбами. Подаюсь назад и, не рассчитав, что стоящее позади меня кресло подкосит мои ноги, падаю на него. Киран наклоняется и кладёт ладони по обе стороны от меня на подлокотники, упираясь в них руками. Его лицо в миллиметре от моего, и я зачарованно смотрю ему в глаза.

— Это же надо быть такой «везучей», чтобы два раза тебе пришлось… — шепчу я, но не договариваю — сбивается дыхание. А он молчит, рассматривая меня, чуть склонив голову на бок.

Прядь чёрных волос выбивается из общей копны и теперь сползает на лоб Кирана. Борюсь с желанием прикоснуться к нему и заправить её за ухо. Его губы застывают в миллиметре от моих.

Я вижу каждую синюю прожилку в радужках глаз Кирана. Его глаза светятся в полутьме, словно сапфиры, переливаясь всеми оттенками синего и голубого.

— Тебе надо быть очень внимательной, чтобы вновь не попасть в неприятности, — таю только от одного звука его голоса. Красота герцога опасна, как и его близость. Дыхание Кирана опаляет мои губы.

Воздух между нами сгущается, становится трудно дышать. Сердце бьётся в груди так гулко, будто сейчас проломит грудную клетку. Мне хочется податься вперёд и поцеловать его, но я застываю, как зверь, загнанный в угол, понимая, что всё ещё не готова к более решительным шагам.

Кожа покрывается мурашками под тонкой тканью ночной сорочки. Соски твердеют, во рту пересыхает.

Киран так неожиданно проводит пальцами по моей щеке, обжигая прикосновением и посылая по телу волны пламени, а я дергаюсь и мои губы касаются его губ. Кажется, в то мгновение мы оба перестаём дышать.

Время неестественно замирает, растягивая до неприличия этот интимный момент, за который мне начинает казаться, что я где-то в раю, но при этом продолжаю сгорать от объявшего меня желания. А потом он быстро отстраняется и холод мягко касается моих щёк, остужая. Кровь моментально приливает к лицу от осознания того, как близко мы были друг к другу. Кажется, на моих губах всё ещё сохранилось то лёгкое касание…

Взгляд Кирана темнеет.

— Доброй ночи, Лайла.

Он покидает гостиную настолько быстро, что я даже ничего не успеваю сказать ему в ответ. И было ли вообще всё это в реальности, или это являлось игрой моей воспалённой фантазии?

Оставшись одна, я обхватываю себя за плечи и ещё долго сижу, наблюдая, как в камине потрескивают дрова. Затем встаю, поднимаю с пола платье и тут же роняю его, словно обжигаясь — перед глазами вновь встаёт картина, как пальцы Кирана касаются моей щеки. Глубоко вздыхаю, вновь поднимаю платье и иду искать свою спальню в противоположном направлением от Кирана. Нахожу комнату, в которой на пуфике лежат мои немногочисленные вещи, купленные Лили. В неожиданном приступе раздражения бросаю платье на пуф. Внутри всё клокочет, поэтому я вряд ли смогу сразу заснуть. Начинаю обходить комнату, рассматривая её в бледном свете зажжённых свечей.

Мне отвели довольно просторную комнату, явно раньше не являющейся спальней. О том, что здесь ранее располагалось — мне остаётся только догадываться. Однако новая, большая кровать с балдахином являлась сейчас всем, что мне, собственно, и нужно для проживания. Размеры спальни не чета каморке, в которой я ютилась последний год будучи в Лезвиях. Здесь хотя бы был воздух: не спертый, а нормальный. Им можно было дышать полной грудью.

Я прохожусь по комнате, рассматривая новую мебель, пахнущую древом. Большой шкаф ещё пуст, как и комод, на котором стоит канделябр с горящими свечами. Неподалёку туалетный столик с зеркалом, огранённый в серебряную рамку. Подойдя чуть ближе, я вижу своё отражение, смотрящее на меня с зеркальной поверхности. Юная девушка со вздёрнутым носиком и карими глазами.

Касаюсь пальцами шпилек в волосах и вытаскиваю их, после чего мои каштановые волосы волнами падают на плечи. Подойдя ближе к столику и сев на стульчик, я продолжаю вглядываться в своё лицо.

…Я узнал твоё лицо, пускай на аукционе оно было частично скрыто под маской…

Смотрю на свои черты и тяжело вздыхаю. А узнал бы меня Киран, если бы я вновь сменила свою внешность?

За последние года мне этого не удавалось, как бы я ни хотела. А ведь избавиться от тяжести ноши Лезвий было невероятно просто: нужно лишь изменить себя. Но, как бы я ни старалась, моя сила больше меня не слушалась.

Неожиданно вспоминаю, где я нахожусь, и меня из жара бросает в холод.

Этот замок, эти коридоры… они насквозь пропитаны кровью, хоть их давно и отмыли от следов убийства. Много лет назад Император, пригласив к себе гостей, прямо здесь погубил несколько семей, приближенных к нему. Интересно, бродят ли по ночному замку призраки погибших той ночью? Ведь до сих пор неизвестно: убили ли их по приказу Императора или то был мятеж. Дарэй Ладорганский смыл с себя вину, но и точных имён предателей не назвал. Точно никто не знает, что произошло той ночью, ведь выживших не осталось. Почти.

Сегодня Император вёл со мной исключительно дружелюбно и это расположило меня к нему. Я привыкла судить людей лишь по их поступкам, которым сама была свидетелем, поэтому не могу видеть в нём злодея, каким Императора часто рисует народ. Дарэй обходителен и он друг Кирана. Я не могу точно вешать на него ярлык убийцы, хотя он совершил много плохих поступков ради прихода к власти. Об этом ведают Шептуны — из их уст я многое узнала. И многое подтвердила на сегодняшнем вечере.

Из-за произошедшего в гостиной мне кажется, что бал случился вечность назад, а в спальню Кирана я залезала под покровом ночи вообще в прошлой жизни. Я беру в руки гребень, что лежит на столешнице и начинаю расчёсывать свои непослушные волосы. Тяжёлые тёмно-синие портьеры, зашторивающие окна и висящие на посеребрённом карнизе, не пропускают свет и всё, что сейчас освещает комнату — это свечи. Их мягкий свет расслабляет моё сознание.

Ещё несколько минут сижу, а после откладываю гребень и встаю, туша весь свет в комнате и во тьме проскальзывая под тяжелые одеяла.

Долго лежу без сна, переворачиваясь с бока на бок. Каждый раз, закрывая глаза, я оказываюсь в кресле напротив Кирана, вновь и вновь переживая тот момент…

Когда же сон, наконец, морит меня, вместо глаз Кирана я неожиданно вижу жестокий взгляд Барбары, и меня затягивает в кошмар…

…Мне почти семь лет, и я кручусь возле зеркала, рассматривая свои волосы, которые служанка уложила в красивую причёску. На стуле рядом с моей кроватью сидит мой брат, ковыряя в носу. На нём чистая белая рубашечка с вышивкой, которую он уже умудрился чем-то обляпать, да ночные панталончики. Я перебираю пальчиками висящий на шее амулет, который мне подарил отец на прошлый день рождения и замечаю взгляд брата, устремлённый на меня. Вижу в отражении зеркала, как на его лице появляется зависть и тихо вздыхаю. Ну почему брат всегда хочет забрать всё моё себе даже, если ему это не нужно?

Я поворачиваюсь к нему и упираю руки в бока.

— Что смотришь, Беллами?

Мальчик кривляется и показывает мне язык, вызывая обиду.

— Хочу и смотрю!!

В комнату заходит наша няня и окидывает нас взглядом. Нэлли с нами с рождения, и мы её любим, но уж очень она строгая.

— Лайла, ты молодец — оделась вовремя. Беллами, ты почему только в рубашке?

Если бы не одежда, она бы нас точно спутала: мы оба точные копии друг друга, и порой только родители могут нас различить.

Волосы Беллами примерно такой же длины как мои: он противится их отрезать, ведь ему так нравится делать пакости и подставлять меня. Брат умеет с точностью копировать мой обиженный взгляд и даже имитировать мой голос. Мне это не нравится, но с братиком часто бывает весело, поэтому я не особо на это протестую, ведь и сама при удобной возможности сваливаю свою вину на него.

— Не хочу на ужин. Он поздно и там люди. Хочу спать.

Нечасто такие слова можно от него услышать, но сейчас я его понимаю: вчера был пышный приём, который продлился до утра. О нас с Беллами забыли, так как мы вовремя спрятались под столом и потом ещё несколько часов бегали между ногами гостей, воруя еду. В итоге нас поймали с поличным, но уже под утро, а после мы долго не могли заснуть, из-за чего сейчас были сонными и неактивными.

— Надо было вчера раньше лечь спать, а не убегать и прятаться, — строго выговаривает нам Нэлли за непослушание.

— Я тоже не хочу на ужин, — надуваю губки я. — Почему нам нельзя его пропустить?

Нэлли вздыхает и становится заметно, что она не прочь нас оставить в кроватях, вот только, зная наш характер, она всё ещё сомневается в этой затее. В итоге, осмотрев нас с ног до головы, она кивает и выходит спросить совета у нашей матери. Мы ещё немного бездельничаем, а потом Нэлли приходит и объявляет, что отец разрешил мне остаться в комнатах, а вот Беллами, как его будущему наследнику, придётся присутствовать на ужине.

Я рада, а вот Бел сразу начинает истерику. Он ненавидит то, что я девочка, и мне многое из-за этого спускают с рук. Тем более, что сейчас несправедливость более ярко выражена, ведь ему придётся страдать на ужине одному.

— Не хочу! Не хочу! Не пойду!!! Пусть идёт она, а не я! Она!! Нет! Нет! — кричит мальчик, но Нэлли его сильнее, и няня без труда утаскивает брыкающегося Бела из комнаты.

Я остаюсь в гостевой комнате одна. Плюхаюсь на кровать прямо в праздничном платье и обнимаю своего любимого вязаного мишку. Здесь мы пробудем лишь какое-то время, пока отец не решит все свои дела, но я не понимаю, зачем было брать меня сюда. Я хотела остаться дома и кататься на лошади с Йеном пока Беллами находится в отъезде с родителями. Но мне не разрешили остаться с Нелли, ведь она нужна маме и папе для укрощения строптивого Бела в дороге. Поэтому меня тоже взяли с собой в поездку, и единственное, чему я была рада — тому, что в пути нам многое прощали, а на званных ужинах позволяли объедаться всем подряд.

Я рассматриваю мишку, держа его на вытянутых руках перед собой. Мишка хороший и всегда меня поддерживает. Мы вместе спим, но мне его не разрешают брать с собой на банкеты. Это грустно, ведь мишка тоже хочет посмотреть, как я живу за пределами этой комнаты. Однако я уже рада, ведь он со мной в этой поездке и видит тоже, что и я.

Кажется, будто я лежу всего мгновение, а потом вскакиваю, слыша крик. Кричит моя мама. Но не так, как обычно, когда зовёт меня — я слышу крик, полный боли, и сразу пугаюсь.

Не понимая, что происходит, сползаю с кровати и иду к двери. Выхожу в коридор, который странно пуст и холоден.

Прохожу мимо застеклённого коридора, залитого лунным светом. До меня доносится эхо звука борьбы и криков, но оно такое слабое, что я не понимаю, откуда оно идёт.

Мои туфельки на небольшом каблучке громко цокают по полу. Мне страшно и холодно. Где вся стража? Почему никого нет?

— Мама! Мамочка!! — хнычу я, когда снова слышу женский крик и иду быстрее. Вот только коридор кажется таким длинным, что я никак не могу приблизиться к двери, что ведёт в нужный зал. — Папочка! Беллами!

Ответом мне служат раздающиеся шаги. Это не мама и не Бел — скорее всего папа. Я бегу быстрее, пытаясь преодолеть расстояние, как вдруг одна из дверей в коридор открывается и на свет из тьмы выходит человек.

Это папа. Он удивлён.

— Папочка! Папа! — кричу радостно я, оказавшись практически рядом с ним, а потом отец падает на мраморный пол.

Я резко торможу и мишка, которого я взяла с собой, выпадает из моих рук. Из спины папы торчит деревянный кол, что пронзил ему сердце. Кровь вытекает из раны на пол, образуя большую алую лужу. Лужа ширится и доходит до моих туфелек, пачкая валяющуюся на полу игрушку

В моём горле застывает крик, а я вижу, как надо мной нависает громадная тень…

Хватая ртом воздух, я сажусь на кровати. Меня всю трясёт, а перед глазами всё ещё стоит кровь и безжизненное тело отца, лежащее на тёмном мраморном полу.

Я не кричу — крик уже годами не вырывается из моего горла после пробуждения. Мне снится этот кошмар уже тринадцать лет и каждый раз становится всё подробнее: сама я чётко не помню той ночи, но невидимая сила каждый раз приоткрывает мне завесу гибели родителей и брата, позволяя вспоминать по кусочкам утерянное воспоминание. И я рада тому, что сознание делает это медленно, словно ожидая, когда я буду готова к тому, чтобы узнать — кто виновен в гибели моей семьи. А пока я остаюсь в неведении и радуюсь тому, что и этот груз не отягощает мои плечи.

Раздаётся стук в дверь и в комнату заходит Лили с подносом в руках, ставя его на комод и тут же направляясь к шторам чтобы их развесить.

— Доброе утро, а точнее день, госпожа! — служанка впускает в комнату свет, и я тут же жмурюсь, когда лучи солнца больно бьют по глазам. — Я дала вам выспаться, но уже за полдень и пора просыпаться.

Лили идёт к подносу, на котором дымится завтрак, и несёт его ко мне в постель. Я откидываюсь на подушки, и служанка ставит на одеяло поднос. Прекрасные запахи ароматного напитка бодрят меня, а булочка с джемом так и манит её съесть.

— Как вы спали?

— Неплохо, — вру я, замечая тарелку с клубникой возле овального блюда с омлетом и овощами, и тянусь за ягодой. На вкус клубника кисло-сладкая и её сок приятно растекается во рту. Завтрака в постель мне ещё не приносили ни разу в моей жизни.

— У вас круги под глазами, — замечает Лили. — Ничего, я принесла немного пудры — мы их скроем.

— Я сегодня никуда не собираюсь, — говорю я, принимаясь за завтрак. А потом вспоминаю о Киране. — А герцог…

— Уже покинул ваши покои и отправился на военный Совет Империи, — отвечает Лили и принимается распаковывать мои вещи из коробок и сумок, вынимая всё и тщательно раскладывая по своим местам. Видя, какое кружевное нижнее бельё для меня приобрели, я чуть не давлюсь омлетом.

— Что-то не так, госпожа Лайла?

— Прошу, зови меня просто Лайла, — пытаясь справиться с кашлем, бормочу я. Спешно запиваю омлет напитком и морщусь от горечи — в столице богатые привыкли пить кофе, а мне чужд этот заморский напиток. — Лили, это ты приобрела это… нижнее бельё?

— Нет, его выбрал герцог.

Хорошо, что я лишь потянулась вновь за порцией омлета, а не съела его. Мои глаза округляются, а служанка как ни в чём не бывало продолжает свою работу.

— Если вас не устраивает, что белья мало, я могу докупить ещё, — по-своему трактует моё удивление Лили. — Либо мы можем отправиться в город и приобрести всё необходимое вместе.

— Мне всего хватит, — спешно говорю я. — Пожалуй, я бы приобрела конечно ещё что-то менее… вызывающее… Кхм, но не хочу удручать тратами кошелёк Его светлости.

— Лайла, — Лили оборачивается и заглядывает выбившуюся тёмную прядь за ухо. — Герцог дал мне указания выполнять любую вашу прихоть и тратить любые суммы, поэтому вас не должно это смущать. Вы ведь его невеста.

На последнем слове Лили немного смущается, а я впадаю в ступор. Слово, сказанное служанкой, обретает для меня иную окраску нежели, когда его произносил Киран.

— Да… хорошо, — выдавливаю я, понимая, что Лили ждёт ответа. И служанка вновь с бодрым настроем принимается раскладывать вещи.

Кушая клубнику и булочку с джемом, наблюдаю за количеством платьев, которые активно загружаются в мой гардероб. Неужели всё это мне пригодится? От вида корсетов мне становится дурно, учитывая, что платьев я не носила уже довольно давно, и последние дни не в счёт.

Когда устаю удивляться новым нарядам, прохожусь взглядом по комнате. Теперь, в солнечном свету, её можно рассмотреть получше.

Моя спальня по-королевски роскошна. Над головой тёмный сводчатый потолок, опирающийся на колонны из чёрного мрамора. Выскользнув из постели с тарелкой клубники я запрокидываю голову и вижу, что он расписан так, будто надо мной целый ночной небосклон с мерцающими звёздами. Улыбаюсь и перевожу взгляд на окно в пол, которое Лили раскрыла, чтобы в спальню проникал свежий воздух. Подойдя к нему, вижу, что у меня имеется выход на балкон, под которым простирается прекраснейший королевский сад. Из него благоухает розами и свежескошенной травой.

Вся мебель выполнена из тёмного лакированного дерева. Пол блестит на солнце, а ближе к стене располагаются диванчики и кресла на деревянных ножках, да пуф, на который я вчера бросила своё платье. Лили его поднимает и расправляет, аккуратно вешая в шкаф.

— Если вам нужна купальня, то придётся пойти в северную часть покоев герцога. Она у вас общая, — уточняет Лили, видя, что я заинтересованно рассматриваю свою спальню. — Это через гостиную комнату, потом в первую дверь, ведущую в спальню герцога и далее в мраморную дверь. Вас проводить?

— Да, пожалуй.

Лили отрывается от вещей и ведёт меня к купальне. Вместе мы выходим из спальни и оказываемся в гостиной, напоминающей мне о произошедшем вчера. Я закусываю губу, оглядывая комнату. В покоях герцога выдержан определённый готический стиль, но в гостиной больше дерева и стены закрывают шкафы, полнящиеся книгами, что также добавляет нотку уюта, как и пледы с подушками на диванчиках и креслах. Мысленно отмечаю, что мне бы хотелось позже вернуться сюда и полистать книги с этих полок — интересно, что в свободное время читает Киран Ердин?

Лили уводит меня дальше, и мы оказываемся в небольшом коридорчике со стоящими в них мраморными вазами. На стенах ни одной картины, ни одного гобелена, поэтому окружающий мрамор с золотисто-белыми прожилками на чёрной поверхности кажется проблесками магии, струящейся вокруг. В вазах стоят чёрные и синие розы, удивляя меня своим необычным цветом.

— Прошу, Лайла.

В коридоре действительно две двери, в одну из которых мы заходим и оказываемся в великолепной спальне герцога. Ширина кровати с тёмным балдахином захватывает дух — его спальня в замке герцогства Ердин намного менее помпезна. Потолок здесь выполнен также, как в моей комнате, но с весомым отличием — здесь его поддерживают колонны. Из-за обилия мрамора и тёмных цветов кажется, что в опочивальне Кирана гораздо прохладнее, чем на самом деле. Стоять здесь и рассматривать его пустую спальню для меня равносильно прониканию в душу Кирана без спроса — поэтому я стараюсь особенно откровенно не рассматривать убранство, отмечая только то, что все предметы интерьера подобраны с исключительным вкусом.

Лили провожает меня до купальни, открывая передо мной дверь.

— Прошу. Вы можете раздеваться, если желаете принять ванну. Я уже набрала её для вас и подготовила полотенца. Сейчас принесу мыло.

Оставив меня в купальне одну, Лили уходит. Я сбрасываю ночную сорочку и погружаюсь в ванну, наслаждаясь тёплой водой. Горячие свечи разгоняют полутьму, приятно золоча идущий от воды пар.

Лили возвращается с мылом, и я прошу её оставить меня одну. Нехотя служанка подчиняется, и я прикрываю глаза, нежась в купели. Ночной кошмар напоминает о себе, сбивая дыхание. Пытаюсь отвлечься, думая о чём угодно, кроме кошмара, и разум тут же предательски подбрасывает мне картинку того, как меня пытались утопить в храмовом фонтане. От смерти меня тогда спас только Элем, который услышал возню в заднем дворе. С тех пор я боюсь воды, но в ванне такой проблемы у меня ранее не было.

Я тут же распахиваю глаза, успокаивая сердце тем, что это было давно и больше не повторится. Но дело в том, что я до конца не верю в то, что Лезвия просто так обо мне забудут.

Они акулы, которые травили меня всё это время. Мой персональный страх, и я их боюсь даже больше, чем кого-либо. Рядом с ними Кровавый герцог кажется мне рыцарем на белом коне, который спасает меня уже который раз. Надеюсь, от мести Лезвий ему тоже хватит сил уберечь мою душу, хотя Киран мне ничего не обязан.

Нахожу мочалку и начинаю растирать своё тело, смывая липкий пот, пропитавший тело за тяжёлую ночь. Мочалка и мыло скользят по застарелым шрамам — напоминаниям о моём прошлом. И почему-то в тот момент мне начинает казаться, что из меня выкачали всю энергию.

Движения становятся всё медленнее, а когда я заканчиваю мытьё, то просто остаюсь в ванне, не в силах подняться. Веки тяжелеют, конечности становятся невероятными тяжёлыми. Я застываю в ванне, как статуя, и лишь моё дыхание выдаёт во мне живого человека.

Так проходит час, прежде чем Лили приходит и помогает мне вылезти из ванны, кутая в мягкое полотенце.

— Вы могли позвать меня, если вам стало плохо, — обеспокоенно говорит Лили, ведя меня в спальню. — Вы простыли?

— Нет, просто нет сил.

И их действительно нет. Лили помогает мне забраться в постель, где забываюсь сном и просыпаюсь только вечером. Вокруг полутьма и это приятно сказывается на моём, немного отдохнувшем сознании. Бёдра и мышцы, болевшие всё это время после поездки верхом, уже ноют не так явно и это тоже позволяет немного взбодриться.

Не найдя следов Лили, я натягиваю на себя первое попавшееся простое платье и бреду в гостиную, где вновь весело трещит камин.

Сажусь на диванчик, забравшись на него с ногами и укутавшись пледом. Каштановые кудри, выбившиеся из растрёпанной косы, падают мне на лоб, немного заслоняя обзор. Слушаю абсолютную тишину, прерываемую только успокаивающим треском дров в камине — в покоях никого нет. Мой сон никто не беспокоил, никаких записок я тоже не нашла. Похоже, Кирана не волновало, как я решила проводить своё время во дворце. А чего я ожидала? Проживания в клетке и питания остатками со стола?

Всё ещё не находя чёткого плана действий в новых для меня реалиях, склоняю голову на спинку дивана. И, наблюдая за пламенем в пустой гостиной, я впервые за последнее время чувствую подобие безопасности.