Смоль и сапфиры. Пара для герцога (СИ)

Глава 17. Моя маленькая тень

Всё началось с начала всех концов и начал. А возможно всё началось с биения первого сердца, что застучало вровень дыханию Саяры. Говорили разное, говорили всякое. Но в одном все мудрецы были уверены — началось всё с первой ведьмы, ступившей босой ногой на землю Первых.

Её душа пела в такт песням земли. Она чувствовала силу воды, величие лесов и жар солнца. В ведьме текли силы природы, питая её собственную. Она была естественна и старалась жить по всем законам земли. Помогала нуждающимся, лечила раны и хвори, несла людям знания о лекарственных травах и том, как правильно брать у природы, отдавая что-то взамен. И всё было хорошо пока ведьма поступала правильно, чувствуя своим сердцем то, как будет лучше всем. И пока не заболел неизлечимой болезнью один из её братьев.

Ведьма любила свою семью, у которых, в отличие от неё, не было Дара. У неё остались братья, ведь к тому моменту их родители уже почили с миром, оставив взрослых детей одних проживать их жизни дальше самостоятельно. Ведьма не хотела отпускать старшего брата в тот мир, к родителям, и зареклась найти лекарство. И искала она его, это лекарство от смерти. А нашла яд бессмертия.

Ядом прозвали его за то, что он был противоестественным. Всё живое в мире рождалось, росло и умирало. А тот, кто принял тот яд, застывал во времени навечно. И расплачивался за это неся вечную кару, не дающую ему чувствовать мир вокруг так, как чувствуют его смертные.

Ведьма нашла способ спасти брата, но не спешила с ним. Так уж вышло, что покуда она питалась силами земли, то сама могла получать гораздо более долгую жизнь, и именно это и начала исследовать ведьма, решив, что сможет отыскать иное средство, пока было время. И так и было, пока через какое-то время второй из её братьев не оказался на смертном одре, истерзанный в лесу бешеными волками. Пролились тогда слёзы ведьмы на его тело, а прикосновения оставили на его ранах часть отваров, над которыми ведьма работала перед случившейся трагедией.

Оба её брата — неизлечимый и раненый — теперь были на грани жизни и смерти. И дала ведьма первому брату на закате яд, второму же помогло чудо и выжил он. И радовалась семья, пока не пришло время расплаты за спасённые души.

Брат ведьмы, принявший яд, обрёл невероятную способность к убеждению. Но за приобретённый не от природы Дар он получил и свою кару — жажду человеческой крови, которая с того дня преследовала его, куда бы он ни шёл. У него пропал аппетит к обычной еде, его клыки удлинились, став хищными, а сам он стал быстрее и сильнее. Со зрением не хуже кошачьего он в тайне от сестры-ведьмы стал охоться чтобы удовлетворять свою нужду и убивая невинных.

Второй брат ведьмы, переживший ранения, обрёл силу волка. Он научился оборачиваться большим зверем, но его повадки были слишком дикими, поэтому вскоре он позабыл свою семью и ушёл в леса. Ведьма горевала, но отпустила его, тем более что теперь ей приходилось противостоять манипуляциям обращённого брата (что часто убеждал её, в правильности тех или иных поступков) и пресекать Хаос, что тот вносил в цикл людских жизней. Ведьма понимала, что нужно найти способ вернуть всё на свои места, но её любовь к брату была слишком сильна. Посему искала теперь она лекарство от бессмертия, а не способ убить свою кровь.

Узнав о том, что задумала сестра, другие её четыре брата начали завидовать Дару обращённого и возможностям сестры. Днём они проникли в чертоги ведьмы и забрали несколько готовящихся отваров. И выпили их, но в разное время, обретя разные способности. Разгневалась и опечалилась ведьма, ведь хотела она совсем иной жизни для них. Той, где они бы не были монстрами. Но яд в их крови уже расползался, отравляя их семью и братьев, которые постепенно стали желать большего.

Дни сменялись ночами и вскоре стало ясно, что яд в жилах обращённых мог передаваться другим: самый старший из них не смог удержать себя и обратил свою жену. Ту обуяло безумие, в порыве которой она убила сотни человек, и ведьме пришлось умертвить её, воткнув осиновый кол ей в грудь. Убив жену брата, она стала врагом семьи, и они уже и слушать не хотели о лекарстве от бессмертия.

Шли годы, ситуация ухудшалась. Однако с тех пор никто в их семье ни болел, ни погибал, ни старел. Ведьма ушла в леса, вслед за братом-волком, получив в его лице защиту. Жила и искала способ всё возвратить вспять, пока не встретилась с мужчиной, которого полюбила всем сердцем. Но он был подвластен течению времени, а она — нет, и их союз принёс бы им лишь временное счастье.

В думках тяжёлых и сложившейся ситуации ведьма начала понимать, что не сможет жить без любимого, особенно когда придёт его время покинуть их мир. К тому моменту уже появились на свет другие ведьмы и она решила, что сможет передать тем свои знания, а с любимым разделить свою долгую жизнь. Ведь ведьма нашла единственный способ уберечь того от кары природы — связать его душу со своей душой связующей нитью, которая поможет им обоим принимать правильные решения в темноте новой, изменённой жизни.

И ведьма вместе с любимым выпила яд, видоизменивший их сущности.

Братья ведьмы узнав о том, что сестра решилась на этот шаг и увеличила своё могущество, ожесточились и объявили ту своим врагом. К тому моменту единственное, чего они желали, была власть. Лишь сестра с её любимым могла пресечь их, что она, собственно, и попыталась сделать. Но братья уже захватывали новые земли континента, расширяли владения и обретали в выросших преемницах сестры противоборствующую себе сторону. Они решили избавиться от первой ведьмы, но им помешал брат-волк, вступившийся за сестру и укрывший её в своих лесах в своей стае.

И на многие века те скрылись из поля зрения друг друга, пока ведьмы-последователи не обрели власть достаточную, чтобы пресечь обращённых с их возрастающей армией. От захвата континента и войны с волками их остановили только ведьмы, которые запечатали в священном месте братьев с помощью магической печати. Сломать печать можно было лишь с помощью крови первой ведьмы, содержавшей её мощь, и никак иначе.

Мир получил свободу от первых узурпаторов, но их последователи остались. Они разбились на три клана и заключили мир с волками и ведьмами. А первой ведьме пришло видение о страшном будущем, когда печать сломается, и та с грустью осознала, что мир в Саяре останется ненадолго.

И тогда она поведала союзникам о пророчестве, о наследии своих братьев — артефактах силы — и о том, что свершится века спустя…

«Легенды Таксодонии»,

из записей Первых обрядов,

928 год Айлийскому календарю

Следующий лист был вырван целиком из книги. Поэтому что это было за пророчество мне узнать не удалось, зато на последующем листе сохранился небольшой кусок текста, гласивший:

С тех пор Саяра обагрена кровью, и та будет продолжать литься, покуда трон не займёт истинная Императрица.

От этих строк мне стало не по себе.

Я встрепенулась, ощущая прохладу. Оглянулась и поняла, что пока я с горем пополам читала длинный текст, на замок уже опустился вечер. Темнота погружала читальный зал в загадочную дрёму, побуждая мурашкам пробегать по телу. Я вновь заглянула в книгу, понимая, что прочла не более десяти страниц и в голове мелькнула мысль, будто нечто похожее я уже где-то слышала, но в другой трактовке. Задумалась, перебирая в голове все известные мне легенды и с ужасом поняла, что эта история очень напоминает легенду о Пяти.

Но ведь всё было иначе. Это знает каждый саярец. Пятеро и Ночь были святыми, храм чтил их лики. Они никак не могли быть…

Я вновь перечитала текст, находя параллели. Потом придвинула к себе книгу, открытую на развороте с информацией о кланах, и вновь перечитала информацию оттуда.

Три клана, артефакты, обращение, кровь, жажда — легенду и текст объединяли эти слова, заставляя мозг лихорадочно соображать. Но… я не верила в легенды и больше не верила в Пятерых. Сглотнула и закрыла глаза, пока внутри черепной коробки билась ускользающая от меня мысль…

«… Брат ведьмы, принявший яд, обрёл невероятную способность к эмпатии. Но за приобретённый не от природы Дар он получил и свою кару — жажду человеческой крови, которая с того дня преследовала его, куда бы он ни шёл. У него пропал аппетит к обычной еде, его клыки удлинились, став хищными, а сам он стал быстрее и сильнее. Со зрением не хуже кошачьего он в тайне от сестры-ведьмы стал охоться чтобы удовлетворять свою нужду и убивая невинных…»

Перечитав этот отрывок, я вспомнила о монстрах из поверий саярцев. Тех, кем пугали детей и юных девушек, чтобы те боялись выходить из дома под покровом ночи. Вампирами. Теми, кто питается людской кровью.

«Нет, это было бредом. Бредом, потому что я не вампир, а у меня есть Дар. Это всё глупости, легенды могут врать». Я повторяла эти слова себе мысленно до тех пор, пока сама в них не поверила.

Если бы Император, Киран или иные люди были вампирами, я бы заметила. У вампиров ледяная кожа, они боятся света. А прикосновения Кирана были обжигающими, Дарэй и другие выходили на солнце, и всё это было сказками. Глупостью. Но почему-то я не хотела забрасывать эту книгу и у меня оставалось желание прочитать её до конца.

Я закрыла книгу, отнесла её на место и запомнила, где потом её искать, а в моей голове продолжали стучать слова. Яд. Бессмертие. Кровь. Жажда. Волки. Ведьмы. Власть. Дар.

Постепенно прочитанное складывалось в общую картину.

Дар первого брата — Дар Рассвета. Эмпатии. Именно этот факт натолкнул меня на мысли о Пяти. Но легенды и храмовые писания слишком разнились, хотя в прочитанное я теперь верила гораздо больше, нежели в религиозные писания. Получается, богиня Ночи была ведьмой согласно этой легенде? Но что за земля Первых? Я до сих пор не понимала, где она находится. Может, в Таксодонии?

Вернув книги на полки, я вышла из библиотеки на прохладный воздух коридора. Сад, раскинувшийся за балюстрадой, манил вечерней прохладой.

Мне хотелось узнать правду. О Ритуале, о богах, о своём Даре. Но я понимала, что без вопросов касаемо своих дарований не смогу этого сделать и мне оставалось лишь пытать счастья, ища информацию в книгах.

Да, мне определённо нужно прийти ещё раз в библиотеку, покопаться в фолиантах и найти больше информации, но на сегодня хватит.

Тёмные и пустые коридоры пугали меня, но я, сжав кулаки, продолжала идти к своим покоям. Налево, потом по лестнице и направо… Однако смятение, переполняющее меня в тот момент, сыграло злую шутку и до комнат я уже не дошла.

Всё произошло настолько быстро, что я сначала и не поняла случившегося.

Вот я иду, готовясь свернуть за угол. А вот, уже вместо того, чтобы разминуться со служанкой, ещё не заметившей меня и заворачивающей в коридор, оказываюсь… Её тенью.

Теперь я не иду вперёд, куда намеревалась, а скольжу за ней по пятам, вместе с тёмноволосой девушкой спеша обратно в северную часть дворца. Пытаюсь противиться и вновь получить власть над своим телом, мгновенно забывая всё что прочла в библиотеке в порыве борьбы с собственной силой, но терплю неудачу. Тем временем служанка уже оказывается в другом крыле и останавливается возле дверей, стуча в дверь. Дверь открывается и на пороге я вижу советника Оллинза.

Всё внутри меня сжимается, я застываю под тяжелыми воспоминаниями об аукционе и его попытках выкупить меня. Боюсь, что он заметит меня, но советник не обращает на меня и капли внимания, ведь сейчас я лишь тень служанки, принесшей ему весть.

— Господин советник, герцог всё-таки склонил Императора на мирное урегулирование конфликта с Таксодонией, — шепчет служанка Оллинзу. — Утром пришли вести, лорд Реппиш смог договориться с герцогом Таксодонии. Я слышала это своими ушами, когда Киран Ердин разговаривал с лордом Сейлемом.

— Не врёшь, София?

— Нет, господин.

Советник смеряет взглядом служанку, выглядывает в коридор и, отметив, что там больше никого нет, скрывается в своих покоях и возвращается с запиской, в которую что-то дописывает, прислонив бумагу к стене. Пользуясь случаем, я подглядываю и читаю там: «Как и планировали. Через сутки. Огнём, земли Сокола. Причина: отлов ведьм». Я не понимаю, что зашифровал в послании советник, а он в это время сворачивает записку и вручает служанке.

— Отнесёшь кардиналу Эмилио. Это срочно.

Я еле удерживаюсь, чтобы не судорожно вздохнуть, выдав себя. Хотя, услышат ли они меня? Не хотелось бы проверять.

— Конечно, господин.

Оллинз захлопывает дверь перед нашими носами, и служанка спешит обратно.

Что они с кардиналом задумали? Что за отлов? Кажется, Оллинз играет против Кирана и мира. Но зачем? Эти, как и многие другие вопросы, остаются повисать в воздухе без ответов.

Когда служанка заворачивает за очередной поворот, я ощущаю, что силы, связывающие меня с её тенью, истощаются. И, подгадав удобный момент, я материализуюсь в небольшой укромной нише коридора, спрятавшись за портьеры, чтобы моё неожиданное появление никто не смог заметить.

Затем, выждав немного, я направляюсь дальше по коридору, поправляя платье и растрепавшиеся волосы. Хоть бы никого не встретить до тех пор, пока не дойду до своих покоев…

— О, мисс Блейкли, какая встреча!

Я тут же застываю на месте, напряжённая, словно струна. Этот женский голос я узнаю сразу, даже не оборачиваясь.

Барбара Фенрир Ладорганская.

— Ваше Величество, — оборачиваюсь я с улыбкой и приседаю в неловком реверансе.

Барбара стоит в коридоре в одном атласном халате, плавно обтекающим её сильное, подтянутое тело. Светлые волосы распущены и свободно струятся по плечам, в её руке бокал. Глаза Барбары прожигают, исследуя каждый миллиметр моего лица. Под её взглядом я нервно сглатываю.

Позади Барбары я вижу двух фрейлин. Те смотрят на меня без лишней заинтересованности.

— Наконец, я увидела вас, Лайла, вне покоев герцога. Кажется, мне стоит вам посочувствовать, раз Киран вас так заездил, что даже из кровати погулять не выпускает.

Мои щёки тут же пунцовеют, а в горле формируется ком от обиды за слова, не относящиеся к правде. Я сжимаю ладони в кулаки. А Барбара прямолинейна…

Тем временем жена Императора подходит ко мне ближе. В каждом её движении сокрыта хищная сила. Она волчица в человеческом теле. Своевольная, свободолюбивая, прямолинейная. Опасная.

Барбара берёт меня за подбородок и не даёт дернуться или отшатнуться. Рассматривает меня, медленно обходя, словно породистую кобылу. Мне начинает казаться, что под её взглядом я абсолютно нагая. Хотя, что уж тут говорить, в своём лёгком голубом платьице я смотрюсь рядом с ней нелепо.

— Недурна. Буду знать вкус Кирана.

Барбара щелкает меня пальцем по носу, и я тут же отшатываюсь от нее. Кажется, той нравится такая реакция, потому что Барбара расплывается в довольной, хищной улыбке.

— Идёшь со мной пить чай.

В смысле пить чай? Я вообще-то собиралась в свои покои!

— Но Ваше Высо…

— Это не обсуждается, — оборвала моё блеяние Барбара. — Я жена Императора. И это моя прихоть. Идём.

Мне не остаётся ничего, кроме того, чтобы подчиниться. Под шелест платьев фрейлин я направляюсь за Барбарой, грустно оборачиваясь на коридор, оставшийся позади. Вот уже второй раз не могу дойти до своей постели за этот вечер. И что жене Императора от меня нужно?!

Покои Барбары оказываются отделёнными от покоев Императора — по обстановке я это понимаю сразу. Но рассмотреть покои не успеваю, так как Барбара, направляющаяся явно к гардеробной комнате, без стеснения сбрасывает свой халат, оказываясь полностью обнажённой. И я от шока в этот момент запинаюсь на коврах и чуть было не растягиваюсь на полу, но в последний момент нахожу способ удержаться на ногах.

По лицам фрейлин не понять того, как они относятся к таким выходкам жены Императора — те просто не выражают ни единой эмоции. Наверное, девушки привыкли.

— Рассаживайтесь, начинайте чаепитие, я сейчас переоденусь и присоединюсь, — небрежно машет рукой Барбара в сторону обширной гостиной комнаты, а сама скрывается в гардеробной.

Что ж, уже хорошо, что чай мы будем пить не голые. Это радует.

Я, конечно, о Барбаре наслышана, но такое…

— Держите, мисс, — одна из фрейлин протягивает мне чашку с горячим чаем. И когда мы только успели сесть на диваны, а они — заварить напиток? Кажется, я находилась в шоковом состоянии слишком долго. — Будете печенье?

Я натянуто улыбаюсь, принимая из рук фрейлины чай.

— Благодарю за чай. Но от печений откажусь.

Незаметно принюхиваюсь к напитку. Могут ли они мне что-то подсыпать? Нет, пить я не буду. Годы Шептуном меня многому научили.

— Лайла, вы не стесняйтесь.

Снова раздаётся голос Барбары и в тот момент я совершаю глупое действие — поднимаю голову. Лучше бы не поднимала, ибо за это время жена Императора не удосужилась ещё надеть на себя ничего, всё ещё светя передо мной своими женскими достоинствами. Мне неловко, во мне воспитывали порядочную девушку, которая вот так вот перед незнакомцами не будет щеголять практически нагишом…

Хотя, что уж говорить, я вообще в практически ночной сорочке выходила в зал во время аукциона. Правда, тогда выбора у меня не было, а вот у жены Императора он точно имеется. Но всё равно, почему голая здесь Барбара, а стыдно за неё мне?!

— Я же могу с тобой на «ты» и по имени? — интересуется Барбара, прямо при всех нас натягивая на себя нижнее бельё.

— Конечно, — буркаю я, уткнувшись носом в чашку чая в своих руках.

— Я тебя не смущаю? — вновь уточняет Барбара нахальным тоном.

О нет, конечно же нет! По мне видно, что я ничуть не смущена! Особенно, когда сижу красная, как рак, и готова прямо сейчас трагично хлюпнуться в обморок!!

Барбара, не дожидаясь моего ответа, просит одну из фрейлин помочь ей с переодеванием. О Великая Ночь, зачем я вообще вышла из той ниши… Зачем вообще был нужен весь этот чай?!

— Милая пташка, ты такая забавная, — кажется, проходит вечность прежде, чем Барбара возвращается одетой. И за эту вечность я мечтаю утопиться в чае от собственного стыда за ту ситуацию, в которую я попала. Сначала я к голому Кирану влезла в спальню, теперь видела тело жены Императора. Что дальше? Увижу мужское достоинство Дарэя? О святая Ночь, чем я только думала, когда заваривала эту кашу! — Если тебе в обществе моих фрейлин не комфортно, мы может их отослать.

— Нет, всё отлично! — даже слишком спешно отвечаю я. Только не надо отсылать фрейлин! Я и с ними Барбару боюсь, а без них вообще будет ещё…

Я стреляю взглядом на Барбару, сидя на самом краешке дивана, в то время как жена Императора развалилась на подушках напротив, вновь буравя меня взглядом.

— Хорошо, тогда знакомься. Это Саманта и Флоренс, — Самантой оказалась высокая фрейлина с чёрными волосами и зелёными глазами, а Флоренс — русая с серыми глазами, одетая в зелёное платье. — Мои фрейлины.

Это я уже поняла. Спасибо. Но буду теперь хоть знать имена тех, кто застал мой позор здесь.

— Приятно познакомиться, — мой голос уже похож на писк. Фрейлины мне улыбаются, попивая чай. И, кажется, в присутствии Барбары со мной общаться не собираются.

— Ты меня боишься? — уточняет Барбара, вместо чая наливая себе вино в бокал. — Правильно. Мне нравится, когда меня боятся, — она отвечает на свой же вопрос. — Вот только не понимаю, нравится ли подобное Кирану… Знаешь, а ведь со мной он спать не стал.

— Оу… — это единственное, что я могу из себя выдавить, вновь утыкаясь взглядом с чашку. На ней золотая каёмка, очень искусно выполненная. Красиво.

Слышу, как Барбара хмыкает.

— Неужели ты ещё девственница? Так на всё смешно реагируешь, пташка, — она наклоняется ко мне, и я лишь усилием твоей воли заставляю себя не отшатнуться, чтобы не расплескать чай. — Неужели он ещё не сорвал твой цветочек?

Ну всё. Определённо, если есть точка, когда моему бедному сознанию стоит покинуть это место, то это точно она. Ведь…

Странно.

Неожиданно я понимаю, что мой разум проясняется, приходит спокойствие, страх перед Барбарой и стыд за её слова уходят. Моё дыхание выравнивается и будто бы даже щёки перестают гореть.

Я вспоминаю зачем я вообще приехала в этот дворец. Здесь я невестка герцога Ладоргана, а не простушка из деревни. Что там Киран говорил на счёт того, зачем я ему нужна? Что-то о спутнице для отведения слухов. Возможно, ему нужна была невеста именно для того, чтобы показать своему другу Императору, что он не зарится на его жену. Значит, за моей спиной должен прятаться Киран, чтобы увильнуть от напора Барбары. Ведь ещё на балу было ясно — она точно неравно к нему дышит.

К моему, чёрт подери, Кирану. И плевать, что я подставная невеста!

Я заставляю свою спину выпрямиться, как и подобает знатной девушке. Отставляю чашку на стеклянный столик, расправляю складки на платье, выравниваю дыхание.

Барбаре нравится чувствовать своё превосходство, давя на меня. Поэтому она не отстаёт. Значит, я сделаю так, что она сама захочет прервать разговор.

— Наши постельные дела, Ваше Величество, останутся в нашей спальне, если вы не против, — улыбаюсь я, поднимая на Барбару взгляд. Собираю по крупицам всю свою выдержку и дерзость — эти две вещи мне точно сейчас понадобятся. Где там твой нестабильный характер, Лайла? Его срочно требует ситуация. Но главное — не перегнуть. Всё-таки, она вторая персона по значимости в Ладоргане и Вэльске. — Вас туда Киран не приглашал и я, к сожалению, тоже пригласить не смогу. Прошу прощения, но мы не любим посторонних в нашей кровати.

Барбара прекрасно владеет собой, потому что на её лице ничего не меняется. Лишь во взгляде проскальзывает удивление. Она сощуривает глаза, складывая руки на груди.

— Ого, у милой пташки есть голосок!

«У пташки не только голос есть, но и кинжал под платьем!» — мысленно ворчу я. Но этого я, конечно, говорить ей не буду.

— Лайла, а мы можем с тобой подружиться, — растягивается в довольной улыбке Барбара, продолжая свою речь. — Мне кажется, что мы бы с тобой поладили.

Ага, конечно.

Я вкладываю в свою улыбку немного яда. Барбара всё прекрасно подмечает. Нет, конечно, врага в её лице я иметь не хочу, но как иначе мне с ней разговаривать? Дружить-то с ней я точно не собираюсь.

— Я подумаю над вашим предложением.

— Мы же с тобой на «ты». Забыла? Просто Барбара.

Эта «просто Барбара» меня бесит. Можно ли это сказать ей «по дружбе»?

Нет, Лайла. Держи себя в узде. Ты холодная, словно лёд. Ты выше всего этого.

Кстати, а что вообще я должна делать в качестве невестки герцога? Отпугивать от Кирана воздыхательниц, играя роль дворцового пугала?

— Хорошо, Барбара. Мне было приятно посидеть и попить чай с тобой. Но сейчас прошу откланяться. Меня ждут дела. В кровати герцога, ну ты поняла.

Я спокойно поднимаюсь с дивана. Барбара, хмыкая, встаёт следом. Её фрейлины вскакивают, следуя за ней двумя тенями.

— Я тебя провожу, — Барбара накручивает мой локон себе на палец и кивает на дверисвоих покоев. — Буду рада, если снова заглянешь ко мне.

— Всенепременно, — лгу я, идя за ней. Моя спина настолько прямая, что кажется — секунда, и позвоночник хрустнет, надломившись.

Фрейлины распахивают двери, пропуская меня в прохладу коридора. Но перед тем, как я выскальзываю за дверь, делая прощальный реверанс и прощаясь с Барбарой как того требовал этикет, та успевает хищно шепнуть мне на ушко:

— Будь аккуратна, Лайла. Здесь всё не то, чем кажется. И этот дворец полон монстров. Таких, что ты и представить себе не можешь в худших кошмарах. Но ты забегай ко мне на чай. Буду ждать.

Меня обдаёт её запахом — ферулы, вина и роз — прежде чем я выскальзываю прочь из логова волчицы. Но её слова преследуют меня ещё долго, заставляя вспомнить о том, что я прочла в библиотечных книгах.

***

Когда я оказываюсь в наших с Кираном покоях, в моей крови всё ещё бурлит адреналин после разговора с Барбарой. Я горжусь собой и рада, что смогла взять всё в свои руки и оборвать такое ко мне отношение. Правда, логике действия Барбары не поддавались, как и её слова.

Зачем она желала получить ещё и Кирана, когда у неё был Император? Бессмысленный вопрос. Наверное, он ей нужен как трофей в любовном деле. А со мной она так ведёт, ибо явно Барбара к недавнему времени уже достигла определённых успехов. И тут появилась я, которая сама ввязалась во всё это по собственной дурости…

Не сразу замечаю, что в гостиной, куда вошла, я не одна.

Киран сидит в кресле, закинув ногу на ногу и потягивая янтарную жидкость из хрустального стакана. Пламя в камине отбрасывает на него свои яркие всполохи, удлиняя и обостряя тени.

— Здравствуй, сердце моё, — приветствует меня Киран, усмехнувшись.

Кажется, он не в настроении. Собственно, как и я.

— Добрый, мой милый.

Возможно, я перегнула палку, потому что брови Кирана удивлённо взмывают вверх. Он прячет улыбку за стаканом, но ничего не говорит мне по поводу такого обращения.

— Как прошёл вечер?

— Отлично, — я подхожу ближе. Вспоминаю интересный нюанс. Забавно, я ведь тогда в покоях Барбары назвала Кирана своим… — Провела его в чудесной компании.

Герцог непонимающе смотрит на меня своими завораживающими синими глазами. Они сияют в полутьме гостиной, словно сапфиры. Я задерживаю взгляд на его губах.

— Компании кого?

— Барбары Ладорганской. Ты ведь привёз меня сюда чтобы уберечь себя от её посягательств на твою натуру?

Киран закашливается, хлебнув из бокала ещё жидкости.

— С чего ты решила?

— Она мне довольно прямо рассказала о том, что с ней ты не стал спать. Кажется, этот факт её расстраивает.

О Ночь, что вообще я мелю? Она же жена Императора! Его друга! И я тут со своим нахальным тоном… говорю о вещах, за которые мне вообще должно быть стыдно.

Но уже поздно, а огонь в моём теле никак не потухает. Ему нужен выход, и моя дерзость так некстати вместе с ним вновь рвалась наружу.

— Да, — ухмыльнувшись, качает головой Киран. — Барбара очень своеобразна и прямолинейна. Я буду удивлён, если тебе она чего похлеще не предложила.

— Что именно похлеще? — не понимаю я, впадая в ступор и ощущая, как нахальство медленно уступает своё место смущению от этого разговора.

— Не бери в голову, — отмахивается Киран. — Но будь с ней аккуратна. Барбара всегда немного не в себе, когда не получает желаемого. Да и к тому же стыда у неё нет, как и норм приличий.

Я уже это прекрасно поняла. На ярких, живых примерах.

— Приму к сведению. А как твой вечер?

Мы с Кираном виделись сегодня три раза, и в каждый из них я заставала его в разном настроении.

— Паршиво.

Присаживаюсь на подлокотник кресла, вызываю у него удивление. Но я не хочу об этом даже задумываться — просто какая-то частичка меня желает быть к нему ближе.

Мой Киран. А мой ли он?

Эгоистично думаю, что я правда бы хотела, чтобы он был моим мужчиной. И не на зло Барбаре. Хотя… По привлекательности Киран в разы превосходит Дарэя. И это просто факт. Ничего личного.

— Расскажешь почему? — тихо интересуюсь я, стараясь не касаться его плеча своим.

Меня всё ещё разрывают противоречия: меня тянет к нему, но я понимаю, что всегда отшатываюсь, стоит ему сделать первый шаг ко мне навстречу. И нет, дело не в том, что я словно пугливый кролик. Хотя и это тоже.

Милая пташка… Эта фраза тут же напоминает мне Барбару и закусываю губу.

— На севере какая-то шайка идиотов поджигает деревни, — я вижу, как на красивое лицо Кирана скользит тень. Возможно, я сую нос в те дела, которые меня не касаются. Но я правда не знала больше, о чём его спросить. И уходить, оставляя его одного в мрачном настроении мне не хотелось. — Это волнует народ, заставляет его усомниться в силе Императора. И пограничный Вэльск недоволен такой слабой репутацией Ладоргана. Сейчас как никогда важно знать, где в следующий раз объявятся эти поджигатели и вызнать, кто за этим стоит. А я никак не могу нащупать нить, ведущую к виновникам, и меня это раздражает.

Я сразу вспоминаю записку, которую советник Оллинз передавал кардиналу. Огонь, через сутки, земли. Я была уверена, что там было сказано именно об этом!

— Они это делают, прикрываясь якобы отловом ведьм? — не своим голосом уточняю я, решив подтвердить свою теорию о достоверности данных.

Герцог молча переводит на меня свой взгляд. Он серьёзен и собран.

— Откуда ты знаешь?

Сглатываю. Рассказать или нет? Сложно. Но я понимаю, что возможно эту информацию Киран и ищет, и та может ему помочь. Я должна ему всё рассказать, ведь Киран хорошо ко мне относится. Но как это сделать, не раскрывая моего Дара?

Решено. Прикроюсь тем, что я была Шептуном. Не очень хорошим, но ему об этом знать не обязательно.

— Я проследила за служанкой и увидела, как она встречалась в коридоре с советником Оллинзом, — начинаю я. Я же из Братства, как-никак! Киран должен поверить в мои способности шпиона! — Она передала ему послание, а Оллинз ей записку.

— Так. И что значилось в этой записке?

Я рассказываю ему обо всём, что услышала и увидела. Киран хмурится, а потом неожиданно берёт мою ладонь и оставляет на ней лёгкий поцелуй.

— Лайла, ты сейчас преподнесла мне бесценный подарок. Я не знаю, как тебя благодарить, моя маленькая тень.

— Твоя маленькая тень? — улыбаюсь я, удивившись.

— Да, моя маленькая тень, — повторяет Киран, не сводя с меня взгляда. Наши лица находятся близко друг к другу, и я чувствую, как в низу живота нарастает жар. И это прогоняет из головы вообще всё, оставляя лишь сидящего рядом безумно красивого мужчину.

— Я рада, что смогла быть для тебя полезной, — выдыхаю ему прямо в губы я. Сердце пропускает удар.

Киран поднимает руку и пальцем проводит по моим губам. Я невольно приоткрываю рот, безотрывно смотря ему в глаза.

Он имеет надо мной слишком большую власть. И я надеюсь, что Киран об этом не догадывается.

— Если ты в следующий раз принесёшь мне столь полезную информацию, я обещаю исполнить любое твоё желание.

Слова Кирана для меня неожиданны и возвращают меня в реальность, где я глупо хлопаю глазами.

— Абсолютно любое? Я смогу попросить всё, что захочу?

«Даже если я пожелаю разорвать наш контракт, он выполнит мою прихоть?» Почему-то это первый вопрос, возникший в моей голове.

Кажется, Киран понимает, о чём я сейчас думаю. И, кажется, немного грустно подтверждает:

— Да.

Мне становится неловко от того, что он подумал, будто я хочу от него сбежать. На самом деле это не совсем так… Поэтому уточняю:

— А желания можно копить?

Мне удаётся вызвать у Кирана лёгкую улыбку. Он щурит глаза.

— Можно.

— Тогда вам в скором времени придётся исполнять гору моих желаний, Ваша светлость, — говорю ему я, легко вскакивая на ноги и собираясь направиться в свою комнату. Киран меня не останавливает, и лишь когда я уже почти скрываюсь за дверями, говорит:

— Я уже весь в нетерпении, моя маленькая тень.

И от одного этого предложения, его низкого голоса и придыхания, с которым Киран это сказал, все мысли о разрыве нашего соглашения покидают мою голову, сменяясь на мечтания о желании совсем иного рода…