Смоль и сапфиры. Пара для герцога (СИ)

Глава 25. Обрыв

*У книги поменялась обложка! Не теряйте! Надеюсь,

вам она понравится, — автор.*

***

Я не верю, что моя няня была первой ведьмой. Это всё неправда, Киран что-то напутал.

Складываю свои немногочисленные вещи, купленные Лили за период моей «тишины», чтобы уже днём отбыть из дворца. Можно было бы всё это не собирать, — Лили бы справилась и сама — но мне надо занять чем-то свои руки. Сегодня я спала всего лишь три часа, заснув далеко на рассвете, так как не могла успокоить свои эмоции.

Разговор с Кираном разбил меня на куски, а потом заново собрал. Не знаю, что он увидел тогда в моих глазах, когда я всё-таки взяла его перстень, но я знала — у Кирана осталась надежда. Надежда на нашу любовь. В неё верила и я, но…

Смерти моей семьи и ложь всё-ещё маячили между нами бестелесными призраками, мешающими всему.

Собрав всё необходимое, я выхожу из покоев и киваю двум стражникам. Те настораживаются (Киран приставил их утром), а после один из них следует за мной в библиотеку.

Чего опасается Киран? Что на меня нападут во дворце или Барбара совсем слетит с катушек? И как сможет в таком случае меня защитить обычный человек (а этот стражник — человек. Теперь я умею отличать вампиров от людей)? Разве что, стать жертвой, пока я убегаю.

Возле дверей библиотеки стражник останавливается, и я прошу подождать меня здесь. Я вкладываю в свой тон максимально властные нотки, и он меня слушается.

Оказавшись внутри уже привычного хранилища, я неожиданно ловлю себя на мысли о том, что будет, когда во дворец явится Князь Вэльска — брат Барбары. Легенды, которые оказались вовсе не легендами, гласят, что он тоже не человек. Как и Барбара, он оборотень. Князь волков.

Барбара хочет натравить волков на вампиров, и у неё это получится, как только Блайдд узнает, что его сестра теперь гибрид. Но стала ли Барбара им по принуждению?

Направляюсь к нужным стеллажам, я быстро нахожу книгу с легендами Таксодонии и вновь перечитываю легенду о первой ведьме.

Лейла, она же богиня Ночи. Пять её братьев, ставших первыми вампирами и Пятью богами в пантеоне Саяры. И шестой её брат, ушедший в леса и вернувшийся к жизни оборотнем…

Решаю узнать больше о нём, пока у меня есть время. Перерываю уже знакомые мне фолианты, ищу больше информации, однако вместо этого нахожу любопытные абзацы, не связанные с личностью брата-оборотня Лейлы.

Первая ведьма была очень сильна — она даже создала свой шабаш, существующий и по сей день. Саярские ведьмы правда нынче угнетаются Одарёнными (и теперь ясно почему), но я до сих пор не могу понять, отчего другим вампирам выгоден тот факт, что Пятеро заперты в саркофагах. Хотят всем управлять сами, пока первородные вампиры спят в своих гробах? Зная Дарэя и его жажду единоличной власти — звучит логично. Вот только Империя у него маловата, ведь расширению мешают Вэльск и Таксодония, которые точно не хотят быть угнетёнными Одарёнными и их Императором.

Получается, лишь мирное население не подозревает о том, что сожительствует с вампирами и оборотнями? И сбрасывает всю свою ненависть к иным существам на ведьм, которые изначально на стороне людей?

В «Легендах Таксодонии» так много всего интересного… Жаль её нельзя взять с собой. Полагаю, Барбара точно заметит пропажу — в прошлый раз она застала меня именно с этой книгой. Жаль.

Возвращаю все фолианты на место и покидаю библиотеку. Стражник движется за мной следом. На повороте я немного сбавляю темп ходьбы и на мгновение пересекаюсь взглядом с Барбарой, которая направляется по этому же коридору с довольно большой свитой слуг. Она свежа и на ней нет и следа того, чему я стала свидетельницей этой ночью. Все засосы, оставленные на её шее и других частях тела явно зажили. С регенерацией гибрида-то это плёвое дело!

На алых губах Барбары играет лёгкая полуулыбка. А её глаза… из красных те вновь обратились голубыми, как прежде.

Барбара подмигивает мне, поправляя подол кроваво-красного платья, а я лишь поджимаю губы. Голос разума кричит мне, что произошедшее ночью — ошибка, о которой я точно пожалею.

Но я лишь акцентирую своё внимание на том, что глаза всех её двух служанок, трёх фрейлин и двух сопровождающих их процессию стражников подозрительно остекленевшие…

***

Мы выезжаем из дворца после обеда.

Я, полагавшая со слов Кирана ранее, что мне снова придётся держать путь обратно верхом, поддела под платье свои штаны. И крайне подивилась карете, в которую слуги сложили все собранные мной и Лили пожитки.

Пока Джонатан и Рейнольд проверяют всё перед нашим отбытием, Киран стоит рядом со мной и молчит.

Ни он, ни Рей, не могут сопровождать нас сегодня, поэтому в путь отправляемся лишь мы с Джонатаном и Лили. Нас будут сопровождать четыре вооружённых и хорошо обученных воина из личной охраны герцога. По связующей нас с Кираном магической нити я ощущаю его недовольство — он считает, что четверых стражников недостаточно.

— Всё будет хорошо, — тихо говорю Кирану я, первый раз заговаривая с ним после нашего ночного разговора.

— Охраны недостаточно. Надо прислать ещё двоих.

— Не надо. Они будут привлекать лишь ненужное внимание.

— Давай отложим отъезд на один день, когда Рей или я сможем тебя сопровождать, Лайла. Прошу, — Киран разворачивается ко мне, и я вижу тревогу в его глазах. Но я не могу согласиться на это, ведь каждая секунда, проведённая в этом месте, рискует помутнить мне голову от пережитого.

— Я больше не могу оставаться в этих стенах, — я думаю, что это прозвучит жалко, однако срывающиеся с языка слова звучат твёрдо. — Я всё решила.

Киран печально улыбается кончиками губ и кивает, вновь переводя взгляд на карету. Его профиль кажется острее из-за тревоги, которую я ощущаю физически.

Мне трудно расставаться с ним, но я действительно уже на всё решилась. Я нуждаюсь в передышке, а также мне необходимо убежать из этого дворца как можно дальше.

Я сажусь в удобную карету, Джонатан и Лили забираются в неё следом. Кучер запрыгивает на козлы, и в последний момент Киран подходит ближе, беря мою ладонь в свою и мягко целуя. Затем оставляет лёгкий поцелуй на моей макушке, от которого у меня по телу пробегает лёгкая дрожь, и закрывает дверцу.

Не выдерживаю и смотрю в окошко на Кирана, стоящего рядом с невозмутимым Рейнольдом, пока копыта лошадей стучат по дороге.

Магия, связывающая нас, дрожит, словно над ней тоже берёт вверх плохое предчувствие Кирана. А потом я отворачиваюсь и решительно выдыхаю, выбрасывая из головы все мысли.

Я не должна сомневаться в своих поступках. Не поведусь на глупые чувства и крики сердца.

И я позволяю карете увозить меня от дворца и герцога даже несмотря на то, что теперь плохое предчувствие гложет уже меня…

Через двое суток пути я начинаю осознавать, почему Киран не любит кареты. Как, впрочем, и Джонатан — он часто пропадает снаружи, и мы с Лили остаёмся одни. Служанка рассказывает мне смешные истории, которые я слушаю вполуха, потому что чем дальше мы отдаляемся от дворца, тем больше растёт моя печаль по Кирану.

Он поступал ужасно, но моё сердце отказывается считать его плохим, осознавая, что всё, что делал Киран было ради меня. К тому же, к этому моменту моя глупая влюблённость уже переросла в более сильное чувство, из-за чего моё сердце просто разрывается от тоски.

Когда Лили предлагает мне засахаренные фрукты, я принимаю угощение, но не чувствую вкуса лакомства на языке. Чем ближе мы к лесам герцогства, тем хуже мне становится.

— Тебя что-то тревожит, Лайла? — интересуется Джон, весь мокрый залезая к нам в карету. Лили сразу начинает причитать, что он сейчас всё намочит, а парень нахально ерошит пятернёй мокрые волосы, ухмыляясь, как довольный пакостью кот.

— Нет. Всё хорошо, — отвечаю я, наблюдая за Лили и Джоном и невольно улыбаясь.

— Почему ты мокрый?! Дождя же нет! Что, все кусты облазил? — интересуется Лили, взвизгивая, когда Джон решает обнять её. — Не подходи ко мне. Не смей, Джон. Джон!! И вообще, мне надо выйти!

Лили стремглав выскакивает наружу, вся раскрасневшаяся, и уносится в сторону кустов. Мы видим лишь её хрупкое тело в сером одеянии, скрывшееся в зелени леса, да кончик тёмной косы, мелькнувший между стволами.

— Сама же теперь мокрой будешь! — кричит ей вслед Джон, а я начинаю улыбаться во весь рот. Парень это подмечает и озорно подмигивает мне, стягивая с себя мокрую одежду и надевая сухую рубаху, которую Лили заботливо приготовила пару часов назад.

За всё время поездки мы вроде как сдружились. Несколько суток в одном маленьком пространстве хорошо сплачивают людей. Если бы не Джон и Лили я бы точно постоянно думала лишь о Киране и это бы съело меня изнутри ещё сутки назад.

— Итак, Лайла. Скучаешь здесь? — интересуется Джон, разваливаясь на сидении напротив меня. Карета стоит — мы ждём, когда вернётся Лили, поэтому сейчас самое время, чтобы насладиться спокойствием временной стоянки без качки и прочих «прелестей» поездки.

— С чего ты решил?

— У тебя взгляд отсутствующий.

— Я присутствую здесь. И даже разговариваю с тобой.

— Ты думаешь о Киране.

— С какого такого перепуга? — слишком эмоционально реагирую я и вижу, как Джон улыбается довольной улыбкой, видя мой прокол.

— Я чую ложь, Лайла. И сейчас ты врё-ё-ёшь! Врушка! — парень показывает мне язык.

О Великая Ночь! Не могу удержаться и пинаю Джона ногой. Тот лишь беззвучно смеётся.

— Никакая я тебе не врушка. Тем более, как это ты «чуешь» ложь?

— Я чувствую запахи всех твоих эмоций. А когда человек врёт, то слышу это по биению его сердца.

Застываю на мгновение, пронзённая внезапным осознанием.

Блайдд и Барбара же родные дядя и тётя Джонатана! Значит, и Джон оборотень?

Кажется, наглый юнец читает всё по моим глазам, потому что тут же произносит:

— Да, Лайла, я оборотень.

— Почему ты сразу не сказал? — задаю глупый вопрос я и тут же мысленно ругаю себя за тупость.

— Ты сейчас серьёзно? — нахально выгибает бровь Джонатан. — Мне стоило это шепнуть тебе на ушко в библиотеке, что ты водишь дружбу с волком?

— Да какой из тебя волк! Так, волчонок.

От услышанного Джонатан раскрывает рот.

— Ты вообще видела когда-нибудь волка-оборотня?

— Нет…

— Тогда тебе лучше не обзывать меня волчонком, Лайла, — Джон говорит это низко и от этого вкрадчивого тона у меня по спине бегут мурашки. Его глаза на мгновение мигают голубым, а потом Джон вновь становится знакомым мне пареньком. — Что, испугалась?

— Да ну тебя! — дуюсь я, смотря в окно и задумываясь о том, что что-то Лили долго нет…

Кажется, такими же думками терзается и Джонатан, потому что в одним момент мы просто оба одновременно говорим:

— Пойду поищу Лили!

И тут же начинаем препираться:

— Лайла, ты должна оставаться в карете. Мало ли какая опасность, а тут всё-таки стража, — первым выпаливает Джон.

— Нет, Джон, — мотаю головой я. — Пойду я, потому что у меня от сидения уже затекла спина. И вообще! Мне тоже туда надо!

— Тоже в кусты? — издевательски уточняет Джон и мои щёки розовеют. — Ладно. Но давай сначала я сбегаю, всё разведаю, а как Лили вернётся — отойдёшь. Иначе если что-то случится с тобой мне Киран голову открутит, и даже не посмотрит, что я племянник его друга.

Мне приходится согласиться, тем более что про надобность я солгала, а за окном начинает моросить дождь. В такую погоду, посреди хвойного леса на границах герцогства, выходить не особо хочется.

Джон выскальзывает наружу, оставляя дверцу открытой, а я высовываю голову из кареты. С моих губ тут же срывается облачко пара — сегодня прохладно и туманно. Но запах хвойного леса во время дождя — то, что мгновенно поднимает мне настроение. Как и пейзаж вокруг: изумрудные ели, сосны и хвойный покров на земле, приглушающий шаги. Дикая, туманная красота…

Несмотря на мелкую морось, я продолжаю озираться, отмечая, как лошади беспокойное переминаются с копыта на копыто, а стража хмуро оглядывает окрестности.

Насмотревшись и замёрзнув, я закрываю дверцу кареты и кутаюсь в плащ, как вдруг слышу очень звонкий птичий крик, а затем волчий вой. Стража распознаёт это как какой-то условный сигнал — слышу резкую команду, брошенную стражем кучеру, и карета мгновенно срывается с места, заставляя меня больно приложиться затылком о стенку.

— Что происходит?? — спрашиваю я у поравнявшегося с каретой стражника по имени Уэлс, чуть приоткрывая окошко кареты. — Джонатан и Лили ещё не вернулись!

— Джонатан подал сигнал увозить вас, госпожа. Он что-то заметил, — В моей душе от этих слов тут же начинает появляться склизкий страх. — Но вам не стоит переживать. Всё будет хорошо.

Уэлс пришпоривает коня, вырываясь вперёд, а его место позади кареты занимает другой стражник. Я нашариваю на бедре ножны с кинжалом. Моё сердце начинает биться быстрее.

Карета мчится по дороге, я слышу окрики стражников. За окном мелькает лес, стучат копыта коней, карету мотает в разные стороны. А потом что-то падает на крышу, заставляя меня тихо пискнуть от неожиданности.

Свист стрелы. Крики. Звуки борьбы.

Я хватаюсь за кинжал, падая на пол кареты и приготавливаясь защищаться. Но, как назло, мой Дар не откликается и не помогает мне скрыть себя.

Уже через мгновение дверца распахивается, и я даже не успеваю закричать, как меня с нечеловеческой скоростью вытаскивают из кареты, зажимая мне рот.

Я извериваюсь в стальной хватке захватчика, бью по слабым местам, но тот, кто держит меня, никак не реагирует на мои попытки.

— Тише, крошка, — шепчет мне незнакомец на ухо, а потом громче возвещает:

— Она у меня!

Тут я вижу мёртвые тела стражников и заляпанные кровью и пеной бока лошадей. И двоих вампиров во всём чёрном, быстро направляющихся к нам. На их шеях покачиваются металлические амулеты в виде медвежьих голов. Глаза вампиров мутные, странного сероватого оттенка.

— Неужели это и есть она? — интересуется один из них — худой блондин, чьи глаза красные, как кровь, стекающая с его губ. Стражи Кирана были Одарёнными. И всё же их так быстро убили… — Миленькая какая. Йен!

На имя откликается рыжий мужчина с густой бородой, выходящий из-за ствола сосны неподалёку. В отличие от них, взор зелёных глаз ясный и осмысленный.

— Готовь наживку, — оскаливается блондин на Йена, кивая на меня, а я судорожно пытаюсь вернуть себе контроль над Даром, который может сейчас меня спасти.

Стоит им убрать руку от моего рта, как я начинаю кричать, зовя на помощь. Но мой крик быстро сходит на хрип, когда рыжий бьёт меня в живот и я складываюсь пополам, сплёвывая на землю кровь.

Ни выучка, ни Дар Ночи не спасают меня от того, что мне на руки и шею надевают кандалы с длинной цепью, за которую тут же ухватывается один из моих похитителей.

— Заткнись и иди за нами.

Но не успеваю я сделать и шага, как за спиной слышу волчий рык и чувствую, как вибрирует земля от мощного удара. Ещё не отошедшая от боли в животе, я падаю на колени и оборачиваюсь, видя, как двое вампиров сражаются с белым волком. Тот разы больше, чем любой другой зверь, но его костяк недостаточно окрепший, что выдаёт в нём подростка.

Вампиры валят волка на землю, его белая шерсть быстро покрывается пятнами крови. Волк пытается подняться, но один из вампиров наносит ему мощный удар в спину, и зверь заваливается, не в силах пошевелиться. В этот момент он смотрит на меня, и я узнаю эти голубые глаза.

Джонатан.

У меня наворачиваются слёзы, я пытаюсь высвободиться и помочь ему, пробудить Дар ото сна или хоть как-то спасти положение, лишь бы не оставлять Джона умирать, но всё без толку. Меня дёргают за цепь и заставляют встать на ноги.

— Пошли, шлюха. Псина подохнет и без нас.

Меня мутит от запаха крови, пропитавшего всё вокруг, а ещё от осознания, что Джон погибнет из-за меня. Я плетусь за похитителями, не понимая, что им от меня нужно. А когда пытаюсь обернуться на Джона, меня больно бьют по лицу, заставляя идти быстрее.

Дура. Надо было послушаться Кирана и никуда не ехать!

Дар не откликается, заставляя меня чувствовать себя ничтожеством.

Я ничего не могу без своих сил.

Ничего не могу без Кирана.

Захлёбываясь от слёз, я не сразу понимаю, что мои похитители о чём-то мысленно друг с другом переговариваются. А потом ощущаю острую боль на затылке и оказываюсь объята безмолвным мраком…

***

Первое, что слышу, когда прихожу в себя — шум волн, разбивающихся о скалы.

Я медленно разлепляю глаза. Веки будто налились свинцом, тело слушается плохо, а кандалы на руках и шее кажутся непомерной ношей.

Я вижу, что мы находимся на краю обрыва, за которым бушует океан Бурь. Ледяной ветер пронизывает до костей, с такой силой проносясь по открытой местности, явно намереваясь сорвать с меня последнюю одежду, которая заляпана грязью, кровью и еловыми опилками.

Рыжий Йен резко поднимает меня на ноги, заставляя встать и с горем пополам принять вертикальное положение. Мои зубы стучат, в висках ломит, губа опухла, как и колено — оно явно вывихнуто.

Пытаюсь понять, что происходит, переводя взгляд с одного похитителя на другого. Со мной их осталось трое: рыжий — Йен. Тот, кто вытащил меня из кареты — Люк. И третий — блондин по имени Гаррет.

— Он заглотнул наживку!! Всё идёт по плану, ему нужна эта девчонка! — с безумием доказывает Гаррет Люку, тыча в меня пальцем. — Он придёт за ней!

— Её нельзя оставлять в живых! Приказа отдавать её Кирану от Хозяина не было. Только обменять на перстень.

Не сразу понимаю, о чём идёт речь. Однако, когда мысли начинают появляться в моей пуховой голове, я начинаю осознавать, какой перстень им нужен.

Перстень Ночи. Артефакт первой ведьмы. Но зачем?! Ведь согласно информации в книгах, его может использовать только Одарённый Ночью!

— Угомонитесь! Она и так откинет ноги, — смеётся Йен, привлекая к себе внимание. Он берёт меня за шиворот и встряхивает, как глупого, слабого котёнка. — Вы только гляньте на неё!

Вампиры моментально застывают, медленно поворачиваясь к нам. От их синхронных, быстрых движений и чёрных прожилок, струящихся под кожей под глазами, мне становится страшно.

Вот они, настоящие чудовища.

Беспощадные, смертоносные и непредсказуемые.

Гаррет и Люк переглядываются, безумно улыбаясь, а потом соглашаются с Йеном:

— Да, ты прав. Девчонка не жилец. Может, стоит немного перекусить перед серьёзным разговором?

Моё сердце замирает в груди, оледеневшее от страха. Обветрившиеся губы кровоточат, зубы стучат, а сама я трясусь, как перепуганный оленёнок.

Вампиры молниеносно оказываются возле меня, с такой силой заламывая мои руки, что из моего горла вырывается стон боли.

Я вижу, как блестят их белоснежные клыки, едва касаясь моей кожи. Выдыхаю, чувствуя, как по щекам катятся предательские слёзы. А потом…

— Уберите от неё свои руки!!

Голос Кирана с ветром разносится по местности, заставляя Люка и Гаррета нехотя отлипнуть от меня и обернуться на герцога.

Я вижу Кирана — растрёпанного, в располосованной, окровавленной рубашке. На его коже ещё не зажили кровавые полосы от когтей.

Мгновение — и Киран оказывается рядом, нападая на моих похитителей. Но дорогу ему преграждает Гаррет, отбрасывая его назад, а Люк в это время хватает меня за ворот платья, молниеносно оттаскивая к краю обрыва и приставляя к горлу кинжал.

— Не приближайся!! Иначе я сброшу её с обрыва, пропоров горло. Потом будешь собирать свою шлюшку по кусочкам, Киран! — кричит герцогу Люк.

— Не смей, — рычит Киран.

Голос Кирана утробный, его глаза сверкают, во рту удлиняются клыки. Но несмотря на то, что им явно сейчас движет клокочущая злость, я замечаю, как Киран обессилен и осознаю — против двоих сильных, отдохнувших соперников ему не выстоять.

Йен, о котором все забыли, делает шаг вперёд к Кирану, нацеливая ему прямо в сердце осиновый кол:

— Отдашь нам артефакт, и мы её отпустим.

Киран молчит, и лишь его грудь мощно вздымается и опадает в так его гневу.

— Вы слышали, Ваша Светлость? Отдавайте перстень, иначе я столкну девчонку в океан, и вы не успеете её спасти, — сквозь ветер кричит Кирану Люк.

Затем он случайно касается моей открытой кожи шипением дёргается, не ослабевая хватку, а я продолжаю болтаться, тщетно пытаясь устоять на осыпающейся земле возле самого края обрыва. Ощущаю запах палёной кожи и, скосив глаза, вижу, что там, где Люк коснулся моей шеи, его пальцы покрылась волдырями.

От неосторожного движения Люка лезвие у моей шеи пропарывает кожу, и алая капелька стекает по нему вниз, капая на примятую нашими ногами траву. От этого вида ноздри Кирана расширяются, выдавая его состояние.

«Киран готов подчиниться им ради меня…» — проносится мысль в моей голове.

— Перстень, Киран, — вкрадчиво повторяет Люк. — Я устал ждать. Считаю до трёх и отпускаю её.

Он чуть отклоняет руку назад, и я теряю почву под ногами, взвизгивая от страха и боли. Это отрезвляет Кирана. Он молниеносно снимает с руки перстень с чёрным камнем и протягивает его Гаррету, тихо рыча:

— Отпустите Лайлу.

Люк рывком ставит меня обратно на край обрыва и моё сердце, сделавшее кульбит, начинает биться с такой силой о рёбра, что ещё чуть-чуть — и пробьёт грудную клетку.

Гаррет забирает перстень Кирана. Ветер с силой который раз обдувает нас, норовя столкнуть в объятия пучины вод. Время будто бы замедляется.

Лезвие кинжала вновь колет мою шею, посылая вспышку боли. Кандалы отягощают шею, оставляя на коже синяки.

Люк снова что-то кричит, но я не разбираю фразы. Мои ноги отрываются от земли, я читаю неподдельный ужас на лице Кирана.

Он в агонии кидается вперёд, словно тростинку переламывая шею Гаррета и вырывая его сердце.

Мне в грудь бьёт воздушный поток, и я понимаю, что больше не ощущаю опоры и хватки Люка. Ошейник и кандалы тянут меня назад, заставляя тело заваливаться назад, в пропасть.

Я вижу сапфировые глаза Кирана.

Его взгляд полон боли.

Слышу его истошный крик, полный ужаса и отчаяния:

— Лайла!!

Вижу, как Киран бросается ко мне, но его руки хватают лишь воздух. Вся его магия тянется ко мне, но не успевает — я камнем падаю с обрыва. Ветер хлещет мне в лицо, заставляя глаза слезиться. Все органы внутри сжимаются от стремительного падения в пустоту.

Киран не раздумывая бросается следом, пытаясь дотянуться до меня. Но, в отличие от него, моё падение быстрее из-за кандалов.

Мне не страшно. Я больше не боюсь смерти.

Мы мчимся навстречу острым пикам скал с облизывающими их ледяными волнами океана Бурь.

Я смотрю на красивое лицо Кирана — на такие любимые мною черты, сейчас искаженные ужасом. На смоль его волос и сапфиры его глаз.

Я молю все силы в этом мире, чтобы он остался жив.

Мой Киран.

Моя судьба. Моё предназначение. Моя погибель.

Из последних сил вытягиваю закованную руку и успеваю коснуться его щеки, по которой скатываются слёзы.

Перстень Кирана на моём пальце последний блестит яркой звездой, озаряя этот затянутый тучами ненастный день светом.

Я из последних сил улыбаюсь ему, понимаю, что не так хотела завершить свою жизнь. И похоронить всё, что было между нами.

Но времени уже не остаётся. Спиной я уже чувствую холодные брызги воды.

Вот и всё.

Надеюсь, смерть придёт быстро.

— Я люблю тебя… — успеваю прокричать Кирану я прежде, чем меня принимает в свои объятия морская пучина, камнем утягивая на дно.