Стражи Сердца. Единственная для пустынников

Глава 25

— Не устала? — тихо спросил сидящий за спиной Ворон, движением кисти разрешая мне откинуться ему на грудь. — До привала осталось немного. Выдержишь?

— Конечно, — ответила, стараясь не выдать сквозившую в голосе боль, и тут же попыталась отвлечься, вглядываясь в тускнеющий горизонт.

Солнце уже практически село, оставив после себя неровную алую черту на почерневшей земле. Куцые облака, окрашенные закатной краской, лениво расплывались по небу редкими кучками, позволяя ласточкам весело чирикать на фоне завершающейся трапезы.

Все тело болело и ныло так, словно я не тряслась весь день в седле, а меня по меньшей мере били, особенно стараясь попасть по спине. Позвоночник превратился в кол, трещащий и стонущий от каждого движения, но я приказала себе терпеть, а не крутить капризным носом.

Поэтому слова Ворона о скором привале вселили в меня надежду, немного прибавив сил для этого сражения между мной и проклятым седлом.

— Вон там, — выдохнул мне на ухо пустынник и слегка вытянул руку вперед. — У того большого камня мы свернем в лес.

— Почему там? — спросила, лишь бы что-то говорить.

Разговоры отвлекали от кошмара, творившегося у меня в пояснице, и позволяли времени течь быстрее, приближая к долгожданному отдыху все сильнее.

Мимо, пришпорив лошадь, промчался Тайпан, поднимая в воздух клубы высохшей пыли.

— Куда это он?

— На разведку. От тракта в лес уходит узкая дорожка — к старому охотничьему домику. Там уже много лет никто не появлялся, поэтому мы сможем спокойно отдохнуть и дать лошадям пощипать траву, не страшась, что они сбегут.

— Вы уже были здесь?

— Мы были почти везде, — голос дрогнул в улыбке. — Лейгуа-эрде — большая и красивая земля, полная жизни. Даже в самых дальних уголках найдется чему привлечь глаз.

— А я вот нигде не была, кроме столицы, которую почти не помню, да Дей-рита, в котором взрослела.

Фраза получилась с печальным оттенком, и я наконец призналась себе, что едва держусь, чтобы не попросить пощады и не слезть с коня. Даже то, что я практически лежала на груди Ворона, уже не спасало от ноющих спазмов, стоило едва покачнуться, чего верхом было просто не избежать.

— А где бы хотела побывать?

— Не знаю. Возможно… я бы съездила Айэне-рат. Говорят, у них в краю цветущих апельсиновых деревьев завораживающие водопады — в горах они сбегают с такой высоты, которую и представить страшно. Когда я была маленькой, всегда мечтала там побывать. Мама рассказывала, что ее семья из Нисса-рата, это совсем недалеко от долины. Маленькой она часто там бывала.

— Нисса-рата? — переспросил Ворон, и его голос вновь его выдал, став крайне заинтересованным.

— Да, а что?

— Твоя мать случаем не из семьи Глан? Пепельноволосая Глан?

— Да, а ты не знал? — я даже обернулась, удивленно уставившись на пустынника. — Мою мать звали Лорель Обри Глан, она была внучкой Форода Белого, которого обвинили в предательстве другого моего прадеда. Но эта история как-то разрешилась, и старшие решили поженить своих наследников в знак примирения. Сперва такая идея вызвала шквал возмущений, но отец влюбился в мать, а она ответила ему взаимностью, руша стереотипы людей о кровной мести. Со временем все даже забыли об этом, пока…

— Ее не изгнали, как иноверку. Я понял. А почему ты не поехала к своим родственникам в Нисса-рат? Семья Глан и поныне там, думаю, они бы с радостью тебя приняли.

— Ошибаешься, — расстроенно протянула я. — Когда маму изгнали, мой дед вспылил и приказал ей не возвращаться, пока она не найдет способ примириться с мужем. Меня это тоже касалось: опальная принцесса позорила благородный род.

Ворон задумчиво помолчал, дав мне время вновь вспомнить о клюющем в поясницу жаре, который, казалось, стал еще сильнее, заставляя меня мысленно скулить.

— Лирель, прости за этот вопрос, но твоя мать пыталась наладить отношения с отцом?

— Не знаю, скорее нет. Я просто помню, как смотрела на нее и думала, что счастливее женщины не найти, а когда нас прогоняли со двора, у нее на лице появилась маска полного безразличия. Либо она все это время врала про любовь к отцу, или она схлынула за несколько минут, превращая светлое чувство во что-то серое и невзрачное.

— У тебя с бывшим мужем произошло так же?

— Да, — не стала лукавить. — Я за секунду потеряла к нему всякий интерес, стоило обнаружить его бедра меж чужих ног. Словно между нами ничего и не было. Белый лист.

— Чисто. Потерпи, немного осталось, — заметив на горизонте сидящего на гарцующем коне Тайпана, пообещал пустынник, завершая наш разговор.