Глава 30

Ахон-дей встретил нас обычной деревенской неспешностью.

Люди ходили по протоптанным улочкам, занимаясь своими вечерними делами и не обращая на нас внимания. Кто-то брел, навьюченный мешками с зерном, кто-то вел скотину на поводе, а кто-то просто радовался недавно прошедшему дождю, как босоногие мальчишки, радостно прыгающие по лужам под грозные окрики матери.

Вновь промокнув с головы до ног, мы заехали в деревню, когда солнце уже садилось за горизонт, и я мечтательно застонала, учуяв у постоялого двора аромат горячей похлебки.

Мне не терпелось съесть самую большую порцию и упасть в мягкую постель, позволяя телу наконец-то вытянуться после долгой дороги в седле.

Долгой, сложной и крайне тихой, так как пустынники слишком заметно хранили молчание в течение всего дня, позволяя тем самым окончательно утонуть в своих мыслях, не отличавшихся особым оптимизмом.

— Пойду, закажу еду и займу комнату, — буркнул Тайпан.

Спешился и быстрым шагом удалился, пропав в проеме тяжелой деревянной двери.

Ворон за моей спиной так же ловко спрыгнул с седла и неторопливо поправил висящие на конских боках сумки, словно даже не собирался мне помогать.

А мне страшно требовалась помощь. Именно сейчас. Ведь затекшие ноги дрожали от любого движения, так что слезть самостоятельно даже в фантазиях угрожало мне падением.

— Просто скажи, — так же недобро фыркнул пустынник, даже не подняв на меня глаза. — Вдруг я все еще отлучен от твоего тела.

— Ворон, пожалуйста, помоги мне, — не собираясь противиться, я смело упала в вытянутые руки, стекая по конскому крупу, и бессильно уткнулась носом в плотную ткань туники. — Я не говорила тебе, что ты не можешь ко мне прикасаться.

— Но и не говорила, что могу, — не сдавался он, ставя меня на дрожащие ноги и крепко держа, уберегая от падения. — Твоя реакция ясно дала понять, что тебе неприятно.

— Неправда. Я просто… просто смущена. Доволен? Я очень давно не была близка с мужчиной, и не могу выкинуть из головы тот факт, что ночь я провела в ваших объятиях. Голой.

— Только и всего?

Подбородка коснулись пальцы, заставив меня поднять голову.

— Я же уже сказал: это не близость. Мы грели тебя, потому что ты мерзла. И голой тебя отогреть легче, чем в промокшей одежде. Это ничего не значит.

— Ничего?

— Ничего, — согласился он легким кивком. — Повторю, чтобы ты точно запомнила: близость с нами другая, и ее не будет, пока ты сама не захочешь.

— Пока? — усмехнулась я.

— Если, — поправил он, но слишком поздно, чтобы я не заметила оговорки. — Если захочешь. Так что выбрось из головы свои сомнения, ты должна доверять нам безоговорочно, Лирель. Только так мы сможем тебя защитить.

— У меня такое чувство, словно мне ничего не угрожает, — призналась я.

Это тревожило меня, ведь даже после покушения в доме кузины я крайне редко о нем вспомнила, хотя должна была бы изъесть себя паранойей и страхом, забиваясь в самый темный угол. Но я словно забывала об этом, непозволительно быстро расслабившись и думая обо всем, кроме целостности собственной шкуры.

— Значит, мы все делаем правильно, — на губах Ворона появилась короткая улыбка, разрушающая тонкую стену моих переживаний. — Пойдем, я голоден и хочу скорее поесть.

— Да, я тоже.

Расположенная на первом этаже харчевня разила пряными ароматами сытной пищи, и у меня засосало в животе от голода. За стойкой стоял приятный на вид мужичок, усердно натирающий чистыми полотенцами плошки, а нам навстречу спешила невысокая женщина с теплой материнской улыбкой на лице.

— Доброго вечера, путники! Проходите, проходите! — торопила она, взмахивая в воздухе пухлой ладошкой. — Комната наверху, а ужин я сейчас вам накрою. Парная затоплена, можете смело мыться, а потом окунуться в запруду на заднем дворе. Бодрит!

Она звонко рассмеялась, располагая к себе, и я, не выдержав, улыбнулась, заметив, как женское лицо с небольшими морщинками потеплело.

— Давайте, идите. Я приготовлю вам полотенца и мыльные принадлежности. Со второго этажа есть лестница в конце коридора, она и отведет вас в купальни.

— Спасибо вам…

— Рунья, — подсказала она. — Тетушка Рунья.

— Спасибо вам, тетушка Рунья.

Женщина кивнула и вновь поторопила нас, а мы послушно поплелись наверх, чувствуя невыносимую усталость.

По крайней мере, я. Потому что Ворон выглядел как обычно, словно не трясся в седле весь день.

Спальня оказалась удивительно уютной, я бы даже сказала, домашней.

Большая кровать с накрахмаленным балдахином удивляла размерами и искусно вырезанными спинками. Вместительный шкаф, способный собрать в себя багаж целой делегации, без труда поглотил все наши вещи, спрятав их за тяжелыми дверцами. Даже туалетный столик имелся, как и две отдельные уборные в смежных комнатах.

Все здесь кричало о том, что апартаменты предполагались не меньше чем для знатных особ, привыкших ценить комфорт. И которым, по моей логике, в Ахон-дей просто не было смысла быть.

— Я мыться, — все еще недовольный, сообщил Тайпан и вышел, напоследок едва не хлопнув дверью.

— Да что с ним такое?!

— Спроси и узнаешь. Иногда этого достаточно, — уколол Ворон. — Ты идешь мыться? Или хочешь остаться здесь?

— Это имеет значение?

— Конечно. Или мы с Тайпаном сменимся, когда он закончит, или ты останешься под нашим надзором, но уже в купальнях.

Искупаться хотелось.

Одежда и так не блистала чистотой, а проведя в ней весь прошлый и сегодняшний день, мне, привыкшей к аккуратности, хотелось чесаться, раздирая кожу до кровавых борозд.

Поразмыслив несколько минут, я все же решила пойти. В конце концов, там наверняка раздельная парная, и мне ничего не угрожает.

Особенно если вспомнить о прошедшей ночи. Что они еще не успели разглядеть в той кромешной темноте, не служившей им помехой?

— Пошли.

Коридор и правда вел вперед, а закончился лестницей, ведущей вниз. По разные стороны нас ожидало две двери, за которыми было принято оставлять одежду. Ворон не отступил от своего правила проверить помещение прежде, чем я войду, заглянув внутрь.

— Милая! — тетушка Рунья торопливо семенила по ступенькам, неся в руках пушистое полотенце. — Вот, возьми. Переоденешься. А то парная у нас совместная.

— Что?

— Да видишь, какое дело, — отодвинув внушительными бедрами опешившего Ворона, она сунула мне в руки свою поклажу. — Мы устраиваем женские и мужские дни для тех, кто хочет не просто смыть грязь, а отлично пропариться! И выход к запруде у нас общий, вон, — она указала ладонью на тонкую перегородку. — Там парная, а за ней выход во двор. Но ты не волнуйся, я тебе сорочку положила, можешь ей прикрыться. Хотя чего тебе стесняться? Вон какие мужчины рядом с тобой! Смотрите, кровать нам не сломайте!

Погрозив пальчиком Ворону, она хитро подмигнула, отчего тот только смиренно кивнул, почему-то не став спорить.

Он не стал спорить!

— Вообще-то мы…

— Да не стесняйся, милая, — махнув ладошками, перебила она. — Я и не такое видала! Любовь, она штука такая, требовательная!

— Спасибо вам еще раз, — растерянно пропищала я, все же заметив, как пустынник старательно прячет насмешливую улыбку. — Буду знать.

— Вот и хорошо. Ну, купайтесь, дети!

Дождавшись, пока хозяйка постоялого двора скроется с глаз, мужчина еще недолго помолчал, а потом тихо произнес:

— Много лет меня никто ребенком не называл. Даже спорить с ней не захотелось.

— Я заметила, — прошипела я, захлопывая перед его носом дверь.


Загрузка...