Странные и удивительные мы

Глава 7

Чтобы получить место на переполненном курсе в университете, недостаточно быть просто прилежным студентом — требуется высокая степень интеллекта. Поэтому единственной уважительной причиной несвоевременной сдачи курсовой работы может быть только несоответствие этим требованиям.

Передо мной сидят четыре первокурсника.

— Моя подружка залетела, — будничным голосом сообщил Льюис Хорнби.

Он прислонился к окну, выходящему на двор университета, ожидая моего ответа.

— Дерьмо! — опередила меня Дженни Хамильтон, доказав, что она лучше Льюиса понимает всю тяжесть предстоящего отцовства. Ей двадцать восемь, у нее прическа в стиле рокабилли и прекрасная коллекция английских ботинок «Мартинс».

— Все ок, — успокоил ее Льюис. — Ложная тревога.

Дженни недоуменно приподняла брови.

— Прекрасно!

— Ага. Оказалось, что не от меня.

Я, должно быть, выглядела озадаченной, судя по его выражению лица.

— Извини, Льюис, но… Как беременность твоей девушки, даже если и не твоим ребенком, могла помешать тебе вовремя сдать работу?

Он выпрямился.

— Ну, я испытал эмоциональное потрясение.

Два других студента, Лиам О’Келлиган и Аня Поллит, повернулись, наблюдая за моей реакцией. Взглянув на часы, я понимаю, что уже больше пяти. Я могла бы и задержаться, но сегодня мы с Эдом решили воспользоваться хорошей погодой и выйти на пробежку в парке после работы.

— Хорошо, Льюис. Даю тебе время до понедельника, но ты должен отправить работу раньше, понял?

Я обратилась к остальным.

— Есть какие-то вопросы перед экзаменом?

Ребята покачали головами, бормоча, что вопросов нет. Я надеялась, что ничего страшного нет, хотя и наблюдала чрезмерную расслабленность у некоторых студентов в подготовке к лекциям, отсутствие желания учиться, чего у меня не было во времена студенчества. Я закрыла блокнот.

— Ну что ж, удачи. Вы знаете, где меня найти, если понадоблюсь.

Студенты покинули кабинет, за исключением Ани.

— Я хотела поблагодарить вас за поддержку в этом семестре, Элли. — Она вытащила из сумки и застенчиво протянула мне коробку шоколадных конфет.

В начале семестра, Аня, страдая от приступов тревоги, пропускала лекции. Студенческий консультационный центр специально для нее составил план, чтобы помочь обрести уверенность на курсе.

В течении последнего месяца, каждый четверг, мы проходили с ней материал, который она пропустила. На самом деле, было несложно. Аня — потрясающе умная девушка, и я бы ни за что не позволила ей бросить курс. Но она постоянно благодарила меня.

— Аня, это действительно лишнее.

Выражение ее лица смягчилось, выдав волнение.

— Элли, даже не знаю, где бы я сейчас была, если бы не вы. Спасибо.

Глаза девушки наполнились слезами.

— Я никогда не рассказывала, что случилось на самом деле. Вам, наверное, хочется узнать?

— Нет, нет. — Мой поспешный ответ удивил ее. — Прости, я хочу сказать, что ты не обязана делиться подробностями со мной. Ведь это очень личное. Может, будет лучше, если ты поговоришь об этом с подругой. Но знай, что я всегда готова помочь тебе с учебой. В любое время дня и ночи.

Это все, на что я способна, потому как открыто проявлять эмоции или разговаривать по душам я не умею.

— Спасибо, Элли.

— В любое время, — улыбнулась я, провожая ее до двери.

***

Я та еще спортсменка, но пробежки не позволяли мне расширяться в бедрах до размеров маленькой бочки, даже после чизкейков. Пару раз в неделю я выбиралась побегать с моей старой школьной подругой Рут в парке Сефтон недалеко от моего дома. Мне нравилось удобство широкой и плоской дорожки, петляющей неправильным прямоугольником в тени узловатых каштанов. Временами мы забегали в места, где среди зеленых лужаек раскинулись водопады, пещеры или озера. Здесь царило разнообразие, присущее викторианской эпохе: сцена, фонтан Эроса, пальмовый домик, трёхъярусная оранжерея с куполом и коллекцией больших растений. Но сегодня у Рут другие планы.

— У нее запись к пластическому хирургу, — объяснила я Эду прерывающимся голосом. Мы с ним бежали по железному мосту, растянувшемуся над Фейри Глен.^[8] — Она решила потратить деньги от развода на пластику груди. Очевидно, с Энди все плохо закончилось.

— «Нет» цивилизованному разводу, на который она надеялась? — спросил Эд.

— Не сработало. Но я так рада, что она полна решимости двигаться дальше.

Он подавил улыбку, прекрасно зная, что в романтических бедах я выбирада нейтралитет. Дело не в том, что не умела сочувствовать. Я могу выслушать, произнести нужные слова, но видеть, как страдают люди и льют слезы в чашку чая — выше моих сил. По мне так лучше пропустить этот период и сразу перейти к тому времени, когда можно вновь обсуждать фильмы, политику или нейронную передачу сигналов.

Мы добежали до дороги, уходящей к озеру с лодками. Эд направился вверх по холму, дальше от воды. Что напомнило мне о другой приятной мысли — скоро домой. Вот уже тридцать пять минут я пыхтела и тяжело дышала, и этому не видно конца.

— Помедленнее? — спросил Эд.

— Все в порядке, — воспротивилась я. — Вперед!

Мы направились к машине, обсуждая текущие дела: планы на выходные, наши семьи, книги. У нас с Эдом схожие вкусы в чтении, его рекомендации мне нравятся, за исключением «Дайсмен, или человек жребия» и стихов. Ни первое, ни второе я терпеть не могу.

— Пару дней назад я начала «Слепого убийцу» Маргарет Этвуд, — сообщила я ему.

— Ну и как?

— Хорошо. Хотя временами трудно сконцентрироваться.

В самую последнюю минуту мы увернулись от маленького мальчика на велосипеде, мчащегося прямо на нас.

— Из-за письма, которое ты нашла у бабушки? Переживаешь?

— А ты бы не переживал?

— Наверное, да.

Мои ноги внезапно отказались двигаться, и я наклонилась вперед, задыхаясь. Когда Эд подошел ко мне, я уже выпрямилась.

— Элли, они могли быть просто друзьями.

— Мама выглядела влюбленной. Они держались за руки. А то письмо? К тому же, я так похожа на него. У нас одинаковая щербинка.

— Хм.

Мы снова побежали, на этот раз медленнее.

— Что мне делать? — спросила я.

— Не знаю.

Этот ответ меня обескуражил — Эд всегда знал, что делать.

Когда в четырнадцать я уронила свой автобусный проездной в водосток, он знал, что делать. Когда я продавала свою первую квартиру, а жилищная инспекция обнаружила скрытую утечку воды, он знал, что делать. Я всегда была уверена, что даже находясь в воздушном шаре высоко над землей с десятью другими людьми, он будет знать, что делать.

— Я понимаю, что у тебя куча вопросов, — продолжил он. — Но письму должно быть объяснение.

— Какое?

— Не знаю.

Второе «не знаю» за один разговор. Мое сердце сжалось.

Когда Эд открыл машину, мои мысли снова вернулись к фотографии. Какой беспечной, счастливой и молодой выглядела на ней моя мама! Я даже боюсь представить, о чем она думала спустя всего лишь несколько недель, когда поняла, в какую катастрофу попала.