Тайный искуситель

Глава одиннадцатая

Сердце Захиры колотилось настолько сильно, что она едва могла дышать. Неизвестно, сколько времени она простояла в своей комнате, дрожа за закрытыми дверями, не понимая, какому ужасному безумию она поддалась, раз позволила себя так нагло целовать, так прикасаться к себе.

И не кому-нибудь, а франку!

Она пыталась почувствовать отвращение от самой мысли об этом. Она пыталась списать яростную скорость пульса на ужас, пыталась убедить себя, что жар, охвативший ее конечности и тело, это лишь последствия оскорбленной морали. Но благоразумного объяснения тому, как ее тело отзывалось на воспоминания о поцелуе Себастьяна, не было. Но не было и способа примириться с огненной жаждой, которая заставляла ее желать его прикосновений почти с той же силой, с которой она презирала их.

После того как он едва не раздел ее прямо там, в купальне, она все еще не могла прийти в себя. То, что он мог видеть позор, который она стремилась скрыть от всего мира, быстро привело ее в чувство. Огорченная тяжестью своей тайны, Захира стянула шнурки, которые он так ловко развязал, и завязала их тугим узлом. Никто не должен видеть ту мерзость, которую скрывает ее одежда. Тем более он.

Более того, она лучше умрет, чем позволит Себастьяну узнать того выродка, которым она была.

Это пугало Захиру больше, чем что-либо другое, — больше, чем риск быть раскрытой, как фидаи. Это вынуждало ее бродить по комнате, чувствуя, что ее загнали в ловушку и над ней нависла угроза. Она в клетке и отчаянно хочет сбежать.

Сбежать.

Да. Похоже, что это для нее лучший выход — ее единственный выход — сейчас.

Халим будет ждать ее возле мечети. Каким-то образом ей нужно выбраться из дворца и встретиться с ним, как и планировалось. Она придумает причину для своего отступления, возможно, скажет ему, что капитану она надоела и он ее выгнал, поэтому она не может вернуться во дворец. Она может сказать, что ее внедрение провалилось и они должны придумать другой план по устранению английского короля. Она скажет ему что угодно, лишь бы оказаться подальше от Себастьяна.

Если на то будет воля Аллаха, Халим поверит ей.

Теперь, взволнованная побегом, Захира надела одну из туник и шальвары, которые Себастьян подарил ей, затем достала кинжал, спрятанный под матрасом ее кровати, и закрепила его на поясе. Торопясь, она скрыла лицо вуалью и открыла дверь комнаты, чтобы выглянуть наружу. К счастью, коридор был пуст.

Она бесшумно выскользнула из комнаты и пересекла тихую главную ветвь дворцового коридора, каждый ее шаг был целенаправлен и полон стальной решимости. Никто не спрашивал, куда она направляется, пока Захира не оказалась возле охраняемых дверей дворца. Как только она приблизилась, два копья скрестились перед ней, словно ворота, которые опустились, чтобы перекрыть ей путь.

— Куда это ты направляешься? — спросил один из рыцарей на своем грубом франкском языке. Он обнажил желтые кривые зубы в улыбке, которая демонстрировала все, кроме гостеприимства. — Чертова маленькая языческая шлюха.

От Захиры не ускользнул ни вызов в его словах, ни выбор этих слов, но она скрыла презрение, бесстрастно глядя на него поверх вуали. Ее ответ, аналогично оскорбительное объяснение, тут же прозвучал на арабском, вызвав одинаковые ошеломленные взгляды у обезьян, стоявших на часах.

— Я хотела бы пройти в мечеть, молить Аллаха освободить ислам от отвратительной липкой вони от вас, франкские псы.

Рыцарь, который до этого момента не издал ни звука, внезапно поперхнулся. Лицо его грубого компаньона успело сменить три оттенка алого, пока ее атака пробивалась сквозь надменность первого рыцаря. Он выругался и угрожающе шагнул к ней, но взгляд поверх ее плеча вынудил его застыть на середине движения.

— Возникла проблема?

Глубокого голоса Себастьяна нельзя было не послушаться, и сейчас Захира и стражи вновь ощутили на себе его влияние. Они замерли, но почтительность реакций имела разные корни: Захира просто застыла на месте, не смея поднять на него взгляд после того, что произошло в купальне и что сейчас происходило у ворот дворца.

Когда ни один из солдат не нашел в себе уверенности рассказать о дерзости женщины, которая находилась под защитой их капитана, Себастьян сделал шаг вперед.

— Дайте ей пройти, — спокойно приказал он. Копья в ту же секунду взметнулись вертикально вверх.

В изумлении Захира повернулась, чтобы встретить его взгляд.

— После всего вы разрешаете мне пойти на Шаббат?

— Разве вы не этого хотите?

Он был одет, но, несмотря на его воинскую форму, Захира никак не могла избавиться от видения того, каким он был в купальне, прикрытый лишь белой полосой ткани, обернутой вокруг бедер, от вида его мощного тела и гладких черных волос, влажных после бассейна. Его образ, сотканный из резких черт и бронзы тяжелых мускулов, был выжжен в ее памяти, как клеймо. К своему стыду, она не могла избавиться ни от его образа, ни от странной дрожи в животе, когда смотрела на него в этот момент.

Зная, что если она покинет дворец, то, возможно, больше никогда его не увидит, Захира, сглотнув, кивнула.

— Да. Это то, чего я хочу.

— Очень хорошо. — Несколько секунд он смотрел на нее, после чего улыбнулся дьявольской улыбкой. — Вот видите? — сказал он, и голос его был тихим из-за стражей, но полный значения, которое понимала только она. — Не такой уж я ужасный тиран.

Захира заставила себя не поддаться теплым чувствам к нему, как ей бы хотелось, заставила показать лишь холодное безразличие.

— В таком случае, с вашего разрешения, милорд…

Она опустила взгляд и повернулась к распахнутым дверям дворца, где ее ожидала свобода. Но стоило ей сделать первый шаг наружу, как Себастьян прочистил горло.

— Вы можете пойти в мечеть, если желаете этого, но я не могу позволить вам отправиться туда одной. — Она отвела взгляд от капитана и увидела Абдула, спешащего к ней. — Абдул согласился пойти с вами вместо меня. Я вверил ему обязанность присмотреть за вами.

— Я буду защищать ее ценой моей жизни, господин, — поклялся великодушный слуга. Он поклонился капитану, после чего повернулся к Захире и удостоил ее такого же поклона. — Это большая честь для меня, сопровождать вас на джуму, госпожа.

Несмотря на то что это было в десять раз лучше, чем если бы ее сопровождал сам Себастьян, Захира боролась с волнами страха, когда покидала дворец вместе с Абдулом. Если у нее оставалась надежда сбежать сейчас, то ей нужно было найти способ потерять Абдула среди огромной толпы, идущей на Шаббат.

Абдул стал ее второй тенью на большую часть этого дня.

Захира пыталась утомить его медленной и бесцельной прогулкой по базару, останавливаясь у палатки каждого купца, словно никогда не бывала на рынке и просто не могла двигаться дальше, пока не осмотрит и не пощупает все, что выставлено на продажу. Зная, что он ни капли не заинтересован, как и она сама, Захира сказала Абдулу, что ему необязательно так медленно двигаться вместе с ней, в ответ на что он только улыбнулся и уверил, что ничуть не торопится, продолжая следовать за ней без единого зевка или любого другого признака нетерпения.

Когда они остановились понаблюдать за турком и его дрессированной обезьянкой, Захира попыталась исчезнуть в толчее собравшейся толпы. Дождавшись, когда Абдул как следует отвлечется на шумные проделки мохнатого артиста, она начала медленно пятиться из круга зевак. Но Абдула обмануть не удалось. Он оказался рядом с ней при первом же шаге к свободе.

К полудню, когда до призыва к джуме осталось не более часа, Захира отчаялась ускользнуть от него. Она не могла придумать чистого побега и не могла рисковать и идти в мечеть для встречи с Халимом, пока Абдул не отставал от нее ни на шаг. Он, кажется, решил довести ее до безумия своей решимостью выполнять приказы своего господина и присматривать за ней, думала Захира, скривившись, когда они остановились отдохнуть возле городского фонтана.

Она лениво смотрела, как перед ними прошла молодая мать, тащившая своего упирающегося ребенка, чтобы умыть ему лицо возле колодца. Абдул засмеялся над гневным криком мальчика и весело подмигнул ему. Вскоре оба, ребенок и мужчина, смеялись. Захира поймала себя на том, что тоже улыбается, помахав маленькому мальчику рукой. Когда мать закончила умывать его возле фонтана, она подхватила малыша и понесла прочь.

И в свежеотмытом личике Захира внезапно увидела решение ее собственной дилеммы.

Единственным местом, куда она могла пойти и куда Абдул не решился бы за ней последовать, была общественная женская купальня.

— Скоро придет время для джумы, — сказала она ему, придавая своему голосу обычную легкость. — Где ты будешь, Абдул, чтобы я могла встретиться с тобой после того, как вернусь из хамама?

Слуга слегка нахмурился.

— Хамама, — заметил он, пристально глядя на нее. — Мой господин поручил мне охранять вас сегодня, госпожа. Стало быть, я должен пойти с вами.

— В купальню? — Захира снисходительно рассмеялась. — Какого рода защита мне может понадобиться в бассейне, полном неодетых леди? — Она встала прежде, чем он смог придумать очередное возражение. — Со мной все будет в порядке, Абдул. Твоему франкскому лорду даже не нужно знать, что я уходила.

А к тому времени, как он узнает, она уже будет на пути в Масиаф, чтобы придумать новый план действий по уничтожению английского короля. Захира старалась не думать о вине, которую будет чувствовать Абдул за то, что подвел своего господина. Расстроит ли Себастьяна ее уход или он почувствует облегчение? Она не знала и уверила себя, что ей это безразлично.

Полная решимости поступить именно так, она положила свою ладонь поверх руки Абдула.

— Ты хороший мусульманин, Абдул. И я знаю, что ты не откажешь мне в праве на очищение перед моей пятничной молитвой.

Мягкие черты Абдула выражали сомнение, но, слава Аллаху, его вздох означал согласие.

— Мой господин прав, вы упрямы. Что ж, хорошо, госпожа. Идите в хамам. Я подожду вас у выхода из купальни.

Ей пришлось сдержаться, чтобы походка осталась легкой, чтобы сдержать порыв сорваться к купальне, как кобылица, которая слегка застоялась и наконец обрела свободу. Абдул поравнялся с ней, отстав, лишь когда они достигли приземистого здания, в котором размещались бассейны для женщин и фонтаны. Быстро оглянувшись, чтобы убедиться, что он отстал, Захира вошла в полумрак купальни.

Она не стала утруждать себя ритуальным омовением. Вместо этого она поспешила мимо открытой комнаты с колоннами, где пара женщин, разного сложения и возраста, сидела, сплетничая и смеясь, в горячей воде бассейнов. Захира направилась прямо к черному входу общей купальни, игнорируя сморщенную старуху, которая выговаривала ей за спешку, и едва не врезалась в слугу, который нес на подносе кремы-депилятории и щетки.

В задней части здания, вдали от отдельных комнат и уборной, был выход, открывавшийся в переулок. Слуги через него выносили мусор; Захира с его помощью начала свой побег. Толчком распахнув небольшую дверцу, она выскользнула из купальни и подбежала к углу здания, после которого начиналась широкая многолюдная улица. Она заглянула за угол, где Абдул покорно ждал ее возвращения, затем, чувствуя некоторую вину, влилась в поток толпы и позволила ему себя унести, полностью скрыть среди множества людей, спешащих к мечети в сердце города.

Она даже не видела Халима, пока он не схватил ее за руку и не вытащил из собравшейся толпы верующих.

Он оценил взглядом красоту ее новой одежды и фыркнул:

— Он хорошо тебя одевает. У тебя, должно быть, больше талантов, чем я в тебе оценил, о непорочная дочь Синана.

И прежде чем она успела дать отповедь на его пошлый намек, Халим взял ее за руку и повел через широкий двор мечети к тихому местечку под навесом большой галереи. Люди толпились вокруг, но основная масса проходила мимо, не обращая ни малейшего внимания на приглушенный разговор, все мысли людей были заняты лишь тем, чтобы достичь молельного зала для джумы.

— Тебе не стоило рисковать, отправляя послание во дворец, — выпалила Захира, понизив голос почти до шепота. — Его с легкостью могли перехватить прежде, чем оно до меня дошло бы. А когда дошло, капитан франков едва не застал меня с ним.

Халим пожал плечами.

— Я рисковал, но, надеюсь, ты знала, что делать.

Его ничуть не беспокоило, что такие действия могли поставить ее — и ее миссию — под удар, Захира поняла это по отблеску безразличия в его жестком взгляде.

— Ты говорил, что у тебя есть информация, Халим. Давай покончим с этим.

— В доках ходят слухи о поставке продовольствия Львиному Сердцу. На днях судно прибудет в порт, после чего груз передадут каравану, чтобы доставить английскому королю. Рашид ад-Дин Синан не хочет, чтобы эти припасы достигли своего пункта назначения.

— Значит, засада? — предположила Захира.

Халим кивнул.

— Двадцать воинов Масиафа нападут на караван, как только тот пройдет Газу. Армия Ричарда устала. Если он не получит этот груз, то будет вынужден немедленно вернуться в Ашкелон. Туда, где ты уже готова и ждешь.

Захира нахмурилась, обдумывая свое недавнее желание оставить дворец — и Себастьяна — позади.

— Я решил, что эти новости тебя ободрят, — заметил Халим. — Разве ты не стремишься выполнить свою миссию?

— Стремлюсь. Но возникли некоторые… трудности. — Она выдержала подозрительный взгляд Халима и продолжила: — Капитан франков, он… он не дурак. Он почти все время следит за мной. А когда он занят, его слуга постоянно неподалеку. Когда сам Себастьян рядом, он не дает мне возможности думать… почти… душит. Я не могу туда вернуться, Халим. Риск быть раскрытой слишком велик.

Подозрительный взгляд Халима из вопросительного стал обвиняющим.

— Ты боишься его, этого Себастьяна? — Он произнес иностранное имя как ругательство. — Ты боишься его больше, чем подвести свой клан? Больше, чем ты боишься того, что я пообещал тебе в тот день, когда оставил с франками?

Да простит ее Аллах, но это было так. Она боялась Себастьяна больше всего остального, вместе взятого. Она боялась того, что он с ней делал, боялась того, что он заставлял ее чувствовать. Больше всего она боялась отдать ему свое сердце, риск, который она себе не может позволить, и позор, который она никогда не сможет вынести.

— Я приняла решение, — сказала она Халиму, вложив в эти слова всю свою решимость. — Я придумаю другой план, чтобы выполнить свою миссию, но во дворец я не вернусь.

Когда она начала уходить, Халим потянулся и схватил ее за руку.

— Ах ты, наглая тварь. Решила, что все так просто? Считаешь, что у тебя есть право голоса?

— Отпусти мою руку, Халим.

Она вырвала ее, но фидаи сделал два шага вперед, оттесняя ее и прижимая к одной из колонн аркады в мечети. Муэдзин воззвал к четвертой молитве, отвлекая ее от чесночной влажной вони в дыхании Халима. Протяжные крики призывов эхом разнеслись по двору и отразились от плоских крыш города, зовя верующих на джуму, пока Халим не спускал с Захиры убийственного взгляда. Внезапно к ее груди прижалась холодная сталь, и Захира вдруг познала миг истинного страха.

Но она не желала сдаваться. Ее рука скользнула под тунику к рукояти ее собственного кинжала. Она встретит его лезвие своим, если придется.

— Если я умру, Халим, обещаю, ты тоже умрешь.

— Тогда достань свое оружие, — усмехнулся он, — если думаешь, что сможешь достать меня прежде, чем я тебя выпотрошу.

— Госпожа, все в порядке?

Захира резко повернула голову и потрясенно осознала, что Абдул стоит в нескольких шагах от того места, где она и Халим замерли в безвыходном противостоянии. Слуга переводил взгляд с нее на фидаи, который держал кинжал, направленный в ее сердце.

— Глупая девчонка. Я говорил тебе приходить одной, — Халим зарычал на Захиру.

Абдул сделал шаг вперед, явно намереваясь помочь ей.

— Госпожа, не волнуйтесь. Я не позволю ему навредить вам.

— Абдул, уходи! — приказала ему Захира, слишком глубоко увязшая в ситуации, чтобы беспокоиться о приличиях. — Умоляю тебя. Уходи, сейчас же!

Он не обратил внимания на ее предупреждение. Абдул смело подошел к Халиму, безоружный, но невнимательный.

— Отпусти эту женщину. Теперь твоя сестра принадлежит моему господину. Навредишь ей, навредишь ему, а этого я не позволю.

Халим издевательски фыркнул.

— Моя сестра. Ах да. Я едва не забыл.

Абдул нахмурился, явно растерявшись. Он вопросительно посмотрел на Захиру. Он чувствовал ложь. Сомнение, которое промелькнуло в этих добрых, умных глазах, заставило ее сердце сжаться.

— Абдул, — сказала она, покачав головой, — пожалуйста, ты не знаешь, что делаешь.

— Я поклялся защищать вас, госпожа, — ответил он, и по выражению его лица было видно, что сейчас он это делает не ради своего господина, а ради нее самой. Он повернулся к Халиму и шагнул вперед, потянувшись к его руке.

Все произошло в мгновение ока, но для Захиры, неспособной ни на что, кроме как предупредить криком об ударе Халима, события разворачивались, как во сне: медленно, заменяя один мучительный образ другим.

Когда Абдул приблизился, Халим развернулся с кинжалом в руке. Абдул потянулся за ним, ударяя по его руке, словно собирался отбить оружие в сторону. Несмотря на худобу, Халим был сильнее и намного лучше тренирован. Он легко защитился от удара, тенью повторил дугу, по которой двигалась рука Абдула, нырнул под нее и сам ответил яростной и неотвратимой атакой. Кинжал в его руке казался не более чем вспышкой полированной стали, пятном света, которое рассекло воздух перед тем, как вонзиться в беззащитную грудь Абдула.

Захира пронзительно закричала и побежала к нему, но было слишком поздно. Халим выдернул свой кинжал, и в ту же секунду Абдул упал на колени. Из раны хлынул темно-красный поток, река крови залила пальцы Абдула, когда он кашлял и сжимал грудь, чтобы остановить кровотечение.

— Будь ты проклят, Халим! — закричала Захира, бросившись к умирающему слуге. — Тебе незачем было это делать!

— Я велел тебе прийти одной, — сказал он с убийственным спокойствием. — Возможно, в следующий раз ты будешь лучше выполнять мои приказы.

— Клянусь, за это ты заплатишь жизнью! — кричала она на него, но, подняв глаза, увидела, что Халим исчез, и она осталась одна с ужасными последствиями того, что по неосторожности навлекла на Абдула.

— Госпожа, — сказал он, глядя на нее с потрясенным неверием, и его голос был отрывистым, таким болезненно слабым. — Я умираю, госпожа.

— Нет, — сказала она, запнувшись, зная, что это ложь. — Абдул, прости меня, пожалуйста. Мне жаль. Мне так жаль.

Она положила его голову себе на колени, в ужасе глядя, как содрогается его грудь, как слышится хрип при каждом его вздохе. Смерть начала искажать его добрые черты. Захира натягивала ткань его туники, как могла, пытаясь заткнуть его рану, пытаясь остановить кровь, которая все текла и текла.

— Ах, Аллах. Смилуйся, умоляю тебя.

— Я устал, госпожа, — прошептал Абдул. — Я сейчас усну.

— Нет. Абдул, ты должен оставаться в сознании. Пожалуйста, не засыпай. Пока что. Пожалуйста… не умирай.

Все его тело сотрясла сильная судорога, оставив испарину на его смуглом лбу. Его глаза закатились, и он сглотнул, разомкнув губы в попытке заговорить.

— Ты… — сказал он едва слышно. — Ты…

Захира смотрела на его бледнеющее лицо, отчаявшись узнать, что он хочет.

— Абдул, я здесь. Я не брошу тебя. Что такое? Скажи, что я могу для тебя сделать… что угодно. Пожалуйста, скажи что-нибудь…

Он схватил ее за рукав туники, потянул за него, тщетно стараясь приподняться. Его глаза мутнели, его хватка медленно слабела, но он встретил ее взгляд и удерживал, пока мог. Шепот сорвался с его бледных губ, не более чем вздох, но она услышала его. Она поняла, что он сказал, обвинение в том последнем слове было таким же ясным, как и солнечные лучи, льющиеся с небес, и таким же обжигающим.

Глядя на нее, последнюю, кого он видит, Абдул заглянул в ее глаза и выдохнул:

— Ассасин.