Телохранители тройного назначения

Глава 16

Брайар

После того, как вешаю трубку, я просто сижу в своей постели, нервничая.

Я чувствую себя ужасно. Абсолютно ужасно. Мэтт был прав: сегодня я вела себя как богатая избалованная маленькая сучка. Я сделала человеку больно.

Я вздыхаю, откидываясь на спинку кровати. Лекарство, которое я приняла, течет по моим венам, затуманивая мысли. От боли у меня пульсирует голова, и я просто хочу заснуть. Но я не могу уснуть, потому что больше не могу находиться в этой комнате. Мою кожу покалывает, я потираю затылок и позволяю своим глазам метаться между тенями, проверяя шкаф, дверь ванной, книжные полки.

Раздается легкий стук в дверь. Глен просовывает голову внутрь, обводя глазами комнату.

— Просто делаю свой обход. — Он поворачивается ко мне и замечает мои красные глаза. — О, милая.

— Я не милая, — бормочу я, чувство вины душит меня. — Я настоящая сука.

Я сделала все, что могла, чтобы извиниться перед Нин. Я даже попросила одного из своих адвокатов помочь ей с задолженностью по алиментам. Но я не могу должным образом извиниться, потому что до сих пор не понимаю, что, черт возьми, произошло.

Я вспоминаю тот момент, когда она опрокинула бутылочку. Это была молниеносная реакция — в одну минуту я была в порядке, а в следующую — уже сошла с ума. Внезапная вспышка страха, пронзившая меня, напугала до чертиков. Даже мысль об этом заставляет мое дыхание учащаться. Я закрываю глаза и делаю несколько успокаивающих вдохов. Я не знаю, что со мной не так.

Когда я открываю глаза, Глен все еще стоит в дверях, изучая меня серьезными серыми глазами.

— Ты хочешь поговорить об этом, ласс? — спрашивает он, его голос такой нежный, что мне хочется плакать. — Это могло бы облегчить тебе душу.

Я вздыхаю. Я не хочу говорить об этом. Я хочу свернуться калачиком и умереть от смущения. Но я знаю, что должна объясниться перед парнями.

Взяв себя в руки, я киваю, выскальзываю из кровати и следую за Гленом в гостиную. Кента и Мэтт сидят на диване, тихо разговаривая. Кента улыбается, когда видит меня, а в глазах Мэтта холод.

Я делаю глубокий вдох и скрещиваю руки на груди.

— Мэтт, — говорю я уверенно. — Я очень сожалею о том, что произошло с вашей знакомой. Вы привели её сюда, чтобы помочь, а я вела себя с ней ужасно.

Его губы сжимаются вместе.

— Хорошо. Она позвонила и сказала, что ты предложила оплатить услуги адвоката для нее. Так что, думаю, что должен сказать тебе спасибо за это.

Я киваю, присаживаясь на край дивана, подальше от парней.

— Кажется, это немного не в твоем духе, — неуверенно говорит Кента.

Я фыркаю.

— Да неужели? Мне кажется, что это вполне в моем духе. Ты разговариваешь с главной сукой Британии, помнишь?

— Но ты относилась к нам совсем по-другому в последние несколько дней, — отвечает Кента. — Случилось что-то, что тебя расстроило?

Я долго молчу, мое сердцебиение отдается в ушах. Потому что правда в том, что в глубине души я действительно знаю, что меня так напугало. Я просто не хочу этого признавать.

— Дело в лосьоне, — выдавливаю я в конце концов.

— Ты расстроилась, потому что она разлила лосьон, — говорит Мэтт безэмоционально.

Во мне вспыхивает гнев.

— Ты можешь перестать осуждать меня хотя бы на десять секунд? — огрызаюсь я. — Ты составил свое мнение обо мне еще до того, как познакомился со мной. Для тебя я всего лишь злодейка. Поверхностная сука. Это всё, что ты когда-либо во мне видел. — Я тру глаза. — Ради бога, незнакомый мужчина дрочил на мою постель. Я ворочалась во всём этом. Оно растерлось у меня по ногам. Я проснулась в луже спермы. — Мое горло сжимается. — Я никогда в жизни не испытывала такого ужаса. Я думала, что меня накачали наркотиками и изнасиловали. И теперь, даже несмотря на то, что всё уже давно прошло, я не могу перестать думать об этом. Это всегда у меня в голове. Поэтому, когда она разлила этот лосьон на мои ноги и простыни, и всё это выглядело точно так же, я просто… запаниковала. — Я судорожно сглатываю. — А потом мне стало так стыдно, что я набросилась на нее. Сделала это её виной, а не моей. Я думаю, это была защитная реакция. Но это был ужасный поступок. И я ненавижу, что так сильно её расстроила.

На несколько мгновений воцаряется тишина. Я не могу заставить себя посмотреть ни на одного из них.

— Что касается того, что произошло на мероприятии… — Я вздрагиваю. — Мне жаль. Прошло много времени с тех пор, как у меня была последняя паническая атака, поэтому я не подумала о том, что нужно предупредить вас. Моя тревожность становится намного сильнее, когда я не сплю.

— Почему ты не спишь? — спрашивает Мэтт напряженным голосом. — Мы слишком сильно шумим по ночам?

По какой-то причине я начинаю смеяться. Спустя время я всё ещё смеюсь. Я смеюсь и смеюсь, пока по моим щекам не начинают литься слезы.

— Нет, — задыхаюсь я. — Это не вы. Отнюдь не вы. — Я делаю глубокий вдох, пытаясь остановить икоту, но не могу. Она становится все сильнее и сильнее, пока я не перестаю смеяться, я откровенно плачу. Накопившийся за последнюю неделю ужас, наконец, накатывает на меня, и я закрываю лицо руками, когда начинаю сотрясаться от рыданий.

— Брайар, — начинает Кента мягким голосом.

— Я больше не справляюсь, — шепчу я. — Я разваливаюсь на части. Я вижу людей повсюду. Тени в зеркале, в кустах, за всей моей мебелью. Моя спальня кажется небезопасной. Независимо от того, сколько я стираю свои простыни, моя кровать кажется грязной. Всякий раз, когда я выхожу на улицу, люди наблюдают за мной, выкрикивают мое имя, фотографируют, следуют за мной, и я понятия не имею, там ли он. Может он один из них. Я не могу спать, я не могу есть. Стены словно сжимаются вокруг меня.

— Господи, — бормочет кто-то. Я чувствую, как прогибается диван, и вдыхаю теплый аромат специй, когда Кента садится рядом со мной. Он осторожно кладет руку мне на спину. Когда я наклоняюсь к нему, он начинает легко водить рукой между моими плечами. — Брайар, — тихо говорит он. — Мне так жаль.

— П-почему? — Я сглатываю. — Ты не сделал ничего плохого.

— Но так и есть. Брайар, посмотри на меня. — Он кладет палец под мой подбородок и поднимает мое лицо вверх, пока наши глаза не встречаются. Выражение его лица серьезное. — Мне жаль, — повторяет он. — Мы должны были заметить, что ты чувствуешь себя таким образом. Психологические последствия преследования могут быть очень серьезными, и это нормально. Ради бога, я обучался психологии. Я должен был понять, что ты испытываешь трудности. — Я сглатываю. Он вздыхает, похлопывая меня по спине. — До сих пор ты вела себя так решительно, что я думал, тебя не беспокоят угрозы.

Я смотрю на него так, словно он говорит на другом языке.

— Как они могли меня не беспокоить? — шепчу я. — Какой человек не беспокоился бы?

Он качает головой, глядя на свои колени.

— Мне жаль. Это было невероятно небрежно с нашей стороны. Ты права. Мы строили предположения о тебе, основываясь на том, что видели в СМИ. Это отвратительно.

Я шмыгаю носом и тянусь к коробке с салфетками на кофейном столике.

— Вы не нанимались ко мне в психотерапевты.

— Наша работа — обеспечивать твою безопасность, — заявляет он. — Если ты чувствуешь себя настолько небезопасно, что тебе становится физически плохо, тогда да, мы не выполняем свою работу должным образом. — Он делает паузу, размышляя. — У меня есть кое-какая литература, которая могла бы помочь.

— Ей не нужны книги, ей нужен психотерапевт, — прямо говорит Мэтт. Он выглядит так, словно хочет разбить что-то.

Я вытираю щеки.

— Я знаю, что нужен. Я уже записалась на прием.

— Это здорово, — успокаивает Кента. — А как насчет прямо сейчас? Можем ли мы что-нибудь сделать, чтобы ты чувствовала себя в безопасности в данный момент?

Я вздыхаю. Я уже знаю ответ, но, боже, это так неловко.

— Просто… слушайте, не мог бы кто-нибудь из вас провести со мной ночь?

Они все уставились на меня, потеряв дар речи.

Мои щеки покрываются пятнами, но я бы не добилась так многого в своей жизни, если бы молчала, когда чего-то хочу. Я скрещиваю руки на груди.

— Я имею в виду, двое из вас пойдут спать в домик у бассейна, верно? Если бы кто-нибудь из вас мог просто… пойти поспать со мной в моей спальне. Я продолжаю чувствовать, что кто-то собирается войти, и я не проснусь, и…

— Кого? — решительно спрашивает Кента. — Кого ты хочешь взять с собой?

Мой взгляд метнулся к Глену.

— Ты не обязан, — говорю я. — Это не входит в твои трудовые обязанности.

Он встает.

— Ты платишь нам за то, чтобы мы помогли тебе почувствовать себя в безопасности, ласс, — басит он, шагая по ковру. — Давай же. Пойдем.

Он придерживает дверь моей спальни открытой, и я вхожу внутрь. В комнате темно, лунный свет пробивается в окно, но тени не кажутся такими глубокими с Гленом, стоящим позади меня словно сторожевой пес. Мы замираем на мгновение, затем я киваю на кровать.

— Ты можешь раздеться, — говорю я ему. — Тебе не обязательно спать в штанах.

Он колеблется, затем медленно расстегивает рубашку. Когда он снимает её, я вижу ещё больше шрамов, покрывающих кожу его предплечий. Я поворачиваюсь к кровати как раз в тот момент, когда он тянется к своему ремню, откидываю покрывало и забираюсь под одеяло. Позади меня раздается звук расстегивающейся молнии, затем шуршание ткани, когда брюки Глена падают на пол. Я чувствую, как прогибается матрас, когда он забирается в кровать рядом со мной. Я лежу так несколько секунд, мое сердце колотится где-то в горле.

Я не помню, когда в последний раз спала с мужчиной. Я не большая поклонница секса, но когда он все-таки случается, последнее, чего я хочу, — это чтобы парень потом оставался рядом. Но прямо сейчас, здесь, в темноте, ощущение того, что он так близко, лучше, чем я когда-либо могла себе представить.

— Всё в порядке? — тихо спрашивает Глен.

Я киваю, придвигаясь немного ближе. Я так близко, что чувствую его запах. Его глубокий древесный аромат струится по моим венам, смягчая мои мысли гораздо лучше, чем Ксанакс^[27]. Впервые за неделю мой мозг, наконец, поддается тяжелому, давящему изнеможению, замедляется и с жужжанием останавливается. Я сворачиваюсь калачиком, кладу голову на его подушку и позволяю ровному звуку его дыхания убаюкать меня.