Телохранители тройного назначения

Глава 42

Брайар

Мероприятие прекрасно. Студия сделала всё возможное для этой премьеры. Придерживаясь темы расследования убийств 1920-х годов, они выбрали для показа кинотеатр в старом стиле в центре Лос-Анджелеса и оцепили площадь перед зданием тяжелыми бархатными тросами. По всей площади установлены яркие лампы, освещающие массивные плакаты, на каждом из которых изображен один из персонажей, сжимающий оружие и забрызганный кровью. Билетеры, одетые в традиционную красную униформу, ходят с сумками, полными мерча. В вечернем воздухе разносятся сладкие маслянистые запахи попкорна и сахарной ваты, доносящиеся из киоска с бесплатными закусками, а из скрытых динамиков звучит приятная старинная музыка.

Это определенно одна из самых изысканных премьер, на которых я когда-либо была, но когда я выхожу из фотозоны и начинаю проходить вдоль очереди из прессы, то чувствую себя словно в тумане. Я отвечаю на вопросы журналистов как робот, едва осматриваясь вокруг.

Мне больно. Действительно больно.

Прошлая ночь имела для меня огромное значение. Я никогда не открываюсь людям. Никогда. Я ненавижу говорить о взрослении в этой индустрии. Я ненавижу говорить о том, как сильно это меня сломало. Прошлой ночью мне казалось, что я показываю мужчинам все щели в своей броне. Но я сделала это потому, что на мгновение мне действительно показалось, что им не все равно. Но, конечно, это не так. Если бы им было не все равно, они были бы здесь, выполняя свою чертову работу.

Когда я прощаюсь с одним репортером и поворачиваюсь к следующему, чьи-то руки внезапно хватают меня сзади. Я сдерживаю желание закричать, поворачиваюсь и вижу молодого человека в темной толстовке с капюшоном, сжимающего в руках мятую футболку. На мгновение моё сердце замирает. Это он. Он нашел меня.

— Отпусти меня, — шепчу я, еле шевеля языком. — Пожалуйста.

Мужчина сжимает меня ещё крепче, впиваясь ногтями в мою руку.

— Брайар, о боже мой, я твой самый большой поклонник, — напевает он, брызги слюны разлетаются по воздуху.

Я заставляю себя сделать глубокий вдох, по-настоящему глядя на него. Не может быть, чтобы это был X. Я помню записи с камер наблюдения; этот парень меньше и тяжелее, чем мужчина на видео.

Он продолжает что-то лепетать.

— Пожалуйста пожалуйста пожалуйста подпиши мой мерч о Боже я не могу поверить что ты наконец здесь я не могу поверить что прикасаюсь к тебе.

— Я тоже не могу, — говорю я категорично. — Отпусти меня. — Я пытаюсь стряхнуть его хватку. Когда он не отпускает, я хватаю его за пальцы и сильно выгибаю их назад, пока он не взвывает от боли, выпуская мою руку. — Возвращайся в очередь.

Его нижняя губа дрожит.

— Пожалуйста, Брайар!

Я качаю головой.

— Стой в очереди, как и все остальные. Ты не получишь особого обращения за то, что напал на меня. — Я осматриваю себя, с отвращением глядя на красные следы, оставленные его ногтями на моей руке. — И подстриги, блять, ногти. Что с тобой не так?

— Н-но…

Я оглядываюсь на своего временного телохранителя, Криса. Он поглощен своим телефоном.

— Извини, — говорю я категорично. — Извиняюсь, что прерываю. Не мог бы ты, пожалуйста, избавиться от этого парня?

Он отрывается от телефона, моргает, по-совиному оглядывается, затем показывает фанату отойти и тянется за пистолетом.

— Иисусе, не стреляй в него! — огрызаюсь я. — Просто убери его с чертовой ковровой дорожки!

Боже, он бесполезен. Джули сказала, что он из одной из лучших служб личной охраны в Лос-Анджелесе, но, насколько я могу судить, он провел весь вечер, пытаясь побить свой рекорд в Candy Crush^[67].

Отсутствие мужчин рядом заставляет меня нервничать. Я скучаю по спокойным глазам Кенты, наблюдающим за мной, по силуэту Глена, следующего за мной словно тень в нескольких шагах позади. Черт, я даже скучаю по руке Мэтта, ведущей меня сквозь толпу репортеров.

Мэтт упомянул, что они думают, что X может быть здесь сегодня вечером. Поскольку он отказался назвать мне какие-либо причины, почему он так думал, я предполагаю, что он просто пытался запугать меня. Однако, если это правда, я, возможно, облажалась. Крис и не заметил бы, если бы кто-то выскочил из толпы и приставил пистолет к моей голове.

Стряхивая чувство страха, пробегающее по моему позвоночнику, я снова натягиваю улыбку и поворачиваюсь к следующему интервьюеру. Парень отвратительно выглядит: сальные волосы прикрыты бейсбольной кепкой, надетой задом наперед, а джинсы так низко висят на бедрах, что я вижу его нижнее белье.

Мы обмениваемся любезностями, и он задает мне те же самые избитые вопросы, которые задавали все остальные. «Каково это работать с женщиной-режиссером?» «Вы великолепно выглядите на всех промо-снимках, какова Ваша диета?» «У Вас есть личный тренер?» «Хорошо ли целовался Ваш партнер по фильму?»

Всё по-старому, всё как всегда.

Репортер тасует свои карточки с вопросами и наклоняется ко мне. Я чувствую запах лука у него изо рта.

— У Вас был почти полностью женский коллектив — как это сработало? Было ли между вами какое-то ехидство?

Я замечаю, что оператор сосредоточился на моем декольте, и борюсь с желанием влепить ему пощечину своим клатчем.

— О, знаете, только когда у нас совпадали месячные.

Он одаривает меня яркой улыбкой, не чувствуя сарказма в моем тоне.

— Да, вау. Я представляю, было что-то вроде фестиваля стерв.

— Кровавая баня, — соглашаюсь я. — Эй, у Вас есть какие-нибудь несексистские вопросы? Это мои любимые…

Чья-то рука сжимается вокруг моего плеча, и я подпрыгиваю, поворачиваясь, чтобы увидеть Мэтта, нависающего надо мной. Он одет неряшливо, его костюм помят, а галстук съехал набок, но он всё равно затмевает практически каждого мужчину на этой ковровой дорожке. На долю секунды счастье вспыхивает у меня в животе. Он передумал. Он пришел.

Затем я замечаю, как гнев ожесточает его резкие черты.

— Ты уходишь, — грохочет он. — Сейчас.

— Мэтт? — вскрикиваю я. — Что ты здесь делаешь?

Он игнорирует меня, оттаскивая от журналиста и таща к выходу. Я пытаюсь стряхнуть его с себя, но его хватка подобна железной.

— Отвали от меня! Прекрати тащить меня!

Я вижу, как мои коллеги по фильму отвлекаются от своих интервью, на их лицах появляется беспокойство. Лиам, злодей фильма, вообще отходит от своего журналиста и тянется ко мне.

— Брайар? Ты в порядке?

— С дороги, — рявкает Мэтт.

Лиам хмурится, поднимая руки вверх.

— Слушай, мужик, не похоже, что она хочет идти с тобой…

Мэтт просто усиливает хватку на моей руке и тащит прочь.

— Ай. — Я упираюсь каблуками в землю. — Остановись! Ты оставишь на мне следы! И тогда я окажусь в центре скандала с домашним насилием! Ради бога, что с тобой не так? Отпусти меня.

— Ты обещала, — бормочет он, его глаза устремлены прямо перед собой, пока мы пробираемся сквозь толпу. Он кипит: гнев разливается по его телу словно жар. — Ты обещала, что будешь доверять мне.

— Я обещала, что попробую, — шиплю я в ответ. — Как, черт возьми, я могу доверять тебе, когда ты постоянно принижаешь мою работу? Ты не обращаешься со мной как с равной, ты держишь меня в неведении относительно моей собственной безопасности… — Я спотыкаюсь, и он подхватывает меня, мягко поднимая. Я отталкиваю его. — Ты ничего не сделал, чтобы заслужить мое доверие. Всё, что ты делаешь, это обсираешь мою работу и командуешь мной! Меня тошнит от этого! Ты можешь думать, что мой контракт не важен, но я собираюсь выполнять свою бесполезную, бессмысленную работу, одобряешь ты это или нет, так что можешь…

Он поворачивает за угол и прижимает меня к кирпичной стене кинотеатра.

— Он сделал бомбы, Брайар! — вырывается из него. — Он здесь, и он сделал бомбы. Это не имеет никакого отношения к твоей работе, и если ты скажешь ещё хоть слово об этом…

Он продолжает говорить, но мои уши словно набиты ватой. Всё во мне замирает. На секунду я теряю способность дышать.

— Что? — шепчу я, прерывая его тираду.

Его голубые глаза впиваются в мои.

— Он пригрозил взорвать всех на этом мероприятии, если не сможет заполучить тебя в свои руки. Мы должны вытащить тебя отсюда, сейчас же.

Я делаю шаг назад, чуть не спотыкаясь на каблуках. Ужас захлестывает меня.

— Т-ты знал?

— Этим утром ФБР обнаружило следы взрывчатки в его номере в мотеле, — натянуто говорит он.

— Этим утром?!

Он снова тянется ко мне, но я отшатываюсь от него. У меня голова идет кругом.

— Почему? Почему ты мне не сказал? — Я оглядываю красную ковровую дорожку. Фанаты кричат и прижимаются к барьерам, размахивая телефонами и плакатами, чтобы получить автограф. Сегодня на показ приглашено, должно быть, человек триста. Тошнота подступает к моему горлу, когда я вижу горстку девочек-подростков, сбившихся в кучу. — Здесь… здесь дети, — выдыхаю я. Мэтт что-то говорит, но я ничего не слышу. Паника захлестывает меня сильной, болезненной волной. — Вытащи меня отсюда, — шепчу я. Когда он не двигается, я бросаюсь на него, прижимаясь всем телом к его груди. — Вытащи меня, черт побери, отсюда. Сейчас же!

Мэтт кладет руку мне на плечо и продолжает вести по краю дорожки к одному из выходов. Мы проходим мимо директора студии, наблюдающего за нами широко раскрытыми глазами, он спешит за нами.

— Брайар, милая, ты ведь не уходишь, правда? Показ через пятнадцать минут, нам нужно, чтобы ты была готова произнести свою речь!

Мы оба игнорируем его, проходя мимо.

— Я ненавижу тебя, — шепчу я. — Как смеешь ты так поступать со мной? Как смеешь ты ставить меня в такое положение, когда я могу навредить всем этим людям, даже не осознавая этого?!

— Можешь уволить нас, когда мы выберемся отсюда, — выдавливает он, оглядываясь по сторонам. Его рация потрескивает, и я слышу, как женский голос выдает набор цифр, который я не понимаю. Какой-то код.

— О, поверь мне, я так и сделаю. Что, черт возьми, с тобой не так? — Я качаю головой. — Когда мы вернемся домой, чтобы я больше тебя никогда не видела.

Его рука сжимается на моем запястье.

— Хорошо.

Я даже не осознаю, что плачу, пока слезы не начинают катиться по моим щекам. Мы доходим до края дорожки, и Мэтт останавливает меня, затаскивая за висящую вывеску.

— Стой тут. — Он хватает свою рацию. — Принцесса у меня. Подгони машину ко второму выходу, — рявкает он. — Сейчас же.

Я вырываю свое запястье из его хватки, скрещивая руки на груди.

— Почему, черт возьми, ты мне не сказал? — требую ответа я.

Он делает глубокий вдох.

— Потому что до этого ты поступало дерьмово. Ты больше заботишься о своей гордости, чем о собственной безопасности. — Он смотрит на свою рацию, как будто это поможет машине добраться сюда быстрее.

Слезы застревают у меня в горле.

— Иди нахуй! Я могу постоять за себя, но я никогда, никогда бы не подвергла кого-то опасности только для того, чтобы защитить свою гордость. Какого черта ты…

Что-то щелкает. Он поворачивается ко мне.

— Потому что я бы умер за тебя! — ревет он.

Всё мое тело дергается.

— Извини?

— Я бы умер за тебя, — повторяет он, его грудь тяжело вздымается. Уличные фонари освещают его сзади, обволакивая в яркие блики и резкие тени. — Я бы сделал всё, что угодно, ради твоей безопасности. Что угодно. Мне жаль, если тебе не нравится то, как я это сделал, но каждое решение, которое я принимаю, я принимаю для твоей безопасности! Потому что одна только мысль о том, чтобы потерять тебя пиздец как пугает меня!

— Это не дает тебе права лгать мне! — кричу я в ответ. — Это непростительно, Мэтт! Нельзя скрывать от человека такое дерьмо! Нельзя позволять кому-то случайно подвергать опасности сотни людей только потому, что не доверяешь ему правду!

Он открывает рот, чтобы ответить, затем его глаза перемещаются поверх моего плеча и расширяются. Он обхватывает меня руками за талию, притягивая к себе.

Я пытаюсь вырваться.

— Нет, нет, я не простила тебя, не прикасайся ко мне…

А затем весь воздух покидает мои легкие, когда он бросает меня на землю и наваливается своим телом на мое, как раз в тот момент, когда площадь сотрясает взрыв.