Три дня счастья

ГЛАВА 4 Сверим ответы

Дальше я повёл себя довольно глупо.

Сказал Мияги, что только позвоню и сразу вернусь, затем вышел из квартиры. Просто я не хотел, чтобы мой разговор по телефону кто-то услышал, но, разумеется, девушка тут же увязалась за мной.

Давно я никому не звонил. На экране мобильника отображалось имя «Вакана», и я долго стоял, уставившись на эти буквы.

Тишину нарушало только жужжание комаров в роще за домом.

Я не решался нажать кнопку вызова. В детстве мне ни разу не довелось самому позвать кого-то поиграть или погулять или даже просто завязать разговор. Конечно, в итоге я многое упустил, но в то же время это избавило меня от неловкости и неприятных сомнений. Другими словами, тут было не о чем сожалеть и нечем гордиться.

Усилием воли я остановил поток мыслей и, использовав несколько секунд пустоты в голове, нажал кнопку вызова. Главное — позвонить, а дальше я справлюсь. На ходу придумаю, что сказать.

С каждым гудком я нервничал всё сильнее. Один гудок, два, три... Запоздало пришла мысль: а что, если «вызываемый абонент» не ответит? Я давно не пользовался телефоном, поэтому возомнил, что тот, кому звонят, непременно возьмёт трубку. Четыре, пять, шесть… Похоже, я позвонил не вовремя: на том конце пока не могли ответить, и мне стало легче от этой мысли.

После восьмого гудка я махнул рукой и сбросил вызов.

Звонил я девушке по имени Вакана, первокурснице из моего университета. Собирался пригласить её поужинать, а если отношения удачно сложатся, провести с ней оставшееся время моей жизни.

Дело в том, что мне вдруг стало одиноко. Теперь, когда я знал, что смерть близка и неотвратима, на меня с невиданной силой нахлынула тоска по людям. Ужасно захотелось с кем-нибудь поговорить.

Вакана — единственная девушка, проявившая ко мне интерес во время учёбы в университете. Этой весной она только поступила на первый курс, и мы случайно встретились в той самой букинистической лавке. Вакана стояла у полок, пожирая взглядом пахнущие плесенью книги, я же недовольно уставился на незнакомую посетительницу, давая понять, что мне загораживают проход. Она неверно истолковала мой взгляд.

«Может быть, он смотрит на меня так бесцеремонно, потому что мы где-то встречались, а я и забыла?» — как всякий первокурсник, решила она.

— Простите, мы с вами где-то встречались? — осторожно спросила Вакана.

— Нет, — бросил я. — Я тебя здесь впервые вижу.

— Ах, вот оно что. Извините. — Похоже, Вакана поняла свою ошибку и смущённо отвела глаза, но тут же оправилась от неловкости и еле заметно улыбнулась. — Значит, мы с вами встретились в книжной лавке?

Тут настала моя очередь смутиться:

— Наверно.

— Точно. Это же здорово! — заключила Вакана и поставила книгу на полку.

Пару дней спустя мы увиделись в университете. Позже иногда ходили перекусить в перерыве между занятиями. И часто пропускали лекцию-другую, чтобы поговорить о книгах и музыке.

— Если честно, впервые вижу человека, который читает больше меня, — сказала Вакана, и взгляд её лучился счастьем.

— Да я просто читаю, и всё. Не в коня корм, — откликнулся я. — Знаешь, у меня словно нет большой чаши, куда бы можно было положить извлечённую из книги ценность. Это всё равно что лить суп из кастрюли в маленькое блюдце: оно вечно переполняется, и большая часть уходит впустую.

— Неужели? — Вакана задумчиво склонила голову. — Пусть кажется, что уходит впустую и что почти сразу забываешь, но ведь прочитанное всё-таки остаётся где-то в памяти. А потом этим пользуешься, пусть и неосознанно.

— Может быть, ты и права. Но только я считаю... Хотя говорю так, скорее всего, потому, что сужу по себе... Мне кажется, что в юности читать книги взахлёб — признак какого-то отклонения. Читают только те, кому нечем заняться в жизни.

— А вам нечем заняться, Кусуноки-сан?

— Кроме подработки — нечем, — заявил я.

Вакана широко улыбнулась в ответ.

— Хорошо, я найду, чем вам заняться, — сказала она и легонько толкнула меня в плечо, а потом отняла телефон и внесла в него свой номер и адрес электронной почты.

Наверно, я проявил бы к Вакане больше интереса, если бы на тот момент уже знал, что Химэно успела забеременеть, выйти замуж, родить и развестись, а меня забыла напрочь. Но я по-прежнему держал данное подруге слово и твёрдо решил, что не позволю себя «купить» до двадцати лет. Поэтому ни разу не пытался позвонить или написать Вакане, а если писала или звонила она, старался закончить переписку за два-три сообщения, а разговор — за пару минут. Я искренне считал, что не стоит давать девушке надежд.

Другими словами, и тут я жестоко просчитался.

Я не захотел оставлять голосовое сообщение по телефону, поэтому отправил Вакане электронное письмо такого содержания: «Извини, что объявился внезапно, но хочешь, сходим куда-нибудь?» Я поломал голову над текстом, стараясь, чтобы вышло не слишком сухо и в то же время не создалось впечатление, идущее вразрез с тем, которое она уже составила обо мне. Наконец нажал «Отправить».

Ответ пришёл сразу же, и я немного воспрянул духом: значит, кто-то всё-таки ещё думает обо мне. Я уже собрался изменить своим принципам и немедленно ответить, но тут заметил свою ошибку.

Ответное письмо пришло не с электронного адреса Ваканы. Но это ещё полбеды, главное — на экране отобразился английский текст, сообщавший о том, что такого адреса не существует.

Другими словами, случилось вот что: Вакана поменяла электронный адрес, но не сообщила мне об этом. Видимо, решила, что нет смысла поддерживать со мной связь.

Конечно, она могла допустить ошибку, когда записывала адрес в мой телефон. Кроме того, оставалась вероятность, что сообщение о смене адреса придёт от неё с минуты на минуту.

Но я уже знал, что более вероятный вариант — первый. Прошло слишком много времени.

Похоже, я слишком долго стоял, уставившись в телефон пустым взглядом, и Мияги сообразила, что происходит. Она решительно подошла ко мне и посмотрела на экран.

— Что ж, давайте сверим ответы, — заявила она.

— Девушка, которой вы сейчас позвонили, была последней вашей надеждой. После Ваканы-сан вас уже никто не мог полюбить. Если бы вы той весной сделали хоть один шаг навстречу, то сейчас бы весело проводили время с любимой девушкой. И жизнь ваша в таком случае стоила бы подороже... Но всё-таки поздно вы спохватились. Вакана-сан уже давно о вас не думает. Более того, человек по имени Кусуноки, ни разу не ответивший на её знаки внимания, остался для неё неприятным воспоминанием, и она хотела бы утереть ему нос, показав своего нынешнего парня. — Мияги говорила бесцеремонно, как будто я не стоял прямо перед нею. — Теперь и не ждите, что вас кто-то полюбит. Удивительное дело: люди сразу видят, когда кто-то просто использует их, чтобы убежать от одиночества.

Из соседней квартиры донеслись весёлые голоса — похоже, у каких-то студентов была вечеринка. Яркий свет горел в чужом окне — готов поспорить, что моё окно никогда не выглядело настолько светлым. Раньше я старался не обращать на такое внимания, но сейчас эта картина задела меня за живое.

Тут, будто нанося последний удар, телефон разразился трелью входящего вызова: перезвонила Вакана. Я сначала решил не брать трубку, но вдруг звонки не прекратятся, так что надо ответить.

— Кусуноки-сан, вы только что звонили мне? Что-то случилось?

Вакана говорила в своей обычной вежливой манере, но отчего-то (скорее всего, из-за слов Мияги) я уловил обвиняющие нотки в её голосе.

«И чего же ты хочешь от меня спустя столько времени?» — казалось, спрашивала она.

Я постарался ответить как можно более непринуждённо:

— Извини, по ошибке нажал.

— Да? Я так и подумала. Это не в вашем стиле — звонить самому, — рассмеялась Вакана.

И опять в её смехе я уловил издёвку, будто на самом деле она хотела сказать другое: «Именно поэтому я и решила, что ты не стоишь того, чтобы я тратила на тебя своё время».

— Да, и правда. Спасибо, что перезвонила, — сказал я и завершил вызов.

В соседней квартире люди веселились на полную катушку.

Возвращаться к себе не хотелось, так что я зажёг сигарету. Выкурил две штуки, затем пошёл в соседний супермаркет; походив мимо полок с продуктами, положил в корзину упаковку с шестью банками пива, караагэ^[5] и лапшу быстрого приготовления. Впервые я взял денег из конверта, полученного при продаже жизни. Наверное, заодно стоило бы раскошелиться и побаловать себя, но я понятия не имел, что в супермаркете подходит для этого.

Мияги положила в корзину безвкусные энергетические батончики и минеральную воду. Не то чтобы я удивился её выбору, однако почему-то сложно было представить, что она ест даже такую еду. Девушка по-прежнему казалась мне каким-то инородным существом, и употребление пищи — действие очень земное и человеческое — совсем не вязалось с её обликом.

В то же время... Мне вдруг пришло в голову, что мы выглядим как парень и девушка, которые живут вместе и выбрались за покупками. Глупый, но весьма приятный самообман, и я тешил себя мыслью, что прохожие так же заблуждались на наш счёт.

Надо сказать, я не воспринимал Мияги как девушку, она, скорее, была мне неприятна. Просто меня восхищала сама мысль, что можно жить вдвоём с человеком противоположного пола, вместе ходить за покупками в домашней одежде и возвращаться домой с едой и выпивкой. Я даже слегка вздыхал при виде таких парочек. Вот почему мне понравилось делать покупки вечером вместе с молодой девушкой, пусть она всего лишь выполняла свою работу наблюдателя.

В общем, радость была сиюминутная и необоснованная, но избавиться от неё я не мог.

Мияги управилась быстрее меня и расплатилась на автоматической кассе. Мы вышли из супермаркета с пакетами в руках.

В соседней квартире продолжалась вечеринка, за стеной то и дело слышался чей-то топот. Признаться, впервые в жизни меня охватила зависть. Раньше, глядя на большие компании, я лишь недоумевал, почему людям так весело быть вместе.

Теперь же, когда пришло осознание скорой смерти, общепринятая система ценностей, которую я гнул и ломал не жалея сил, в мгновение ока приняла свою естественную форму. Я страдал от одиночества, как самый обычный человек.

Скорее всего, большинство людей на моём месте бросились бы искать утешения в собственной семье. Принято считать, что семья поддержит в любой ситуации, что именно к семье нужно обращаться в трудную минуту.

Но не для всех это тихая гавань. Я не собирался общаться с семьёй в свои последние три месяца, даже если наступит конец света. Жить мне и так оставалось мало, не хватало ещё по собственной воле отправиться за порцией неприятных, болезненных эмоций.

С раннего детства младший брат только и делал, что отнимал у меня родительскую любовь. Надо отдать ему должное: он полностью меня затмевал. Брат лучше себя вёл, был выше ростом и привлекательнее. В двенадцать лет нашёл себе пару и до настоящего времени (ему исполнилось девятнадцать) не испытывал проблем с девушками. Он поступил в более престижный университет, был физически развит и на соревнованиях по бейсболу среди старшеклассников играл за питчера^[6]. Брат превосходил меня во всём, к тому же двигался вперёд семимильными шагами, тогда как я не просто стоял на месте, но постепенно терял свои способности, и пропасть между нами росла с каждым годом.

Родители, ясное дело, любили его больше, а я даже не считал, что они поступали несправедливо, когда относились ко мне как к своему неудачному творению. На фоне брата я и выглядел неудачным творением. Любить нас двоих одинаково было бы как раз несправедливо, и на месте родителей я бы вёл себя так же. Что плохого в том, чтобы любить того, кто заслуживает любви, и вкладываться того, кто окупит вложения?

Я знал, что можно и не мечтать о безусловной любви и безмятежном времяпрепровождении в кругу семьи, если вернуться к родителям. Куда выше была вероятность непринуждённо влиться в компанию празднующих незнакомцев в соседней квартире.

Пока закипала вода, я пил пиво, закусывая караагэ, и к тому времени, когда приготовилась лапша, успел захмелеть. Оказывается, алкоголь служит своего рода успокоительным в такие моменты, главное — не выпить лишнего.

Я заметил, что Мияги сидит в углу и что-то пишет в тетради, и предложил:

— Будешь пиво?

Мне просто хотелось выпить в компании — неважно, чьей именно.

— Спасибо, но нет. Я на работе, — отказалась она, не отрываясь от своего занятия.

— Давно хотел спросить: что ты там пишешь?

— Записываю свои наблюдения. О ваших действиях.

— Ясно. Ну так я тебе помогу. Сейчас я пьян.

— Да, пожалуй. Похоже на то.

— И не только. Ещё я хочу выпить вместе с тобой.

— Я знаю. Вы только что предлагали, — устало откликнулась она.