Твоя измена - не моя вина

Глава 17

В палате стояла гнетущая тишина. Было слышно как в капельнице булькает лекарство, а затем протяжное урчание моего желудка.

Как неловко-то.

— Разве можно быть настолько глупой? Или у вас настолько туго с деньгами, что не можете позволить себе обед? — Анатолий явно не собирался со мной любезничать и церемониться, сразу давая понять, что его услуги не по карману такому клиенту как я.

Под рукой телефона не оказалось, на тумбочке тоже.

— Подайте мне сумку, — я махнула пальцем к стулу, где лежали вещи, но мужчина и с места не сдвинулся. Закатив глаза, добавила: — Пожалуйста.

— Зачем? Капельница будет стоять еще минут двадцать. Вам нужен покой.

— Хочу перевести деньги за завтрак. Сколько там, шестьсот рублей?

— Пятьсот шестьдесят.

Педант!

— Остальное за беспокойство и проценты, — огрызнулась.

— Не паясничайте. Мужчины любят женщин покладистых.

— Идиоты любят, а мужчины… — запнулась. Я кажется ничего не знала о них. Весь мой глобальный опыт — отец и Руслан. Однокурсники не в счет, они были слишком ошалевшими от гормонов подростками, и едва ли я могла хоть кого-то воспринимать серьезно. — Чтобы быть мужчиной, нужно иметь нечто большее, чем набор первичных половых признаков и крутую тачку под задницей.

На мою отповедь Щербинский ничего не ответил. Словесная перепалка с таким непоклаистым собеседником была ему не интересна. Бэлла Изольдовна ошиблась, рекомендуя мне адвоката с явно шовинитским настроем, или предлагая своему знакомому клиентку, у которой цель — получить развод и остаться при своих интересах.

Молчание тяготило, и у меня было очень много вопросов.

— Как вы здесь оказались? — спросила просто чтобы не слушать тишину.

Анатолий развернулся ко мне всем корпусом. Мне стало интересно — сколько этому человеку лет. Борода старила — сейчас я могла бы сказать, что возможно ему чуть за сорок, но если от нее избавиться — не больше тридцати трех.

— Что вы помните, Олеся? — спросил он.

Я помнила немного и рассказала ему как вышла из офиса, закрыла двери и включила сигнализацию, затем по знакомому маршруту направилась в сторону метро через парковку, там встретила свою под… Наташу и между нами завязалась ссора.

— А вот как это видел я. — Он что? Видел? — Вы неслись по парковке так, словно за вами гналась стая диких волков, — усмехнулся он беззлобно, едва приподнимая уголки губ. Лучики морщинок сразу разошлись от уголков глаз, а холодный изумруд стал немного мягче. — Я сразу понял, кто передо мной. Бэлла говорила про твердый характер и четкое представление о поставленных целях. Если падать в обморок — то так, чтобы Станиславский плакал.

Я удивилась его словам и наверно могла бы посчитать их за комплимент. Но сарказм всё подрихтовал.

— Как же вы сами оказались на парковке?

— Освободился раньше, думал успею вас перехватить и отвести поесть в другое место, чтобы не тратить час на дорогу. И вот мы здесь. В принципе местная столовая тоже сойдет, вот только она уже закрыта. — Анатолий развел руками. — Просто скажите, как можно лезть в драку даже не подкрепившись?

— Я не лезла в драку, — от обиды голос завибрировал. Он лишь приподнял бровь, ожидая продолжения.

Пришлось рассказать о том, что женщина, с которой у меня случился конфликт — любовница моего почти бывшего мужа и моя бывшая лучшая подруга в одном лице. Я не стала цитировать ее слова, но явно дала понять Щербинскому, что мне был нанесен непоправимый моральный вред.

— А потом она схватила меня за руки и стала трясти. И, кажется даже толкнула. Я помню только как падала, а потом очнулась здесь.

— Она вас не толкала. — Поправил меня Щербинский. — Трясла — да. Сильно, даже агрессивно, но в момент, когда вы отключились, эта женщина убрала руки. Теоретически мы не сможем обвинить ее в причинении вреда здоровью, лишь только в покушении. Это в случае если дойдет до суда. Вот если бы вы упали и ударились об асфальт головой, тут дело другое, — сделал он заключение.

Но я не упала.

— Но вы не упали, — точь-в-точь повторил он мою мысль. — Потому что я успел вас поймать. Бывшая подруга, а ныне любовница Руслана Макарова, с которым вы намерены развестись, быстро ретировалась. Еще до того как я уложил вас машину, она помигала мне задними фонарями.

Его слова многое расставило по своим местам — в том числе почему я оказалась в больнице и почему именно в этой. Привез к сестре, чтобы быть уверенным в диагнозе.

— И что вы думаете? — тихо спросила я.

Щербинский не выглядел заинтересованным или заинтригованным сложившейся ситуацией. Я не знала его специализацию и что именно он мог сделать в моей ситуации и даже не была уверена, станет ли после всего представлять меня в этом деле.

— Я думаю, Олеся, что вам нужно добавить мой номер телефона в быстрый набор, на всякий случай. И, что стоит перейти на “ты”, отбросив формальности и всю неловкость. Меня можете называть Анатолий, без сокращений, и я все ще должен вам ужин. Завтра в шесть заберу вас у входа в офис. Справитесь с тем, чтобы сегодня добраться до дома без приключений или вам вызвать такси? — ехидная улыбка больше не казалась злой, только чуть-чуть насмешливой.

Я закатила глаза и помахав ему рукой “пока-пока” попрощалась.

Что ж, кажется адвокат у меня все-таки есть.