Твоя измена - не моя вина

Глава 20

Если Щербинского и удивил мой вопрос, то виду он не подал. Чашка с кофе не застыла в руках, взгляд зеленых глаз не покосился в мою сторону и вообще, он был странно спокойным для человека, который собирается бросить вызов моему мужу.

— Мне повторить свой вопрос? — любопытство все же оказалось сильнее вежливости.

Если Анатолий упорно молчал, значит за этим точно скрывалась какая-то история. Воображение рисовало разное: от неразделенной любви к одной и той же женщине в далеком прошлом, до возможности тайного родства. Неудачные вложения в бизнес? Совместные пьянки с нелицеприятными последствиями? Конечно, все это было лишь домыслами. Реальность, наверняка, была куда банальнее.

— Я не страдаю проблемами со слухом, Олеся.

И все. Короткий ответ без каких-либо намеков на то, что Анатолий собирается приоткрыть завесу тайны сейчас, или когда-нибудь потом, меня не устраивал.

— Значит ли это, что ты намеренно проигнорировал мой вопрос, Толя?

— Не называй меня так, я же просил, — он поморщился, будто в его кофе прямо сейчас подсыпали ложку соли.

— Твоя полное имя — отстой, — не унималась я.

— Я тоже постоянно напоминаю об этом родителям. Каждый свой день рождения. Сразу становится понятно, что появлению сестры они радовались больше, чем моему.

— Такая печальная история. Сейчас расплачусь, — я взяла салфетку и наигранно приложила углом к глазам, смахивая несуществующие слезы.

Он улыбнулся легко и просто, а потом рассмеялся совершенно искренне. Его плечи немного задрожали, так что ему даже пришлось поставить чашку на стол, а потом прикрыл глаза и покачал головой.

— Сокращенный вариант моего имени еще более нелепый, чем полный, — все еще продолжая посмеиваться, наконец-то произносит он. — Это дико меня раздражает.

— А я думала, что ты робот и не знаешь человеческих чувств. Робот Толя.

— Боже! Скажешь так еще раз и я…

Он сдвинул брови, навис над небольшим столиком — единственным препятствием между нами — и протянул руку к моему лбу сложив пальцы для щелбана. Стоило повторить и проверить могла ли я заставить его давление взлететь до невообразимых показателей. Давно дремлющий чертик во мне требовал развлечений.

Не помню, когда в последний раз общение с мужчиной доставляло мне удовольствие. Это был даже не флирт, а просто разговор. Просто про мой развод. Но Щербинский не рисовал прекрасных перспектив и не обещал золотых гор, как порой часто делал Руслан для своих клиентов. Он обозначил проблему, честно сообщил, что будет не просто и уверил, что сделает все возможное для того, чтобы я получила желаемое.

А что я желала больше всего?

Свободы.

Личной. Финансовой. Душевной.

Отношения с Русланом сковали меня крепко, практически намертво. Я никуда не выходила, если это не касалось его выгоды или репутации. У меня почти не осталось друзей и личных интересов, а ведь раньше, до замужества, я любила собирать шумные компании и устраивать ужины. Готовила. Ходила в караоке. Ездила в турпоходы с вечерами у костра под гитару.

И вот всего несколько лет спустя я стала почти бесполезным приложением к успешному мужу. Каким-то чудом мне удалось сохранить работу и не поддаться на его требование перейти к нему в фирму, под его контроль — окончательный и бесповоротный.

Я вздохнула, подняла руку и положила её на запястье Щербинского. Под кожей пальцами ощущая пульс. Ровный и сильный.

— Не кипятись, Анатолий. Верю, что ничто человеческое тебе не чуждо, — примирительно сказала я, отбрасывая свои упаднические настроения и представления о том, какой могла бы быть моя жизнь не встреться мне однажды Макаров. — Кажется ты позвал меня по совершенно определенном поводу.

Щербинский кивнул и сел на своё место.

— Собственно основные моменты я тебе уже объяснил. Твой муж не собирается давать тебе развод. Скорее всего он устроит цирк и шоу, лишь бы убедить судью в том, что ты все неверно истолковала.

— И что тогда?

— Во-первых суд назначит вам срок для примирения — до трех месяцев. В вашем случаем — можно не сомневаться — все три, — уверил он.

— Но это не поможет, — руки непроизвольно сжались в кулаки от понимания, что адвокат прав.

— Зато даст Руслану достаточно власти для того, чтобы манипулировать и тобой и твоей финансовой ситуацией, которая возникла из-за отца, — Анатолий нахмурился. Видимо про этот аспект моего положения ему тоже поведала Бэлла Изольдовна.

Мой спутник попросил счет и, как только Карина показалась в поле нашего зрения с чеком и терминалом, поглядывая то на него то на меня, достал карточку и поманил официантку к себе. Я не успела и возмутиться, о том, что вообще-то была моя очередь угощать его, и кажется именно об этомы мы договаривались.

— Послала же мне Бэлла Изольдовна адвоката! Хам, дэнди, пижон… — Я загибала пальцы перед его носом, намереваясь добавить фразу про робота, но он накрыл мой почти сформировавшийся кулак своей ладонью, потянул на себя вверх и поставил на ноги.

— Не волнуйся, Олеся. У тебя еще будет возможность угостить меня, когда будем праздновать твой развод.

Щербинский подмигнул и двинулся в сторону выхода, а на том месте, где только что была его рука по коже разбегались мурашки и тепло.

Едва опомнившись от наваждения, я мотнула головой и поспешила за ним на улицу.

— Ты ведь так и не сказал какой у нас план, — спросила, едва догнав на пешеходной дорожке.

— Si vis pacem, para bellum, — заявил Анатолий с важным видом.

— Это что — латынь?

— Хочешь мира — готовься к войне, — Щербинский закатил глаза, словно я должна была это знать. — Назначим встречу с Макаровым, чтобы провести переговоры и предложить ему мир.

Мы дошли до парковки и остановились у огромного внедорожника Тойота. Анатолий достал ключи, с характерным щелчком открылись замки и он влез на водительское сиденье. Я как была застыла перед ней. Щербинскому пришлось опустить окно со своей стороны и вылезти с недовольным видом “Ну что еще?”

— Ты же сам сказал, что Руслан ни за что не согласиться на мирные переговоры, — буркнула я, все же отойдя в сторону.

Он нажал на газ, тронулся с места и поравнялся со мной.

— Не согласится, но еще раз посмотрит на ту, что вот-вот потеряет навсегда, — ответил совсем не “робот Толя” и уехал, оставив меня одну.