Ты мне… жена!

Глава 38

Фима-Инсиль

Ночью мне резко стало плохо. Состояние было такое, как после сильнейшего перепоя. Хотя я уже и не помню, когда в последний раз что-то такое в рот брала, только кто хоть раз дичайше перепивал, ни с чем не спутает столь отравительное состояние.

Меня не просто тошнило, меня нещадно выворачивало наизнанку, кишки в трубочку скручивались, ребра ломало, а я даже от боли и стонать не могла. И это мне ещё крупно повезло: спала я, сколько себя помню, эмбриончиком на боку, иначе бы захлебнулась собственной рвотой, и к гадалке не ходи. Голова сильно кружилась, ужасная слабость, дикий ужас, а ещё острое понимание: я умираю, прямо вот сейчас. Какая гадость.

Из последних сил вызвала патронуса, то есть, сжала ладонь с кольцом. Надеюсь, силы хватило и кейн Харду весточка долетала. Доместос, прием! У нас проблемка! Давай, порошочек любимый, я на тебя очень рассчитываю, не подведи, спасай свою кралю!

И вырубилась. А на деле, моя душа отлетела, стояла такая призрачная в сторонке, с шевелящимися волосами наблюдая, как моё бедное тело бьется в конвульсиях, про себя подвывала: тело капец как жаль.

Ёк-макарёк, что-то я не понимаю, когда меня умудрились отравить. Еду я тщательно проверяла, не было яда. Если бы платья отравили, так артефакты бы всё равно среагировали, если только яд нанесли или подсыпали какой-то совсем уж мудреный. Либо же… Резко повернулась по направлению к спальне тюбика, злобно сощурилась, сжимая руки в кулаки. А не муженька ли старания это?

Только подумала о Кайло, как он сам с ноги дверь пихнул, срывая её с защелки, ворвался неадекватным ветром, морда серая, жуткая, а главное — решимая, решимая исполнить задуманную гадость, с оголенных по локоть рук кровь хлещет.

Метнулась к нему навстречу, всплыла над полом, впиваясь руками в горло упыря.

― Ты что натворил, сволочь такая⁈

А этой сволочи хоть бы хны, даже не дернулся. Подлетел к постели с уже вяло дергающейся мной, небрежно цапнул на руки и помчал к себе под клацанье моей челюсти, оболочку имею в виду. Я за ним следом, в проеме ошалело замерла, круглыми глазами таращась на напольное художество.

― Это ещё что за записки сбрендившего полоумного хироманта? Хотя скорее наркомана-некроманта.

Скрестив на груди руки, недовольно наблюдала за мерзавцем. Он шибанул моё тело в изрисованную стопятьсот конечную звезду с какими-то набросанными от руки загогулинами, окропленными кровью, зажег четыре черных свечи и взял в руки клинок с красивой резной рукоятью, чьё лезвие было изгваздано подозрительными бурыми пятнами.

― Эй, патологоанатом недоучка, ало, если ты меня этим вот исполосуешь, я за себя не отвечаю! ― не на шутку заволновалась. Если тело моё прикончит, мне-то деваться куда? Я на такое не подписывалась.

С отчаянья металась белой тряпочкой вокруг тюбика, в то время как он заносил над моими запястьями клинок, намереваясь сделать им харакири. Острие опустилось на кожу, замерла, ногти сгрызая. Выступила капелька крови.

Ну, всё, приплыли. Вот же гад! Ну, нет, не дамся. В лютой ненависти набросилась на мерзавца, игнорируя неприятные ощущения, взявшиеся невесть откуда. Кайло выпучил глаза, клинок дернулся, оставляя на коже кривую царапину. Всё, точка кипения достигнута и пройдена, мои собственные белки, отвечаю, кровью от ярости налились.

― Ты труп, Кайло. Мамой клянусь. Приду-у-ушу!!!

― С-сьера⁈ ― квакнул, вытаращившись на моё тело с посеревшей кожей. ― Как?..

― В попу кряк и в косяк! Трындец тебе, Дездемона, Отелло пришел.

Кейн Хард

Как назло, именно этой ночью его не было во дворце. От «тайных» пришел тревожный вестник: в Изумрудном, в подземельях, в одной старой ветке найдены более двадцати обезображенных трупов разной степени разложения, самому свежему меньше недели.

(Тайные — войны на службе инквизиции.)

Ровно двадцать девушек и четыре мужчины. Даже самые матерые легионеры имели бледный ошалелый вид, молодняк выворачивало наизнанку. Судебные лекари с защитными маг-масками на лицах осматривали потерпевших. Прибывший на место происшествия кейн Хард приказал молодняку убираться наверх, приводить себя в надлежащий вид и заниматься допросом слуг и стражей. Остальным — осмотренные тела паковать по форме и вывозить в инквизиторский морг.

― Докладывайте, ― бросил командиру группы кейн Хард.

― Всех девушек забили до полусмерти, а затем иссушили черным ритуалом, каким — пока выясняем.

― Плохо.

― Выкладываемся на полную, Темнейший. Давненько глаза мои не видели такого лютого зверства, м-да. У бывалых по коже мороз.

― Что по допросам?

― Молчат. Ничего не видели, не слышали, не знали. Гримуар «проклятых» ищем, на данный момент не нашли.

Сансейт закипал. Если гримуар не нашли, значит, подонок мог прихватить его во дворец. Он уже давно уверовал в свою безнаказанность. Зверь рвал грудную клетку и требовал немедленно вернуться во дворец на защиту сайеры. Сансейт с ним был полностью солидарен, он вообще не собирался покидать Сьеру, однако и вызов со столь серьезными страшными находками проигнорировать не мог. Охрана выставлена и бдит неустанно. Он сам лично наложил на Сьеру сильнейшую защиту, перстень его снять она не смогла бы при всём желании, никто не мог, кроме него, не только снять, но и увидеть, он скрыт для чужого глаза.

Казалось бы, ну, что может случиться буквально за час его отсутствия ночью? Зря он думал: ничего.

― Темнейший, ― подал голос судмед-лекарь, ― самую старшую жертву умертвили более двух лет, последняя погибла дней восемь назад, та, что рыженькая. Жаль девушек. Этого зверя нужно как можно скорее остановить.

― Заканчивайте здесь. К утру жду подробный отчет. Всех обитателей этого проклятого места — в инквизицию в алый павильон, нулевая форма допроса. Найдите тех, кого не было сегодня здесь, пусть говорят.

Командир переглянулся с лекарем. Этой ночью.

― Будет исполнено, Темнейший. Послать «безмолвных» за Мортелем?

(Безмолвные — особый эшелон инквизиции. Каратели, которыми частенько пугают матери непослушных детей. Они приходят в ночи по приказу инквизиции и в безмолвном молчании ликвидируют осужденного.)

Кейн Хард обратил бездушный обсидиановый взор на командира, тот молча склонил голову. Сансейт уже собирался возвращаться во дворец, как его будто бы пнули изнутри, парное кольцо впилось в палец, врезаясь в кожу. Сайера в беде!

Группа зачистки с флегматичным видом наблюдала, как Темнейший в полу трансформации разрывает ткань мироздания и ныряет в образовавшийся искрящийся радужными бликами проем.

― Да зажжется святой черный огонь инквизиции, ― пробормотал командир.

― Инш-Халли, командир, Инш-Халли. Соглашусь, ― кивнул лекарь. ― Уж очень запахло жареным.

― Вызову-ка портальщиков, пусть подлатают полотно.

― И комфортабельные перевозки, пусть отгружают этих молчунов, а я своим наберу, пыточные арсеналы ж надо подготовить, кстати, надо бы задание на закуп зубодробильников написать, наши уже старенькие, с корнем рвут, стыдно испытуемым показывать.

― Тогда и шелковые шнуры заодно, на остатках маловато осталось.

― Без проблем. Серые заказывать? По стандарту?

― А давай бордовые либо зелененькие, людей же душим, то есть, в последний путь отправляем, пусть повеселее будут.

― Записал. Всё, работаем дальше.

Саруханский дворец

― Я тебя умоляю, только не прибей его, а, ― лопотал король, в то время как кейн Хард вышибал дверь Мортелевских покоев. ― Помни об эльфах. А вот обнаглевших стражников самолично придушу, после бала, естественно. Это что ещё такое?

Ворвавшись в Мортелевские покои, застали одновременно страшную и диковатую картину. Сьера без сознания лежала в древней пентаграмме, сам мерзавец навозным жуком барахтался на спине, вереща:

― Отстань ты от меня! Отстань! Слезь!

Изменив зрение на магическое, Хард разглядел оформленную призрачную женскую фигуру, что восседала на животе мерзавца и активно его пыталась удушить. И у неё довольно неплохо получалось.

― Безумный, ― пробормотал Итан, прислоняясь к стене. ― Твою корону, всё, бал мне сорвал. Вот же скот, а. Делай теперь с ним что хочешь. Всё равно всё похерено.

― Сьера, родная, отпусти каку и иди ко мне, ― попросил сайеру очень ласково.

Девушка замерла, машинально продолжая давить на горло полутрупа, и обернулась, её лицо приняло такое облегченное выражение, что кейн Хард невольно улыбнулся. Она выглядела по-другому, более взрослая, чем та оболочка, в которой была заключена её душа. И более красивая. Её нынешнее тело уже начало перестройку, меняя оболочку не только под него, Темнейшего, но и под неё саму, под её желания, под её настоящую сущность. Вот откуда все эти изменения, пока не зримые для других в их окружении.

― Ну, наконец-то! Где вы, блин, ходите, а? Я уже сама почти его додушила. Принимайте эстафету, господин святой батон.

― Итан, займись, будь добр, леди Мортель. Только тебе могу доверить своё сокровище.

― Сокровище? ― ахнула сайера. ― Тамбовский…

― Волк мне сокровище, я понял, поспи, дорогая, ― активировал незаметно оплетенные аурой чары, призрачная девушка замерла и рассыпалась искорками, возвращаясь в оболочку, что уносил король. ― А ты куда собрался? ― задал Темнейший риторический вопрос пытающемуся обратиться в бегство мерзавцу.

Взгляд Мортеля заметался в животном ужасе. Булькнув нечто невразумительное, он бросился к окну. В ладонь лег магический кнут, чьё плетение сжалось на горле неудачника беглеца, сшибая с ног и ставя на колени. Захрипев, Мортель инстинктивно попытался стянуть удавку, хрипел, бился в конвульсиях, доставляя Темнейшему неземное удовлетворение до тех пор, пока не свалился без чувств.

Часом позднее инквизитор в компании короля спустился в казематы. В камере на соломе валялся перепуганный насмерть маг. Завидев Его Величество, он кинулся к прутьям решетки.

― Мой король, я не виноват, меня оклеветали! Я ни в чём не виноват!

― Ты смеешь говорить подобные вещи после того, как тебя в натуральном смысле словили на горячем? ― тянет Софаара. ― Нам известно о твоих деяниях, сам инквизитор за тобой наблюдал, он прибыл в королевство в том числе по твою душу.

У мага задрожала губа, пальцы впились в решетку до посинения.

― Я ничего не сделал! Я понятия не имею, в чём меня обвиняют! А что до моей жены и той пентаграммы, ― лицо исказилось в безумии и лютой ненависти, ― то я уже нашел её такую! Помочь хотел.

― Наглая ложь.

― Докажите, что это так! ― мерзко ухмыльнулся. ― Без суда и следствия не может казнить даже король.

― Позволишь, Итан?

Софаара кивнул. Схватил тварь когтями за волосы, отсек почти под корень язык, падаль даже сразу не поняла, что с ним произошло, почти сразу же рухнул в болезненный обморок. Страж незамедлительно вылил на скота ведро воды, приводя в сознание.

Замычав, бешено сверкая зрачками, хватаясь за морду, Мортель отполз подальше от решетки к стене, недоверчиво таращась оттуда. Понял наконец: шутки кончились.

― Во всех твоих резиденциях были проведены тщательные обыски, как понимаешь, успешно.

Мортель изменился в лице.

― В Изумрудном в подземельях были найдены трупы более двух десятков разумных, убитых с особой жестокостью, все женщины, что ты когда-то истязал, и несколько слуг мужчин, только за это уже тебя стоит казнить без суда и следствия. Но ты пошел дальше. И не мычи, паскуда, отчеты о твоих непростительных делах у меня на столе. Мало этого, ты обвиняешься в кастовании черных запретных чар во дворце, попытке насилия, о чём станет свидетельствовать пострадавшая от твоих рук горничная моего двора, уже промолчу об отвратительном обращении с собственной женой.

Гаденыш зашипел, брызгая слюной, в безумии кинулся на решетки камеры, за что получил оплеуху и отлетел к стене, ударяясь затылком, сполз тихой тряпочкой.

― Я знаю, ты в сознании. Как Темнейший инквизиции не только Мордгарда, но и Магсофара, я выношу тебе приговор: завтра утром ты будешь предан очистительному огню, что сожжет твою грязную, запятнанную грехами душу. Однако, если ты невинен, святой огонь оставит тебя в покое. Вот и посмотрим, насколько ты безвинен, как говоришь.

…Протяженный животный нечеловеческий вой наполнил королевские казематы.