Ты мне… жена!

Глава 41

Лекарь заглянул примерно через полчаса после инквизитора, я как раз позавтракать и успела, вместе с ним прибыла служанка от Его Величества с траурным платьем-подарком, всё-таки кейн Хард ему доложил о моём желании присутствовать на этаком суде. Хотя я сомневалась, что другие аристократы вырядятся в траурные наряды, помимо меня. Осмотрев меня с помощью магии, достопочтенный мужичок с белым тюрбаном на голове поклонился, коротко заявив: на его удивление, я полностью здорова. И всё же прописал мне успокоительные микстуры, их он чуть позже обещал передать моим горничным. Да настоятельно просил не утруждаться, не нервничать и больше бывать на свежем воздухе.

О да, свежий воздух скоро будет ну очень свежим, с примесью копчения, так скажем, шашлыка, ага, что называется, черный юмор подъехал. Собственно, я понятия не имела, какие на самом деле инквизиторские костры.

Стою теперь вот перед зеркалом, в то время как Суин помогает мне с платьем.

В мире магии, по крайней мере, в Магсофаре традиционные траурные одежды совсем не черные, они цвета крови. Темного красного оттенка, с кружевной отделкой и алыми мелкими каменьями, напоминающими капельки крови. Тяжелое, в пол, немного даже облегающее. Самое интересное, платье точно такое же, как и моё, приготовленное для бала, только моё — черное, расшитое серебряными нитями и черными алмазами, и плечи открытые, в то время как здесь — прикрытые струящийся тканью, не знаю точно, как такие рукава называются. Не спец в этом деле. Но совпадение любопытное. Бальное платье Мортель выбирал, не намек ли это от полутрупа муженька на то, что отпускать он меня на самом-то деле не собирался.

А что касательно разведки, ничего интересного Суин не рассказала, все судачат по углам о подпорченном мероприятии, всеобщем настроении и так далее, не без удовольствия хают Мортеля и перемывают кости мне. Здесь мнение двора разделилось, как водится, на три лагеря: одни возмущались втихую, мол, меня нужно с Кайло казнить, ведь я явно знала о его преступлениях и вообще жена обязана в костер за мужем идти, другие жалели меня, ну, а третьим было плевать с большой колокольни, им просто дайте хлеба и зрелища.

Хорошо, никому не известно, даже прислуге, судя по всему, где эту ночь провел инквизитор, а то точно бы посылали и меня в огонь.

Помимо всего прочего, мне не терпелось с Карги по поводу провинции переговорить, да только в эту провинцию ещё пропуск получить требовалось, имею в виду, дозволение короля, договор с Мортелем-то уже всё, тю-тю, не действителен. Лишь Итан Софаара мог теперь меня отпустить, и рада этому, и совершенно нет, поскольку не знаю, чего теперь ожидать.

― Простите, леди, но вам очень идет этот цвет, ― тихо замечает Суин, оправляя подол. ― И очень красивое платье прислал Его Величество, у нашего короля есть вкус.

― Научись вовремя прикусывать язык, моя дорогая, ― ворчит Каргина, подавая смутившейся девушке кружевной, в тон платью платок, которым я должна прикрыть лицо, на платке лежала диадема с рубинами, ею и крепился головной платок, называемый — шуими. Что-то наподобие вуали. ― Лучше промолчать, чем расточать сомнительные комплименты. Траурный наряд, видите ли, к лицу нашей леди. Совсем с ума сошла.

― Простите. Я не хотела никого оскорбить.

Коротким жестом показала: мол, всё нормально. Склонила голову, давая место для маневра Суин. Закрыв платком лицо, она закрепила шуими диадемой, и обе горничные отошли на шаг. Через шуими я видела всё прекрасно, несмотря на то, что он полностью закрывал лицо. Немного даже себя невестой почувствовала. Ха. Невеста. Ага, как же.

― Готовы, леди? Уже почти полдень. Есть ещё время передумать.

― И пропустить такое представление? Каргина, как можно.

― Ох, мадам. Иногда вы такое сущее дитя, что я не только молюсь о вас неустанно, но и хватаюсь за голову.

В ответ безмятежно улыбаюсь.

В компании горничных и служки процессией идем к месту казни. Гордо вскинув подбородок, плыву мимо кучкующихся тут и там аристократов, пусть пальцем в меня не тыкают, элита же, не пристало им, а всё же чувствую на себе перманентное разного толка внимание отовсюду, да шепотки. Что весьма интересно, абсолютно все придворные в траурных темно-красных нарядах. Понятия не имею, где они похоронки достали, неужели таскают с собой в сундуках на всякий непредвиденный случай. Единственное отличие — вуаль на лице только у меня.

Молчаливый служка привел нас в глубь парка, где уже толпилась куча взволнованного народу перед высящимся к небу столбом с небольшим помостом. Пока он был пуст, рядом со столбом стояла четверка гвардейцев, чьи руки покоились на перевязи мечей, на груди поблескивали фактерны связи, навскидку — нового поколения: круглые крупные медальоны из золота.

Моё присутствие заметили довольно-таки быстро, тихий гул голосов разом стих, все в одномоментно повернулись в мою сторону и расступились узким коридором.

Молчат. Изучают. Вдоль ряда шепотки:

― Это же Мортель!

― Сьера…

― Ох, магия…

― Принесла нелегкая. Что ей здесь нужно?

― Разве она не в казематах должна быть? Рядом с мужем её место!

― Бедняжка, такое горе. Муж иродом оказался. Зверьем.

― А вы её не жалейте, кто знает, какие за ней грехи водятся.

― Не зря говорят: муж и жена — одного ягодного урожая.

― Да на кол её посадить!

Голоса становились всё громче. Мои горничные заволновались. Суин выбежала вперед, заслоняя меня своей спиной. Дернула девчонку за локоть обратно себе за спину. Напряглись гвардейцы. Один из них сжал медальон.

― Мадам…

― Тише, ― буркнула и сказала громче: ― Лорды, леди, если бы моё место было рядом с супругом на очистительном огне, я бы непременно в него вошла, однако, инквизитор Темнейший лорд кейн Хард, посчитал…

Подавилась словами, по той простой причине, что мимо моего уха пролетел камень. Вскрикнула Суин, ахнула Каргина. Невольно вскинула руку, защищаясь.

― Ведьма! ― кто-то заорал.

К счастью, стража не спала. Зазвенела сталь мечей, и народ разом притих, в мою сторону поспешили двое гвардейцев, а один из четверки подбежал к какому-то незнакомому мне лорду и в два счета его скрутил под женский крик. М-да. Веселье.

― Леди, ― синхронно поклонились легионеры. ― Приказом Темнейшего вы заступаете под нашу охрану. Следуйте за нами, либо же мы вас сопроводим во дворец, в ваши покои.

Молча шагнула к страже, и они, по-военному развернувшись, почапали к помосту. Мы семенили следом. Каргина бурчала себе нечто под нос недовольно, явно посылая на бунтовщиков высшие кары. К слову, не только одного лорда из толпы утащили, но и ещё парочку человек. И поделом. Ибо нефиг себя так по-скотски вести, лично я никому ничего плохого не сделала.

Когда мы подошли к столбу, забравшись к нему, к моему удивлению, меня взяли в этакую коробку, а вот служанкам коротко приказали остаться у помоста. Мысленно пожав плечами и кивнув горничным, успокаивая их тем самым, покосилась на столб, замечая, что он далеко не простой. Испещрен незнакомыми мне символами, ну, и черный цвет говорит сам за себя. Жутковато. А вот поленьев никаких не было вообще. Только этот столб, воткнутый на якобы выжженной земле.

…Потихоньку прибавлялся народ, за спинами стражей меня высматривали, но после показательной порки и слово страшились вякнуть.

Спустя какое-то время ожидания и гробовой тишины кровавая толпень взбудоражено зашевелилась, громыхнул откуда-то из-за спин людей зычный мужской голос:

― Дорогу! Король Магсофара Итан Софаара!

Люд хлынул в разные стороны, преклоняя головы, как и «моя» стража, я тоже опустила голову к земле, поглядывая осторожно из-подо лба. К помосту в окружении дюжины легионеров шествовал упомянутый, как понимаю, глашатаем Его Величество, что интересно, в абсолютно белоснежных одеждах с золотыми вензелями на плечах, а белый цвет Софааре диво как шел, особенно к его солнечной шевелюре, украшенной массивным венцом.

Рядом с королем вышагивал… черный плащ, а-ха-хах, то есть, мужчина, судя по телосложению, скрытый черным, из дорогой ткани, плащом с глубоким капюшоном. Его руки были облачены в плотные черные перчатки, в одной руке он держал длинный посох с ядовито-зеленым крупным камнем, напоминающим огромный изумруд. Не трудно догадаться, кем был этот субъект. Инквизитор, кто же ещё.

За двойкой властителей сразу двое стражей тащили Мортеля, облаченного в черную простого кроя рубаху до самых босых пят. Руки муженька были скованы искрящейся зеленой маг-веревкой, лицо перекошено от ужаса и гнева, мычит себе что-то под нос, а, нет, громко мычит, это слышно, когда его к помосту подтащили. Как глянул на меня, так его тряхнуло от смеси страшно представить каких эмоций, забарахтался в руках стражей, что пришлось ещё одному подключаться, чтобы удержать этого идиота.

Впрочем, упирался он недолго, кейн Хард наставил на него посох, сверкнул изумруд, и Мортеля приподняло, как кутенка, в воздухе и пригвоздило к столбу. Народ тихо ахнул и заткнулся с вскинутой вверх рукой государя.

― Мои подданные, сегодня священной Темной инквизицией за свои страшные преступления будет предан очистительному огню граф Эрик Кайло Мортель, его вина тяжела, а поступки слишком жестоки…

В общем, король сильно не расшаркивался, так скажем, обошелся Его Величество без особых прелюдий. Он не отчитывался, отчего ж вместо бала казнь устраивают и всё такое, просто зачитывал все раскрытые Мортелем преступления. А списочек-то совершенно не мал.

…А Кайло всё трепыхается и трепыхается, елозит по столбу задницей, будто получится у него освободиться из магических инквизиторских оков, ну, да, как же. Наивный какой.

Очень понравилась заключительная речь. Прям дух перехватило.

Король развел в стороны руки, словно обнимал свой двор.

― Да восторжествует справедливость! Инш-Халли!

― Инш-Халли! ― гаркнул прям так синхронно народ.

― Да зажжется святой огонь инквизиции! Инш-Халли!

― Инш-Халли!

― Да предстанет осужденный пред ликом высших сил и Темнейшего. Инш-Халли!

― Инш-Халли!

― Да очистится черная душа отступника! Инш-Халли!

― Инш-Халли!

― А если же огонь не пожрет душу отступника да не покарает его, освободить осужденного немедля!

― Немедля!

― Да возвысится святой огонь, да будет суд честным! Инш-Халли!

― Инш-Халли! Инш-Халли! Алла!

Боже мой, у меня мурашки с морозом уже устали маршировать по коже, такого точно в кино не покажут. В принципе, это было всё.

Король оборачивается к инквизитору, коротко склоняет перед ним голову, стража неуловимо теснит меня от столба, «на сцену» заступает святой батон, откуда-то позади люда раздается тревожная барабанная приглушенная дробь. Кейн Хард стучит четыре раза посохом о помост, затем делает ловкий опоясывающий круг под истеричное мычание тюбика, знает, пакость, что ему не жить уже, да как гаркнет двоящимся басом, что я мысленно грохнулась в обморок:

― Во Славу Святой Темнейшей Инквизиции, вызываю тебя, Эрик Кайло Мортель, на суд очистительного огня!

Наставляет посох на Мортеля, и весь столб вместе с телом тюбика охватывает ревущий, до самого неба, изумрудный огонь. Мамочки.

Лицо Кайло искажается, будто бы от сильнейшей боли, его нещадно трясет, а затем как-то в один миг его тело истлевает сначала до мяса, затем до костей и после — до праха, только клочки одеяния на землю опадают.

Шевелю губами:

― Отрекаюсь от тебя, парацетамол Эрик Кайло Мортель! Не жена я тебе. Ты мне никто. Пыль.

Щеку таранит подозрительное внимание инквизитора.

Огонь постепенно иссякает. К слову, никаким жженым мясом не пахнет, вообще ничем не пахло.

Кто-то визжал. Кто-то падал в обморок, и это были все не я.

Гробовое молчание разрезал мрачный голос короля:

― Суд состоялся. Высшими силами и святейшим огнем вина Эрика Мортеля доказана в полной мере, обвиненный понес наказание. Слава Огню. Слава Темнейшему.

― Слава!!!

― Расходитесь.

― Мой король! ― вякнул кто-то из толпы.

Его Величество остановился. Как и инквизитор, уже шагнувший в мою сторону.

― Ваше Величество, ― вперед, сминая в руках красный головной убор, вышел незнакомый мне мужик. ― Если уж граф оказался повинным, то во избежание пересудов, аристократия требует предать огню и леди Сьеру Мортель.

Аристократия ахнула. У меня рухнула челюсть. Мои горничные заволновались. А кейн Хард направился ко мне, вставая рядом. Король молчал задумчиво.

Народ принялся выкрикивать, что так будет правильно и всё такое.

― Ради справедливости, Ваше Величество!

― Если леди Мортель не причастна к зверствам своего мужа, то огонь оправдает её и закроет всем неверным рты!

Все уставились на меня. Исключая охрану. Король по-прежнему обдумывал дерзкую заявочку в столе заказов.