Ушастый призрак

ГЛАВА 24

— Доброй ночи, прекраснейшая, — шаман... или, скорее, жрец отвесил мне изысканный придворный поклон. А потом взглянул пристально, словно спрашивал разрешения, поднес мою руку к лицу и сухими губами, предельно аккуратно коснулся того места, где дергано бился пульс.

Всего одно быстрое касание, вообще ничего не значащее в сегодняшних реалиях. Но в то время это было равносильно объявлению женщины своей...

Уточнить, по какому календарю он живет, я не успела — Хукку удалился стремительно, словно сама наступающая темнота поспешила укрыть его своим плащом, сберегая тайны шамана.

Я посмотрела на свою руку. На подошедшую Маэву. И, наконец, сформулировала что-то, похожее на нормальный вопрос. На который ответ, в принципе, мог существовать.

— Тебе не кажется, что Хукку как-то слишком вошел в роль?

— Или роль подобрал под себя, — кивнула Маэва. — Что? Только не говори, что ты не заметила.

— Что я должна была заметить?

— Что Хукку запал на тебя. Еще на Завоевании Рая. Да ладно! Он ведь даже скрывать этого не стал. И, на мой взгляд, поступил умно. Так он, по крайней мере, выглядит в глазах игровой общественности не придурком, который захотел странного и огреб в обе руки, а мудрым шаманом. Который принимает свою нелегкую судьбу с достоинством и где-то даже с удовольствием. Не каждому, между прочим, дано.

— Иногда безумно хочется засунуть голову в... то место, куда не заглядывает солнце и не вынимать до конца жизни, — буркнула я.

— Что мешает? — осведомилась Маэва.

— Здесь слишком интересно.

— То есть, ты уже решила, что будешь делать, если шаман пойдет в атаку? — сообразила подруга.

— Мне бы решить, что делать, если не пойдет, — вздохнув, откровенно призналась я.

— О-о-о... Тяжелый случай.

Маэва, надо отдать ей должное, соображала быстро, а действовала еще быстрее. Иногда мы все за это огребали, но чаще ее способность думать спинным мозгом была всем на руку.

— Переодевайся в цивильное, — скомандовала она, — я прихвачу коньяк.

— И куда мы намылились?

— В аббатство. Святым сестрам язычество проповедовать.

— А меня осиновым колом не проткнут? Я же вроде мертвая лежу...

— Поэтому и говорю — пойдем как цивилы. Вроде по оргмоментам перетереть. А заодно, может, и сагитируем на завтрашние безобразия. Траву у алтаря выкосили, лодки рыбаки дадут.

— Читерство, — в сомнении протянула я.

— Вся наша жизнь — читерство.

— Тебя-то он как уговорил? — я изумленно покрутила головой. Повороты от "резко против" до "резко за" подруга не практиковала.

— Не знаешь, как он уговаривает?

— Погадал, — сообразила я, — И что выпало?

— Если отбросить всю шелуху и иносказания... не исполним волю неведомой хтони, которая засела в алтаре, ни один из нас из леса не выйдет. А волю она выразила предельно ясно.

— Жертвоприношение? — тихо, одними губами спросила я. Маэва не шевельнулась, что уже само по себе было ответом. — Может, обойдемся курицей?

— А тебе птичку не жалко? — съязвила подруга. И вдруг хулигански подмигнула, — Не грусти, прорвемся. И я вот сильно сомневаюсь, с кем труднее будет — с хтонью или с Ровеной.

— Я даже не сомневаюсь. Коньяк-то хоть хороший?

— Обижаешь? — Удивилась Маэва, — Old Barrel. Улетная вещь. Надо бы гаже, да некуда. В самый раз для наших политических противников.

— Так и самим же пить!

— Слушай, Прекраснейшая, ты вот два часа назад спокойно и с редким достоинством умерла за родину. А выпить за нее плохой коньяк, значит, слабо? Ну, лей на землю. Только аккуратно, по рукаву. Чтобы не заметили.

...Белые ночи в здешней местности заканчиваются числа десятого, к середине месяца уже вполне себе темно.

Мы брели по лесу, ориентируясь скорее на мифическое внутреннее чутье, чем по звездам. Навигатор работал только в режиме фонарика, ну и — посмотреть карту. Толку с него было немного.

Наткнувшись на лагерь Шервудских разбойников, мы слегка сориентировались, сообразив, что взяли немного правее.

Парни честно попытались нас ограбить, но, разглядев, что мы несем, гадливо плюнули и резко передумали.

— Может, хотя бы изнасилуем? — Внес предложение Малыш.

Глаза Маэвы нехорошо и предвкушающе блеснули...

— Без меня, — открестился главарь банды, здоровенный парень с дубиной, похожей на троллью и модельной стрижкой из барбершопа. — Валяй. Ты гайды видел? Как изнасилование отыгрывается? Час читаешь ей стихи о любви. Если к концу процесса по морде не схлопочешь и дама не попытается удрать — значит, по согласию было...

— Да ну на фиг, — Малыша аж передернуло, — лучше уж аутодафе.

— Устроим, — сощурилась Маэва, — по квесту не было, но лично для вас расстараемся.

С трудом отмотавшись от галантных разбойников, которые наперебой рвались проводить "леди" до святой обители, мы, наконец, выбрались через плотные кусты орешника на тропу, ведущую прямо к аббатству.

Из-за облаков выкатилась серебряная тарелка. Острые "зубы" каньона на фоне неба образовали причудливую лестницу в небо, казалось, она ведет прямо на луну.

— Красиво, — вздохнула Маэва. — В городе такой луны почему-то не увидишь. Хотя — вот ведь странность, луна-то одна.

— А ты часто в городе на луну пялишься?

— Скажешь тоже. До койки бы добраться вовремя, не вырубиться раньше, — Маэва вздохнула. — Знаешь, у меня периодически левые сны бывают.

— Пророческие? — Уточнила я. — Ну, как бы... при твоем даре это нормально. Нет?

Подруга помотала головой:

— Не, не то. Они бывают обычные, пророческие и левые. Которые показывают то, что должно произойти, но не произойдет никогда.

— И... что ты видела на этот раз? — Я спросила ее через силу. Почему-то стало нехорошо, даже страшно.

— Твою свадьбу. Тебя в белом платье, с фатой, букетом... Лимузин, все дела. Жениха видела только со спины, а тебя отчетливо. Ты была довольна. Не сказать, чтобы вот прямо счастлива. Но, определенно, довольна.

— И что в этом такого удивительного? — Не поняла я.

— Ну, Ранька! Левый же сон. Левый, а не пророческий. Я их различаю. Не спрашивай — как, все равно не объясню, только это не перепутаешь. Как не спутаешь сладкое с соленым.

— То есть, ты мне пытаешься сказать, что этого не будет? — Маэва выглядела так виновато, что мне стало смешно. — И что, я вот прямо сейчас должна пойти и с горя утопиться? Не бери в голову. Мало ли что тебе там показали по твоему личному каналу. Может быть, я просто решу, что пышная свадьба с лимузином мне никуда не упала, а деньги лучше потратить на романтическое путешествие. А, может, не стану регистрировать отношения, чтобы не нервировать папиных юристов. А, может, у меня не будет ЭТОЙ свадьбы, а будет какая-нибудь другая. Например, я выйду замуж за шейха из Эмиратов и церемония пройдет по обычаям его родины. Миллион вариантов, почему тебе надо циклиться на самом мрачном? В любом случае, даже если я уйду в монастырь, кто сказал, что мне там будет плохо? Может, это как раз то, что мне нужно?

За разговором мы не заметили, как перед глазами нарисовалась довольно кривая стена обители. Монахи не сильно не заморачивались строительством: воткнули по периметру несколько деревин, попарно, между ними накидали всякого лесного мусора и украсили все табличкой: "Каменная стена — 3 метра шириной. Таран не возьмет!" Оставшуюся границу просто обозначили веревкой и написали: "Такая же стена".

— Неплохо отстроились. Неприступненько...

— Ну, если тебя интересует, как их вынести, то могу сходу предложить пару способов, — скромно сказала я. — Например, вон с той сосны через стену десантироваться. Или огненной магией фейри ворота поджечь. На них же не написано, что железные. Значит — деревянные.

Маэва фыркнула и забарабанила в символическую калитку. Ответили ей не сразу, а когда ответили — голос был мужской и заспанный:

— Кого Господь принес?

— Сами пришли! Группа Мастеров!

— Пароль! — потребовал проснувшийся голос.

— Две по ноль-пять! — рявкнула Маэва.

И нас, конечно, немедленно впустили. Ворота, что характерно, сторожили два гоблина в рясах, но с мечами. Наверное, крещеные...

Изнутри аббатство святой Илларии впечатляло не меньше — за кусты был загнан даже не джип, а микровтобус — и замаскирован веточками. Прямо по центру водружен Святой Крест, откованный с большим искусством и любовью, и вот нисколько, ни на полпальца не похожий на кладбищенский. За крестом располагались кельи... то есть, палатки.

Аббатиса встретила нас в аутентичном, с выражением глаз недобрым.

— Говорят, чтобы игра получилась удачной, надо принести в жертву одного из мастеров, — мягко, не напрягая голосовых связок, произнесла она.

— И вам здрасьте, матушка, мы вас тоже очень любим и желаем добра и света от всей своей фейской души, — скривилась Маэва. — Да прольется на вас дождь огненный, очищающий души лучше хлорки.

Пара гоблинов в рясах за нашими спинами добродушно заржали.

Девчонки в цивильном просекли тему и уже разводили костер в трапезной и доставали одноразовые стаканчики. Матушка поджала губы, но пригласила. Гоблины ловко свернули головы сразу обеим бутылкам, резонно полагая, что на два десятка рыл пить тут нечего...

— А сестра Генриетта не выйдет, — шепнула матушке невысокая, рыженькая девчонка толстой косой, заплетенной вокруг головы короной, — у нее живот болит.

— Серьезно болит-то? — Сделала стойку Маэва, — если что, сейчас гоблина пошлем за моим палачом.

— Да мы как-то надеемся, что она к утру очухается, — струхнула рыжая.

— Тьфу! Он у меня еще и лекарь, по совместительству. И аптечка есть.

— Я ей самогону с солью дала, — рыжая стрельнула в сторону Ровены и торопливо добавила, — и помолилась. Должно помочь.

— Обязательно. От кишечного расстройства самогон с молитвой всегда поможет, — от души одобрила Маэва, с хрустом вгрызаясь в огурец, — да и без молитвы — норм. Вот молитва без самогона — не всегда срабатывает.

Девчонки прижмурились, а кое-кто втянул голову в плечи, как черепаха.

— Что и ждать от земли, которой правит богом не принятая династия нелюдей, тварей без души, спасения не знающих, — уронила Ровена. Костер согласно треснул, подтверждая ее слова.

— Кхм... уважаемая. Тут вот какое дело. Вера твоя хороша для людей краткоживущих, ибо обещает спасение в смерти. А феи-то бессмертны, — Маэва холодно улыбнулась, — выходит, твой бог нам не подходит по э-э-э... техническим параметрам. Как же быть?

— Бессмертны? — повторила Ровена, — Поправь меня, если я ошибаюсь... или не Мэйв Прекраснейшая ныне лежит в своем замке на каменной плите и ждет погребения?

— Ну, накладки бывают, — сдала назад Маэва, — но в целом то я права!

— Не кричите в доме Господа, уважаемая. Вы не в степи, мы не глухие.

— Мастер не кричит, мастер убедительно излагает свою точку зрения, — буркнула подруга, но обороты сбавила, — Мэйв не показатель, она полукровка и, вдобавок, приняла человеческие регалии.

— Так, может, наша королева — человек? — Мягко спросила Ровена, — и хоронить ее следует по человеческим обрядам? А для начала — окрестить, как полагается.

Я чуть не поперхнулась коньяком. Глаза Маэвы напоминали здоровенные плошки:

— Окрестить? Мертвую?

— У Господа все живы.

Подруга выпрямилась:

— Я слышу официальную точку зрения аббатства? Которая будет озвучена завтра на витангемоте?

— Именно, — аббатиса наклонила голову, намекая, что разговор окончен.

— И... что может заставить вас, уважаемая, передумать?

— Только прямое и недвусмысленное волеизъявление Господа, — отрезала Ровена и встала. Вслед за ней поднялись и остальные. Выдрессировала свою команду она великолепно, стоило признать!

Оказавшись за воротами обители мы с Маэвой переглянулись и разразились длинным, одним на двоих, матерным монологом.

— Волеизъявление ей, козе плюшевой, — чернокосая расфыркалась, как персидская кошка, которой в нос попала собственная шерсть, — И что будет принято в качестве такового? — заорала она в сторону обители.

Там не стройно, но от души заржали, потом посовещались и зычно ответили:

— Кровавые реки подойдут!

— Ну, смотрите, мыши церковные, — змеей прошипела Маэва, — никто вас за язык не тянул!

Развернулась и пошла. Прямо через лес.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ней.