Ушастый призрак

ГЛАВА 40

— И каким был второй способ? — С невольной улыбкой спросила я. Обычно, Хукку не матерился. Для выражения сильных чувств ему хватало упоминания богов и священных животных. Гиря до полу дошла.

— Второй?

— Ага. Тот, который мы подробно обсудили и отвергли большинством голосов...

Шаман хмыкнул:

— Не помню, чтобы я вводил демократию. Но, вообще, я думал раздать всем зелья по глотку и протащить Серой Дорогой. Хотя бы до реки.

— И что с этим планом не так? — Удивилась я, — вполне может прокатить.

— Угу. Только я себя переоценил малость. Помнишь того парня, который на себе тепловоз уволок? — Шамн дождался моего взгляда и самокритично признал, — я не он. Ни одного раза. Не знал, что так тяжело будет...

Я чуть не хлопнула себя по лбу — вот ведь бестолочь! Он же не просто идет впереди, он меня тащит, все равно, что на себе. А еще трое, наверняка, вообще не по силам.

— Мой отец спокойно пятерых водил. А прадед мог и десяток... под настроение.

Смущенным Хукку не выглядел, морально уничтоженным тоже.

— А... ты, вообще, какой шаман в роду? — Спросила я.

— Насколько мне известно — восьмой.

Круто, что сказать! Я из своих предков помнила только маминых родителей, и то — нетвердо, а с папиной стороны он и сам путался.

— Давай, добавь этому недопокойничку бодрости. И.. ногу тоже вылечи. Пригодится.

— Ты же говорил — ритуалить нельзя.

— Нельзя, — повторил Хукку. Посмотрел на меня долгим и почему-то сочувствующим взглядом. Тихонько рассмеялся. — Да не переживай ты так. Тебя все равно никто не услышит.

— Почему? — Вместо того, чтобы успокоить, его слова меня здорово встревожили.

— Ну... на фоне того, что я творить собираюсь...

Я могла многое ему сказать. Но вздохнула и решила промолчать. Яйца курицу не учат, а в этой вылазке я была всего лишь стажеркой.

Если Хукку решил, что так будет правильно — есть шанс что это, таки, правильно.

Наверно, из меня и вправду, могла бы получиться отличная жена для какого-нибудь шейха из Эмиратов. Со временем. Кое что у меня уже сейчас выходило на пять баллов.

В бэге нашлась красная шерстяная нитка. Я отмотала ее на локте, сложила дважды, перевязала хитрым узлом ногу "тела", прямо поверх брючины. И тихонько заговорила, почти не добавляя в шепот голоса:

Семью семь жилок, да семью семь поджилок

Не болите, не свербите.

Мать — благослови

От хвори и боли освободи.

Не первый, не второй,

Не серебряный, не золотой,

В теле белом мышцы не болят,

Не ноют, не ломят и не горят.

И будьте, мои слова, крепки,

И станьте, мои дела, лепки.

Век по веку, отныне и до века...

Подсохшая уже трава едва заметно шевельнулась, поднимая ветер. Как там у классика: "Посеявший ветер пожнет бурю?"

Шаман больше на меня не смотрел, он вообще ни на кого не смотрел. Он освободил из рукава свой браслет с бубенцами и встал, лицом к невидимому солнцу, отбивая ритм. Простой, но завораживающий.

Лиза попятилась и, забыв про то, что она грозная и вооруженная барышня, спряталась за спину Павла Егоровича.

Я бы и сама сейчас куда-нибудь юркнула, да только не могла себе позволить такой роскоши. Но помечтать то можно?

Что-то поднимало голову.

Что-то, в сравнении с чем отряд Петра, стоявший где-то тут, неподалеку, был вроде школьников, которых физрук вывел в поход. Что же мы разбудили такое и чем нам это аукнется?

— Павел Егорович, — сказала я, — вы в порядке?

— Что? — Удивился он и почему-то начал осматривать свою одежду.

— Хорошо себя чувствуете? — Поправилась я, — Сможете этого, бесчувственного, тащить?

— А Лизонька-то...

— Я стою, — буркнула девушка. — Хотя лечь тянет. Лечь — и не вставать. Вот теперь верю, что он — всамделешний нойда.

— А раньше не верила?

— С чего бы? — Удивилась она.

— Ну, так-то, нойды с рекомендательными письмами в гости не ходят. Хотя бы и с того, что мы, вообще, прошли.

— Так дело-то не особо хитрое. Через отворотку и обычный человек пройти может. Нужно только глаза зажмурить крепко-крепко, держать в голове место, куда попасть хочешь. Ну и "Отче наш..." читать, пока не пройдешь.

— Видеть цель, верить в себя и не замечать препятствий, — кивнула я, — Шаман...

Он обернулся и клочья тумана полетели от него в разные стороны.

— Мы готовы.

— Я тоже готов. Туман... я растянул до самой реки. Он не такой плотный будет, но примерно полчаса продержится. Мы должны успеть дойти до воды.

При слове "вода" Призрак заметно взбодрился и повеселел. Его одного тут не мучили никакие предчувствия, он точно знал, что собирается делать и если что напрягало, так наша нерешительность.

— Веди, — велел Хукку и пес послушался.

Как он находил дорогу — непонятно, но вел уверенно. Хукку шел сразу за псом. Дальше Павел Егорович с телом невезучего бойца , которое он принял на плечо, как раненого. Тот тихонько стонал, но в себя приходить не спешил.

Правильно и делал. Инстинкты у парня настолько верные — позавидовать впору.

Следом за ним шла Лиза, то и дело спотыкаясь в неудобной обуви, рискуя подвернуть ногу — но не чертыхалась. То ли воспитанная, то ли все же ученая. Или тоже — инстинкты. Если вспомнить ту, чью улыбку я узнала — могло быть и то, и другое, и третье. И даже все разом.

Я замыкала путь, не забывая прислушиваться к тому, что происходило сзади. Пока, как будто, ничего эпичного — ивняк шумел, но если ветер...

И тут меня, как кипятком, окатило жутью. Какой ветер, если туман стоит — не шелохнется.

Что-то шло по нашим следам, набирая силу...

— Осторожно! — Шаман придержал низкую ветку березы, пропуская нас и встретился со мной взглядом. Темные глаза словно спросили: "Слышишь? Понимаешь?"

Да уж как-то, не совсем деревянная, сообразила. Я пожала плечами и ответила ему нарочно бесшабашной улыбкой. "Я не должна бояться, ибо страх убивает разум".

Земля под ногами понизилась, ноги сами побежали под уклон, опережая голову, а в маре проступили темные контуры деревьев.

— Почти на месте. Скоро дорога, а там и река.

Черандак согласно тяфкнул.

Я споткнулась, похоже, о корень или об упавшую ветку и едва не вылетела на дорогу носом вперед, но устояла на ногах, с последний момент поймав равновесие.

Мы вышли из аномалки. Чтобы понять это, не было нужды в способностях нойды или гайду. Значительно поредел туман. Я увидела и почти разглядела караул из серебряных ив, две спутанные ветвями березы и — очертания холмов по левую руку. Появились звуки — отчетливый голос речного потока вдалеке, дробный стук дятла, похожий на стрекот пулемета. В отдалении — пока еще очень и очень не близко заржал конь.

Возможно, это был всего лишь крестьянский Сивка, но Хукку поморщился. Зато Призрак совершенно по-собачьи завертел хвостом, так, что даже разогнал белесую мару — я разглядела не только свои руки, но и ноги.

— Соскучился? — Он переступил передними лапами. — Ну, в принципе, разведка нам не помешает. Давай так, одна но... э... лапа там, все остальные — тут. Но только, сам понимаешь — никакого ностальгирования. Глянешь, убедишься, что без тебя никто не пропал — и назад.

Пес мигнул карими глазами и в одно мгновение исчез в ивняке. Даже ветви не шелохнулись. И впрямь — призрак.

Павел Егорович аккуратно сгрузил "Тело", привалив его к широкому стволу старой, корявой березы и оглядел его с сомнением.

— Никак не пойму, что за важный человек, — вслух поделился он, — по порткам — так голытьба.

— Голытьба и есть, — безапелляционно выдала Лиза, — стал бы важный человек в драных сапогах ходить.

Хукку улыбнулся, глядя, как я так же озадаченно разглядываю парня. Никого он мне не напоминал.

— Не догадалась? Ну, значит, будет сюрприз. Потом поймешь, пока просто поверь — его надо было вытащить.

— Верю, — вздохнула я, — но оставаться и ждать воссоединения семьи не будем? Тревожно мне.

— Ни к чему, — согласился шаман, — отряд Петра Призрак сюда приведет. Парень уже в порядке, дождется. А нам стоит поторопиться.

— Оно? — Я мотнула головой в сторону Мызниковой усадьбы, странный гул никуда не делся, и, кажется, стал даже ближе, разбудив утихшую, было, тревогу.

— "Оно", — со вкусом повторил шаман, — не переживай. Оно идет не за парнем. И не за ЧОНовцами.

Утешение, на мой взгляд, было сомнительным.

Мы перебрались через дорогу, шаман раздвинул плотный кустарник, пропустил нас и "закрыл" проход, бросив простейший отвод — теперь, если и есть в отряде следопыты, то ничего они тут не заметят.

— Вы уверены, что дух не приведет их прямо к нам? — Нервно спросила Лиза, прыгая по кочкам.

— Не успеет, — отозвался Хукку.

Без проводника дорога сразу сделалась запутаннее и длиннее. Павел Егорович на этот раз шел впереди, но остатки тумана путали и его, несколько раз он останавливался и крутил головой, пытаясь определить направление.

Речка журчала близко, но дойти до нее почему-то никак не выходило.

Наконец мы в нее почти свалились — с обрывистого берега, проломившись сквозь плотный орешник.

В лесу уже стемнело, за нами уже занимала позиции полноценная густая ночь. Но на берегу неглубокого ручья стояли пока еще светлые сумерки. Вода блестела в свете заходящего солнца.

— Пришли, — объявил Хукку.

— Как так? — Павел Егорович смутился, — Куда ж мы пришли-то, господин нойда? А говорили — лошадки будут... А им тут и не пройти.

— Эти пройдут, — улыбнулся шаман. — Просьбу мою не забыли? Доставайте.

Недоверчиво качая головой, тот, однако, полез в котомку и вытащил оттуда две... лошадиные уздечки. Одни уздечки, больше никакой лошадиной амуниции не было, даже поводьев.

— И не понадобиться. Они и это-то с трудом терпят, — непонятно пояснил Хукку. — Как появятся, сразу набрасывайте уздечку на того, который к вам ближе будет. Я второго поймаю. Главное, не садись верхом, пока уздечку не застегнешь, а то абзац!

— Что?

— Утопит! Они мастера этого дела. Топить...

Колдовские бубенцы вновь выстукивали ритм, от которого заходилось сердце. Лиза рядом порывисто дышала и во все глаза смотрела на серебристую воду, которая вдруг выгнулась горбом, как спина у кота.

Из ручья показались две морды, черные, словно камины ими чистили... Морды принюхивались очень заинтересованно. Мокрые гривы больше всего напоминали спутанные клубки водорослей. Глаза поблескивали холодным огнем и были совершенно, ни одного разу не лошадиными. У лошадей просто не бывает такого взгляда.

— Келпи, — ахнула Лиза и подалась назад, но из кустов орешника раздалось тихое, предупредительное: "Аф".

Черандак стоял на берегу, вывалив язык и таращился на "родичей" с плохо скрытым опасением. Похоже, дурной нрав лошадок был ему хорошо знаком.

— Эй, а точно у них передние копыта развернуты наоборот, а вместо задних — рыбий хвост? — шепотом спросила Лиза, почему-то у меня. Словно я тут была специалистом по водной нечисти.

— Сама их впервые вижу. Вылезут — посмотрим.

Лошади медленно и осторожно выходили на берег. Нас боялись или берег был неудобный? К некоторому разочарованию Лизы и моему облегчению, это оказались обычные лошади. Четыре ноги, грива, хвост... Если б не глаза, я бы и не заподозрила подвоха.

Один, крупный жеребец, подошел к Хукку и добродушно боднул его храпом в плечо. А потом развернулся боком, приглашая покататься.

Шаман рассмеялся, ласково потрепал его по шее.

— Красивая тварь. Но подлая.

Келпи не спорили, похоже, они не понимали языка, лишь ловили интонацию — добродушную и воркующую, да считывали эмоции шамана: восхищение, приязнь, ласку — и никакого страха.

Их все устраивало.

Второй из пары... или вторая? Поменьше и поизящнее подошла к Павлу Егоровичу, выгнув длинную изящную шею.

— Пора, — сказал Хукку.

Он произнес это тем же воркующим голосом, не отрывая руки от гривы... Я даже не поняла сначала. Хорошо, напарник шамана по этой авантюре оказался сообразительнее.

Две уздечки взметнулись одновременно и захлестнулись на черных мордах!

О, какой обиженный вопль! Не лошадиный — кошачий. Павел Егорович повис на своей лошадке всем немалым весом, а она била копытами в опасной близости от его головы и ее крики разносились по воде далеко.

Конь, который достался Хукку, вел себя спокойнее и, приглядевшись, я увидела на шкуре светящуюся руну. Шаман шагнул ко второму келпи и одним движением пальца усмирил истерику водной нечисти, пойманной хитрыми людьми.

— Поедете прямо по воде. Так ближе всего — и патрулей нет, — заговорил он. — Следите за подковами. Как отскакивать начнут — считайте. Две отскочили — ничего. Как только третью сбросит — правьте к берегу и снимайте уздечки. Иначе — утопят.

— Благодарствую, господин нойда, — Павел Егорович подвел лошадь к Лизе и помог ей взгромоздиться на спину созданию. Девушка боялась, но верхом ездила, похоже, неплохо. В том числе и без седла. Она вцепилась в гриву, с оторопью понимая, что коняшка... пошла по воде. Прямо по блестящей лунной чешуей поверхности, как по дороге.

— Век Господа молить буду.

— Моли, — рассеянно разрешил Хукку, — это не вредно.

Келпи подорвались, словно за ними гнался сам нечистый и через мгновение уже исчезли за поворотом.

— Дело сделано, — выдохнул шаман.

И тут за нами что-то треснуло, так громко и жутко, что мы с черандаком, в обнимку, с визгом скатились в воду. Кто из нас визжал, еще пойми!

— Назад, — страшно крикнул Хукку, разворачиваясь, — За меня!