В разводе. Ты нас недостоин

27

Деньги… да засунь ты себе эти деньги знаешь куда, – думаю.

Вздыхаю, поднимаюсь на ноги, иду умываться. Дети ещё спят. Тишина квартиры угнетает.

Натан так и не позвонил. Ну да, с чего бы ему мне звонить? Ведь он сам прогнал меня – смотрел мне в глаза, произносил жестокие слова о том, как я его достала.

Я его достала. Серьезно?

Видимо, да, на меня ему всегда было плевать, иначе давно бы расстался с Вероникой. Но нет. От меня он поехал к ней – смывать с себя очередную ложь, развлекаться.

От этих мыслей на языке горечь как от лекарства, или от яда.

Варю детям кашу, отстранённо глядя в окно вся в напряжённом ожидании: любой звук будет сродни взрыву. Дети начинают возиться в спальне, слышу их традиционные утренние приветствия, и улыбка невольно расплывается на губах. В глазах она не отражается, потому что в памяти всё ещё стоит та самая картина – злые, сонные, мутные глаза моего бывшего мужа. Он сначала говорит одно, потом другое, и уже неясно, где он врёт, хотя догадаться несложно. Ему нужны дети. Только дети.

Куда ему столько? Торговать он ими собрался, что ли? Чужая душа – потёмки. Хотя я долгое время думала, что его душа – половина моей, родная.

Однако моих детей он не получит. Он их недостоин.

После завтрака дети, умывшись и почистив зубки, идут возиться на ковёр со своими старыми игрушками. Их даже не удивляет новая-старая обстановка из прежнего дома. Они в таком возрасте, что любой день как новая жизнь, а память у детишек короткая. В этом их спасение. И моё тоже.

Если бы они спросили меня про папу – я бы не знала, что им ответить.

У меня есть пара дней, чтобы успокоиться, собрать мысли в кучу и придумать, куда двигаться дальше. Потом мама вернется, и тогда будет куда сложнее…

Пока в голове нет ни одной единственной мысли. Маму я не оставлю в любом случае. Да и куда я попрусь одна с тремя детьми? Даже в голове не укладывается. Не теперь. Натан пусть делает, что хочет – я просто не пущу его на порог.

Сколько бы мама ни была в больнице, как только она вернется, надо будет разговаривать с ней, советоваться на полном серьёзе. Я расскажу ей, что видела. Уверена, она меня поймёт и не будет больше настаивать на том, чтобы я пыталась восстановить семью. Детям нужен отец, разумеется, но нужен ли мне такой мужчина рядом? Ведь я ему не нужна – только в роли няньки. Как ни горько это осознавать, Вероника была права на этот счёт.

Натан звонит мне на третий день после моего переезда. Мужчина долго и упорно пытается дозвониться. Я смотрю, как вибрирует телефон по столешнице. Но я не хочу с ним разговаривать. Не хочу. Ни в коем случае не хочу слышать этот голос – перед глазами сразу всплывёт та картина: он весь в помаде на диване, а самодовольная, насмешливая Вероника снисходительно смеётся мне вслед.

Поэтому просто ставлю телефон на тихий режим, чтобы не слышать всего этого.

Наша няня приходила эти два дня. Пока она нянчилась с малышами, я имела возможность сходить в магазин, пополнить запасы продуктов. Всё-таки прекрасно, когда есть дополнительные руки для помощи с детьми. Осталось только маму убедить в том, что мои решения – к лучшему. Она меня примет, уверена. Теперь она сама понимает, что ей трудно будет одной. Здоровье уже не то, что прежде, так что придётся ей смириться со мной и с внуками в её скромной маленькой квартире.

Вероника мне больше не пишет. Мне ее деньги не нужны, мне вообще ничего от неё не нужно. Отвратительная, грязная дрянь, как раз под стать Натану. Ну и рожал бы с ней детей, в чём проблема, не пойму. Нет – докопался до моих. Видимо, не хочет отдавать на сторону ни капли своей драгоценной Черновской крови. Всё хочет подмять под себя.

Он привык всё контролировать.

Неудивительно.

Это что же получается? Он только спустя три дня понял, что я исчезла. Только спустя три дня появился в доме и увидел, что там пусто. Иронично.

Спустя несколько часов он приезжает сам. Начинает звонить, стучать в дверь. Конечно, бывший догадался, что я приехала сюда. Быть может, даже к матери наведался. Но в прошлый раз ей не понравилось его поведение – я запомнила её лицо, взгляд напоследок. Скорее всего, мама не захотела с ним встречаться. Быть может, позвонить ей, спросить?

Попозже... ей некогда, у нее там лечение, процедуры, капельницы. Да и не стоит ее волновать лишний раз.

Я стою в прихожей, слушаю звонок. Благо детям он не мешает – они привыкли к шуму маленькой квартиры. Мужчина не унимается в подъезде полчаса, а потом я слышу его тяжёлые шаги по лестнице. Осторожно выглядываю в окно и вижу, как Натан садится в машину. Кусаю губы. Быть может, решил, что ошибся? Что мы уехали куда-то ещё. Что ж, пускай ищет. Мечтать не вредно.

Вижу его широкую спину, суровое лицо, синяки под глазами. Странно – он как будто не спал. Быть может, болеет? Видимо, с похмелья три дня мучился, бедолага. Так ему и надо. Задёргиваю шторы и иду к детям.

Ещё через полчаса у меня снова звонит телефон. С удивлением обнаруживаю на экране входящий от бывшей свекрови – Марины Аркадьевны. Ей какого чёрта от меня надо? Даже странно. Я ведь исчезла из их жизни – меня больше нет. Ни я, ни мои дети ей не были нужны с самого начала.

Интересно. И не хочется брать трубку, но любопытство берёт верх.

Я жму принять вызов и иду на кухню, чтобы дети не слышали разговора, и чтобы бывшая свекровь не слышала моих детей.

– Эвелина, – произносит Марина Аркадьевна с каким-то странным облегчением. Её голос мягкий, заискивающий, с ноткой тревожности. Я напряжённо вслушиваюсь.

– Что вы хотели, Марина Аркадьевна? – спрашиваю спокойно.

– Как хорошо, что ты взяла наконец трубку… – выдыхает она нервным смехом. – Мне очень нужна твоя помощь, дорогая. Очень срочно нужна твоя помощь…

Удивлённая просьбой, я даже не знаю, что ответить. Хочется рассмеяться, но прежде всего я хочу понять, что конкретно этой женщине от меня нужно.

– Помочь? В чём?

Женщина нервно мнется.

– Ты должна усмирить моего сына, – говорит наконец. – Приезжай, пожалуйста, с ним что-то странное… я никогда таким его не видела, и я не справляюсь, Эва! Натан тут без тебя совсем сошёл с ума!