Вершина мира. Книга первая

Глава 10

Госпитальный отсек встретил обычной суетой, запахом лекарств и тихим шуршанием работающей аппаратуры. Я шла по коридору, сзади послышался грохот и протяжное: «Посторонись!», я отскочила – мимо меня по коридору пронеслась каталка, я уцепилась за край и начала выяснять, в чем дело. В третьем ангаре случилась авария – разорвало дюзу транспорта. Покалечило четырех техников, этот самый тяжелый. Прибор, отмечающий работу сердца, протяжно запищал. Повязка, наложенная на рану, моментально промокла. Я чертыхнулась и, запрыгнув на каталку, ввела руку в открытую рану, наплевав на отсутствие перчаток. Нащупала источник кровотечения, заткнув его пальцем.

– В операционную, без анализов, быстро, – хрипло выкрикивала я, торопя санитаров. – Не успеваем, голубчики, быстрее, зажим с аорты соскочил, я пальцем держу, надолго меня не хватит!» На полной скорости влетели в опер блок. Навстречу уже бежала моя подруга Наташка и медсестра Верочка.

– Что за шум, а драки нет? – громко осведомилась Наталья, – и почему госпожа Романова в не стерильной одежде восседает на пациенте?

– Она аорту пальцем зажимает, – отозвался один из санитаров.

– Почему «Биоком» не заклеили? – возмущенно рыкнула Наташка.

– Да был «Биок»! – не менее раздраженно ответила я, – Тебе же объяснили – зажим соскочил! Или ты уже языка человеческого не понимаешь?!

– Халат госпоже Романовой, – приказала Наташка ассистентам, не обращая внимания на мой гнев, – вызывайте анестезиологов! Будем работать. Анализы и все остальное в процессе. Мне нужна кровь!

Из операционной мы выползли спустя полтора часа. Случай оказался тяжелее, чем виделось поначалу. Я опустилась на корточки прямо около дверей операционной. Приятно было прижаться спиной к прохладной переборке. Мимо прогрохотали носилки, направляющиеся в реанимацию, я приоткрыла один глаз, провожая их.

– Ну и чего расселась? – услышала я над собой Наташкин голос. – Пошли хоть кофею хлебнем за счастливый исход.

Я поднялась и поплелась за подругой, стягивая с себя хирургический халат. Зайдя в комнату отдыха, глянула в зеркало, и могла констатировать, что моя новая белая блузка безнадежно испорчена. Я достала из шкафчика хирургическую пижаму и натянула на себя. В чистой одежде я почувствовала себя намного лучше.

– А ты акробат, – хмыкнула Наташа, – это ж надо, делать массаж и аорту держать, если мужик выживет – по гроб благодарен будет.

– Все, кто через меня прошел, грешат этим, – скромно ответила я. – Вот ведь, день еще только начался, а я уже как побитая собака!

– Пройдет, – успокоила меня Наташка, – ты мне лучше поведай, как отдохнули. Я слышала Лизи замуж вышла. Адмирал, говорят, рвет и мечет!

– Это присказка, не сказка, – усмехнулась я, – ты лучше послушай, что у меня было. Вот где закачаешься, – и я поведала ей обо всех моих злоключениях.

– То-то я думаю, что это шеф носится с самого утра, будто ему клизму поставили, а в клозет не пустили, – хмыкнула она, – все кричал, что ты какую-то заразу на станцию притащила.

– И вовсе Влад не заразный, – обиделась я за парня, – я его вчера сама проверяла. У него даже вшей нет, точнее, уже нет, я их еще на Земле вывела, да и было их немного, а так ничего больше.

– Да не кипятись ты, – улыбнулась Наташа, – ты лучше расскажи, что ты с ним делать будешь?

– Еще пока не знаю, – призналась я, – учить буду, человека из него сделаю, не то он на звереныша похож, а там глядишь, и год положенный пройдет. Может родных получится отыскать. Понимаешь, не похож он на потомственного раба, слишком уж морда породистая. А если не найду… не знаю, дожить до этого надо, а там как Хаджа Насреддин говорил…

– Кто?

– Ну, был такой сказочный герой, так вот он говорил: «А там или эмир помрет, или ишак заговорит».

– Значит так, – подвела итог нашему разговору Наташка, – ношу, ты взвалила на свои плечи, возможно, неподъемную, правда это уже не имеет значения. Придется помогать расхлебывать все это по мере сил и возможностей. Но я тебя предупреждаю – не всегда можно спасти весь мир и одного человека в частности. Работать надо будет долго и тяжело и, в конце концов, не добиться нужного результата. – Она испытующе посмотрела на меня, ожидая возражений, но таковых не последовало. – Что ж, начнем, перекрестясь, – вздохнула она.

– А у нас есть выбор? – Уныло улыбнулась я.

Дверь с треском распахнулась, впуская в комнату отдыха Геннадия Васильевича, нашего любимого начальника. Он был всем мил, если не брать в расчет его скрупулезное отношение к соблюдению инструкций, которые, между прочим, он сам и создавал в необозримых количествах.

– Романова, – обратился он ко мне, забыв поздороваться, – почему вы притащили на станцию неизвестно кого к тому же без положенного двухнедельного карантина?

– Здравствуйте, Геннадий Васильевич, – мило улыбнулась я, смущая шефа вежливостью, – я понимаю, что совершила непростительную ошибку, но рада сообщить, что сама проводила медицинское освидетельствование, и могу авторитетно заявить, что вышеназванный субъект не несет никакой опасности обитателям станции. Вот, пожалуйста, его медицинская карта, все нужные анализы уже внесены туда. – Я поднялась и, не снимая милой улыбки, подала светиле медицины подготовленную мной карту Влада.

Шеф, не ожидающий такой расторопности, хмуро взял из моих рук планшетку. По мере прочтения документа его лицо разглаживалось. Наконец он отложил ее и уже на полтона ниже продолжил:

– Да, Романова, в этом случае придраться не к чему. Но впредь настаиваю на соблюдении соответствующих инструкций по поводу карантина.

– Извините, Геннадий Васильевич, – потупила я глазки, – но я не стала беспокоить вас по окончанию рабочего дня и сама приняла решение обойтись без карантина. Вы бы со мной в этом согласились, поскольку пациент перенес тяжелую психологическую травму, а со мной у него наладился контакт. Если бы я отправила его в карантин, это было бы безвозвратно утеряно. – Я развела руками. – Да, кстати, Геннадий Васильевич, мне нужно изменить график работы, я хочу больше выходных и поменьше дежурств.

– Эко ты деточка замахнулась, – усмехнулся шеф, – а кто ж работать-то будет?

– То есть, как я поняла, вы не собираетесь идти мне на встречу? – улыбнулась я ему счастливой улыбкой.

– Анна Дмитриевна, – шеф аккуратно подбирал слова, – вы же поднимаете, какое тяжелое положение на станции – медицинского персонала не хватает.

– Вы отказываетесь поменять мой график, – печально уточнила я.

– К моему глубочайшему сожалению, я вынужден вам отказать.

– Замечательно! – воскликнула я, извлекла из ящика стола лист бумаги и протянула начальнику.

– Что это такое? – подозрительно спросил он.

– А, так, сущая безделица – требование всех неиспользованных выходных, отпускных, отгулов, а так же за работу по праздникам. Согласно контракту.

– Это невозможно! – воскликнул начальник зеленея.

– Отчего же, очень даже возможно. И если мы не решим это дело сегодня и миром, завтра эта бумага будет лежать на столе адмирала, я думаю, он удовлетворит мою просьбу.

– Анна Дмитриевна! – шеф решил не сдавать позиций, – вы злоупотребляете…

– Ничем я не злоупотребляю, – прервала я его довольно невежливо. – Я попросила вас упростить мне график, вы отказали, хотя и забываете, что я работаю практически на две с половиной ставки хирурга! Уж кто из нас злоупотребляет так это вы, поскольку у нас была договоренность: как только я сочту нужным, я тут же перехожу на обычный график работы. Если вы мне этого не даете, значит, я беру все, что мне причитается за три года.

Начальник в уме, видно прикинул, что отсутствовать я буду более чем долго, и решил уступить. Решение его было основано на том, что лучше реже, чем никак. А для начала он предложил мне уйти на две недели в отпуск. Геннадий Васильевич удалился, что-то, сердито бормоча себе под нос.

– О, как! – хмыкнула Наташка, глядя на закрывшуюся дверь, – я бы так не смогла.

– Понимаешь, – пустилась в объяснения я, – если бы не взвалила себе на плечи заботу о ближнем, я бы тоже так не смогла. У меня, признаться, колени дрожат.

…Полудрема и тихие шаги. Решив, что ему просто показалось, Влад зарылся головой под подушку, сон опять накрыл его теплыми лапами. Дверь в комнату распахнулась от сильного удара, с треском влетев в стену, и на Влада, словно вихрь налетел злой, как черт, Дмитрий Петрович. Не церемонясь, содрал с Влада одеяло и рывком стащил его с кровати. Еще толком не проснувшийся Влад приземлился на полу, снова ударившись обожженным бедром, едва не взвыл от боли. «Так клеймо никогда не заживет», – досадливо подумал он, глядя снизу вверх широко распахнутыми глазами на грозную фигуру генерала не делая попыток подняться.

– Встать! – проревел Дмитрий Петрович и шагнул к парню.

Не желая получать лишний пинок, Влад моментально вскочил на ноги, удивляясь про себя, отчего все хозяева так орут, если у него достаточно хороший слух. Дмитрий Петрович загородил своей спиной дверь в коридор. Взгляд затравленно метался по комнате, ища пути к бегству – если эта туша навалится на него, рабу будет очень больно об этом вспоминать, если вообще вспоминать придется.

Раб обязан подчиняться любому свободному человеку – это закон. Но есть так же и другой закон – наказать раба имеет право только хозяин. Правда, второй закон не всегда соблюдается, так что разумнее будет сбежать, а потом уж пусть хозяйка решает, что делать с рабом. Глаза наткнулись на неприметную дверь, остается надеяться, что она не ведет в какой-нибудь чулан или шкаф, тогда ему конец.

– Слушай сюда, тварь! – рычал генерал, рывком вытягивая ремень. – Если я еще раз увижу тебя в Аниной кровати, я тебе ноги переломаю, а потом яйца вырву под самый корень и вместо сережек на уши повешу, удод ты тоскливый!

Влад не стал дослушивать его пламенную речь, не желая проверять на собственной шкуре, насколько выполнит Анин отец свои обещания, сделал еле уловимое движение, перенося тяжесть тела на другую ногу, чтобы было сподручней добираться к облюбованной двери. Реакция у генерала была отменная – заметив движение раба, он выбросил руку, едва не схватив Влада за волосы. Но и своей реакцией, отточенной за долгие годы борьбы за жизнь, парень не похвастаться не мог – ловко вывернувшись, проскользнул в дверь, открыв ее ровно настолько, чтоб суметь протиснуться в щель. Захлопнул ее, отгородив себя от взбешенного папаши.

Чтобы оглядеться и сообразить где находится, потребовалось не более секунды. Поняв, что оказался в ванной, Владу оставалось только порадоваться тому, как удачно сконструировано Анино жилище, и мысленно поблагодарить неведомого человека, создавшего все это – возможно, он спас жизнь бедному рабу. Опрометью кинулся из ванны, выскользнул в гостиную и бегом в прихожую, второй раз за утро, едва не хлопнув разъяренного мужчину дверью по носу, и еще успел заблокировать ее стулом, по какой-то причине там оказавшимся. Секунда на размышление о строгом запрете покидать каюту. Стул, подпирающий дверь немного съехал, склонив чашу весов в пользу бегства. Влад распахнул дверь в общий коридор и опрометью понесся вперед, спасая свою шкуру за пределами Аниной каюты. Не оглядываясь и не запоминая дороги.

Сколько Влад бежал, захлебываясь от страха и усталости, сказать не мог, так же не мог точно припомнить, в скольких местах он повернул. Погони уже давно не было, а он все продолжал бежать, не в силах остановиться. Пересохшие легкие распирало от нехватки воздуха, а сердце обещало вот-вот выскочить из груди, а человек все не останавливался. Окончательно выбившись из сил, он отошел к стенке, уперся руками в колени и долго хватал ртом воздух. Хорошо хоть народ в коридорах попадался редко, иначе его уже давно бы сдали взбешенному папаше, тогда пиши, пропало. Самое обидное – он же действительно ничего плохого не сделал, просто спал рядом и все! Влад шмыгнул носом и, распрямившись, вытер пот, обильно струящийся по лицу.

Нужно вернуться в Анину каюту. Если хозяйка появится раньше него – по головке не погладит. Влад развернулся на сто восемьдесят градусов и поплелся в обратном направлении. Прежде чем заходить в длинные коридоры, встречающиеся на пути, долго осматривал их, и если они казались ему чуть знакомыми, Влад сворачивал.

Пока бродил по этим безликим и совершенно одинаковым лабиринтам Влад потерял чувство времени и как долго продолжается его путешествие представить себе не мог. За все это время Влад не встретил ни одного человека. Теперь он уже жалел об этом. Страх перед хозяйским гневом сменился другим. Страхом перед голодом и полным одиночеством. Ему казалось, что прошло уже несколько часов, как он покинул Анину каюту. Рабом начало овладевать отчаяние – даже если Аня, обнаружив его отсутствие, попытается его отыскать, на это уйдет не один день. А если она, как и обещала в гостинице, не будет искать ненужного ей раба? Без еды он еще может протянуть некоторое время, а вот куда без воды деваться? Да и кто даст воды беглому рабу? Дмитрий Петрович уже не казался Владу таким страшным. Ну, чего спрашивается, побежал? Наказали бы, и все на этом! Может, и не сильно досталось – в первый раз все-таки. А сейчас точно от души ввалят, если… когда найдут.

От мрачных мыслей начала болеть голова. Влад брел по очередному коридору, еле переставляя ноги и низко опустив голову, и сам того не заметив, чуть не столкнулся с седым крепко сбитым человеком. Бросив взгляд на его суровое лицо, Влад счел за благо побыстрее убраться с дороги – инстинктивно испытывая тревогу в обществе таких больших и сильных людей.

Мужчина с нескрываемым любопытством разглядывал незнакомого молодого человека в отчаянии бредущего по коридорам станции. Такого на своей станции Жан Дэмон еще не видел. Выглядел парень, как бы это сказать помягче, предосудительно – всклоченный, запыхавшийся, на грани отчаяния, босой и почему-то в пижаме! Это обстоятельство и заставило адмирала Дэмона остановиться. А еще больше заинтересовали бинты на шее и запястьях.

– Эй, парень, постой!

Резкий окрик заставил ноги прирасти к полу, а голову опуститься еще ниже. Голос мужчины выдавал в нем человека привыкшего повелевать и ожидающего, что его приказания будут выполняться беспрекословно.

– Ты откуда у нас такой пугливый? – вполне добродушно поинтересовался мужчина.

Влад предпочел отмолчаться – а что он в действительности мог сказать, если не знал, с какой стороны света он здесь появился? А свободные они такие: ответ не понравится – пиши, пропало, а так молчишь и молчишь себе, хотя даже это они могут посчитать за наглость и хамство. К радости Влада этот седой человек с нестарым лицом оказался не из таких, и продолжал свои расспросы вполне дружелюбно.

– Ты немой, что ли?

– Нет, – пробормотал Влад, – я не немой, я потерялся.

– Вот незадача, – посочувствовал мужчина, – ты давно у нас?

– Вчера прилетел, – сказал чистую правду Влад, но не стал вдаваться в подробности – может еще обойдется, и этот человек, думая что Влад свободный, не откажет в помощи, и ему удастся отыскать Аню – все смягчающее обстоятельство!

– Меня Жан зовут, а тебя как? – мужчина протянул Владу крепкую ладонь.

– Влад, – выдавил раб в ответ, пожимая протянутую руку, копируя жест.

– Давай попробуем помочь твоей беде, Влад, – предложил Жан, – ты хоть помнишь, где остановился? Номер каюты?

– Нет, – сокрушенно покачал головой Влад, – я у Ани живу.

– Фамилия у твоей Ани есть? – нахмурился Жан.

– Я не помню, – в отчаянии проговорил Влад.

– Ты, парень, не паникуй, – прикрикнул на него Жан, – где эта Аня работает?

– Кажется, она доктор, – не очень уверенно сообщил Влад, вспомнив вчерашние издевательства.

– Это уже лучше, – проворчал Жан, – пошли, я тебя к госпитальному отсеку отведу. В приемной спросишь, где твою Аню искать.

– Спасибо, – вежливо, как учила хозяйка, поблагодарил Влад, хотя очень хотел упасть перед этим человеком на колени и целовать ему ноги, что не оставил его и не прошел мимо.

Они добрались до ближайшего лифта, и пока ехали до нужного места, Жан умудрился выведать у Влада подробности его появления на станции и из-за чего Влад заблудился. Как получилось у Жана так подробно разговорить Влада, парень объяснить не мог. Несмотря на то, что Жан узнал о молодом рабе, отношения своего не изменил, проводив до нужного места.

– Тебе сюда, – проговорил Жан, останавливая лифт, – иди, ищи свою Аню, а мне пора. Постарайся больше не теряться, договорились?

Влад еще раз поблагодарил неожиданного проводника, пожал протянутую на прощание руку и вывалился из лифта. На него тут же навалились множество незнакомых резких запахов и оглушили пронзительные звуки. Влад остановился, ошарашенно оглядываясь – как он сможет разыскать хозяйку посреди этой толкотни и неразберихи? Повсюду царил самый настоящий хаос – множество каталок, которые толкали люди в разноцветной форме, двигались на первый взгляд беспорядочно и очень мешали друг другу. Его пару раз ощутимо толкнули в спину и грубо приказали убираться с дороги. Влад беспомощно оглянулся на лифт в надежде еще увидеть Жана и попросить помощи, но двери лифта уже закрылись, отсекая от единственного человека, согласившегося помочь.

Безжалостно подавив в себе проблески паники, снова начавшей одолевать молодого человека, двинулся вперед, внимательно вглядываясь в глаза над масками.

Он чуть не пропустил ее. Она была одной из многих, одетых в темно-синюю форму. Она катила перед собой каталку с тем, что совсем недавно могло считаться человеком, а сейчас напоминало кусок растерзанного мяса. От вида этого к горлу подкатила тошнота. Аня подняла свои восхитительные глаза, мельком прошлась по окружающим, задержала взгляд на нем. Влад бросился к ней, но она лишь нахмурилась и резко приказала:

– В сторону! – Аня сделала крутой вираж, закатывая каталку в смотровую. Влад вжался в стену, боясь помешать ей. – Какого черта ты здесь делаешь? Сгинь с глаз моих!

Она, натягивая какой-то балахон, продолжала смотреть на Влада, вжавшегося в стену, не знавшего куда деться. Но в следующий момент она уже забыла про раба, переключившись на больного. Влад как завороженный смотрел через небольшие окошки в дверях, как Аня и еще несколько человек уверенно орудовали какими-то приспособлениями. Влад шагнул поближе к окошку. Все его внимание было приковано к хозяйке. Раб не заметил, что загородил кому-то дорогу, за что тут же схлопотал чувствительный удар в бок тяжелой тележкой, нагруженной оборудованием и добрую порцию отборного мата от парня одетого в нежно розовую форму, катившего эту самую тележку. Не переставая ругаться, парень скрылся за двойными дверями, чтобы через миг появиться откуда-то с другой стороны. Медбрат схватил слабо сопротивляющегося Влада за локоть, сжав руку стальными пальцами, и продолжая рассказывать рабу, откуда тот вылупился и кто были его родственники, потащил через коридор, умело лавируя между каталками. Не успел Влад опомниться, как его втолкнули в тихую просторную комнату и оставили в полном одиночестве с напутствием оторвать голову, если посмеет нос за дверь высунуть. Захлопнувшаяся дверь отгородила его от суеты и шума, словно попал в другой мир…

Под потолком ожило радио, и через динамик послышался хриплый голос дежурного:

– Всему медицинскому персоналу занять свои места. Начальникам отделений прибыть в ангары. К нам поступает большое количество пострадавших из близлежащей колонии. Около трехсот человек, авария на горнодобывающей шахте. – Динамик отключился.

Мы с Наташкой вылетели в коридор. Среди персонала наметилась легкая паника. Никогда еще к нам за раз не поступало такое количество пострадавших, хотя, теоретически мы можем принять до пяти сотен.

– Спокойно! – рявкнула я, перекрывая гул голосов вовремя вспомнив, что я сегодня начальник дневной смены. – Больных сортируем следующим образом… – персонал выслушал меня. Наметив примерный план действий, мы кинулись готовиться к приему.

– Восемь бригад в операционные, двенадцать на прием, – дублируя мои приказы, неслось из динамика.

Все уже готово. Вот-вот поступят первые пострадавшие. Персонал застыл на своих местах, и показалось, что время остановилось. Лишь на один удар сердца. Из транспортного коридора послышался шум, надвигающийся подобно горной лавине. Еще один удар сердца и в отсек ворвались спасатели, толкающие неповоротливые каталки. И все пришло в движение. Никаких сбоев, быстро и слаженно. Осмотр, диагноз, первая помощь и дальше по цепочке в операционную. Мечась от пациента к пациенту, я чувствовала себя почти Богом. Здесь все зависит от меня, от моего умения и от моих знаний. Кидаясь за очередными носилками, я встретилась глазами с Верочкой.

– Какой счет? – крикнула я.

– Охренитительный! – отозвалась всегда вежливая до одури Верочка, – Идем на рекорд.

– Девочки соберитесь, – встрял медбрат Инго, – последний транспорт с минуты на минуту…

Я толкала пред собой каталку, когда боковым зрением заметила, что ко мне кинулся Влад.

– В сторону! – зло рявкнула я, сделав крутой вираж, закатывая каталку в операционную. Влад вжался в стену. – Какого черта ты здесь делаешь? Сгинь с глаз моих! – натягивая одноразовый халат, я увидела, что Влад все так же стоит, вжавшись в стену. Ну и черт с ним, я перевела все свое внимание на больного.

Закончилось все так же стремительно, как и началось. Передав пациента операционной бригаде, выскочила в коридор за очередным клиентом. Коридор опустел, и уже появились санитары со швабрами. Я стянула резиновые перчатки с усталых рук, мысли вертелись около кресла и чашки кофе.

– Анька, – я обернулась на зов, ко мне спешила Алиса, – Что тут у вас произошло? – она обвела недоумевающим взглядом разгром, царящий вокруг.

– Ничего, просто пациентов сегодня было много.

– Аня, – нерешительно начала Лиса, – тут понимаешь… такое дело… как бы это выразится…

– По-человечески, – устало попросила ее я.

– Ты понимаешь, в общем, – она собралась с духом и выпалила, – Влад пропал!

– С чего ты взяла? – удивилась я.

– Понимаешь, твой папа с ним поговорил, и раб тю-тю, – развела она руками.

– Твою мать! – рявкнула я.

– Ань, с тобой все в порядке? – захлопала глазами подруга.

Я же сделала вид, что не слышу ее, быстро шагая по коридору и заглядывая через окошки в смотровые комнаты. Я оббегала все отделение, и не найдя парня, не на шутку встревожилась. Если он вышел отсюда, разыскать его будет сложно. Станция большая, и дня не хватит все обойти. Я представила себе Влада, одиноко бредущего по длинным чужим коридорам, среди чужих людей и сердце мое тревожно сжалось. А если с ним что-нибудь случиться? Я себе никогда не прощу! Подожди, не паникуй! Народ у нас в большинстве хороший и обидеть не должны, а там кто его знает. Я мрачно усмехнулась – я беспокоюсь за взрослого мужчину, как за малого ребенка. Хотя, в сущности, здесь он и есть малый ребенок. Может, в своей среде он и считался самостоятельным, способным о себе позаботиться, но только не здесь. Свободный мир таит в себе множество опасностей, о которых он и не подозревает. Суровые вахтенные офицеры, которые, обнаружив в неположенном месте праздно шатающегося человека, могут запросто отправить его под арест «до выяснения личности и целей». Для подобного выяснения, если ты не имеешь при себе документов, обычно требуется около двух дней. В сущности, вахтенные правы, и обижаться на них смысла нет – нечего лазать, где не следует, вот только… Найду – убью. Вот честно – убью!

– Ань, ты чего мечешься? – заинтересовался моими хаотическими перемещениями Инго, когда я раз в четвертый пробегала мимо регистрационной стойки. – Потеряла чего?

– Ага, потеряла, – выдавила я, было ощущение, будто лицо свело судорогой.

– Уж не того ли босого недоумка в пижаме и с замотанной шеей, который под ногами болтался? – добродушно ухмыльнулся медбрат.

– Где он? – сквозь зубы процедила я.

– Да я его в комнату отдыха отвел, – для большего понимания парень махнул в сторону коридора, – Ань, ты чего?

Вид у меня, очевидно, был еще тот, Инго даже перевалился через стойку, провожая меня удивленным взглядом. Все верно, обычно я не позволяю себе гневаться на людях, но сегодня был случай особый. Успевший осточертеть за последние сутки до нервной почесухи.

– Анна, – окликнули меня уже у самой комнаты отдыха, – тебя адмирал вызывает. Я перевела звонок в твой кабинет.

Подавив вздох, я развернулась и поспешила в свой кабинет. Интересно, что от меня адмиралу понадобилось? С размаху шлепнувшись в свое кресло, я коротко выдохнула и нажала клавишу приема.

– Романова, госпитальный отсек, – отчеканила я.

– Что вы себе позволяете, Романова?! – в голосе адмирала послышались гулкие перекаты горного обвала, заставившие внутренне поежиться. – Вы соображаете, что ваше поведение недопустимо для служащего такой престижной станции?! Как вы посмели мало того, что купить раба, так еще и притащить его на станцию?! Вам что – работать здесь надоело? Вылететь хотите с треском? Я не слышу?!

– Нет, адмирал, – тихо проговорила я, преданно глядя на адмирала, – мне не надоело здесь работать.

– Надеюсь, вы понимаете, что я должен созвать собрание, где будет поднят вопрос о вашем недостойном поведении?!

– Да, адмирал, я все понимаю, – ровным голосом ответила я, а внутри все закипало нешуточной яростью от непонимания, что такого недостойного и порочащего честь служащего станции я совершила, не успела я об этом подумать, как вопрос сам собой слетел с языка. Вот это было лишнее. Утихающий тайфун адмиральского гнева взвился с новой силой, а мне оставалось лишь молча хлопать глазами, пережидая бурю, изо всех сил сдерживая гонор.

– А как же уголовный кодекс? – задала я осторожный вопрос, понимая, что от того, насколько убедительной сейчас буду, зависит не только мое будущее, но и будущее моего непутевого раба. – Статья об оставлении человека в заведомо беспомощном и опасном для жизни положении?

– Он не человек – он раб и на него уголовный кодекс не распространяется, – вполне спокойно возразил адмирал, – ему не место в твоем мире, пойми ты, упрямица!

– Знаете, когда-то давно один человек учил, что я должна жить своим умом и по возможности защищать тех, кто слабее. И я намерена следовать его совету. Вы можете выгнать меня со станции, но не заставите отступиться! Или тот человек все же неправ?

– Не передергивай, – буркнул адмирал, – тогда речь шла о глупых детских шалостях. Ладно, черт с тобой – живи! Но если я еще раз увижу это недоразумение, разгуливающее по станции без штанов, вылетишь со станции без разговоров!

– Как… как без штанов?… – опешила я, живо представив себе эту картину.

– Ну, не совсем без штанов, – хмыкнул Дэмон, – но в пижаме и босой! Все, Романова, делай что хочешь, но чтобы его пребывание на станции было мотивировано железно и в том качестве, в котором он и есть, а есть он раб! Мне плевать, как ты это сделаешь, но ты обязана, раз уж посмела взять на себя такую ответственность, сделать все так, чтоб ни одна проверка… Слышишь?! Ни одна, изъяна отыскать не смогла! А что проверка будет, я не сомневаюсь, уже сегодня о твоем рабе будет знать вся станция и заметь – не от меня! Времени тебе даю на это до завтра, ясно? И хватит меня от дел отрывать! – не совсем логично рявкнул адмирал и отключился.

Я расплылась в довольной улыбке, с тихим вздохом откидываясь на спинку стула. Поддержка адмирала, пусть и высказанная в такой странной форме обнадеживала. Но почти сразу мое благостное настроение сменилось более подходящей случаю глухой яростью.

…Обстановка в комнате, куда зашвырнули Влада, была более чем странная – на многочисленных полках с книгами располагались макеты внутренних органов, настолько натуральные, что Влад не удержавшись подошел к полке и поскреб ногтем чью-то челюсть, надежно зажавшую между зубами берцовую кость, убеждаясь, что это все-таки подделка. Влада невольно передернуло, что за люди здесь работают? В углу стоял вместительный холодильник, рядом с рукомойником. Желудок тут же заявил о своем присутствии громким урчанием. Шагнул к холодильнику в надежде на еду, заглянул и сразу же отшатнулся, громко хлопнув дверью – на всех полках, строго подписанные, в больших банках с розоватой жидкостью плавали человеческие органы. Влад почувствовал головокружение и отступил с намерением бежать отсюда сломя голову, но был вынужден остановиться – в тишине комнаты раздался какой-то непонятный скрип. В следующий миг плечо больно сжала чья-то костлявая рука, а скрипучий голос поинтересовался:

– Воруешь мои органы?

– Н-нет, – чуть запинаясь, пробормотал Влад, скосив глаза на плечо, шумно сглотнул – рука, сжимавшая плечо оказалась набором костей, каким-то чудом не рассыпавшихся при движении.

– Как это нет? – не поверили ему. – Ну-ка, посмотри мне в глаза!

Влада бесцеремонно развернули и он, к своему стыду, едва не обмочился от страха – на него смотрели круглые, непонятным образом держащиеся в провалившихся глазницах, глаза самого настоящего скелета. Кое-где на костях его еще виднелись остатки мускулов и сосудов, а с черепа свисало несколько длинных рыжих волос.

– Будешь воровать, с тобой сделают то же, что и со мной! – предупредил скелет, страшно вращая глазами и щелкая челюстью, на которой не хватало трех передних зубов.

– Я не вор, – простонал Влад, дергая плечом в попытке высвободиться.

– А если не вор, так и нечего шастать! Сядь и сиди, где приказано! – рявкнул скелет, подтверждая свои слова кивком головы. Челюсти скелета противно щелкнули. И случилось самое отвратительное – у скелета вылетел глаз, попав Владу прямо за пазуху. Молодой человек вздрогнул и понял со всей ясностью – сейчас его вырвет.

– Верни глаз, зараза! – гневно прошипел скелет, протягивая к Владу свободную руку и маняще сгибая указательный палец.

Преодолевая ужас и отвращение сопровождающееся рвотными судорогами, Влад запустил руку под рубашку, нащупывая скользкий желеобразный шарик тут же выскользнувший из пальцев. Несколько долгих секунд ушло на то, чтобы выловить глаз скелета. Влад осторожно, боясь раздавить, вынул глаз и передал его хозяину.

– Ну вот, наконец-то, – недовольно прокомментировал скелет, смыкая пальцы над органом зрения, – чего так долго? И лечиться у них я тебе не советую, – доверительно добавил он, перед тем как выпустить плечо Влада, – видишь, что они со мной сделали!

Влад отскочил от разговорчивого набора костей, как только почувствовал, что плечо свободно. Парень отвернулся, пытаясь унять взбунтовавшийся желудок и сосредоточиться на чем-нибудь более приятном, чем говорящие скелеты. Сзади неугомонный скелет напевал: «Глазик, мой, глазик!» Послышался чавкающий звук и разочарованное ворчание: «Что ты будешь делать? Опять раздавил!» Влад помимо воли оглянулся и увидел, как многострадальный глаз вытекает между суставами пальцев. Это было уже слишком для измученного желудка Влада, и он рванул к раковине. Парня долго и мучительно рвало, казалось – вывернуло уже все содержимое, а его продолжали сотрясать спазмы. Продолжалось это до тех пор, пока не хлопнула входная дверь комнаты. И сзади не раздался причитающий голос.

– Ах, ты ж, бедолага! Говорила же этим заразам – уберите гадость! – женщина погрозила кулаком неизвестно кому, – Так нет же! Совсем плохо?

Заботливые женские руки легли на плечи и заставили подняться. Заглянув в зеркало над раковиной, он обнаружил там молодого человека с ошалевшими, ввалившимися глазами и зеленым цветом лица, рядом стояла невысокая девушка, озабоченно разглядывая раба.

– Пошли, присядешь, – проговорила она и повела к одному из диванов, – сейчас я тебе чайку заварю, попьешь горячего – оклемаешься. Меня Верочкой зовут ты, наверное, к Анне Дмитриевне пришел? Она скоро освободится.

Влад позволил усадить себя на диван, механическим движением принимая чашку из рук женщины.

– Ну, вот, – удовлетворенно проговорила она, наблюдая, как Влад осторожно глотает обжигающий напиток, – ты посиди тут, хорошо? А я пойду – дела у меня…

Я рванула дверь комнаты отдыха, находясь после разговора с адмиралом в некоем пограничном состоянии – только тронь. Влад, на его счастье, никуда не испарился и даже успел разжиться чаем! От вида чашки в его руках улегшееся было раздражение, всколыхнулось с новой силой. Я его сейчас убью, со спокойной ясностью поняла я. Увидев меня, Влад отставил чашку и вскочил на ноги.

– Кто тебе позволил выйти из каюты? – обманчиво спокойным голосом задала я вопрос, надвигаясь на него. Заглянув мне в глаза и встретив там лишь не рассуждающую ярость, Влад непроизвольно попятился.

– Госпожа, я не виноват, – только и смог промямлить он.

Вот эта госпожа и добила меня окончательно. Истончившаяся за последние сутки пленка самообладания прорвалась, выпуская наружу вулканом клокотавшее бешенство, сминающее под собой благоразумие и невыполненные обещания, а примостившийся за левым плечом бес подтолкнул под руку. Я коротко размахнулась…

Проснувшийся разум подоспел вовремя, и рука остановилась в считанных миллиметрах от его лица, и безвольно упала, не коснувшись мужской щеки. Серые глаза смотрели растерянно и чуть испуганно, а из носа пролилась тонкая струйка крови, пачкая одежду. Вот ведь черт – довела парня! Влад опустил голову, не пытаясь утереть нос. Ярость выдохлась, как забытое вино, оставляя горьковатый привкус.

– Ты, что – сдурела?! – рявкнула Наташка, влетая в комнату с треском захлопывая дверь перед чьим-то любопытным носом и проворачивая для надежности в замке ключ.

Я резко вскинулась на ее крик и мои плечи тут же оказались зажаты, словно в тисках руками подруги, не давая наделать новых глупостей.

– Пусти, – буркнула я, встряхивая плечами, было неимоверно стыдно за весь этот балаган.

– Бить его больше не будешь? – подозрительно спросила Наташка, убеждать ее, что я и пальцем Влада не тронула, было глупо – все равно не поверит. Пришлось со всей искренностью поклясться, что не буду, только после этого Наташка выпустила меня из своих цепких объятий.

– На, утрись! – достав из шкафчика свежее полотенце, кинула Владу. Он поймал полотенце и принялся размазывать кровь по лицу.

– Да что ты делаешь? – возмутилась я.

Я отобрала полотенце и, подтолкнув парня к раковине, сунула его лицо под струю холодной воды. Придерживая за загривок, принялась грубовато обмывать кровь. Влад особо не протестовал такому обращению, только громко фыркал, когда вода заливалась в нос.

– Оставь его в покое! – не выдержала Наташка, неодобрительно наблюдавшая за моими действиями. – Да что с тобой сегодня?

С этими словами Наташка разогнала нас по разным углам. Владу досталось кресло в углу комнаты и пузырь со льдом, а мне диван и чашка кофе. Удовлетворившись таким расположением, Наташка уселась рядом со мной. С одной, подозреваю, целью – блокировать мои непредсказуемые действия.

– Кто-нибудь прояснит мне, что здесь произошло? – холодно поинтересовалась она.

– Я ушел из каюты без разрешения, – невнятно объяснил Влад, мешал прижатый к лицу лед.

– Зачем? – вскинула брови подруга, начиная понимать причину моего бешенства.

– Потому что пришел Дмитрий Петрович, – начал сбивчиво рассказывать он, бросив благодарный взгляд на Наташку, – а я спал в Аниной комнате. Он вытащил меня из кровати, и сказал, что если еще хоть раз увидит меня там, то переломает ноги, а потом вырвет яйца. Вид у него был достаточно грозный, и я решил не искушать судьбу, выскочил из каюты. И я… я потерялся. Коридоров много, они все одинаковые. Потом вспомнил, что Аня работает врачом, и решил разыскать, где она работает. Дом я бы все равно не нашел, – печально закончил он.

– Ага, – с немалой долей ехидства подтвердила я его рассказ, – а так же имел глупость столкнуться с адмиралом!

Мои слова вызвали у подруги нервный смешок. Она в полной мере осознала справедливость моих действий.

– Анна Дмитриевна, – в дверь требовательно постучали, – вас вызывают в операционную.

– Сейчас буду, – прокричала я, с сожалением отставляя недопитый кофе.

– Я его в твой кабинет отведу, – задумчиво проговорила Наташка, – нечего здесь глаза мозолить.

Я рассеянно кивнула, воюя с замком, дверь никак не желала поддаваться. Было невыносимо стыдно перед Владом. Чтобы хоть как-то заткнуть распалившуюся совесть, я обернулась на пороге и тихо проговорила:

– Влад, ты того… извини меня, ладно? Я была не права, ты действительно не виноват – с генералом порой тяжело сладить.

Ответом был глухой шлепок пакета со льдом выскользнувшего из мужских пальцев. Я хмыкнула и вышла в коридор.

…Влад придирчиво разглядывал свое отражение, пребывая в отвратительном настроении. Осторожно потрогав нос, скривил унылую рожу и отошел от зеркала, все еще недоумевая, отчего шла кровь, ведь хозяйка и не ударила вовсе.

Хозяйка совсем забыла о своем рабе и за несколько часов, что он сидел в ее запертом кабинете, не появилась ни разу. Есть хотелось ужасно. Влад старался не прислушиваться к громкому урчанию в животе, понимая, что после утренней выходки рассчитывать на еду не приходится. А вот порки ему сегодня не миновать. В этом он уверился после разговора с подругой госпожи. Наталья не жалея черных красок расписала несчастному рабу все последствия пробежки. Так что уповать на снисхождение госпожи глупо. Вот только интересно, чем воспитывать будут. Хорошо бы ремнем, не так больно как плеткой, к примеру, или кнутом. Да и не покалечит ремнем особенно, только синяков наставит. Влад поежился от невеселых мыслей. Нет, он не осуждал госпожу за предстоящее наказание и дело даже не в том, что раб не вправе на это. Просто Влад был согласен, что заслужил наказание. Ему было стыдно. Это ж надо было так подставиться! Вот только поджившую спину было жалко, но что поделаешь, придется перетерпеть.

Молодой раб тяжко вздохнул рассеянно оглядываясь. Ожидание хуже жестокой пытки. Занять себя было нечем, обстановку кабинета он уже успел изучить, как собственную ладонь. Впрочем, здесь и изучать нечего. Малюсенькая комнатушка, куда каким-то чудом вместились стол, стул, кушетка, укрытая за белой ширмой, раковина почти у самой двери да небольшой шкафчик, запертый на замок. В этом Влад убедился, когда от безделья попытался сунуть туда любопытный нос. Раб уселся на пол возле раковины. А может, она действительно про него забыла? Что тогда с ним будет? Здесь даже туалета нет. Хорошо, что он почти не пил сегодня и особых неудобств не испытывает, но это пока.

Впрочем, эта пробежка была не бесполезной. Влад узнал, что бежать отсюда не так уж просто, как представлялось. Без вдумчивой подготовки и дергаться нечего. Прежде чем бежать, надо знать куда бежать! Это тебе не планета, где у беглеца сто дорог на все восемь частей света, и там находили без особого труда, а тут и подавно… Значит нужно ждать. Чего? А черт его знает, признаться. Ему нужен отдых и чуть-чуть знаний, совсем немного…

Щелчок открываемого замка заставил вскочить на ноги. Хозяйка выглядела усталой. Лицо ее было настолько бледным, что кожа казалась почти прозрачной, на виске четко проступила синяя жилка, а под глазами залегли черные круги.

– Переоденься, – госпожа кинула Владу объемистый пакет, – мы идем домой.

Влад кивнул, торопливо скидывая одежду, стараясь глаз на госпожу не поднимать, как всякому приличному рабу и положено. Упаковка с треском разорвалась и в руках Влада оказалась более чем странная одежда – куртка и штаны сшитые вместе. Ох, уж эти свободные! Чего только не придумают, а ему теперь мучайся!

– Вообще-то, мужчина сперва отходит за ширму, а потом уж оголяет зад, – насмешливый голос хозяйки заставил замереть в нелепой позе – Влад, балансируя на одной ноге, согнулся в три погибели, вталкивая другую в непослушную штанину. – И не стыдно тебе так себя вести?

Уши, щеки и, кажется, даже шею залило жаркой краской, подтверждая, да, ему действительно стыдно. Влад покачнулся, и окончательно запутавшись в штанинах и рукавах, не удержался, рухнул на колени. И как ей это удается?! Кривя губы от обиды, парень разглядывал свои растопыренные пальцы, упирающиеся в пол. Никто из ее предшественников так не мог. Им нужно было орать, звать орду надсмотрщиков, с полного замаха перетягивать беззащитную спину семихвостой плетью от души натертой жгучим перцем… А эта и с места не двинулась, так и стоит, подпирая косяк плечом. Насмешливо брошенная фраза и он уже валяется на полу, безнадежно запутавшись в непривычной одежде.

Она хмыкнула, покрутила головой и, отлепившись от косяка, моментально решила все его разногласия с одеждой. Снова и снова заставляя раба чувствовать себя законченным придурком.

Потом был молчаливый переход до Аниной каюты. Влад плелся за хозяйкой, неосознанно оттягивая миг, когда закроется дверь каюты. Но ничего не случилось, то есть абсолютно. Его накормили и отправили спать, предоставив в одиночестве терзаться непониманием…

На пороге прихожей нас встретил генерал. Я закатила глаза к потолку и едва не заскулила, за что мне такое счастье и все в один день? Генерал при виде Влада, топтавшегося за моей спиной, принялся старательно вращать глазами, вдохновенно изображая бешенство. Парень и без того старавшийся лишний раз не напоминать о себе совсем сник. Удовлетворившись его убитым видом, отец сообщил, что ужин готов.

Они уселись по разным концам стола, причем папаня с видом хозяина, а Влад нерешительно опустился на край стула, готовый в любой момент сорваться и сбежать. Генерал делал вид, что увлечен едой, но я видела, какими испепеляющими взглядами он награждает парня.

– Анечка, – наконец не выдержал генерал, – может, ты мне объяснишь, что он, – папа ткнул вилкой в сторону Влада, – делал у тебя в постели?

– Спал, – пожала я плечами.

– А тебе не кажется, что он должен спать в своей комнате, а еще лучше в прихожей на коврике?

– А тебе не кажется, что это должна решать я? – не повышая голоса, в тон ему ответила я.

– Нет, не кажется! – рявкнул родитель так, что бокалы на столе жалобно звякнули, а Влад втянул голову в плечи. Стоит генералу еще раз гаркнуть и парень точно под стол полезет, безразлично отметила я.

– Прекрати орать, пожалуйста, – попросила я, спокойно продолжая ужин, – ты меня пугаешь, и не забывай, что я твоя дочь, а ты не на допросе.

– Я никогда не ору на допросе, – смутился он.

– Хорошо, – легко согласилась я, – тогда представь, что ты на допросе, и дай спокойно поесть.

Папа мою просьбу выполнил, но все же изредка бросал недовольные взгляды в сторону раба, отчего последнему делалось совсем худо. Когда мы пили чай, я позволила себе заметить:

– Папа, может быть, ты перестанешь расточать пламенные взоры и направишь энергию в другое, более полезное русло?

– Чего еще ты хочешь? – насторожился отец.

– Например, посоветуй, как узаконить положение Влада на станции.

– Я не буду ничего узаконивать, пока он спит в твоей постели, – хмуро выставил условия генерал.

– Как вам двоим не стыдно, думать обо мне так плохо, – обиделась я, – сначала он, – я кивнула на Влада, – решил, что мне нужен мальчик для постельных развлечений, а теперь еще и ты! Неужели я настолько страшна и безголова, что мне надо покупать мужика?!

– Ничего такого я не думал, – попытался оправдаться генерал, заливаясь краской от подобной откровенности, а Влад виновато уставился в свою чашку.

– Нет, думал, – упрямо возразила я, шлепнув ладошкой по столу, – иначе не устроил бы сегодня утром балаган и не вынудил Влада бежать, куда глаза глядят, а он, между прочим, потерялся.

– Хорошо, ты приперла меня к стенке – я виноват, – пришлось позорно отступать грозному генералу, – а теперь объясни, чего именно ты от меня хочешь.

Я попросила составить список бумаг, которые понадобятся, чтобы перевести Влада на легальное положение. Папа поскреб щеку и составил мне черновой набросок, пообещав, с утра более детально заняться этим делом, с тем и ушел.

– Он меня убьет при первом же удобном случае, – заметил Влад, глядя на закрытую дверь.

– Не говори глупости и иди спать, – устало попросила я.

Удивление, вызванное подобным приказом, не помешало Владу выполнить его в кратчайшие сроки. Убрав на кухне, я наскоро сполоснулась в душе и забралась под одеяло. День показался неимоверно длинным.

Сон, несмотря на усталость, решительно отказывался приходить. Из головы не шел приказ адмирала, который необходимо выполнить в кратчайшие сроки, в этом Дэмон прав. И даже когда отец выправит Владу документы, это ровным счетом ничего не решит. Вот принесет нелегкая проверку и тогда точно придется искать другое место работы, тут уж никто не поможет. Да и информация просочиться может, совершенно случайно и тогда, когда меньше всего ждешь.

Как назло ни одной связной мысли в голове. Промучившись в темноте не менее часа, я включила свет и уселась в кровати, затолкав под спину подушку стараясь ни о чем конкретно не думать. Мысли, сорвавшись с наезженной колеи, понеслись вперед без разбора и направления. Вспомнился сегодняшний ненормальный день, череда операций, парочка из которых была действительно интересная… Неплохо бы взять одну из них для написания исследования, время уж давно подошло написать его, родимого, а приличной темы все никак не подворачивалось. Хорошо еще никто об этом не напоминает…

Озарение, как это с ним, с озарением, как правило, и происходит, пришло внезапно, до идиотизма очевидное. А кто сказал, что исследования должны быть непременно по хирургии? Никто ж не требует и темы конкретной не дает, к тому же разносторонность врача только приветствуется. Так почему же не влезть в психиатрию? И плевать, что специализация для меня несвойственная. Объектом исследования будет Влад, а грант на исследования я себе выделю, придумав достоверности ради какой-нибудь фонд, никто и интересоваться не станет, откуда взялись деньги, ежели использоваться они будут по назначению. Я облегченно вздохнула, проблема разрешилась на удивление легко. Осталось только обозвать все это безобразие чем-нибудь красивым и неимоверно длинным, чтобы не сразу и догадались, о чем конкретно идет речь, а составлять отчеты дело привычное, так что с этим особых проблем не будет.

Появившаяся конкретная цель требовала немедленного воплощения, заставила слететь с кровати и засесть за компьютер. За час напряженной работы на счету госпитального отсека появилась немалая сумма, выделенная благотворительным фондом известного человеколюбца де Сада для исследований по адаптации и реабилитации, короче, возвращению в нормальный мир подобных Владу особей человеческой породы. Название исследований было длинным в три строчки и до жути красивым. Под руководителем исследования значилась естественно я. Полюбовавшись собственным произведением, ощущая при этом законную гордость – мало кто смог бы обставить все более изящно в столь короткий срок, отключила компьютер. Единственное, что немного настораживало, так это ощущение некоторой предопределенности. А как это еще назвать, когда события, начавшиеся с выпавшей из уставших пальцев вилки, приобретают нечто схожее с логической цепочкой, которыми так любит забавляться генерал, выстраивая очередную версию. Как упавшая костяшка домино тянет за собой все остальные, а взмах крыла бабочки вызывает ураган поражающий своей необузданной дикостью. Я мрачно хохотнула, прогоняя глупые мысли, а то выходит, что кто-то свел Влада и меня в одной точке пространства, предварительно подготовив почву позволив мне выиграть в казино баснословную сумму. Это, доктор, даже не сюрреализм, это уж, извините, шизофренией попахивает!

Сон пропал окончательно, я уселась на кровать, раздумывая, чем бы еще себя занять. Рассеянно оглядев комнату, увидела краешек дорожной сумки, сиротливо выглядывавший из-за стола. Сумку следовало перебрать еще вчера, но я поленилась, так почему не сделать это сейчас, раз все одно не уснуть? Вытащив сумку на середину комнаты, рывком расстегнула замки и вытряхнула содержимое на пол.

На сумку ушло полчаса. После сортировки и укладки на полу остался какой-то бумажный мусор, обертки от конфет и плотный пакет с ошейником и лохмотьями Влада. Ошейник, пожалуй, оставлю, как сувенир. Подарю его Владу вместе с вольной. А от вонючих тряпок нужно срочно избавиться.

Помяв пакет в руках, нащупала ошейник и, кривясь от брезгливости, запустила руку внутрь. Порылась, выуживая непослушный кусок кожи. Пальцы наткнулись на жесткую пластинку, заставив удивленно нахмуриться – в пакете не должно быть ничего подобного! И это не пряжка ошейника, ее я держу в руке. Любопытство штука страшная и никакая вонь не сумеет его остановить. Я достала лохмотья и с силой их тряхнула, грязная ткань с тихим треском расползлась под пальцами, и к ногам выпала цепочка с пластинкой. Удивляясь все больше, я отбросила тряпье и поднесла находку к глазам. Эт-то еще что за черт?! Если не ошибаюсь, такие штуки вешают детям на щиколотку, вместо паспорта. Я покрутила медальончик в руках, прочесть то, что было когда-то на нем выгравировано, оказалось почти невозможным – буквенная гравировка совсем стерлась, а из двенадцати положенных цифр осталось только пять – три в начале и две в конце. Может быть, это поможет найти родственников парня? Ведь у него где-то должны быть родные, не возник же он из воздуха и на пробирочного не похож. Значит, появился на свет самым древнейшим способом, а раз так, у него должны быть отец и мать.

Есть, конечно, вероятность, что я ошибаюсь, и медальон попал к нему случайно и он, как ворона, таскал блестяшку за собой. Но верить в это как-то не хотелось. Решив, что не усну, пока не узнаю, откуда у него эта вещица, пошла его будить.

Толкнув дверь в его комнату, я нерешительно остановилась на пороге. Свет из гостиной тусклым пятном высветил обстановку комнаты, разогнав по углам темноту. Влад спал, свернувшись калачиком поверх одеяла. Стоит ли мое любопытство его сна? Конечно, не стоит, все расспросы вполне могут подождать утра. Я уже собралась потихоньку убраться, как Влад шевельнулся и сел на кровати, будто и не спал вовсе.

– Привет, – тихо проговорила я, не придумав ничего лучшего, – мне нужно с тобой поговорить.

– Да, я понимаю, – спокойная обреченность в его голосе удивила. Я постоянно забывала, с кем имею дело.

Влад стянул с плеч пижамную куртку, опустил ее на пол, туда же отправились и штаны. Он вытянулся на кровати лицом вниз, сцепив ладони на затылке. Я тряхнула головой, не совсем понимая, что все это значит, а когда поняла, стало обидно. Я нащупала выключатель, заставив потолок слабо светиться. Присев на край кровати дотронулась до изуродованного плеча, вызвав волну дрожи.

– Ни черта ты не понимаешь, – вздохнула я, погладив Влада по спине, – я действительно пришла просто поговорить.

– И что, воспитывать не будешь? – недоверчиво буркнул он в подушку.

– А что – надо? – хмыкнула я, осторожно расцепляя мужские пальцы, Влад лишь неопределенно передернул плечами. – Ты меня боишься? – я заставила его повернуться и посмотреть на меня.

Влад кивнул, отводя глаза. Хоть не соврал и то ладно. Я помолчала, не зная, как убедить его в обратном. Нет, ни черта он сейчас не поймет, придется набраться терпения и ждать.

– Слушай, я вот чего пришла, – я выудила из кармана медальон, и, удерживая за цепочку, покачала у парня перед глазами, позволяя хорошенько рассмотреть, – откуда…

– Я не крал, – быстро прервал он меня.

– А я и не говорю, что ты крал, – обиделась я, – я просто хочу узнать, откуда он у тебя, только попробуй припомнить точно, для меня это очень важно.

– Я не знаю, – пожал плечами Влад, – он всегда был у меня, сколько себя помню…

– А сколько ты себя помнишь? – больше у себя, чем у него спросила я, не надеясь получить ответ. Парень вновь пожал плечами и ткнул в первое клеймо, сказал:

– Вот столько.

– Ты помнишь, как тебя продавали? – спросила я, внимательно рассматривая кружочек на его коже.

– В какой раз? – озадачился он.

– В самый первый.

Влад задумался, я молчала, боясь спугнуть удачу.

– Про самый первый раз я не помню, – сказал он, наконец, – зато я помню, как ставили первое клеймо, я был ребенком, и было очень больно, но тебе, наверное, не это интересно. Извини.

– Да причем тут ты, – вздохнула я, – глупо было надеяться, что все так просто получится…

– Что получится? – проявил он живой интерес.

– Я тебе потом как-нибудь объясню, – пробормотала я, – а сейчас залазь под одеяло и спать.

Выключив свет, поплелась к себе, оставив двери открытыми, на тот случай, если ему опять приснится кошмар и мне придется бежать будить парня. Ждать, что он сам придет ко мне, вместо того чтобы мучиться в темноте, дело зряшное. Он еще не настолько мне верит. Страх перед ним куда-то пропал, осталась лишь едва уловимая жалость. Я не знаю, как наша жизнь сложится дальше, но сейчас стало ясно одно – я за него любому глотку перегрызу!