Вершина мира. Книга первая

Глава 12

…Таурин встретил его отмытым после дождя небом и жарким солнцем, огромным желтым блином, висящим посреди неба. Все еще ярким, несмотря, что дело к вечеру. Дорожное покрытие еще не успевшее высохнуть после недавнего дождя, казалось антрацитовым и блестящим. Влад сошел с трапа, вдыхая незнакомый воздух чужой планеты, перемешанный с насквозь привычными запахами топлива, нагретой бетонки и застывших в ленивых позах космических кораблей. Ждал, что внутри что-нибудь шевельнется. Все-таки родился здесь и прожил первые пять лет. Нет. Ничего. Глупо надеяться, хотя Аня и утверждала, что память на запахи у человека… Черт! Он не будет о ней думать! Она его предала и, скорее всего, ее очень развлекли его метания. Ладно. Он выживет, несмотря даже на это. Он очень хорошо умеет выживать, в этом ему равных нет. Выживать и приспосабливаться, хотя с последним сложнее.

По левую руку шла бабка, легко опираясь на трость. По правую Ольга. Пришлось выдержать с бабкой еще один бой, добиваясь этого. Но он победил, несмотря на бабкины вопли о нарушении правил и приличий. Может, потом и пожалеет об этом, но пока ему плевать. Пусть все знают, что хоть он и мотался неизвестно где два десятка лет, но хозяин вернулся домой, и будет делать все так, как считает нужным.

У трапа их встретил человек средних лет, высокого роста, плотный, так что и не разберешь попервости, что там у него под дорогим костюмом: лишний привес или хорошо тренированные мышцы. Лицо его было спокойным и ничего не выражающим. Его отрекомендовали Владу как начальника пресс-службы. Это еще что за зверь и зачем он надобен? Арок, так звали этого самого начальника, церемонно поклонился Владу, обозвал милордом, и сообщил, что журналисты собраны в VIP-зале ради освещения его, Влада, приезда. Величественно, как он надеялся и подобает герцогу, поблагодарил за информацию, а стоило Ароку отвернуться, бросил на Ольгу беспомощный взгляд. Какие еще журналисты, какое освещение? Почему не предупредили? Ольга ответила успокаивающим взглядом, мол, не беспокойся, все будет хорошо.

Арок махнул рукой, и откуда-то сзади вырулила длинная машина с герцогской короной, изображенной золотом на борту. Влад помог усесться бабке, подал руку Ольге и только после сел сам, удостоившись удовлетворенного кивка герцогини, на который ответил снисходительным, но не хамским кивком. Мы тоже кое-чему учены. За Владом захлопнули дверцу, машина чуть качнулась, рядом с водителем усаживался Арок, и плавно тронулась.

Стоило машине притормозить у величественного здания порта, как дверца со стороны Влада предупредительно распахнулась, и обряженный в ливрею слуга согнулся в учтивом поклоне. Бывший раб внутренне передернулся, но сумел сохранить на лице выражение невозмутимой холодности. Развернулся, протянул руку, помогая выбраться герцогине, а после Ольге. Арок, наблюдавший за действиями молодого человека, удовлетворенно кивнул.

Восьмиярусное здание порта особого впечатления не произвело. Шумно и суетно. Он уже начинал скучать по тихим коридорам станции. Арок, указывая дорогу, направился к высоким стеклянным дверям, за которыми обнаружился длинный коридор, застеленный ковровой дорожкой, явно не для простых граждан предназначенный. Пока шли по коридору, Ольга выбрала момент и кратко проинструктировала Влада.

– Ты главное не волнуйся, – озабоченно прошептала она ему на ухо. – На все вопросы отвечай кратко и как можно более пространно. Вроде и ответил и при этом ничего не сказал, понимаешь? Если что, Арок тебя выручит. Ему за это деньги платят и немалые. На вопрос о прошлом придумай что-нибудь, но правды не говори, во-первых, не поверит никто, да и никому не надо, чтобы тебе перемывали кости, понимаешь?

– Понимаю, – смиренно проговорил Влад, недоумевая, что же он будет говорить. Надо было раньше об этом подумать.

Его ввели в небольшой зал, усадили за стол, перед которым стояло около трех десятков кресел. На них уже разместились люди самого странного вида. Кое-кто из них в деловых костюмах, а кто-то одет в невообразимые попугайские одежды. Наверное, протест так выражают, отрешенно подумал Влад. Ольга куда-то пропала, от этого вдруг стало неуютно, будто его беззащитного бросили на растерзание, даже несмотря на то, что слева сидела бабка, а справа Арок. Стоило только усесться, как на него нацелилось около десятка камер, на которых тут же включились лампы, до боли резанув по глазам ярким, резким светом. Влад тут же представил себя преступником, которому собираются устроить обстоятельный и пристрастный допрос злые дяди полицейские. Он изо всех сил старался сохранить невозмутимый вид и не щуриться беспомощно, как крот, бесцеремонно вытащенный из-под земли.

Разговор с журналистами запомнился ему сюрреалистическими урывками. Он в точности выполнил советы Ольги. Наговорил много всего, умудрившись ничего не сказать толком, удивляясь, что вообще может связно говорить и еще шутить под прицелами бесстрастных камер и пары десятков микрофонов. Арок свою работу знал хорошо, виртуозно и необидно осаждая особо ретивых журналистов. Эта пытка длилась целых двадцать минут, а потом они – бабка, Влад, Ольга и неизменный Арок, погрузились в длинное авто и отправились в родовое поместье.

Поездка заняла больше часа. Сперва кружили по улицам огромного города, со свечками домов, таких высоких, что голову задирать не хотелось, все равно до последних этажей глаза не добирались. По широким тротуарам текли людские реки, озабоченные своими делами. Фасады домов и витрины магазинов поспешно украшались лентами и цветами. А, ну, конечно, Ольга же говорила – в городе этой ночью начинается карнавал, он будет длиться неделю, а то и две, смотря, как повезет. Хорошо хоть никто не лез с разговорами, позволяя беспрепятственно таращиться в окно, рассматривая магазины, бары, фасады и частые входы в подземелье, очевидно, местное метро или еще какое-нибудь средство транспорта. Влад пытался с ходу сжиться с этим местом. Для нормальной жизни необходимо любить то место, где живешь, иначе оно сведет тебя с ума, превратив жизнь в ад с неотступным желанием бежать, куда глядят глаза.

Высотные здания сменялись более низкими и менее ухоженными, на улицах появлялось все больше мусора, а люди наоборот редели. Чем дальше авто врезалось в этот мир бедности и неустроенности, тем выше была скорость его передвижения. Водитель изо всех сил старался проскочить как можно скорее полосу трущоб, опоясывавшую город. Кто их знает, этих бедняков, еще шмальнут по машине из чего-нибудь огнестрельного!

– И когда только дорожники закончат с ремонтом! – проворчала из своего угла бабка, недовольно морщась на пейзаж за окном. – Сколько же можно ездить мимо этого убожества! Нужно пожаловаться мэру, это просто невыносимо!

– А что, есть еще одна дорога из города? – задумчиво поинтересовался Влад, хотя ему было на то наплевать, он из вежливости поддержал разговор.

– Есть, только ее неделю назад закрыли на ремонт, думали, успеют к карнавалу, но там, как водиться что-то не заладилось, – тихо ответила за бабку Ольга.

– Не забывай прибавлять – ваша светлость, девчонка! – тут же уколола ее бабка, а Влад, отвернувшись к окну, закатил глаза.

Бесило все. Как герцогиня высокомерно кривит губы, говоря о живущих в бедных кварталах. Как дергала Ольгу, и поминутно устраивала внуку экзамен, пробуя его выдержку.

Влад ненавидел таких людей и по привычке боялся. Этой во всех смыслах приятной женщине ничего не стоит одним только кивком головы приказать замучить до смерти раба, не приведи Бог, тому оказаться поблизости с ее экипажем, чем, несомненно, ее оскорбив. А уж переступить через сжавшийся костлявый комочек в лоскутах рванья, тем более. Владу стало страшно. Он испугался себя, сколько же она сможет испытывать его терпение, пока он не начнет рычать на нее, охваченный животной яростью и ненавистью? Как он будет жить с ней в одном доме? Да он же придушит старую гарпию рано или поздно, если та будет продолжать в этом же духе! Он одернул себя, приказав себе не забываться, но…

– Я думаю Ольге не обязательно обращаться ко мне столь официально, бабушка, – из чувства противоречия проговорил Влад, прекрасно осознавая, за этим обязательно последует взрыв с ее стороны.

– Что значит необязательно? – послушно вспылила бабка. – Мальчишка! Да как ты смеешь так пренебрежительно относиться к собственному происхождению? Да еще и разговаривать со мной отвернувшись к окну?! Да если бы здесь был твой дед, он бы…

– Нарезал из моей спины ремней? – с готовностью подсказал Влад, явно забавляясь, но глаз от улицы так и не оторвав. – Я угадал? Нет? – на миг глянул на возмущенно сопящую бабку, пожал плечами, снова отворачиваясь к окну. – Не угадал. Ну, ничего, бывает.

– Влад, прекрати сейчас же! – укоризненный шепот Ольги теплой волной влетел в ухо. – Ты чего добиваешься? У нее же сейчас удар случиться! Извинись быстро! Ну!

Подбадриваемый Ольгиным локтем, больно въехавшим под ребра, Влад начал склоняться к ее точке зрения. И действительно, что это на него нашло? Он же совершенно не знает эту женщину, его бабку. Никогда нельзя доверять первому впечатлению. Один раз уже доверился и что из этого вышло? Следует присмотреться и поднабраться информации, и уж потом делать выводы. Так что лучше последовать совету сестры.

– Я прошу извинить меня, миледи, – спокойно проговорил Влад, – я герцог всего-то шесть часов, так что еще не совсем свыкся со своим положением. Впредь буду более внимателен.

– Уж я надеюсь, ваша светлость, – не удержалась бабка от язвительного тона, – иначе придется сделать с вами то, о чем вы только что упомянули. Я не потерплю в собственном доме невежд и грубиянов.

Это была явная подначка, но Влад предпочел глубоко вздохнуть, отвернуться к окну и молчать всю оставшуюся дорогу, иначе мысли о первых и вторых впечатлениях вылетят из его головы и он непременно бабку придушит. Со всем старанием и присущим зверством. Однако, не прошло и нескольких секунд, как Влад придумал вполне приемлемый ответ, настроение взлетело на пару пунктов, он развернулся к женщинам и заявил:

– Я еще раз прошу прощения, миледи. Я осознал высоту своего положения и все вытекающие отсюда последствия, и думаю, у нас не возникнет более вопросов с этикетом. Я стану послушным и милым мальчиком, уважающим старших и прислушивающимся к их мнению, – не успела герцогиня одобрительно кивнуть, как Влад добавил, обращаясь к Ольге, – как вы считаете это правильное решение, ваша милость, баронесса Акарон? – он весело подмигнул оторопевшей Ольге, не обратив внимания на бабкино возмущенное шипение.

Именно это решение, окрестить и, следовательно, отдать Ольге баронский титул Влад принял секунду назад, вспомнив из короткой лекции Ольги, что в полном праве жаловать переходящие второстепенные титулы.

Сделал Влад это отчасти, из желания насолить бабке, а отчасти стремления еще тверже узаконить Ольгу в ее положении. И немного из-за совершеннейшего наплевательства к собственному высокому происхождению, про которое ему уже все уши прожужжали. Да и титулов на нем, как блох на барбоске – чай, не оскудеет.

– Да, ваша светлость, я считаю это правильным решением, – пробормотала еще не пришедшая в себя Ольга, щеки которой покраснели то ли от неожиданности, то ли от очередного вероломства новоявленного родственничка, и она дала себе молчаливый зарок поободрать ему уши, едва останутся наедине.

– Это неслыханная наглость, – ошарашено пробормотала бабка, на миг растеряв всю хладнокровную язвительность, правда, к огорчению Влада, очень быстро взявшая себя в руки. – Впрочем, прецеденты случались и ранее, так что особого фурора решение вашей светлости не вызовет.

Сказав это, отвернулась от молодых людей, все еще тяжело переживая безответственность внука, но она ровным счетом ничего не могла с этим поделать. Все экспертизы, полученные ею от странной девицы с безобразной родинкой в пол-лица, подтверждали ее родство с этим невоспитанным и презревшим всяческие правила молодым человеком, только что отдавшим один из своих титулов, правда достаточно незначительный, двоюродной сестре. Ну, да ладно, она еще найдет на него управу. Хорошо, хоть догадался отдать баронство, а не графство. Что там ей причитается к титулу? Небольшое поместье, с таким же небольшим доходом и трехэтажный городской дом? Ничего страшного.

Неожиданно Ольга попросила остановить машину, сказав что ей нужно заехать домой за вещами и книгами. Влад отпускал новоявленную баронессу с большой неохотой. Видя, как он расстроился, Ольга заверила, что обязательно приедет в поместье часа через три. На прощанье она, уже стоя на тротуаре, нагнулась, поцеловала Влада в щеку и исчезла в ближайшем провале подземного входа.

Остаток пути Влад и бабка проделали молча, что вполне устроило обоих. Они уже успели достаточно позлить друг друга, продолжать не стоило, иначе дорога превратится в ад.

Мимо проплывали неправдоподобно желтые поля, перемежающиеся темно-зеленой, мрачноватой лесополосой. Машина резво переехала мост, через широкую реку, зашуршала проселочной дорогой. Навстречу величественно поднималась каменная ограда с высоченными коваными воротами, бесшумно открывшимися при появлении машины, пропуская на герцогскую территорию. Ворота захлопнулись, Владу даже показалось, что он услышал щелчок, отрезающий его от прошлой жизни, почему-то это ощущение появилось именно сейчас, а не тогда на шлюпе, стоявшем на приколе в ангарном отсеке «Алкионы».

Машина катила по территории поместья не меньше пятнадцати минут, а Влад молча удивлялся обширности земель.

Кажется, почти приехали, прикусив губу, подумал Влад. Непонятно откуда возникло волнение, пронзившее тысячами мелких острых иголок. Вот мой дом. Как меня в нем примут? Как жить, как приспосабливаться? А еще и гости какие-то! А за следующим поворотом желтой дороги, петляющей в светлой лиственной роще, появился замок.

Это был действительно самый настоящий замок, выстроенный на горе, он возвышался над дорогой нелепым нагромождением острых углов флигелей и башенок и был повернут к посетителям покатым боком. Потемневший от времени, скверно отесанный камень. Голубая, выцветшая черепица крыш, словно продолжение неба, и солнце перекатывалось по ним, стекало в узкие окна-бойницы, увитые плющом и диким виноградом. Дом, так дом, этажей пять, прикинул Влад, никак не меньше. Слева, в густой зелени кустов и молодых деревьев, еще одна острая крыша с самой настоящей трубой. Хорошо бы, если это кухня с настоящим живым огнем, размечтался Влад. Еда она всегда вкуснее, когда на живом огне. Это он еще на Боре понял.

Башенки, флигели и огромные, в полтора человеческих роста двери, к самому порогу которых подходила дорога обещали спокойствие и укрытие. И жаркий камин с высокими креслами в главном зале после обжигающего холодом уличного ветра. И закатное солнце, золотящее корешки книг в библиотеке, где можно отдохнуть после долгого дня. И мягкую постель в комнате, в которую нужно непременно подниматься по витой лестнице, ведущей на галерею, увешанную настоящими, рисованными картинами, изображающими его предков. И ожидание счастья, долгого и тягучего, как утренняя лень, когда проснулся рано, а вставать совсем не надо и можно, сколько хочешь валяться в разгромленной постели. Влад тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Не стоит расслабляться. Еще следует посмотреть, как оно там все сложиться.

Машина величественно подкатила к дорожке и остановилась. Дальше полагалось идти пешком, дорога к крыльцу сужалась и машине не развернуться. Влад выбрался на дорогу, подал руку герцогине, подавляя желание с любопытством вертеть головой, оглядывая свои владения. Герцогу не пристало быть любопытным. Как там Ольга говорила, он должен быть… он должен быть величественным, вот.

Машин перед замком не наблюдалось, и Влад понадеялся, что обещанные гости еще не прибыли, и он сможет спокойно осмотреться. Эти надежды были рассеяны внушительным седым человеком, одетым в черную с серебром ливрею и огромным серебряным медальоном на груди, распахнувшим дверь, едва они поднялись по дорожке.

– Миледи, – дворецкий, или как он еще называется, поклонился бабке, отойдя чуть в сторону, пропуская хозяев жизни. – Ваша светлость, – приветственный поклон в сторону Влада, почему-то смутивший последнего.

Влад несколько ошибся, ожидая увидеть за массивными дверями главный зал. Никакого зала, только просторный холл со светлым паркетом, нежно-розовой драпировкой на стенах, освещенный несколькими яркими настенными светильниками, выполненными в виде цветков лилий и с не менее массивной дверью, отделяющей прихожую от остальных помещений. Ничего себе прихожая, мелькнуло в голове. Сюда вполне может поместиться вся Анина каюта. Ну, положим, если и не вся, одернул он себя, более трезво оценивая пространство, то половина, это точно.

Дворецкий принял у бабки легкий плащ и спрятал в стенной шкаф. Влад затоптался на месте, не зная, следует ли разуваться. Пачкать уличной обувью светлый, начищенный до блеска паркет не хотелось, но и спрашивать было как-то неловко, и он решил сперва понаблюдать за старой герцогиней. Бабка и не подумала разуться.

– Гости прибыли, ваша светлость, – проинформировал Влада дворецкий. По вышколености своей, предпочитая не заметить явную заминку молодого человека, коего герцогиня притащила с собой, объявив предварительно, что едет за потерявшимся два десятка лет назад внуком. К этому известию все слуги отнеслись скептически, но так как их мнением, естественно, никто не поинтересовался, промолчали. Дворецкий был стар и уже служил в доме, когда на свет появился Владислав и, конечно же, знал его отца, сходство было поразительным.

– Прикажете подавать обед?

Влад хлопнул ресницами, откуда он знал, нужно подавать обед или нет? Да и потом он так надеялся, что обещанные гости затерялись по дороге, ведь площадка перед домом пуста, что услышав об их прибытии, растерялся.

– Конечно, подавайте! – неожиданно пришла ему на помощь бабка и тут не удержавшаяся от язвительного тона, – Я надеюсь, вы обслуживали гостей, пока нас не было.

– Да, миледи, – невозмутимо поклонился дворецкий, – им были поданы напитки и легкие закуски.

– Надеюсь, что так, иначе вы все вылетите отсюда без выходного пособия!

Сказав это, герцогиня величественным шагом направилась в сторону двери из прихожей или холла? Как оно там называется? Дворецкий поспешил вперед и успел как раз вовремя, чтобы открыть перед ней высокую створку. Проходя мимо, Влад улыбнулся извиняющейся улыбкой. Ему совсем не понравилась, как обошлись с этим человеком. А в ответ получил удивленный взгляд старого дворецкого. Не ведая того, Влад заполучил неожиданного друга и союзника в его лице.

За дверью оказался широкий коридор, одна часть которого терялась за поворотом, а другая вела в сторону огромного зала, куда Влад послушно поплелся вслед за родственницей, ощущая себя тельцом, ведомым на заклание. С закланием он ошибся, снеси ему кто голову жертвенным ножом, Влад посчитал, что легко отделался.

У входа в зал их ожидал еще один слуга, намного моложе дворецкого, но с таким же непроницаемым лицом, что казался братом близнецом старика. Слуга, называвшийся красивым и старинным словом церемониймейстер, сильным голосом объявил о появлении хозяев поместья.

Влад шагнул вслед за бабкой в просторный, залитый поблекшим солнечным светом зал. Шагнул и оторопел. Почему, ну, почему его никто не предупредил?! В его сторону повернулось как минимум шестьдесят голов, причем мужских была едва ли треть, остальные принадлежали женщинам и девушкам. Под этим перекрестным огнем жадных и любопытных глаз сделал несколько шагов вглубь комнаты удивляясь, что ноги по-прежнему повинуются, хотя и кажутся деревянными, и предпринял единственное, что можно было в его положении, чтобы поздороваться с этой прорвой незнакомого народа – чуть наклонил голову.

Женщины не таясь, рассматривали его, и Влад почувствовал себя не менее отвратительно, чем на аукционе. Как выяснилось чуть позже, из обрывков фраз и заговорщического шепота он не далеко ушел от истины. В гостиной поместья собрались особо приближенные и знатные мамаши со всей округи. Разве можно упустить такой случай, как появление на горизонте завидного жениха, за которого при некотором старании можно выдать свою дочь!

Девушки вели себя ничуть не скромнее, чем родительницы и Влад неимоверным усилием воли подавил в себе желание самым хамским образом предложить им осмотреть себя поближе. Например, руки продемонстрировать, грудную клетку, ноги и, конечно же, зубы. Как это он мог позабыть о зубах?! Ты мечтал о свободе? На! Получи и распишись по всей форме! От этого опрометчивого шага его спас все тот же церемониймейстер, объявивший, что обед подан.

Влад чуть расслабился, надеясь, что за обедом его не станут столь пристально разглядывать, а перенесут львиную долю своего внимания на еду. Сам он, между прочим, так и собирался сделать. То ли от волнений сегодняшнего дня, то ли от долгого путешествия очень проголодался.

Слуга распахнул перед толпой гостей еще одну дверь, открывая доступ в не менее просторную столовую, где длинный стол накрыт белоснежной скатертью и уставлен столовыми приборами. Влада усадили во главе стола на место хозяина дома, отчего стало совсем худо. Теперь он был как на ладони, а так хотелось немного спокойствия. Чтобы внимания не обращали и не следили так пристально за каждым движением. Всего несколько минут. Чтобы прийти в себя.

Бесшумно двигавшаяся прислуга разнесла тарелки с едой. Влад заглянул в поставленную перед ним на тарелку неглубокую вазочку с горкой красиво оформленного салата. С этим он справится, ничего особо сложного. А если вспомнить, чему учила на уроках по этикету надоедливая Аня вкупе с не менее надоедливыми учителями, то салат зовется холодной закуской, за которой последует еще парочка таких же, потом какая-нибудь горячая закуска или может две, в зависимости от обеспеченности кухни и лености повара. Нет, стоп. По всем правилам горячая закуска должна быть одного сорта, а вот второе горячее блюдо может быть двух видов и наконец, десерт. Все, кажется? Нет, еще напитки, но тут опростоволоситься сложно, насколько он помнил, официанты на таких приемах подают напитки сами и точно подходящие к блюдам.

Так, что еще? Локти на стол укладывать нельзя, это он помнит и есть нужно медленно. Аня всегда его ругала, что он глотает еду кусками, почти не жуя моментально опустошая тарелки.

Со столовыми приборами… что там было с этими чертовыми приборами? Ах, да, от края к середине. Возле самой тарелки лежит прибор для десерта. Все это в секунду промелькнуло в голове, знание немного добавило уверенности.

Надежда что гости за едой, как любой воспитанный человек, будут молча жевать, и не станут разговаривать, провалилась с треском. Еще не успел взяться за вилку, как его стали донимать разговорами. Основным вопросом было его прошлое. Помня Ольгины наставления, мычал что-то в ответ, стараясь, чтоб оно было членораздельным, вразумительным и совершенно не похожим на реальность. Единственное, о чем упомянул без опаски, это о своей работе на «Алкионе», забыв, однако, уточнить, что он там делал и какую должность занимал.

Впрочем, прошлое гостей перестало интересовать ко второй перемене блюд, куда увлекательнее стало настоящее и будущее, и что еще более важно – роль дочерей уважаемых семейств в этом конкретном будущем.

О настоящем и будущем Владу было говорить не менее тяжело, так что двухчасовой обед превратился в пытку. Он напоминал себе канатоходца без страховки волокущегося по леске над пропастью.

Из-за всех этих расспросов он настолько нервничал, боясь попасть в неловкое положение, что толком не распробовал блюд. Десерту Влад радовался, как божьему благословению. Надеясь (в какой раз по счету за этот вечер?), что на этом прием окончится. Что гости вдоволь натешились на диковинное чудо по имени Владислав Куприн, появившееся в поле зрения, как чертик из табакерки.

Он совершенно не учел возможность танцев.

Какие могут быть танцы, если самой большой мечтой было побыть в тишине, а еще лучше завалиться спать! И, вот абсурд, проснуться на своей кровати в своей комнате!

Гости, а вместе с ними и Влад переместились в давешний просторный зал, теперь сверкающий огнями огромной люстры. Солнцу надоело наблюдать за происходящим, и оно по естественному расписанию укатилось за горизонт, уступив место ночи.

Влад перебросился несколькими словами с мужчинами, отдыхая от пристального женского внимания. Мужчины отнеслись к нему несколько сдержаннее и осторожнее представительниц слабого пола, оно и понятно, они же не собирались за Влада замуж. Если, конечно, были в здравом уме. Потом милорд прилежно потанцевал с несколькими девицами под одобрительные кивки их родительниц и при первой же возможности сбежал из зала. Больше сегодня вытерпеть не мог. Может этим аристократическим гостям и все равно, а он не спал уже больше суток и глаза немилосердно слипались. Еще беспокоила Ольга, не появившаяся на празднике жизни, бросив его на растерзание.

По проторенной дорожке Влад выбрался в коридор, поплелся мимо дверей в прихожую, завернул за угол, уповая на то, что движется в нужном направлении в сторону жилых помещений. Еще предстоит отыскать отведенную ему комнату. Каким образом он это сделает без посторонней помощи, Влад не представлял. Остается молить Бога, что по дороге попадется кто-нибудь из прислуги достаточно осведомленный, и способный указать бедному герцогу правильный путь.

Коридор тонул в мягких сумерках, создаваемых слабым светом настенных бра. Ковер под ногами глушил шаги. Двери вдоль левой стены коридора были плотно закрыты. Редкие ниши по правую беспросветно темны. А окна, словно провалы в бездну. Инспектировать, что скрывается за дверьми, желания не было, по крайней мере, сегодня. Он казался себе бестелесным призраком, бесшумно плывущим в туманном свете, обреченный навеки скитаться по молчаливым ночным коридорам.

Когда проходил мимо очередного алькова уловил краем глаза слабый блеск. Там кто-то стоял. В полной тишине. У Влада перехватило дыхание – кто может поджидать незадачливого хозяина замка в темноте глубокой ниши? Напружинившись в ожидании нападения, Влад резко развернулся к противнику вполне готовый дать должный отпор… и едва успел остановить летящий со свистом кулак прямо перед забралом железного рыцаря, собранного из бледно поблескивающих в неровном свете доспехов. Осознав, что перед ним всего-навсего большая жестяная кукла Влад выругался сквозь зубы и опустил руку. Встряхнул сведенной кистью. Антиквариат, мать его! Вот была бы потеха, кабы его светлость герцог наделал шуму на всю планету, затеяв драку с консервной банкой!

Влад с силой выдохнул и отправился дальше в поисках лестницы, справедливо полагая, что жилые комнаты находятся на втором уровне, тьфу ты, этаже, а может и на третьем или сколько тут еще этажей?

Коридор делал резкий поворот и, Влад, повинуясь направлению, свернул, едва не столкнувшись лбом со слугой, как раз сворачивавшим в сторону банкетного зала, откуда улепетывал милорд. Мужчины остановились, как вкопанные, с облегчением переживая факт, что избежали столкновения.

– Извините, – вежливо проговорил Влад, не зная больше, как начать разговор и заранее досадуя на свой просительный тон, но с другой стороны, чтобы найти свою кровать, он способен и не на такое, – вы не могли бы мне подсказать, где находится моя комната. Я ваш новый герцог, – подумав, добавил он.

– Он-на там, – запинаясь, махнул слуга рукой куда-то за спину, с любопытством разглядывая хозяина. – На третьем этаже.

– Хорошо, а где третий этаж? – Влад решил быть терпеливым.

– Пройдете до конца этого коридора, ваша светлость, – слуга, наконец, совладал с собой и сумел связно произносить слова, – там будет лифт. Вам нужно подняться на третий этаж. Ваши покои в конце коридора.

– Спасибо, – все так же вежливо поблагодарил Влад, поворачиваясь идти в указанном направлении.

– Я вас провожу, ваша светлость, – спохватился слуга, когда Влад отошел на пару шагов.

– Не стоит, – после короткого раздумья проговорил Влад, – я думаю, теперь не потеряюсь. Но вы меня очень обяжете, если скажите, не приезжала ли моя сестра Ольга.

– Ее милость приехала полчаса назад, она в домашней библиотеке. Это на втором этаже шестая дверь направо от лифта.

Влад еще раз поблагодарил слугу, и отправляться на поиски Ольги. Его не обманули, лифт нашелся там, где было указано. Автоматические блестящие двери разошлись, пропуская в изумрудного цвета кабинку с высоким зеркалом, где отразилось встревоженное, бледное и немного испуганное лицо молодого человека. Отражение Владу не понравилось. «Дыши!» – прикрикивала в таких случаях Анька. Бывший раб усмехнулся, и несколько раз бесшумно и глубоко втянул воздух. Страшнее чем было, уже не будет! Кажется, помогло. Щеки чуть порозовели, да и взгляд стал менее затравленным. Надо жить, даже на самой последней черте, надо. А теперешняя черта далека от этой, самой последней.

Коридор второго этажа оказался еще более сумрачным, чем первого, но отчего-то более уютным. Этот сумрак уже не казался настораживающим, совсем наоборот, он был успокаивающий и какой-то теплый, так что непреодолимо потянуло спать.

Влад шагал по коридору, наслаждаясь долгожданным одиночеством. До библиотеки оставалось совсем немного. Герцог окончательно расслабился. И не успел воспротивиться, когда его схватили и рывком втянули в темноту алькова…

После спасения трех человек все качественно изменилось, спасатели, да и все кто здесь работал, приняли меня в свой круг, вырваться из которого просто невозможно. Это я поняла гораздо позже. Это как болезнь, в чем-то сродни наркомании. Подобный заход есть у хороших артистов, я когда-то слышала, невозможно уйти, нигде и никогда ты не получишь той эйфории, когда на тебя затаив дыхание глядят тысячи глаз. То же самое и у спасателей, только ты можешь понять, что такое достать человека из расщелины, когда у него уже не осталось надежды. Правда, здесь есть и свои негативные стороны. Бессильная злоба накатывает, если достаешь того, кому уже не в силах помочь, разве что Всевышний своим обычным выбором.

Это понимание, эта радость и эта боль пришла ко мне вместе с Себастьяно. Он нашел меня возле госпиталя. Стрельнул сигарету, а потом смущаясь и отводя глаза, попросил прощения за свою резкость и конечно был прощен. Немного осмелев, заискивающе на меня глянул, растоптал ботинком сигарету и как бы между делом спросил: «Хочешь остаться?».

У меня, признаться, от такой перспективы дух захватило. Не хочу ли я? Как бы это сказать поточнее. ОЧЕНЬ, УЖАСНО И НЕПЕРЕНОСИМО ХОЧУ! Себастьяно улыбнулся довольной улыбкой, хотя я еще не ответила, впрочем, этого и не требовалось, мы поняли друг друга и так. Он еще раз улыбнулся и махнул куда-то в сторону, где за углом стояли его ребята, с преувеличенным вниманием оглядывая снаряжение. Но тут же посерьезнел и поинтересовался, точно ли у меня есть неограниченное количество времени. Я лишь пожала плечами и с кривой ухмылкой разъяснила, что в ближайшую жизнь совершенно свободна.

Поболтавшись немного с Себастьяно и его парнями, все же укоренилась в операционной. Дело это более привычное, чем по завалам лазать, последнему еще учиться и учиться, а в операционной я царь и Бог. Да и хирургов, как всегда, катастрофически не хватает!

…Уже готовый вступить в бой, заставил себя остановиться у самой грани действия, слабо охнув притиснутый к стенке гибким женским телом молодой графини. Если не изменяет память, на банкете она сидела недалеко от герцога, мило улыбаясь своему мужу. Много в жизни повидал, но чтоб вот так! Нагло, деловито и бесстыдно. Мало всего, так она еще и замужем! Муж отирается где-то рядом, уныло мелькнуло в голове, беды бы не было…

– Да расслабьтесь вы, ваша светлость, – словно отвечая на его унылые мысли, светски промурлыкала чертовка. Будто сидели за столом и собирались чай пить, а не стояли в более чем компрометирующей позе в глубине коридора, по которому в любой момент мог пройти кто угодно, и ее ловкие пальчики не забирались под пояс его брюк. Вполне профессионально, следует заметить.

– Но ваш муж… – сделал Влад попытку воззвать к ее благоразумию, ощущая, однако, как под действием умелых ручонок, уже глубоко проникших в брюки, начинает разгораться и скоро, совсем скоро остановиться уже не будет никакой возможности. Разве что головой в петлю.

– Ну, муж и что? – досадливо протянула графиня. – Ну, же, герцог, что вы к стене приросли?

Испугавшись, что может быть обвинен в полной мужской несостоятельности, заставил себя отклеиться от стены. Положил ладони на лиф графининого платья, а под платьем все как положено… И высокая грудь, и фигурная талия, и тело, наплевав на все моральные соображения, отреагировало на изгибы и впадинки. Так как надо…

А и черт с ней! Последней связной мыслью мелькнуло в голове. Не школьница, в конце концов, и вроде замужем, знает, почто мужику в трусы лапками лезет, да и о последствиях должна быть осведомлена. А он в святые не записывался, как ни крути он мужик, и уже почитай полгода, как на голодном пайке. Да и не кричать же, в самом-то деле, как перепуганной девице! Так что не остается, да и не хочется ничего другого, как плыть по течению.

Толком не успев додумать эту светлую мысль, задрал подол платья чуть ли не на шею графини. Под ним, что характерно, ничего не оказалось, только горячее, ждущее ласки тело.

И рвешься вперед и выше. К самой высокой вершине, но почему-то только своей. И перед тем как взорваться и рассыпаться мириадами горящих осколков, с тоской понимаешь, что можно и выше, и глубже, и острее, а главное вместе, но не здесь и не с этой женщиной. Тем не менее, ощущаешь самодовольство, чувствуя, как у тебя в руках на самом пике наслаждения бьется, закусив губу, стараясь сдержать громкий стон, эта женщина. Гибкая, живая, жаркая, хоть и не любимая. И самодовольство это твое сродни похвальбе, мол, знай наших!

– Герцог, вы просто душка! – промурлыкала она, спустя несколько минут, деловито приводя в порядок и одергивая платье.

Еще бы по щеке похлопала, с досадливой злостью подумал Влад, так же приводя себя в порядок, или за ухом почесала, как дворняжку!

– Всегда к вашим услугам, графиня, – галантно ответил Влад, старательно поглубже заталкивая злость и досаду, чувствуя, как стыд и неловкость вырастают в душе со скоростью межзвездного корабля.

Графиня, очевидно не знакомая ни с чем подобным, сделала перед ним кокетливый реверанс и, пожелав всего хорошего, скрылась в полумраке коридора, шурша шелком платья. Владу же оставалось только выругаться сквозь зубы. Вот тебе и раз – не успел появиться в герцогском доме, как влип в непонятно что, совершенно не сочетающееся с нравственностью и понятиями о приличиях.

Стыд разгорался все сильнее, расцветая горячими пятнами на щеках. Милорду необходимо что-нибудь выпить, желательно не слабее сорока градусов крепости, пока он морально не довел себя до казни через четвертование. Герой-любовник, хренов! «Всегда к вашим услугам, графиня!» – иронически передразнил он себя. Большей чуши и придумать невозможно. Поминутно оглядываясь, не нарваться бы еще на кого такого же, прокрался в библиотеку.

Ольга подняла голову от каких-то бумаг, заслышав шум отворяющейся двери.

– Привет, – неуверенно улыбнулся Влад, поспешно запирая дверь на замок. – Чтоб никто из гостей не пришел, – пояснил он на ее удивленный взгляд.

Оглядел комнату, заставленную высокими бесконечными стеллажами забитыми книгами и кассетами, оценил массивный стол, пару удобных кресел, камин и большой экран видеофона. Не то, все не то! А, вот и он, невысокий столик с батареей разнокалиберных бутылок и стаканов, схоронившийся за тумбой стола. Влад промаршировал к столику, налил полстакана коньяку и выпил благородный напиток одним глотком.

– Вы алкоголик, милорд? – не удержалась Ольга, с интересом наблюдавшая за его перемещениями. Отчаянно замотал головой, медленно приходя в себя от неслабой дозы спиртного. – Да? А по вашей манере не скажешь.

Влад пожал плечами, решив, что тему продолжать совершенно незачем, но Ольга придерживалась другого мнения.

– Вы знаете, ваша светлость, – задумчиво подала она голос, закончив внимательный осмотр Влада, – у вас такое выражение лица…

– Какое? – и тут же пожалел, лучше бы не спрашивал.

– Как у девицы, впервые побывавшей на сеновале в компании предприимчивого конюха!

– Хуже! Скорее уж, изнасилованной этим самым конюхом, – чуть слышно пробормотал Влад.

– Что, прости?… – нахмурилась Ольга.

– Хуже, говорю, – повторил Влад более разборчиво. Щеки и шею при воспоминании о происшествии снова залила горячая волна. – Это был не конюх, а некая замужняя графиня и она меня, кажется, поимела, как портовую шлюху, даже не заплатив…

– О, господи… – простонала Ольга, закатив глаза и прижав ладони к щекам.

– Я надеюсь, не будет никаких последствий со стороны ее супруга? – виновато выдавил из себя Влад, видя реакцию Ольги на эту новость и понимая, что не избежать моральной порки за неподобающее и порочащее герцогскую честь поведение. Уж лучше от Ольги, чем от бабки.

– Ах, боже мой, конечно же, нет! – с некоторой досадой проговорила сестра. Ее досада не имеет к нему никакого отношения, с облегчением понял проницательный и окончательно сбитый с толку милорд. Он-то ожидал совсем другого. – Я не знаю, что нужно говорить в подобных ситуациях, но ты не переживай, ладно?

– Ага, не переживай! Кто ее знает, эту графиню, может она продолжения потребует или еще чего! – проворчал Влад, передернувшись, чувствовал он себя все более паршиво. Встречаться еще раз с бесстыжей кошкой не хотелось, даже при всем благородном собрании, не говоря уж о темном переулке.

– Вот уж за продолжение не волнуйся, – успокоила его Ольга, – это она так, из любви к искусству. Ей нравится все новое, и чтоб она непременно первой была. Тебе еще крупно повезло, что ее закадычная подруга не пришла, вот когда тебе туго бы пришлось – у них что-то вроде чемпионата по траханью свежих мужиков. Развлекаются так, понимаешь? Скучают, видишь ли! – Ольга фыркнула и скроила забавную рожицу. – Не смей расстраиваться! Слышишь? Ну, извини меня, это я виновата…

– Ты-то тут причем? – изумился Влад.

– Надо было предупредить, но я как-то не думала, что она в первый же день активность проявит.

– Да ладно, – поморщился Влад, – даже знай, о подобном выверте, ничего с этим поделать не смог бы. Она меня зажала посреди коридора. Пришлось соответствовать, а что еще оставалось? В меня хозяйка бывшая хорошо вдолбила – силу к женщинам применять нельзя. Не орать же, в самом деле, оберегая свою честь, как девица, которой под юбку залез предприимчивый конюх! Слуги сбегутся всем табуном, вот потехи будет! Позору не оберешься!

– Бедный, ты мой бедный, – совсем не обидно пожалела его Ольга, сочувственно погладив по волосам, – даже не представляешь, в какой клоаке тебе посчастливилось оказаться! Вот подожди, начнется на тебя охота, по всем правилам с затравками и выстрелами из засады…

– Какая охота? – Влад озадаченно моргнул, еще только прятаться по углам не хватало.

– Ты ж у нас самый завидный холостяк на три планеты вокруг! – пояснила Ольга, а Влад с отвращением вспомнил тех девиц, с коими удостоился чести сегодня обедать и которые не блистали сообразительностью, а про ум и говорить не приходится! – Вот-вот, об этом же я тебе и говорю. Но ты еще не видел их во всеоружии. По сравнению с мамашами и их дочками графинька тебе божьим ангелом покажется! Эти-то постараются залезть к тебе в постель на всю оставшуюся жизнь…

– Я надеюсь, хоть поодиночке? – перепугался Влад. – Без мамаш! Мамаш в своей постели я не перенесу! Это ж не кровать будет, а общежитие! Они еще советы давать станут!

Ольга пару секунд смотрела на него, а потом расхохоталась в голос, чего ему категорически советовала не делать.

– Фигу они получат, а не моего братца! – хохотала она.

Подождал, пока у Ольги закончится приступ веселья и, глядя ей в глаза, боясь пропустить их выражение, спросил то, что волновало весь вечер:

– Ольга, ответь мне, только не смейся, ладно? Вот я стал герцогом, да? А что герцогу положено в жизни, ну, я имею в виду, чем они занимаются?

– Чем занимаются? – переспросила она. – Ну, как тебе сказать… да в общем, ничем конкретным. На балы ездят, на приемы. Ночь кутят, днем отсыпаются. На охоту еще ездят, на отдых в горы и вот, в принципе, и все.

– А работать когда? Надо же на что-то есть, деньги зарабатывать на все эти увеселительные мероприятия, я так понимаю.

– Ты знаешь, они, как правило, не работают. Понимаешь, у аристократов в большинстве случаев имеется наследство и не малое, они на него и живут. Да, компании у семей есть, но многие просто нанимают толкового управляющего, предпочитая все трудности скинуть на него. Нет, не все конечно, некоторые, но их очень мало, сами держат руку на пульсе. Но это всеми остальными рассматривается, как личная блажь или желание показаться лучше, чем они есть.

– Глупость какая-то, – пробормотал Влад, почесав переносицу.

– Может и глупость, я ж не спорю. Но тебе о делах все равно рано думать. В права наследования ты вступишь только через месяц или полтора, а раньше тебя к делам не подпустит никто. Вон бабку вполне устраивает ее теперешний управляющий, так что не забивай голову, наслаждайся отдыхом. Ты его заслужил.

– А у меня много… как бы это выразиться…

– У тебя два предприятия, один отель в центре города, какие-то акции в порту, а больше, извини, я не знаю. Меня в финансовые дела семьи как-то не допускали, да и тебя вряд ли допустят. Герцогиня ведет все эти дела сама.

– Ладно, поживем, – увидим, – неопределенно изрек Влад. Что он там собирался видеть в дальнейшем, сам понятия не имел, но мудро решил не забегать вперед, все равно от него пока ничего не зависит. Ольга правильно сказала – нужно для начала вступить в права наследования…

Все оказалось именно так, как я хотела. Много, очень много работы. Медсестры не успевали толком обрабатывать операционную. Я не размывалась несколько часов, потом только подсчитала, что если прибыла на планету около восьми утра, то до двух суток не хватало каких-то трех часов. Я была довольна. Никаких посторонних мыслей.

Да и какие, спрашивается, мысли, если одного не успели увезти, а другого уже положили? От мельтешения людей и травм немного мутилось в голове. Не натурально, а где-то на периферии, на самом краю сознания. А на передовой только: скальпель… коагулятор… физраствор… что там с давлением?… иглу… реберный расширитель… адреналин… Что вы медлите, сестра?!. Он же уходит!!! Где дефибрилиатор, черт бы вас побрал?!. Не надо, я сама… иду на прямой… ну, еще немного!… Ну, давай же!… Не смей умирать, сволочь!… Я тебя еще не отпускала!… Давление в норме!… Он дышит!… Браво, доктор!…

И тут же следующий. Нет, не получается… противошоковый… колите… сколько качаем?… Пятнадцать минут… двадцать… еще адреналин… прямой в сердце… в сторону… разряд… Он ушел, доктор… никто бы не смог… время смерти…

И так не переставая. Если верить психологам нервная система может не выдержать. Но это психологи. А кто бы у нее, у нервной системы, спрашивал?

…Владу пришлось тащиться провожать гостей. Он без труда выдержал испепеляющий взгляд вдовствующей герцогини, как же – покинул гостей так надолго и без разрешения. Но наконец, все разошлись, и он смог с чистым сердцем отправиться спать.

Комната располагалась на третьем этаже, жилом. Нет, второй тоже был жилым, но там комнаты для гостей, а это немножко другое. Снова коридор, паркетный пол, из разноцветных досок, застелен персикового цвета ковром. Да уж, плохо приходится здесь уборщикам, или как они называются, особенно в ненастную погоду. Светильники на стенах, похожие на хрустальные горки горят во всю мощь. До двери проводил персональный лакей, распахнул, терпеливо дожидаясь, когда молодой герцог войдет в свои покои. Едва переступил порог, как дверь бесшумно затворилась, оставляя его в благословенной тишине.

Влад с интересом огляделся. Комната, выполнена в сонных кремовых тонах, с большими полукруглыми окнами, совершенно не подходящими замку и глядящими на закат. Почти всю комнату занимала широченная кровать, застланная огромным одеялом. Над кроватью мягкими волнами зачем-то нависал балдахин. Кровать располагалась на постаменте, что делало ее еще выше и неприступнее.

Кроме кровати из мебели два кресла с высокими спинками, а меж ними столик на одной ноге, вырезанной фигурно в виде стоящих друг на друге животных, покрытых темным лаком. Возле столика небольшой бар. Они здесь везде, почти в каждой комнате. За креслами, столиком и баром камин. Влад полюбопытствовал, сунув в него голову – настоящий. И поленья, сложенные аккуратной горкой тоже настоящие. На каминной полке механические часы с витыми стрелками. Влад долго с недоумением разглядывал их. На что это здесь? Ведь современные часы намного практичнее, а потом подумал, что современные часы будут смотреться в этой комнате несколько нелепо.

Подошел к окну. Внизу расцвеченная размытым светом фонарей поблескивала уложенная камнями дорожка, уходящая куда-то за угол замка. Несколько красиво оформленных клумб, отсюда цветы казались либо голубыми, либо черными. А как иначе – ночь ведь. В небе висел спутник Таурина Лок, голубовато-серебряным светом заливая фонтан. Тонкие струи воды казались расплавленной ртутью лениво перетекавшей в такую же ртутную чашу. Благолепие.

Влад отвернулся от окна продолжая исследовать новое жилище. По бокам кровати две двери, а слева от камина одна. Она была ближе, а в какую сторону идти было все равно. Он повернул блестящую продолговатую ручку, хорошо смазанные петли не скрипнули.

За дверью оказалась еще одна комната с кроватью, только не такой большой как у него. Свет выключен, но Лок давал достаточно света, позволяя все рассмотреть. Такой же камин, черным провалом на противоположной стене, кресла, столик, все так же, кроме бара – ничего интересного.

Вернулся в свою комнату, плотно прикрыв дверь, и направился к следующей с правой стороны кровати. Ванная комната. Это была действительно ванная комната, а не просто так. Даже Анькина ванная не была настолько удобной и просторной, хотя казалась когда-то верхом мечтаний. Большая чаша с гидромассажем, даже не чаша, а маленький бассейн. Теплый, с подогревом, скорее всего, плиточный пол, бирюзового цвета, застеленный небольшим ковриком. Стойка с разнокалиберными полотенцами. Столик, плотно уставленный косметикой. Душевая кабинка с массой штучек и функций. За декоративной ширмочкой стыдливо притулился унитаз. Что ж, вполне, вполне… Да что там вполне! Да круто это и слов больше других не придумаешь!

Полностью довольный Влад вышел из ванны, намереваясь вернуться, как только закончит осматриваться. Смущало, отсутствие шкафа. Куда прикажете одежду девать?

Уже по-хозяйски распахнул оставшуюся дверь и чуть не заорал от неожиданности. Две продольные вешалки, увешанные одеждой, которая шевелится! Влад заставил себя глубоко вздохнуть. Чудес не бывает и чертей тоже он не встречал, выдумки это все, детишек на сон грядущий стращать, значит, одежда сама по себе шевелиться не должна.

– Кто здесь? – громко и повелительно вопросил он.

Одежда на вешалке заходила еще активнее и из недр гардероба пятясь, выбрался мужчина, гораздо старше Влада с непроницаемым лицом, отличающим здешних слуг, одетый, как и все они в ливрею.

– Приветствую вас, ваша светлость, и прошу прощения, что не услышал вашего появления, – он склонился в почтительном поклоне, – я ваш камердинер.

– Здравствуйте, – пробормотал Влад.

– Желаете переодеться ко сну? – поинтересовался он, шагнув к Владу, протягивая руки к его одежде.

– Что вы делаете? – отшатнулся Влад, не готовый к подобному напору.

– Хочу помочь вам раздеться, – спокойно проинформировал его слуга.

– Не надо, – замотал головой Влад, отступая к двери, – я сам!

– Но это моя работа…

– Не надо, говорю! Я сам могу переодеться, спасибо! Можете идти!

– Но, как же я могу идти, – непонимающе моргнул слуга, все же отступая от непонятного герцога, – если вам нужно помочь переодеться?

– Послушайте, милейший, – Влад начинал злиться на назойливость здешней прислуги, – у меня есть руки и я не инвалид, я вполне могу переодеть себя сам, без посторонней помощи! Можете отправляться спать, или что там вам еще положено делать в это время суток!

– Как прикажете, милорд, – смирился слуга с неизбежным.

– Да, именно так я и приказываю! Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, ваша светлость, – слуга еще раз поклонился и вышел из комнаты, а Влад перевел дух и раздраженно взъерошил волосы. И чего им всем неймется?

Милорд потыкался по полкам и вешалкам, отыскал теплый темно-синего цвета махровый халат по размеру. Не голым же из ванны выходить! С удовольствием скинул изрядно надоевший за день костюм, аккуратно развесив его на плечики, только рубашку на стуле оставил. Рубашка белая, и от целого дня ношения немного испачкалась. Сделав это, направился в ванную, справедливо полагая, что больше никто беспокоить не станет.

Пустил воду в маленький бассейн, покопался на столике с парфюмерией, отыскал подходящие шампунь и мыло, что было достаточно непростым делом – слишком много всего.

Скинув халат прямо на пол, с блаженным вздохом опустил себя в бурлящую гидромассажем ванну. Откинувшись на удобный борт со специальным подголовником, Влад блаженствовал добрых два десятка минут, окутанный щекочущими пузырьками. Он, то сгибал, то распрямлял ноги, вытягиваясь во всю длину. Конечно, это не Сахина баня, с сухим жарким воздухом и запахом замысловатых трав, отвар которых то и дело выливается полными ковшами на раскаленные камни, но и так не плохо. Во всем есть свое удовольствие.

Вымыв голову, лениво понаблюдал, как в бурлящей воде закручивается и переливается пена шампуня, мыться дальше не хотелось, а вылезать и того меньше. Влад почувствовал, как понемножку начал задремывать, так хорошо было. В какую-то секунду показалось, что он не один в комнате, но тут же отогнал от себя эту мысль, списав ее на усталость. Он был в безопасности. У себя дома. Ну, кто, скажите, посмеет без спросу потревожить его покой?

В следующий момент все изменилось. На плечи легли чьи-то руки. Влада как подбросило. Тело вмиг напружинилось, он резко подтянул колени к груди, чтобы сподручнее было вскочить, и дать отпор, резко развернулся в ванне. С громким всплеском на полу оказалось достаточное для небольшого озера количество воды.

Перед ним стояла девица, одетая до неприличия легко. Во что-то прозрачное, обтягивающее, крайне соблазнительное и улыбалась зазывной улыбкой. Влад совсем забыл про слуг, и поэтому с минуту таращился на девицу соображая, кто она и как могла здесь оказаться. Когда понял, то почувствовал, что начинает потихоньку закипать. Нет, это уж слишком!

– Какого черта вы здесь делаете? – забывая о всякой воспитанности холодно, почти сквозь зубы поинтересовался он.

– Как это, какого черта? – проворковала она с удивленной улыбкой, однако не изменившей к ней отношения. – Я пришла, чтобы потереть милорду спинку, и все остальное, что вашей светлости будет угодно.

Она сделала пространный жест объяснивший, что еще девица собралась ему тереть, а так же чем это может продолжиться. От этой наглой беспардонности, оттого, что дико устал и может еще немного потому, что внутри после вылета со станции было гулко и пусто, Влад рассвирепел. Чего ему сейчас хотелось больше всего, чтобы его оставили в покое и перестали докучать услужливостью, и было совершенно наплевать, что у девушки просто такая работа, что существуют какие-то свои устоявшиеся и приложенные к этому миру традиции.

Ее нужно отсюда выпроводить и как можно скорее, единственное, что в этот момент понимал Влад, пока он полностью не перешел той границы, за которой не существует ничего, кроме всепоглощающей ярости. Но, чтобы выпроводить, предстояло подняться в полный рост, во всей своей наготе, дотянуться до полотенца и прикрыться. Влад, как и всякий нормальный человек, попросту стеснялся чужой женщины. И потом, грозно рявкать на прислугу стоя при этом с голой задницей, более чем смешно, а ему сейчас таковым выглядеть, не хотелось. Значит, надо подняться и сразу же прикрыться полотенцем, вон оно висит. Собравшись с духом, Влад проделал все это почти одновременно, чем самого себя, признаться, удивил. И только когда полотенце оказалось на бедрах, позволил себе выйти из ванны.

– Милорду не угодно, чтобы ему терли спинку и все остальное, – обманчиво спокойным тоном проговорил он, наступая на девицу, заставляя ее пятиться к приоткрытой двери, – милорду не угодно, чтобы его раздевали и одевали! Понятно? Мне наплевать, что вы делали для предыдущего хозяина, но мне этого предлагать не следует! Не надо мне помогать мыться и чесаться! Не надо меня кормить! Не надо греть мне постель! Я сам справлюсь! Не надо мне подтыкать одеяло! И колыбельную мне тоже петь не надо!

Последнюю фразу он прокричал уже в коридор, вслед улепетывающей девице, растерявшей всю зазывность и развязность. Влад с треском и глубоким удовлетворением захлопнул дверь, прижался к ней спиной и на несколько секунд блаженно закрыл глаза.

Стоять голым и мокрым в одном полотенце было холодно, а отходить от двери не хотелось – вдруг кто-нибудь еще решит припереться в желании скрасить молодому герцогу досуг. Кстати, Ольга там что-то говорила про досужих девочек. Влада передернуло. Не сходя со своего поста, стянул с бедер полотенце, вытер голову и наскоро обтерся. Сухим оно, как ни крути, а теплее. Отлепившись от двери, запер на замок, для надежности приперев креслом. Потом вспомнил про вторую дверь и проделал с ней то же самое. Закончив, облегченно перевел дух, по крайней мере, этой ночью больше не побеспокоят и он сможет нормально выспаться. Да и разложить все события по полочкам тоже не помешает.

Подобрав сырое полотенце, Влад отправился в ванную. Мыться окончательно расхотелось, он спустил воду и кое-как подтер пол. Кто его знает, как здесь с гидроизоляцией, а если этажом ниже на потолке появится отвратительное мокрое пятно, будет очень неприятно и жалко.

Погасив свет, забрался на постамент и заполз под одеяло. Поворочался, удобнее устраиваясь в огромной постели больше напоминающей стартовую площадку для среднего размера корабля. Нет, это, конечно, он наврал, но пяток таких, как он, взрослых, внушительных мужиков разместились бы вольготно, и никого не стесняя. Оказывается, он слишком устал, чтобы заснуть. Сказывалось нервное напряжение.

Влад лежал в своей слишком просторной для одного, и поэтому казавшейся еще более одинокой постели и пялился в потолок слабо расцвеченный голубоватым, призрачным светом Лока. Шторы почему-то закрыть не догадался. Мозг должен окончательно выработаться и позволить забыться сном. Ничего не выходило. Даже мимолетно пожалел, что прогнал девицу, но сожаление было сиюминутным. Никого он не хотел видеть рядом кроме той, которая была недоступна раньше, и до которой теперь стало и в жизнь не добраться. Опять он об Аньке думает, разозлился на себя Влад. И, надеясь поскорее отогнать эти не нужные мысли, стал вспоминать сегодняшнее, нет, уже вчерашнее, утро.

А все-таки она его обманула. Жестоко. Зачем было устраивать весь этот фарс с продажей? Убеждать, что жизнь закончилась, унижать, заставляя стоять на коленях и совсем неоправданно бить по лицу, зная уже тогда, что Влад свободен?! Стерва! Сука! Дрянь! К массе ненависти скопившейся в душе добавился еще и это обидное понимание.

Черная волна гнева поднялась откуда-то из живота и расползлась по телу ядом отравляя кровь, а остатки любви, которые, как оказалось, были еще живы, съежились где-то на самом дне души.

Влад со стоном перевалился на живот, ткнувшись носом в подушку, а до середины кровати все равно оставалось далеко, как и до конца первой ночи на воле, почему-то растягивающейся на долгие века. Не помогали старые привычки – спать пока можно и в каком угодно положении. События вспоминались вновь и вновь, теперь уже с горечью и почему-то виной. Может, стоит отомстить Аньке за все это, лениво подумал Влад. Но строить планы мести не тянуло. Вот если только…

А что только? Ничего? Вот то-то же, что ничего! Он не доставит ей удовольствия своим возвращением! Но эти мысли не стоят и гроша. Можно отомстить, можно, а жизнь, как была пустой, такой и останется. И ночь без сна. Сколько ему еще предстоит таких ночей – долгих, мучительных, пустых и бессонных? Века? Или тысячелетия? Кто ответит?

Влад поднялся с кровати, прошелся по комнате, на ощупь налил себе чего-то из бара, надеясь, что оно окажется алкогольное и крепкое. Или не стоит на ночь пить? Ольга и так уже справлялась, не алкоголик ли он. Да какой он, к черту, алкоголик? Он просто заснуть не может! Стоит глаза закрыть, как подлая память начинает работать, и Анька появляется, словно живая. Ну, и как теперь жить? Допив до дна, Влад вернулся в кровать и постарался ни о чем не думать, или, уж в крайнем случае, разогнать бесноватый хоровод, что водили мысли.

Промаявшись еще с полчаса, принялся мерить большими шагами комнату. Не помогло. Прихватив стакан, устроился на подоконнике и молча бесился, разглядывая серебристые струи воды тягуче переливающиеся в фонтане. Повод для бешенства был все тот же – Анна Дмитриевна Романова, отпустившая на свободу тело и никак не желающая отпускать душу.

Он ненавидел ее и ненавидел себя за бессмысленную рабскую привязанность. Этот чертов синдром раба, когда один раз подчинившись по своей воле не сможешь от него отвязаться. Когда с хозяином не жизнь и без хозяина никак. Остается надеяться, что этот синдром сродни ломке наркомана. Переломает и оставит, пройдет со временем и забудется, как забывается самая страшная боль…

В какой-то момент обнаружил, что мир расплывается и дрожит, от набежавших слез. Он жалел себя впервые за последние годы. Жалел, как никогда раньше, истово, со всхлипами и детским размазыванием кулаком слез по щекам, а потом разозлился. Тоже мне, герцог нашелся, его светлость, милорд – сидит голый на окне и истерит, как безмозглая девица! Слезы разом высохли, он сполз с подоконника на жесткую кушетку без спинок непонятно зачем стоящую под окном, свернулся калачиком – по-другому лечь не представлялось возможным, слишком коротким оказалось ложе – прикрылся свисающей до пола шторой. Продрог до костей, оказывается. Сон подкрался незаметно, тяжелой лапой накрыв уставшего человека. То ли оскорбленного мужчину, то ли обиженного мальчика.

Не прошло и получаса, как слабая заря несмело окрасила оранжево-розовым далекую полоску горизонта, и с каждой минутой набирая силу подкралась к замку, заглянула в темное окно третьего этажа, с интересом разглядывая молодого герцога. И усмехнувшись над обессиленным, спящим человеком устроилась на спине разлив неяркое сияние по теплой коже…

Меня сменили около пяти утра. Я хотела еще поработать, усталость совершенно не чувствовалась, но меня буквально вытолкал из операционной седой доктор, объясняя, словно зеленому практиканту, что работаем мы с людьми, и как бы ни хотели сами тоже люди, и устаем чертовски. А когда устаешь, внимание становиться рассеянным, этого допускать никак нельзя – можно наделать ошибок, стоящих пациенту жизни, а на меня еще хватит пострадавших, так что нечего геройствовать.

Правоту старого доктора я осознала, только выйдя из душного, пропахшего медикаментами и кровью мобильного госпиталя. От потока свежего воздуха начало немного покачивать, а в глазах промелькнули черные точки. Оказывается, устала даже больше, чем думалось. Выкурила сигарету, сидя на стволе поваленного дерева, задрав голову вверх, вяло удивляясь, что уже почти утро, а небо по-прежнему похоже на черный бархат.

Спать решила под открытым небом, погода хорошая, а в палатке, отведенной для отдыха душно. Из кучи, наваленной на краю расчищенной площадки, извлекла спальный мешок и заползла в его теплое нутро. Поворочалась, устраиваясь удобнее на жесткой земле, и уставилась на небо в россыпи неправдоподобно огромных звезд.

И вдруг осознала, что никуда отсюда не улечу. Ни сегодня, ни завтра, до тех самых пор, пока не разгребутся завалы, и самый последний пострадавший не будет извлечен из-под тяжелых перекрытий, с каждой минутой все с большей вероятностью становящихся братской могилой. Что все сказанное Себастьяно правда, и я ничуть не лукавила ни перед ним, ни перед собой.

В какой-то миг всплыло воспоминание о свадьбе и моем обещании Наташке на ней присутствовать, но это ничего не изменило. И какое мне собственно дело до родственников? А, никакого! Значит, я вполне могу задержаться здесь, или где-нибудь еще до конца моей жизни, не то, что до отцовской свадьбы и искать меня никто не станет. Да и плевать отцу есть я или нет, вот уже два дня плевать – он от меня отрекся, а вбив себе в голову что-то, он редко оглядывается назад.

Да и страшно даже подумать, что придется вернуться в свою каюту, где слишком много вещей напоминает о Владе. Вспоминать о нем спокойно я еще не готова. Стоило о нем подумать, как помимо воли на глаза навернулись слезы, да что со мной такое происходит-то?! Я не хочу страдать по нему, а плакать уж тем более! Он этого не заслуживает! И возвращаться я никуда не хочу. Это какой-то дурак сказал, что дома стены помогают, а впрочем, может и не дурак, вот только что там может помочь, если дома толком нет? Я не хочу возвращаться, не хочу и не буду! Я хочу исчезнуть, чтобы никто не нашел, если когда-нибудь все-таки решат искать!

В медицине существует такое понятие, как массовая кровопотеря – гиповлемия, у нее есть несколько компенсаторных реакций. Одна из них – централизация кровообращения, когда умный организм борется изо всех сил стараясь сохранить то, что от него осталось. Повышается тонус сосудов венозной системы и артериол, обеспечивая тем самым только самые важные органы – сердце и мозг, а все остальное постепенно умирает от недостатка кислорода. Первыми этой чести удостаиваются периферические кровеносные сосуды. Организм не дурак, он дает медикам и человеку шанс, при благоприятных, конечно, обстоятельствах.

Вот примерно такую же централизацию нужно устроить и себе, только не с телом, а с душой. Обескровить память, а вместе с ней и любовь. И дождаться, стоя в сторонке, пока они умрут тихо и самостоятельно. Потому что когда есть угроза жизни, приходится ампутировать поврежденную конечность, как бы ни было ее жалко. И насколько ловко удастся это сделать, зависит все остальное.

А потом… потом все аккуратно подчистим, где надо соскоблим, подправим скальпелем неровные края, так, чтоб до живой ткани, тщательно промоем и прилежно сошьем. Край в край. Сосудик к сосудику. Не забыв обколоть антибиотиками и наложить стерильную повязку. И будем свято верить, что когда придет время сызнова пустить кровоток, все будет так, как надо и системы заработают без сбоя. А от случившегося останется аккуратненький, почти не заметный косметический шрам. На все нужно время.

Прости меня, ладно? Ты потерпи, а? Немножко помоги мне, а дальше я сама. Я всегда сама. Я справлюсь, честно.

Так я думала лежа под ночным небом посреди разрушенного стихией города, овеваемая теплым ласковым ветерком, слушая далекий шум работающей спасательской аппаратуры ни на минуту не прерывающей работу.

Утро принесло с собой еще больше проблем, крови и жертв, не найденных вчера и одну коротенькую записку на имя начальницы «медицины катастроф» Ивоны Шанталь от доктора Анны Романовой с просьбой принять последнюю на работу.

Согласие пришло ближе к вечеру.