Вершина мира. Книга первая

ЭПИЛОГ

И было много всего и всего понемногу. По-разному, но всегда одинаково. Кровь, грязь, развалины, страх, иссушающая, выматывающая жара и сковывающий до оцепенения холод. И ты, как последняя надежда. Ты, в компании точно таких же сумасшедших. Малая горстка на просторе вселенной, нагло именующая себя спасателями из «Медицины катастроф». Для нас открываются многие двери, но еще больше захлопываются напрочь. Мы не имеем права на усталость, ошибку и бессильную ярость. Только на работу.

Страшнее любой природной катастрофы, ужаснее самого свирепого торнадо, смерча, наводнения и снежных лавин катастрофа именуемая войной. Вот уж где кровь по-настоящему стынет в жилах, а руки готовы опуститься от бессилия. Даже если ты и не можешь предотвратить стихийное бедствие, в твоих силах свести его жертвы к минимуму, вовремя спрогнозировав, хвала богам, изобретены такие приборы. Не на сто процентов прогноз, но все-таки. А здесь нет. Какие могут быть приборы и прогнозы? Да даже если бы и были…

А войне… войне плевать глубоко и откровенно на все твои старания. И только посмей порадоваться, что собрала из составных отдельно взятого человека, она тут же подкинет другого в еще более ужасающем состоянии. И ты будешь выть от бессильной злобы, несмотря на весь свой профессиональный цинизм и опыт, стоя у операционного стола, что не смогла, не получилось… Человек умер. И совсем не утешает, что если не смогла ты, то уж точно не смог бы никто другой. Потому что у тебя есть способности, которых нет у других. Потому что можешь «держать», вырывая у костлявой так необходимые тебе секунды… А все равно не вышло!

Пытаясь хоть как-то облегчить и предотвратить лишние смерти с обеих сторон, ты сознательно идешь на плен, и плевать на правых и виноватых. И живешь в скотских условиях, спишь на дне вонючей ямы, вместе с военнопленными и жрешь всякую дрянь, чтобы не сдохнуть и продолжать работать. И оперируешь в антисанитарных условиях. А душу греет только одно – ни одна из воюющих сторон не посмеет поднять на тебя, доктора, руку. Но пули, как известно, дуры и к тому же, слепы. Многие погибают на войне. Врачи, к сожалению, не защищены от случайной смерти.

Но война, как ни цинично звучит, дело житейское. На ней обязательно кто-то прав и кто-то виноват. Хуже дело обстоит с другим рукотворным ужасом, совершенно отдельной статьей и головной болью – шахты, прокопанные в заведомо опасных с точки зрения обрушения и скопления газов местах. Отели на берегах океанов, в опасной близости от кромки прибоя, на которые рано или поздно накатит цунами, а что поделаешь – структура планеты и погодные условия соответствующие и не нами установленные. Живописные горнолыжные курорты в лавиноопасных, но таких соблазнительных по крутизне и красоте зонах.

Вчера и сегодня было ничего, и хозяева подобных балаганов твердо уверены, что так будет впредь, и прислушиваться к тебе не собираются, сколько ни лепечи про минимальные требования техники безопасности и приборов прогнозирования. К чему? Все же в порядке! А штат своих спасателей и приборы… их не накупишься! Оно стоит дюже дорого. А планета в согласии с горой и погодой возьми, да мерзенько так подшути – и снега уже выше крыши!

И ты сверху всего этого с высунутым языком и твои ребята, в безопасной зоне мостящие мобильный госпиталь. И копошишься с лопаткой наперевес, опутанная веревками подстраховки на случай провала. А иначе нельзя! Вдруг там, внизу, посреди ледяного плена остался кто-то живой? Ты обязана его вытащить, и вытащить вовремя, иначе грош тебе цена, как спасателю!

…Влад очень быстро уставал, да и кто выдержит постоянное напряжение? Он вынужден был контролировать едва ли не каждый свой шаг, слово, поворот головы! А еще шайка «золотой молодежи»… Чем дальше, тем все больше и больше раздражали все те молодые бездельники, что приходили в дом герцогини и звали развлекаться. Девушки, что бывали с ними, казались глупыми, инфантильными и начисто лишенными воображения. Все их чаяния сосредоточены на добывании новых впечатлений, развлечений и безделье.

Надеясь поскорее скинуть рабский ошейник, и представить себе не мог, насколько тяжким испытанием может оказаться долгожданная свобода. Свобода, обернувшаяся к бывшему рабу не самой лучшей своей стороной. Он был чужим в этом мире. Нет, приспособился он быстро, словно маску натянув навязанную роль слегка таинственного, но крайне милого парня из хорошей семьи, внутренне заходясь бешенством, что вынужден поступать так же, как они, вбивал себя в рамки, учился не замечать бесконечную череду прислуги дома, обслуги за его пределами и журналистов. Вот уж кто доводил молодого человека до исступления! Эти проныры были готовы караулить герцога круглые сутки. Их интересовало все – что на обед ест, какого цвета его трусы и кто выполз поутру из герцогской постели, а еще пикантней, из чьей выполз он! Почему он улыбнулся вон тому мужчине, а женщину проигнорировал, уж нет ли у чужака известных отклонений?! В первый раз прочитав о себе подобное Влад готов был ходить по потолку и бежать бить морду. Его остановила Ольга, похлопав по плечу и мягко посоветовав не придавать подобным выпадам особого внимания. Здесь действовал простой закон – если ты сам спокойно воспринял подобную публикацию, с тем же спокойствием ее воспримут и другие.

И оказалось, что неволя не ограничивается ошейником. Что помимо ошейника существуют жесткие правила поведения, коим должно следовать, ни на шаг не отступая, поскольку на кон поставлена не шкура, а репутация. Шкура что, она заживет, а вот испорченную репутацию можно и не восстановить. А быть парией в мире, где предстоит жить, крайне неприятно. Вот и приходилось выкручиваться и соответствовать, сквозь зубы кляня бывшую хозяйку, подложившую напоследок такую свинью. И таскаться по вечеринкам в компании разнузданных шалопаев, которые танцевали почти до утра, а потом отсыпались до вечера. Не соврала Ольга. А вечером все сначала. Золотая молодежь, мать ее! Они громко галдели, слушали оглушающую, лишенную смысла музыку, курили какую-то гадость и напивались до беспамятства.

Влад поддерживал с ними отношения только ради герцогини, считавшей это единственным, что должно волновать молодого внука. Его ровесники из его круга, которые, без сомнения, покажут ему хороший пример и изумительные манеры. То ли ее светлость за количеством лет попросту выжила из ума, то ли совершенно искренне не желала обращать внимание, что в действительности вытворяли отпрыски благородных семейств. Бывший раб ухмылялся про себя, качал головой, размышляя, что эти охламоны мало чем могут его удивить.

А еще было море девиц и женщин постарше, и даже замужних, стремящихся скрасить герцогу постель. Нет, против этих он ничего не имел, главное, чтоб не надоедали слишком. Он быстро научился расставаться с самыми назойливыми из них. Легко и безболезненно для обеих сторон. Небольшой подарок, легкая улыбка, приятный вечер в тихом ресторанчике. Почему-то так выходило, что ни одна на него не обижалась, заявляла, что он душка и, отечески потрепав по волосам, исчезала в следующей постели. Хуже, когда они пытались разговаривать «по душам», стараясь выведать его тайны. Эти разговоры Влад быстро пресекал, переводя на тряпки и драгоценности.

Была еще одна небольшая проблема. Даже оставаясь в одиночестве своей комнаты, вынужден был заклеивать клейма специальным тонким пластырем имитирующим кожу, чтоб вопросы лишние не задавали. Свести следы ожогов все руки не доходили, да и в его положении клинику нужно искать со слепо-глухо-немыми врачами. Влад знал одну такую, но скорее прогуляется голым по зимним улицам города, чем обратится туда.

Впрочем, клейма ему не особо мешали, сложнее приходилось со шрамами от кнута, но и тут Влад вывернулся достаточно быстро, придумав сказку о том, что будучи подростком, глупо поспорил с друзьями, что вытерпит любую боль. Глупые дети и приложили к спине не менее глупого товарища несколько раскаленных железных прутьев. Спор он выиграл, а отметины вот остались. Ему верили, восхищались, сочувствовали, а иногда и журили за безрассудство. Слава богам, среди женщин перед которыми заголялся бывший раб, не попадалось ни одной, хоть сколько-то связанной с медициной, иначе его быстро вывели бы на чистую воду.

Ольга, знающая об этих трудностях, с увлечением играла во врача экспериментатора, испытывая на несчастном герцоге аптечные новинки, обещающие буквально с первых сеансов свести все шрамы и рубцы. Влад посмеивался над ее стараниями, но спину смиренно подставлял. Чем черт не шутит, вдруг получится.

В этом отношении безопаснее иметь дело с женщинами из местного борделя. Заплатил, получил вполне профессиональное удовольствие и отчаливай, следующий клиент дожидается. А уж коли поговорить по душам и спросить житейского совета – добро пожаловать к Мадам. И ей можно рассказать, что несмотря ни на что на душе пусто, что спать нельзя и не спать невозможно. Что кошмары каждую ночь, и ненависть разъедает то, что от души осталось. И ночь это самое страшное, когда зверем мечешься меж камином и кроватью и засыпаешь под утро, и мотаешься, как неприкаянный, по глупым вечеринкам и балам лишь бы не оставаться наедине с собой. Уж Мадам-то, она все поймет и тайны никому не растреплет – профессиональная этика.

Ольга при первом же удобном случае сбежала в свой городской дом, доставшийся ей вместе с титулом, собираясь заняться тем, о чем мечтала всю жизнь – журналистикой. Уж насколько Влад не любил журналистскую братию, но Ольгу в ее выборе поддержал, и во всех боях со старой герцогиней неизменно принимал сторону сестры. Да и почему не поддержать, если Ольга действительно талантливый журналист? Ольга работу свою любила, и отступаться не желала, а бабка, побушевав с недельку, утихомирилась.

Сперва сестра поступила в какую-то студию, но очень скоро ушла и открыла собственный канал. Влад хотел помочь ей финансово, но она отказалась, и как он ни увивался вокруг, была непреклонна. Она даже не разрешила подарить ей камеру. Единственное, что приняла от Влада, это смешную статуэтку бога, а точнее богини информации – скрюченную старуху с колкими глазами и губами сложенными так, что, казалось, вот-вот сообщит какую-нибудь гадостную сплетню. Влад подозревал, что в магазине его просто обманули насчет богини, никакая она не богиня, но Ольга долго хохотала и поставила бога на стол в кабинете. Герцог, не таясь, завидовал сестре. Она не наследница, не отягощена обязанностями перед семьей и ей в постель не пытались подкладывать тупоголовых девиц.

Очень скоро такая жизнь стала раздражать Влада до зубовного скрежета. У Ольги хоть работа была, а он болтался, как известно что в проруби. Но был вынужден с этим мириться, пока не почувствовал в себе достаточно злости, чтобы всерьез поссориться с герцогиней, послать к черту весь цвет золотой молодежи и запереться в тиши дядиного кабинета.

В кабинет он зашел впервые с момента приезда в родовое поместье, где ему так истово пытались привить гордость за происхождение и ненависть ко всем остальным, не осененным и не достойным. Никто из них так и не понял, что Влад человек из другого мира не по происхождению, так жизнь выбрала. Он не мог ненавидеть Дмитрия Петровича, так много сделавшего для него, ни Наташку, возившуюся со скальпелем в тиши операционной, ни всех остальных своих знакомых. Возненавидеть можно было только Аню, но и ту лишь по личным мотивам.

Влад сел за широкий стол, выдвинул ящики и вывалил перед собой груды документов, в которых предстояло разобраться. Это было не самоуправство, а совершенно законно, благо о вступлении в наследство уже сутки как объявили. И ему было, мягко говоря, неинтересно, что подумает о подобных изменениях бабка. Влад устал от развлечений, и теперь хотелось только работать в тиши и спокойствии темного кабинета, уставленного тяжелой мебелью, с неизменной пастью неприкрытого камина, в дымоходе которого что-то завывало и ухало. Поднялся ветер, обещавший к ночи принести дождь.

Отодвинул документы около четырех утра. Голова гудела, на передвижном столике стояло два опустошенных кофейника в окружении грязных чашек, все это хозяйство, только полное и чистое было принесено заботливой Наом. Вот вам и преимущества хозяина жизни. Глаза слипались, несмотря на все количество выпитого кофе, но это было ничего. Теперь у него была своя собственная экономическая стратегия. Своя империя, которую будет строить, и развивать по мере сил и возможностей. Безымянный раб, от которого герцога отделял всего год не смел о таком и мечтать.

Влад прилег в кабинете на неудобный кожаный диван, но так и не смог уснуть. Он лежал с закрытыми глазами строя планы на будущее. В жизни появилась цель. Так хорошо он себя не чувствовал уже два месяца. Кажется, в пустой жизни начал появляться смысл. Да еще какой!

Он, оказывается, владеет двумя заводами. Литейным и ремонтным, для небольших космических кораблей. Не бог весть что, но и не мало. Еще пушная ферма и отель в городе. И другая мелочь в виде акций порта, почти контрольного пакета акций небольшого банка. А управляющий, которого так расхваливала вдовствующая герцогиня, не желая подпускать внука к делам, ей попросту врал. Даже такому профану, как Влад было понятно, все далеко не так гладко. И предприятия стали не то чтобы совсем уж убыточными, но дела на них шли ни шатко ни валко, и чтобы не дошло до краха предстояло много и серьезно работать. И делами предстояло заняться всерьез, чего ни его дядя, ни управляющий похоже, не делали. Первый предпочитал наживаться на банковских и биржевых махинациях, а второй просто поддерживал то, что еще не успело развалиться.

Влад примерно представлял, что нужно сделать, чтобы все поставить с головы на ноги. Неосознанно возносил хвалу бывшей хозяйке за настойчивость в его обучении, и разноплановость программы, что преподавали на станции. Благодаря этому Влад смог не только прочесть финансовые документы, но и примерно понять, что там написано! Нет, конечно, он не обольщался на свой счет и не собирался тянуть все в одиночку. Как можно что-то делать, если и близко не знаешь, как управляться со всем этим хозяйством. Но он всему научится со временем, на первых порах ему понадобится сильная команда профессионалов, которая поможет неопытному герцогу, натаскает и все объяснит. Их подбором он займется в самое ближайшее время.

Но это были не самые неприятные открытия. Из документов Влад узнал, что владеет он не только недвижимым имуществом. В имущественном перечне значились четыре сотни рабов, закупленных для нужд литейного завода и фермы.

Молодой герцог поежился и перевернулся на другой бок. Четыреста рабов, свободных рабочих около семи сотен и это только на заводах, а есть еще и отель! Как справляться с этой оравой?! Со свободными все более ли менее понятно, а вот что делать с рабами? Он не может, не имеет права оставить все как есть! Он обязан заботиться о тех, у кого украдена возможность позаботиться о себе самостоятельно. Бывший раб почти физически ощущал, как на плечи падает, сдавливая стальным обручем, неподъемная ответственность.

Влад поднялся с дивана, когда солнце настойчиво пробилось сквозь шторы. Принял душ, переоделся и тайком пробрался на кухню, быстро выпил кофе с бутербродами, собственного приготовления и поспешил убраться, боясь столкнуться с поварами, которые тут же поведают бабке о его непотребном поведении. Герцог не должен ошиваться на кухне. Владу не хотелось начинать день с ругани. Время только потеряет. Спустился в гараж и без провожатых отправился на завод, начать решил с литейного, не сомневаясь – работа на нем, несмотря на ранний час уже кипит вовсю.

Он вел машину по прямой, гладкой дороге. Глядя на убегающее черное полотно, размышлял об изменениях, которые собирался учинить. Влад примерно предполагал, какие ожидают трудности. Он хорошо знал людей на него работающих, даже не видя их. Он был одним из них. Многие из этих людей, не все, но большинство, настолько лишены воли и каких-либо желаний, что безропотно пойдут на бойню, если их поведут люди с бичами в руках, и совсем не обязательно размахивать этими бичами.

Но среди этого серого измученного стада, стоящего где-то на грани человеческого и скотского, найдется один или два таких, каким был когда-то он сам. Сильные, своевольные, вечно избитые из-за этого, те, у кого есть личное место в бараке, сесть на которое не смеет никто и на порцию их кормежки не позарятся, признавая за ними сильных. Вот этих людей Владу предстоит найти и переманить на свою сторону, иначе он просто не справится с остальными, никакая жестокость не поможет.

Влад на собственной шкуре понял, чтобы привести человека в чувство нужно несколько месяцев напряженной работы. С ним одним. У него не было ни времени, ни возможностей. Ему предстоит изменять сразу четыре сотни, три из которых находятся на заводе.

Завод заметил издали, впрочем, его трудно с чем-то спутать – отвратительная вонь плавящегося металла витающая в утреннем воздухе, и высокая глухая стена с гирляндой поблескивающей в утренних лучах проволоки, спиралью обвивающей верхушку стены. Еще и к электросети, небось, подключенной. Для надежности.

Подъехав к глухим железным воротам, отгораживающим завод от остальной жизни, коротко посигналил. Охранники пропустили беспрепятственно, очевидно узнав машину. Герцог не знал точно, куда нужно ехать, но спрашивать у охранника, сидящего в зарешеченной будочке, не стал.

Он ехал по разбитой дороге мимо мрачных зданий цехов, с раскрытыми черными пастями высоких ворот, из которых несся неумолчный гул работающей техники. За цехами виднелись почерневшие стены длинных обветшалых строений. Даже будучи здесь впервые, безошибочно определил в них жилые бараки. Каждый, навскидку, мог вместить не более пятидесяти человек. На заводе триста рабов, значит, по трое на место. Арифметика, прямо скажем, не утешительна.

Остановил машину, вцепившись руками в руль.

Ему без надобности спрашивать, где искать управляющего. Он прекрасно знал подобную архитектуру. Там, за бараками, небольшая, вытоптанная площадка с двумя вкопанными бревнами или одним, или просто кандалы, вмурованные в стену, это уж как кому в голову придет. А рядом небольшой крепкий домик, где содержат особо ретивых противников хозяев, работ и еще чего-нибудь, это у кого фантазии на что хватает. Возле домика должно находиться еще одно каменное здание. Вот там-то и располагается кабинет управляющего.

Владу предстояло пройти через эту площадку, если он действительно вознамерился встретиться с местным начальством. Сделать это оказалось сложнее, чем мог себе вообразить. Да что там! Выйти из машины и то проблема! По виску поползла холодная капля пота. Он что – боится?! Черт, этого только и не хватало! Реформатор хренов! Влад выругался сквозь зубы и совсем не аристократически обтер о штаны влажные ладони. Молодой человек мысленно прикрикнул на себя, в конце концов, он уже больше не раб и его никто к столбам приковывать не собирается. Так что нечего бояться! Ты теперь хозяин, нечего рассиживаться! Вылазь и иди! Начинать с чего-то надо! Коротко выдохнул, решаясь, совершенно не подумав, что этот путь необязательно идти, можно подъехать к конторе на машине.

Еще неизвестно, сколько бы так просидел, пялясь на пятачок перед капотом и уговаривая себя, но из ворот ближайшего цеха не появились трое охранников. Герцог опознал их по черной, строгой форме. Мужики лениво перекидывались словами, щурясь после темноты на утреннее солнце, не замечая машины, торчащей посреди дороги. Степенно закурили. Влад, наконец, решился и вышел, громко хлопнув дверцей. Если хотел так предупредить о своем появлении – ничего не вышло, шум завода заглушил лязг двери. Медленно приблизился к троице, давая им время себя заметить и хорошенько рассмотреть. Сам тоже внимательно рассматривал надсмотрщиков, по привычке выделяя самого опасного. Два молодых, один постарше, скорее всего начальник, но не факт. У того, что стоял к нему лицом глаза холодные и злые. Молодь она почему-то больше зверствует, оттого что глупые, наверное.

Влад был шагах в пяти, когда один из охранников все же обратил внимание на незнакомого хмурого мужика, почему-то вольготно разгуливающего по территории. Остальные, видя, что внимание товарища привлекло что-то сзади, как по команде повернулись. Ага, старший при виде дорого одетого гостя с холодными серыми глазами на застывшем, бледном лице подтянулся и даже можно сказать, узнал. На его лице промелькнул комичный ужас. Точно начальник. До них слухи о смене власти доходят быстрее, чем до рядовых. Остальные, наблюдая реакцию начальства, на всякий случай попрятали окурки и неловко вытянулись, настороженно разглядывая гостя. Влад с интересом исследователя наблюдал за происходящими переменами.

– Где управляющий? – вполне мирно поинтересовался герцог, чувствуя холодок, пробежавший по спине при виде плеток свисающих с поясов охранников.

– Он… он там, – чуть запинаясь отрапортовал старший махнув рукой в сторону бараков преданно заглядывая Владу в глаза и пытаясь, так же как и тот мгновение назад с ходу определить, чем может грозить появление на заводе столь высокого гостя, – решает текущие вопросы с… с дисциплиной. Вас проводить, ваша светлость?

При упоминании титула на лице молодых появился точно такой же ужас, как и совсем недавно у начальства. Ага, проняло. Поняли, кто пожаловал. Хреновые, однако, работнички. Начальство, даже только что сменившееся, надобно знать в лицо.

– Не нужно, я сам найду, – ответил Влад и направился к машине.

Знаем мы эти ваши текущие вопросы с дисциплиной, злобно думал Влад, выворачивая руль, уверенно петляя меж строениями. Все сомнения, как рукой сняло. Эти решения обычно заканчиваются парочкой поротых в кровь спин и отбитых почек. А может и еще чем похуже. Бывали, знаем, прочувствовали.

Так и оказалось. Влад подъехал к площадке, где решались дисциплинарные вопросы. Взгляд зацепился за обнаженного парня, растянутого меж столбов, спину которого густо покрывали кровоточащие ссадины. Усилием воли оторвал глаза от истерзанной спины раба, едва удерживая разгорающуюся ярость. Что бы ни совершил несчастный, он не заслужил подобного наказания. Краем сознания, оставшимся свободным от гнева, со злорадным удовлетворением отметил – раб не кричал. Новоявленный рабовладелец перевел тяжелый взгляд на палача, а затем и управляющего. Его Влад узнал по фотографии из просмотренных ночью отчетов. Видеть наказание со стороны, как всегда тяжелее и отвратительнее, чем самому участвовать в заглавной роли, если сейчас же не вмешаться, потом будет уже ни к чему. Болевой шок, разрыв сердца или еще что-нибудь в этом роде.

Влад зло хлопнул дверцей и направился к месту действия. Его появление заметили почти сразу. Управляющий отвернулся от дисциплинарных проблем. Лицо благообразное, никогда не скажешь, увидав где-нибудь в другом месте, что он может вот так спокойно присутствовать при истязании себе подобного. Впрочем, он, скорее всего, считает это просто работой, не лучше и не хуже других. У палача ведь тоже работа и никто не корит его за отрубленные головы.

– Ваша светлость, мы так рады… – управляющий радостно раскинул руки, будто намереваясь обнять Влада.

– Прекратить! – прорычал приказ герцог, игнорируя приветствие.

– Но…

– Я сказал – прекратить! – процедил Влад. Сдерживаться становилось все труднее.

– Ты слышал, что приказал его светлость?! – заорал управляющий палачу, которому было откровенно наплевать, о чем разговаривает начальство. Он продолжал выполнять свою работу до поступления более четких приказов, но после окрика послушно опустил плеть. Раб безвольно повис на руках, тяжело дыша и борясь с одуряющей болью.

– Снимите его! – коротко приказал Влад.

– Но, ваша светлость, это бунтарь, мы еще не узнали… – управляющий осекся, словив холодный взгляд молодого человека не предвещающий в случае неповиновения ничего хорошего, и махнул равнодушному палачу, крайне последнему завидуя – с него-то ответа никто не потребует. А герцог, по-видимому, слишком молод и глуп, чтоб понять всю значимость проводимой экзекуции. А может, у него еще и пунктик какой, по поводу милосердия. Кто его знает? И невыполнение прямого приказа может означать потерю хорошо оплачиваемого и столь всесильного места, где можно карать и миловать по собственному усмотрению теша собственное честолюбие.

Раба отстегнули, позволив рухнуть на землю. Влад втянул в себя воздух, стараясь успокоиться и не разорвать управляющего на месте.

– Я желаю с ним поговорить. Где я могу это сделать? – смерив управляющего тяжелым взглядом, поинтересовался он.

– Наверное, у меня в конторе, – неуверенно проговорил тот, – но стоит ли вашей светлости…

– Еще одно слово, и вы вылетите отсюда без выходного пособия и с обвинением в злостной порче движимого имущества, – тихо, но четко проговорил Влад.

– Да-да, конечно… как изволите, милорд… мы сейчас же его приведем, – испуганно залепетал управляющий, похоже, этот своевольный мальчишка ему не по зубам и ведь выставит и обвинит. Он в своей власти, ему полгорода принадлежит.

Управляющий, приседая и кланяясь, проводил Влада к зданию конторы. Когда они проходили мимо машины герцог задержался прихватить документы, среди которых спрятал плоскую коробочку аптечки, надеясь, что служащие гаража хорошо отрабатывают свои деньги, и она укомплектована всем положенным. Там обязательно должны быть противошоковые и обезболивающие препараты. Пусть и самые простые. Без них и думать не стоит говорить с избитым почти до потери сознания рабом. Из-за боли парень может просто не понять, о чем с ним говорят.

Влад критически обозрел помещение конторы. Тесная комнатка с толстым слоем пыли на стеклах небольшого окна. Стол, заваленный бумагами. Пара неудобных стульев, жесткая кушетка. Не самый новый компьютер. Маленький экран видеофона. Перевернутая бутыль, наполовину наполненная водой с одноразовыми стаканчиками на подставке. Металлический ящик сейфа с простеньким кодовым замком и еще одна дверь в глубине. Как пить дать в отдельный санузел. Бедненько как-то, неуютно.

Чтоб скоротать ожидание сел за стол и просмотрел несколько верхних документов. Счет-фактуры, договор с транспортным агентством, истекающий на днях и еще какая-то дребедень. Нужно изъять документы и дома основательно разобраться.

Сложив бумаги обратно, Влад с любопытством выдвинул один из ящиков стола. Из недр ящика с грохотом выкатился стакан, ударился о стенку и, коротко громыхнув, остановился. А это еще что такое? Можно, конечно, предположить, что управляющий любит чай или кофе, но как-то оно сомнительно, а если сличить с этим его красную рожу… Влад понюхал стакан и брезгливо передернулся, так и есть – пойлом каким-то воняет.

В дверь деликатно постучали, герцог рывком задвинул ящик и громко разрешил войти. Дверь распахнулась, однако, не бухнув ручкой о стену, и в комнату вволокли раба, тот едва переступал ногами. Вслед за ними семенил управляющий.

Раба подтащили ближе к столу, за которым сидел Влад, с силой надавили на плечи, заставив бухнуться на сбитые колени, проглядывающие в прорехи рванья, в которое принарядили парня, очевидно, чтоб не шокировал герцога своей наготой, прикрикнули, заставляя стоять ровно, и не смел заваливаться на бок.

Влад оглядел несчастного. По возрасту тот едва ли был старше герцога. Это станет понятно, когда с парня смоется сантиметровый слой грязи, а пока новоявленный хозяин видел только коротко остриженную, понуро опущенную башку, грудь и живот в фиолетовых полосах и скованные за спиной руки.

– Снимите наручники и можете быть свободны, – проговорил Влад.

– Ваша светлость, вы не понимаете! – взвыл управляющий. – Это самый опасный экземпляр! Вы не смотрите, что сейчас он ведет себя так тихо, от него любой пакости ожидать можно!

– Снимите наручники и можете быть свободны, – повторил Влад властно.

– Ради вашей же безопасности позвольте оставить хоть одного охранника… – в последний раз попытался воззвать управляющий к его благоразумию, но в ответ получил лишь холодный взгляд серых глаз, пробравший до печенок. Этот взгляд Влад позаимствовал когда-то у Сахи.

Да, герцог с такими взглядом сам кого хочешь удавит голыми руками, у управляющего душа в пятки провалилась. Ну и черт с ним! Управляющий предупреждал! Он махнул охранникам, те расстегнули наручники. Руки раба безвольно упали, с тихим стуком ударившись костяшками пальцев об пол. Все лишние поспешно удалились.

– Да, остановите все работы, – приказал Влад в удаляющуюся спину управляющего, – и отправьте рабов в бараки.

Если управляющий и хотел возразить, оставил мысли при себе и, поклонившись, закрыл дверь.

Оставшись с рабом наедине, Влад долго разглядывал всклоченный затылок, размышляя, что дальше. Если он не ошибался, в обморок тот валиться не собирается, ну, или только чуть-чуть. Тем более он пока держится на адреналине или на чем там еще держатся в таких ситуациях. А Владу нужно немного времени, чтобы раб привык к нему и более охотно пошел на контакт.

Молчание затягивалось. Голова раба еле заметно качнулась, и меж слипшимися лохмами блеснули глядящие исподлобья глаза. Разглядывает, Влад усмехнулся про себя. Он, как заправский телепат, мог сейчас читать мысли. Вот сейчас он оценит хозяина, как возможного противника. Взвесит все за и против и бросится в попытке вцепиться в горло, терять ему нечего, уж если взялись так обрабатывать, уж будьте уверены, либо забьют насмерть, либо покалечат так, что останется только пристрелить. Голова опять качнулась, теперь уже вниз. Ага, оценил. Решение принимает. Главное не пропустить момент, и не добавить парню лишних страданий. Влад-то его скрутит в секунду. Плечи раба напряглись. Готовится к прыжку.

– Даже не думай, – предупредил герцог, однако подобрался, – у тебя нет шансов. Я в лучшей форме.

Плечи опустились, голова свесилась почти на грудь. Раб продолжал упрямо хранить молчание. Ишь ты, усмехнулся Влад про себя, какие мы гордые! Однако парня зауважал, за одно только, что не пожелал с ним, с хозяином, разговаривать. На это не многие отважатся. Герцог встал со своего места, обогнул стол и примостился на краешке, сдвигая задом стопки бумаг.

– Так чего бунтуем? – поинтересовался он у склоненной головы. – Необходимость какая, или привычки ради?

В ответ лишь угрюмое молчание. Влад его понимал и не злился. Сам в такой ситуации был не более разговорчив, и держался куда хуже, ища в действиях хозяйки подвох, как тогда казалось, обоснованно ожидая какой-нибудь гадости.

– Понятно, значит, от нечего делать, – Влад намеренно раздражал его.

– Нас не кормят уже много дней, воды почти не дают, – голос звучал хрипло и слабо, но с явной насмешкой, – бьют без повода…

Точно – терять нечего. Иначе б не заговорил в таком тоне. Сказанное не повод, или, по крайней мере, недостаточный повод. Такие вещи происходят везде, где есть рабы, почти ежедневно и к ним если не привыкли, то смирились. Здесь что-то еще. Что-то более серьезное, чем побои и голод. А может, как у Влада год назад, рядом мамка с дитем ревели благим матом? Как выяснить? Как разговорить? Влад прикусил губу размышляя. Посулить, что ли послабления? Нет, не поверит. Сам бы не поверил.

– Хорошо, но ты сам понимаешь, это не основание для бунта. – Раб молчал. – Все сейчас зависит от тебя. Говори или снова под плеть отправлю.

– Воля ваша, – чуть пожал плечами раб.

– Это точно, – согласился Влад, – воля моя. Номер!

– Пятнадцать, двадцать, – буркнул раб.

Влад удивленно вскинул брови. Что-то не припоминал в отчетах, прочтенных ночью, этого номера.

– Очень интересно, – протянул он, – тебя, что – недавно купили?

Раб молчал. Влад вздохнул, дотянулся до бутыли, наполнил наполовину стакан, поднял голову раба, поднес стакан к разбитым губам, приказал, – пей!

Парень попытался отдернуть голову, но Влад крепко держал за шею.

– Успокойся! – прикрикнул он. – Гордости твоей грош цена, сейчас в обморок же грохнешься! Пей, кому сказано!

Раб вздохнул, покоряясь и неуклюже схватив губами хрупкий край стаканчика, принялся жадно пить. Стакан опустел, Влада смял его и бросил в урну.

– Легче? – раб отвернулся. – Так что тут у вас стряслось? За что тебя так?

– К чему хозяину это? Хозяину управляющий уже все рассказал…

– Хозяин человек новый и ему плевать на управляющего, – хмыкнул он, – хозяин раба хочет послушать. Если раб расскажет правду и вина его будет невелика, хозяин уволит управляющего.

Раб вскинул голову и поморщился – слишком резко. Долго смотрел на Влада и, наконец, решился раскрыть рот. Из рассказа выходило, что старый хозяин, то бишь, дядя Влада, промышлял не только братоубийством, но и похищением детей. И, скорее всего, шантажом. А зачем еще детей похищать? Этот раб телохранитель при дочке одного уважаемого человека, которую и похитил отец Ольги.

Их подловили у школы, где раб встречал свою молодую хозяйку. Ему хорошенько врезали по голове, а девочке что-то вкололи. Очнулись они, и раб, и хозяйка, уже в заводском бараке. Девушку обрили, вырядили в рабское рванье, поставили временное клеймо.

Не прошло и недели, хозяин куда-то исчез. Посадили, голубчика, хмыкнул про себя Влад. А раб со своей бывшей хозяйкой так и остались на заводе. Над девчонкой и рабы и охрана потешались, он берег хозяйку, как мог. Вчера молодые надсмотрщики решили с девчонкой поразвлечься, она в крик. Наплевав на собственную безопасность, парень выскочил из барака, его хозяйку уже успели повалить на землю. Кинулся на надсмотрщиков и вот…

В общем-то, все правильно, думал Влад, хочешь спрятать кого-то необязательно выдумывать какое-то логово, достаточно просто запихнуть в рабский барак, если имеется такая возможность. Кто будет искать человека среди животных? Да никто! А там можешь сутками орать – все равно никто не услышит, да и слушать некому. Только надсмотрщики. А они плеткой врежут и кричать перехочется. Хорошо хоть клеймо временное, оно сойдет месяца за три, простая татуировка, с настоящим было бы тяжелее. Ну, дядя, ну скотина! А Владу расхлебывай все долги. По наследству!

– А это уже необходимость, – тихо проговорил Куприн. Он, конечно, все проверит, но потом. Сейчас необходимо позаботится о парне.

Обойдя стоящего на коленях раба, принялся рассматривать спину. Ссадины все еще кровоточили. Задумчиво посмотрел на штаны, их пояс приходился на глубокую ссадину. Нужно убрать грязную рванину, она ничего не дает, кроме заражения крови.

Присев перед рабом на корточки сочувственно спросил:

– Сильно болит?

Раб бросил на него недоверчивый взгляд и неуверенно пожал плечами.

– Ты потерпи еще немного, ладно?

Влад достал из аптечки ножницы, аккуратно срезал лохмотья, закончив вернулся к аптечке в который раз с благодарностью вспоминая бывшую хозяйку, сумевшую многому научить. В аптечке нашлось все необходимое, вот только обезболивающее было так себе, слабенькое – не сумеет в должной мере усмирить боль, но хоть что-то. Он аккуратно зарядил два походных шприца и, приблизившись к рабу, крепко взял за руку, развернув ее ладонью вверх, предупредил:

– Не дергайся…

Протер сгиб локтя смоченным в спирте клоком ваты, приложил один за другим шприцы. Первый укол заставил того вздрогнуть, когда игла проколола кожу отыскивая вену. Влад подождал, пока лекарства начнут действовать и, как сумел, разъяснил парню, что собирается делать. Тот молча кивал, ему было все равно.

Взяв бутылку с антисептиком, с сомнением посмотрел на нее, потом на спину раба, раздумывая, как удобнее все обработать. Не надумав ничего лучшего, решил просто полить раны вонючей жидкостью. Не забыв сообщить парню, чтоб вел себя спокойно, открутил крышку и наклонил бутылочку.

Антисептик был хорош, с кровоостанавливающим эффектом и недавней датой выпуска. Ни одни нервные окончания не готовы к подобной массированной атаке, несмотря на обезболивание. Раб вздрогнул и с шумом втянул в себя воздух.

– Терпи, парень, терпи, – пробормотал Влад, наблюдая, как щедро политая антисептиком спина раба покрывается розоватой пеной.

Боясь, что упадет, Влад привалил бедолагу грудью к своему бедру, осторожно придерживая за шею. Раб тихонечко заскулил и обмяк, едва не теряя сознание. Герцог ничуть не удивился бы, начни тот орать и не осуждал бы его нисколечко. Мало кто может выдержать, когда лекарственная дрянь льется прямо в открытые раны. Парня было жаль, и герцог клял себя, что не додумался уложить его на кушетку. Сейчас об этом и думать нечего – раб хоть и мешок с костями, но достаточно тяжел, да и трогать не стоит.

Дождавшись, когда раб успокоится и его перестанет трясти, потрепал несчастного по загривку, бессознательно приговаривая, что он молодец и все уже закончилось. Осторожно отлепил от своей коленки и уложил ничком на пол. Влад вытер пот, выступивший на лбу, и поплелся в крохотный санузел, поискать достаточно большое полотенце прикрыть парня.

В тесной ванной герцог выкрутил кран холодной воды до упора и сунул голову под тугую струю, в мозгах заметно прояснилось, но Влад продолжал стоять в неудобной позе, бездумно разглядывая мелкие трещинки в грязно голубом кафеле раковины. В висках начало ломить от холода. Нащупал кран и закрутил скользкий металлический вентиль, смахнул ладонью лишнюю воду. Распрямился, глядя в треснутое с одного угла зеркало, что ж, не то чтобы очень, но вполне! Влад пооткрывал скрипучие дверцы стенного шкафчика и за одной из них обнаружил застиранные, но чистые полотенца сложенные аккуратной стопкой. Из природной вредности достал два полотенца с самого основания стопки, произведя тем самым в шкафу необратимые разрушения.

Набросив одно полотенце на шею, вернулся в комнату, прикрыл вторым впавшего в полузабытье раба, потянулся к видеофону и набрал номер сестры. Конечно, можно обратиться к кому-то более знакомому – Наташке, или даже к Аньке, как бы ни складывались их отношения, узнав, зачем он звонит, она не откажет и посоветует к кому обратиться, но Влад не стал этого делать. Нужно привыкать искать свои выходы.

Ольга ответила почти сразу. Она была заспанная, с растрепанными волосами и щека примята от подушки. Ну, естественно, у нее был вчера тяжелый репортаж, который она сперва снимала, а верстала всю ночь, чтоб к утру появился на экране.

– Чего хочешь? – неприветливо спросила еще не проснувшаяся сестра.

– Ольга, ты здесь всех знаешь, можешь посоветовать мне врача, а еще лучше бригаду, достаточно квалифицированных и недостаточно чистоплюйных?

– Что случилось, Влад? – сон и недовольство как рукой сняло, она вытянула шею пытаясь заглянуть ему за спину, декорации были насквозь незнакомые. – Ты где? У тебя неприятности?

– Со мной, как раз таки порядок, успокойся. Я наследство разбираю. Вот, знаешь ли, на завод заглянул, на литейный. Имеешь представление, кто у нас здесь трудиться?

– Имею, – вздохнула она.

– Вот и хорошо, что имеешь, – кивнул Влад, он не станет выяснять у нее, почему ему об этом ни слова не сказали, и так ясно – к чему лишний раз тормошить? Сам все узнает. – А если ты знаешь, то и объяснять не нужно для кого врачи. Так у тебя есть знакомые?

– Перезвони минут через десять, и я тебе отвечу – есть или нет.

Она отключилась, и Влад улыбнулся отражению в темном экране. Сейчас Ольга поднимет на уши всех знакомых медиков и найдет кого надо. Что найдет, Влад не сомневался. Не может не найти.

В ожидании оговоренного времени Влад вышел из конторы и велел позвать начальника охраны. От толпы служащих отделился высокий мужчина и стремительными шагами пересек площадку. Если Влада не подводила память, его зовут Ром. Мужчина лет сорока со смуглой кожей, орлиным носом и черными глазами буравчиками – живыми и умными.

Влад поманил Рома в сторону и, представившись, хотя в этом не было необходимости, попросил отчитаться в произошедшем. Ром ничего нового к рассказу раба не добавил.

– А можно поинтересоваться, ваша светлость, коль уж пошел такой разговор, зачем вам это? – вопрос был задан самым почтительным тоном.

– Если я скажу, что ищу справедливости, вы, конечно, не поверите и сочтете игрой в благородство ищущего новых впечатлений аристократа, – усмехнулся Влад, с таким человеком нужно разговаривать откровенно – приобретешь больше, чем потеряешь, – и может, будете правы. Это немножко не так, хотя доля истины в этом есть. Но если думаете, что побалуюсь и успокоюсь, смею вас разочаровать – я здесь всерьез и надолго. Я освобожденный. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Это меняет дело, – столь же серьезно и бесстрастно проговорил Ром. – Но девчонка эта, что бы ни сделал ее отец вашему дяде, не заслуживает подобного обращения. Жаль только, что я сегодня задержался, иначе ничего бы не случилось, и вам заниматься не пришлось. Раб тот действительно не виноват, по крайней мере, не в этот раз, но управляющему плевать, он на него уже давно зуб точит.

– Спасибо, – неизвестно почему поблагодарил Влад, хотя это обязанности Рома – следить за порядком среди подчиненных.

– Не за чем. Я за порядком следить приставлен, – озвучил Ром мысль Влада, – иначе эта молодь, что сейчас набрали, весь завод перебьет, а это расходы лишние для вашей светлости.

Лукавил Ром. Не из хозяйской выгоды он беспристрастно дела разбирает. Такое бывает иной раз – начальником охраны нормальный человек попадается. У Влада как-то был такой. Он лишний раз раба выпороть не давал, разбирался и уж тогда решал – заковать ли в кандалы и посадить на голод или плетьми обогреть. Если хозяин не вмешивался. Против хозяина не попрешь, будь ты двести раз уверен в своей правоте. Такие люди долго в надсмотрщиках, не задерживаются. Или выживают их, или сами уходят.

– Где сейчас девчонка?

– Я ее в клетку отправил, подальше от всех, – ответил Ром.

– Приведите ее ко мне, – попросил Влад, посмотрев на часы – десять минут истекли три минуты назад.

Он вернулся в конторку, пробираясь к видеофону осторожно обогнул лежавшую на полу скорчившуюся фигуру. Парню стало чуть легче, если это, конечно, возможно, и он забылся тяжелым сном. Набрал Ольгин номер. Сестра ответила сразу и сообщила, что нашла для Влада десять человек и двенадцать помощников, согласившихся оказать нужные услуги, правда плату потребовали соответствующую. Это не испугало, он был согласен на все условия. И как только она успела собрать за столь короткое время такую ораву?

– Раз так, они прибудут на завод через час или около того. От тебя требуется обеспечить им сносные условия работы и медикаменты.

– Условия работы за мной, а вот с медикаментами пусть сами решают, им это виднее, я оплачиваю все счета, какими бы заоблачными они ни показались.

Позвонив в справочную службу, выяснил нужные номера телефонов и принялся за работу. Нужны большие палатки для жилья, санитарные палатки с душами, одежда, еда и мобильный госпиталь, какими пользуются спасатели и военные.

Покончив с заказом, откинулся на спинку стула, раздумывая, что делать дальше. В дверь тихо постучали, Ром ввел в комнату худенькую девушку лет семнадцати. Грязная кожа, короткий ежик торчащих волос, острые, подрагивающие плечи и низко склоненная голова, выражающая нет, не покорность, лишь ослиное упрямство. Заметив лежащего на полу парня, она вырвалась из рук Рома, упала на колени рядом с рабом, осторожно погладила по голове.

– Сволочи, вот сволочи, – всхлипывая, бормотала она, укладывая голову парня к себе на колени. – Что же вы делаете, а? Как же у вас совести-то хватает издеваться над ним! Он же всего-навсего глупый раб! Сколько раз вам повторять – мой отец не пойдет на ваши условия даже ценой моей жизни! Не можете добраться до него, так издеваетесь над несчастным! Сколько его избивать можно?!

Ишь, жалеет, с иронией подумал Влад, а много ли жалела раньше? Небось, не раз срывала на парне зло, и бит был из-за нее не единожды. Парень вздрогнул, открыл глаза и даже попытался улыбнуться.

– Тим, Тимочка, – жалобно позвала она, давясь слезами, – ты как?

– Все хорошо, госпожа, не плачьте, – хрипло пробормотал он.

– Какая я госпожа, Тимка, – вздохнула она, Влад с Ромом удивленно переглянулись – у рабов нет имен.

– Самая обыкновенная, – проговорил Влад, раздражение улеглось, и он даже был рад, что она поначалу не обратила на него внимания.

Она замерла, испуганно косясь на незнакомца. Ром вопросительно посмотрел на герцога и, дождавшись кивка, тихо вышел из комнаты.

– Вы кто? – сглотнув, спросила она, ниже склоняясь над парнем, словно стараясь закрыть собой.

– Я новый владелец этого завода, – вздохнул Влад, – герцог Владислав Куприн.

– Баронесса Кони Невин, – чуть склонила она голову, будто они находились на светском приеме, а не в грязной комнатушке управляющего заводом, где ее держали насильно.

– Рад познакомиться, Ваша Милость, – галантно улыбнулся Влад, она так напоминала ему Нику. – Как только вы приведете себя в порядок, я свяжусь с вашим отцом и устрою ваше возвращение домой.

– А что будет с ним?

– Ему вернут ваш ошейник и отправят с вами, – пожал плечами Влад, а что он еще мог?

Она с минуту раздумывала, осторожно гладя Тима по плечу.

– А можно он останется у вас?

Влад удивленно поднял брови. Просьба девушки показалась необычной, но поразмыслив, пришел к выводу, что она права. Она готова расстаться со своим рабом, лишь бы сохранить ему жизнь. Раба, не выполнившего своего предназначения – защищать хозяйку – по возвращению домой подвергнут суровому наказанию, а может и смерти.

– Как вам будет угодно.

Девушка кивнула и поднялась.

– Госпожа, вы оставляете меня? – Тим жалобно смотрел на хозяйку.

– Да, – насколько могла твердо, ответила она.

– Но, госпожа…

– Ты, что – обсуждаешь мое решение? – холодно поинтересовалась она.

– Нет, госпожа, – обречено ответил раб. Влад отвернулся. Было неприятно. А девчонка все же молодец, на все пойдет, чтоб только раб остался жив.

– На колени перед новым господином! – приказала она.

Раб медленно встал перед герцогом на колени, полотенце поползло вниз, Тим и не пытался его удержать. Влад сочувственно посмотрел на парня.

– Баронесса, очень рад, что вы предоставили мне своего раба, – улыбнулся он девушке, оставляя ей пути для отхода, – можете быть уверены, как только пожелаете его забрать, он будет к вашим услугам.

– Спасибо, – с чувством ответила она, и уже не обращая на своего раба ни малейшего внимания, попросила проводить ее в душ.

Отправив девчонку мыться, Влад вернулся к все еще стоящему на коленях, Тиму. Ни слова не говоря, Влад помог парню добраться до кушетки. С тихим стоном Тим опустился на неудобное ложе, парень был расстроен настолько, что не обратил внимания на действия нового хозяина. Влад набросил на него полотенце. Ничего, успокоится и поймет – хозяйка права.

Выйдя из конторы, объявил, что Ром временно исполняет обязанности управляющего заводом. Когда тот в смятении пытался возражать, говоря, что может обеспечить лишь порядок и точное выполнение работ, Влад ответил, только это и требуется – завод на несколько дней прекращает работу. Пока Его Светлость не разберется со всеми делами. Когда же управляющий, залепетал про клиентов и заказы, Влад уверил, что все устроит. Он уже сегодня собирался связаться с заказчиками и сообщить о возникших трудностях – каких, Влад придумает – и просить о продлении сроков исполнения, а нет – заплатят неустойку.

Герцог приказал убрать столбы для наказаний, освобождая место под палатки. Этим занимались охранники, лица их были унылыми – не привыкли работать сами. Зачем? Под боком целых триста бесплатных рабочих. Едва успели все убрать, как прибыла первая машина с заказами. Машину под руководством Рома разгрузили те же охранники. Когда дело дошло до установки палаток некоторые начали выражать недовольство, быстро подавленное Ромом, предложившим расчет на месте. Никто не согласился.

К Владу бесшумно приблизился Ром и, не прекращая наблюдать за работой, тихо сказал:

– Я, конечно, не вправе советовать Вашей светлости, да и вы в своей власти, но я посоветовал бы вам не убирать столбы. Может быть, публичная порка это отвратительный атавизм, как выражается моя дочь, но без этого боюсь не обойтись. Не тот контингент. Потом – может быть, но не сейчас. Слишком много вольностей и сразу устраивать нельзя. Как бы беды потом не было. Я боюсь, мы с эдаким стадом просто не справимся. Понимаете о чем я?

– Ром, я все прекрасно понимаю, – не оборачиваясь к начальнику охраны, так же тихо ответил Влад, – и вы правы, я, так же боюсь, что без этого не обойтись, но давайте обговорим все это завтра. Сегодня опасаться бунта без надобности. Сейчас медики приедут. Эти люди горазды на развлечение ближнего своего, уж поверьте мне. После их обработки никому не то, что бунтовать, лишний раз обращать на себя внимание не захочется.

– Может вы и правы, – пожал плечами Ром.

– Я прав, не сомневайтесь, – усмехнулся Влад, – и, как вы изволили заметить, в своей власти.

Не прошло и двух часов, как на пустом месте возник палаточный городок. Палатки соединены друг с другом и санитарной палаткой прозрачными рукавами. Все правильно – незачем по улице после душа шляться.

Едва прибыли медики, как перепуганных рабов по пять человек под присмотром людей Рома стали загонять в душ, после душа шел госпиталь, потом их одевали, подгоняя одежду по размерам, а после уставших и растерянных переменами людей, размещали в жилом комплексе, где каждому выдавали строго дозированную порцию бульона и хлеба. Ошейники, снимать не стали, подобное послабление еще придется заслужить. Ром в этом отношении абсолютно прав и Влад и не подумал с ним спорить, в полной мере испытав на себе все эти моментальные перемены. Много вольностей сразу ни к чему хорошему не приводит.

Полная обработка завода заняла около двенадцати часов. Но Влад не жалел, что все затеял, а легкой жизни никто и не обещал.

До дома добрался далеко за полночь. Кони, которую Влад лично вызвался довезти до дома, жила в противоположной от его имения стороне.

Влад кинул машину прямо на подъездной дорожке и прокрался в дом с черного хода, надеясь, что его никто не услышит. Отвечать на неизбежные вопросы сил не было. Дом был погружен в темноту и обитатели его, слава богам, крепко спали. Вором пробрался в кухню, пошерстил в холодильнике. На ходу перекусив, отправился в свою комнату, где прямо в одежде рухнул на не расстеленную кровать. Никаких кошмаров и никаких полуночных призраков – уснул мгновенно. Утро предстояло хлопотное…