Вершина мира. Книга первая

Часть 4
Глава 1

Папа прилетел спустя два дня, высадив Макса где-то по дороге. Олега осмотрели, едва сняли с корабля и, найдя состояние парня чуточку заторможенным, но удовлетворительным, отпустили восвояси, то есть под мой присмотр.

Влада подключили к уже начатому расследованию, в которое тот влез по самые уши, стремясь реабилитироваться перед ребятами из бригады и, прежде всего, генералом. Меня к работе не допускали еще неделю, ссылаясь на мое болезненное состояние после ушиба головы. В общем, жизнь потекла тихая и размеренная, совсем как до нашего бегства к Сахе. Вот только Олег никак не хотел выбираться из кокона безразличия, в который сам же себя и загнал. Мальчишка целыми днями мог пялиться в потолок, не делая попыток не то что выйти, встать самостоятельно. В истории его болезни уже давно можно было ставить пометку – практически здоров, да как поставишь, если Олег, несмотря на все мои попытки, так и не начал разговаривать. Мне оставалось только набраться терпения, напоминая себе, о тяжести полученных им трав, теперь ставших больше психологическими, нежели физическими.

Я кормила Олежку, обмывала, читала на ночь книги, но у меня создалось стойкое впечатление, что он меня либо не слышит, либо просто не желает этого делать. Стену кабинета, граничащую с коридором, заменили стеклом, изнутри зеркальным, а из коридора прозрачным. Пришлось забыть право личности на приватную жизнь, так пациент находился под постоянным присмотром, даже если я покидала кабинет. Иногда на боевом посту меня сменял Влад, реже Ника.

Девчонку я старалась к Олегу не подпускать. Ника все больше раздражалась присутствием у меня «развеселого овоща», как она звала Олежку за глаза, никакого сочувствия к парнишке не испытывая, искренне считая его паразитирующим на мне слабаком. Я и Влад пытались убедить ее в обратном, рассказывали, что приключилось с Олегом, на что Ника с подростковой жестокостью и прямодушием отвечала: «Он мужик и должен быть сильным!»

Как-то за ужином мы с ней чуть не поссорились из-за этого. Ужинали втроем – я, Влад и она. После ужина я, не став пить чай, принялась собирать на поднос тарелки с едой. Олега пора кормить. Ника хмуро наблюдала за мной и все-таки не сдержалась.

– Сколько ты еще будешь кормить этого здорового борова с ложечки? – буркнула она, ко мне, впрочем, не обращаясь, больше для проформы.

– Ника, перестань, пожалуйста, – устало попросила я, – Олежка еще не совсем здоров.

– Олежка еще не совсем здоров, – кривляясь, передразнила она меня, – да на нем уже пахать можно! Ему просто очень нравится сидеть у тебя на шее, ноги, для удобства, уместив на твоих же плечах! Я видела вчера, как ты перестилала ему кровать и ворочала эту куклу с боку на бок! Он же никаких усилий не приложил, чтобы помочь тебе!

– Ника, нельзя быть такой жестокой, – упрекнула я ее, ставя на поднос поилку для лежачих больных, – Олегу сильно досталось, вот он и замкнулся в себе. Ему нужно дать время…

– Влад! – рявкнула Ника, грубо прерывая меня на полуслове и заставляя Влада вздрогнуть и вынырнуть из очередного протокола, который парень увлеченно изучал, подняв чашку с чаем, но забыв донести до рта. От неосторожного движения чай расплескался.

– Что ты орешь? – недовольно поинтересовался он, ставя чашку и смахивая коричневые капли со своей рубашки и непромокаемой поверхности документа.

– Тебя когда-нибудь избивали до полусмерти? – резко спросила Ника, не обращая внимания на чувства ближнего, лишь желая доказать свою правоту.

– Ну, избивали, и что? – неохотно откликнулся Влад.

– Владушка, не злись, – заподхалимничала Ника, – я просто хочу у тебя спросить – тебе когда-нибудь после этого приходила в голову мысль уйти в себя, замкнуться?

– Ты чего – очумела? – отшатнулся от нее парень и добавил немного обиженно: – Какой там замкнуться, мне выживать надо было!

– Вот и я о чем говорю – Владу никто и никогда скидок не делал! – удовлетворенно заметила она.

– Ника, – Влад попытался вразумить девчонку, – я совсем другое дело. Жизнь, знаешь ли, не так сложилась!

– Все равно, – не уступила она, – носитесь вы с этим вашим Олегом, как дурень с тормозными колодками.

– Ты еще слишком мала, чтобы судить об этом, – рассеянно отозвался он и, не желая вступать в дискуссию, подхватил планшет, чай и, зажав в зубах кусок пирога, направился в свою комнату. Не дошел, расположившись на диване в гостиной, закинув ноги на спинку и для пущего удобства, затолкав под спину все три подушки, валявшиеся рядом. Накрошит же, подлец, недовольно сопнула я носом, потом на диван не сядешь! Но промолчала.

– Ника, помой, пожалуйста, посуду, – попросила я, берясь за поднос.

Она проворчала мне вслед что-то неодобрительное, но вскоре я услышала, как она, гремя тарелками, заполняет посудомоечную машину.

В кабинете было немного прохладно. Я поставила поднос на столик для инструментов и подкрутила ручку обогрева. В подслеповатом свете ночника Олег казался совсем бледным. Он сильно похудел за время своей болезни. Видя, во что превратился всегда веселый и живой парень, болезненно сжималось сердце. Я прибавила свет. Олег никак на это не отреагировал, продолжая по своему обыкновению разглядывать потолок.

– Как мы себя сегодня чувствуем? – ласково поинтересовалась я. С тем же успехом могла задать вопрос одному из своих скальпелей.

– Я смотрю тебе сегодня лучше, – продолжала улыбаться я, как обычно ведя диалог за двоих, – румянец на щеках появился. Температуры не было? – я взглянула на ленту прибора фиксирующего состояние и сама себе ответила, – Не было. Это хорошо. Я тебе ужин принесла. Кушать хочешь?

Я подняла спинку кровати, придавая Олегу полусидячее положение. Придвинула ближе поднос и сняла салфетку с тарелки. Немигающий взгляд мальчишки теперь упирался в стену. Не знай, я точно, что с ним, непременно бы решила, что у парнишки последствия тяжелого инсульта.

– Смотри-ка, что я тебе принесла, – продолжала я свой монолог, – немного курочки, немного тушеных овощей и салат. А еще кусок пирога и какао, – в ответ никаких эмоций.

Я набрала на ложку овощи и кусок куриного мяса, поднесла ее ко рту Олега. Рот раскрылся, закрылся и челюсти начали механически пережевывать. Я продолжала болтать, Олег молчал. Скормив мальчишке ужин, вытерла салфеткой его губы. Спросила, не хочет ли он в туалет, Олег сел, не отрывая взгляда от пространства. Я помогла ему встать, проводила в уборную, подождала за дверью минут десять, затем отвела обратно в постель.

Олег лег на спину и уставился в потолок. Я погладила его по щеке и сказала, что пора спать, мальчишка послушно закрыл глаза и, судя по приборам, спал спустя несколько секунд. Подавив тяжелый вздох, я составила на поднос грязную посуду, плотнее укутала Олега в одеяло, подоткнув по краям и, приглушив свет, вышла из кабинета.

Надо что-то с этим делать, раздраженно думала я, сгружая посуду с подноса в посудомоечную машину. Вот ведь, всегда так – мечтаешь об идеальном пациенте – чтоб все твои предписания тихонько выполнял, проблем не создавал никаких и тому подобное, и вот он – пожалуйста, твой идеальный. Но тебе опять все не так! И даже тебя, спокойную и терпеливую, начинает периодически посещать желание хорошенько хватить этого самого идеального, чем тяжелым по голове или иным частям тела. Может, тогда дождешься хоть какой-то осмысленной реакции! Взгляда, сфокусированного на тебе, а не стене. Ругательства, стона – чего угодно, лишь бы не так! Лишь бы не молча! Возможно, Ника и права и мы все слишком носимся с Олегом. Но…

Все эти мысли неотвязным фоном преследовали меня, и не отстали, даже когда я натянула на голову одеяло. Проснувшись утром, я опять услышала их мерзкий речитатив, словно кто-то далекий стоял за головой и мерно бил в невидимый барабан. Тихо сатанея от этого буханья и покрепче стиснув зубы, продолжала ходить на работу, поругиваться с Владом из-за брошенной где попало одежды, и ухаживать за «развеселым овощем» по имени Олег.

А потом, как обычно не спросясь, на работе случился аврал, начисто ломая планы и не позволяя и на минуту отлучиться. Рабочие сутки как-то незаметно переросли почти в полтора. Довершением веселого дежурства стал незаслуженный выговор от начальства, которому имела несчастье попасть под горячую руку. Закипая, я принялась искать Влада, чтоб попросить прийти домой пораньше, на это мое несчастье захныкало, что не может оно, хоть ты убейся, потому как не закончи он отчет, его непосредственное начальство в лице Эжена, пообещало побить мокрым полотенцем. На мой удивленный вопрос, почему именно полотенцем и непременно мокрым, Влад с довольным видом знатока пояснил – так больнее и следов не останется. Угроза Эжа, конечно же, зряшная, и никто никого колотить не собирается, но работа есть работа и ее надо делать.

Стиснув зубы еще крепче, принялась искать Нику, заранее готовясь к долгим препирательствам. К моему изумлению Ника согласилась, и подозрительно быстро.

Промаявшись на работе еще около двух часов, едва дождалась времени, когда можно будет сдать дежурство и помчалась со всех ног домой. Непонятное беспокойство нарастало с каждой минутой, как бы Ника не утворила что непотребное. Я залетела в каюту и первое, что меня поразило, это тишина и приглушенный дежурный свет. Неужели негодница не пришла? Олега ведь уже давно пора кормить! Быстрым шагом пересекла комнату, полутемный коридор, от нахлынувшего раздражения не озаботившись включить свет. Мельком бросив взгляд на прозрачную стену, застыла на месте не хуже Лотовой жены.

Ника все же пришла, но вместо того, чтобы работать сестрой милосердия, исполняла роль заправского инквизитора.

– И долго ты еще будешь играть у окружающих на нервах, и ездить по головам, а? – интересовалась Ника у безучастного Олега, продолжавшего стоически разглядывать потолок. – Я тебя спрашиваю, долго ли ты еще намерен разыгрывать из себя законченного немого дебила?

Она стояла, раскачиваясь с пятки на носок, скрестив на груди руки. Олег же не обращал на ее гневные речи никакого внимания.

– Значит, разговаривать мы отказываемся? – вкрадчиво поинтересовалась она, в очередной раз не получив ответа, глаза ее сузились. – Не хочешь по нормальному, ладно, мы не гордые. Значит, придется тебя учить разговаривать по-своему!

Она подошла к регулятору температуры и, не глядя, крутанула ручку на охлаждение. Затем грубо сорвала с Олега плед и присев на край моего рабочего стола, находящегося примерно в метре от кровати мальчишки, методично свернула плед и положила рядом с собой. Сквозь приоткрытую дверь вырывался ее насмешливый и издевательский голос.

– Ты можешь продолжать выпендриваться и дальше, но минуты через три температура здесь упадет почти до ноля по Цельсию, – жестко проговорила она, разглядывая Олега, облаченного только в плавки. – У тебя, имбецилушки, останется выбор – либо слезно, стоя на коленях, вымаливать меня вернуть тебе плед или одеться. Кстати, вот твое барахло. – Она пнула стул на колесиках, на котором аккуратной стопкой была сложена одежда. Стул проехал положенное ему расстояние и остановился, ударившись о кровать, часть одежды упала на пол.

– Да, и вот еще, – чеканя каждое слово, проговорила Ника, – я тебе забыла сказать – Анька уехала в командировку недели на две и защищать тебя некому. Так что, если ты захочешь жрать, добро пожаловать, как и все остальные, на кухню, – Олег и на это ничего не ответил.

Да что же это делается?! Ну, Ника, ну поганка! Внутри меня поднималась дикая злоба, заставившая наконец-то ступни отклеиться от пола и сделать шаг по направлению к двери. Я намеревалась хорошенько отругать мерзавку и восстановить справедливость. Конечно, каждый может поиздеваться над больным человеком! На плечи легли мужские ладони, удержали на месте, а щеку обожгло горячее дыхание.

– Подожди, подожди, – услышала я шепот Влада, – не спеши, может, у нее что и получится!

– Я вам сейчас устрою – получится! – почему-то тоже шепотом рявкнула я.

– Дай ей еще несколько минут, – попросил Влад, продолжая удерживать меня и хватки нисколько не ослабляя, – ты ведь в любой момент можешь вмешаться и все прекратить. Просто постой и посмотри.

– Я-то постою, – зло огрызнулась я, покосившись на его руки, на моих плечах, – но потом, я тебе обещаю: я сделаю с тобой и, заметь, не с ней, а с тобой, то, что тебе обещал Эжен.

– Что именно? – тихо хохотнул Влад, не отрывая глаз от происходящего в кабинете. – Изобьешь полотенцем или займешься мужеложеством? Если ложеством, так я согласен. Хоть прямо сейчас, при условии, конечно, что моим партнером будешь ты. На Эжена, не обессудь, я никак не согласен! И не надо дергаться, чтобы влепить мне пощечину, все равно не достанешь, – весело предупредил он.

Я сочла ниже своего достоинства отвечать на это заявление, не забыв отметить, что после прилета с Боры Влада все чаще начинает заносить на поворотах и манера разговаривать все больше становится похожей на речь свободного парня его возраста. Я сердито отвернулась и сосредоточилась на происходящем в кабинете.

Ника продолжала развлекаться, обзывая Олега обидными прозвищами, придумывать кои была мастерица, а парнишка явно начал дрожать от холода. Из-за приоткрытой двери отчетливо потянуло сквозняком, заставившим меня вздрогнуть. Я укоризненно оглянулась на Влада, но тот либо не заметил моего взгляда, либо просто внимания не обратил. Я попыталась скинуть его руки с плеч – безрезультатно. А в кабинете тем временем происходили удивительные вещи. Олег наконец-таки отвлекся от созерцания потолка, чуть пошевелился, подсовывая под себя ладони и голосом, в котором сквозило недовольство, приказал:

– Верни плед! – это были первые его слова за последние три недели.

– Во-первых, где твое «пожалуйста»? А во-вторых, ты должен заработать плед тем, что станешь передо мной на колени, – напомнила Ника, – а вот одежду ты можешь получить совершенно бесплатно – просто встань и оденься.

– Верни плед, – повторил Олег хриплым голосом, – я же замерзаю!

– Давить на мое сострадание совершенно бессмысленно, его у меня просто нет, – сообщила девчонка, – ты, как я вижу, валяться у моих ног не собираешься, значит, вставай и одевайся.

Олег пригвоздил Нику сердитым взглядом и отвернулся. Девчонка пожала плечами и накинула на себя плед. Олег полежал еще пару минут, но потом чувство самосохранение взяло верх. Инстинкт за шкирку вытащил Олега из апатии, заставил приподняться, затем сесть, потянуться к упавшей одежде.

Я смотрела на происходящее широко раскрытыми от удивления глазами, отказываясь что-либо понимать. Я-то всегда считала, что с пациентами нужно вести себя ровно и терпеливо, не потакать, конечно, но и не давить драконовскими мерами. Обычно это срабатывало. А тут черти что получается! Выходит, с Олегом не надо было вести задушевные беседы, а всего лишь поставить в почти безвыходную ситуацию?!

Олег не спеша оделся, Ника даже пальцем не пошевелила, чтоб помочь. Поднялся со своего ложа, и шагнул было к своей мучительнице, но организм, почти отвыкший от физических нагрузок, дал сбой. Олег покачнулся, я дернулась, но Влад и тут удержал меня.

– Твоей помощи там не требуется, – сообщил он, показывая подбородком на окно, – Ника, похоже знает, что делает.

И действительно, Ника подскочила к Олегу, подставила плечо, помогла опуститься на стул, обняла и погладила по голове.

– Пошли, – позвал Влад, увлекая меня в сторону кухни, – похоже, им свидетели не нужны, а нам стоит сварганить чего-нибудь на ужин. Жрать, признаться, хочется…

Парень извлек из холодильника две тушки курицы, сунул их в размораживатель и повернулся ко мне.

– Ну, так как, по поводу твоей угрозы, – весело уточнил он, – ты что выбираешь: мокрое полотенце или ложество?

Я не стала ничего отвечать, пытаясь дышать глубже и спустить на тормозах. Убеждая себя, что сегодня просто не мой день, а это не повод вымещать на парне плохое настроение.

– Если бы меня кто спросил, – пожал плечами Влад, продолжая распространяться на эту тему, с мечтательными нотками в голосе, и не желая понимать, что ступает по тонкому льду, – я бы посоветовал второе. Знаешь ли, совместить приятное с полезным.

Его лицо расплылось в широкой ухмылке. Видно, ему крайне понравилась собственная шутка, но для меня это было последней каплей. Да что же это сегодня?! На работе сущий бардак. Дома четырнадцатилетняя девчонка тыкает меня носом, словно кутенка несмышленого, в мою профессиональную несостоятельность как врача вообще, так и психолога в частности. Так еще и мой собственный раб позволяет себе отпускать подобные пошлые шутки!

Я задохнулась от жалости к себе любимой, несовершенства мира сего и ярости на молодого человека, стоящего рядом. Решив, что от одного подзатыльника с него не убудет, а я почувствую себя хоть сколько-то отмщенной, и размахнулась. Влад, стоявший ко мне спиной то ли почувствовавший опасность, то ли просто заметивший мою руку, резко вскинул голову и удивленно обернулся. Я не смогла остановить движение и моя ладонь звонко впечаталась в его щеку.

Мы застыли на секунду. Я зачарованно наблюдала, как на мужской щеке расцветают пунцовые бутоны, в точности повторяя контуры моей ладони. Он схватился за горящую щеку. Но вместо обиды, на которую я, признаться, рассчитывала, расхохотался, весьма довольный своей выходкой, сумевшей довести меня до тихого бешенства, громко пропел:

Всем хозяйка хороша:

И красива, и стройна,

Да, вот есть одна беда -

Рукой уж больно тяжела.

Что он себе, спрашивается, позволяет?! Не переставая, задавалась я вопросом, раздраженно очищая картофельные клубни, искоса поглядывая на все еще посмеивающегося Влада с превеликим тщанием разбирающего куриные тушки.

Ужин прошел в мирной обстановке вооруженного нейтралитета. Я, ощущая острое недовольство собой, уткнулась в тарелку, мечтая о горячей ванне и мягкой постели. Влад, и не думавший выглядеть виноватым или хоть сколько-нибудь смущенным, таращился в очередной отчет. Ника оглядывала всех с видом классового превосходства, а Олег выглядел одновременно подавленным, смущенным и сердитым.

Мысленно поблагодарив Всевышнего, что живем мы скромно, и ужин состоит только из мяса с гарниром и салата, а не на широкую ногу с двадцатью наименованиями блюд, быстро покинула кухню и скрылась в своей комнате, надеясь, что завтрашний день будет лучше.

…Влад перевернулся с боку на бок, скинул с себя простынь, но, тут же замерзнув, вернул ее обратно. Смешно кому сказать, но щека до сих пор огнем горела. Не стоило затевать те глупые шутки, но он ничего не мог с собой поделать. Даже сейчас он с восхищенным удовольствием вспоминал, как руки лежали на ее плечах. Тонкий, едва уловимый запах ее духов щекотал ноздри, а гибкое столь желанное тело, невольно прижималось к нему. Его организм откликнулся на воспоминания вполне понятной, объяснимой теснотой в брюках, хотя мозги прекрасно соображали, что ничего меж ним и Аней случиться не может. Скорее именно поэтому и не удержался от своей не очень приличной шутки, а, получив по физиономии, с некоторой злостью порадовался – не одному ему худо. И пусть Ане худо совершенно по другому поводу, но все же.

Только на один миг, разрешив себе подумать о ней, сразу же обнаружил, как негодница память подсунула яркую картинку их перелета на «Беркуте». Ее большие красивые глаза, немного затуманенные алкоголем, яркие губы и призывный взгляд, даже при воспоминании о котором все внутри переворачивается в сладкой истоме и портит настроение неудовлетворенным желанием. Эх, случись все это сейчас, он не стал бы убегать, он бы… Фантазия, сорвавшаяся с поводка, показала ему настолько соблазнительные картинки, что пришлось срочно эвакуироваться в ванну под ледяной душ, иначе никак до утра не дожить…