Вершина мира. Книга первая

Глава 10

…Влад напоминал себе кусок мяса, которое сперва хорошенько отбили, а после отправили в духовку, на которую все больше походил нагретый салон машины. Несмотря на жару, Влада трясло от озноба. Боль накатывала тягучими волнами заставляя прикусывать край казенного одеяла, чтоб не завыть в голос, не спасала даже дрянь, вколотая Аней. Откат пришел гораздо раньше, чем рассчитывал, и теперь, лежа на заднем сидении машины, он боролся с подступающей тошнотой. Нужно срочно выбраться на улицу, пока он хоть что-то соображает. Полицейские вряд ли обрадуются, если он загадит салон, к тому же Влад уже давно выцедил последний глоток воды из бутылки, оставленной Никитой. Парень осторожно вытянул руку, толкнул дверцу и выбрался наружу. На свежем воздухе стало чуть легче. Привалился грудью к дверце, подставив лицо слабому ветерку, обещающему скорый вечер, когда планета сможет ненадолго отдохнуть от одуряющей жары, до восхода второго солнца. Влад хватал ртом горячий воздух, с усилием проталкивая его в легкие.

Прикрыл глаза, прислушиваясь к окружающему миру. Над головой шелестели листья, тихо журчала вода в узком рве, где-то, совсем близко переговаривались полицейские, осматривающие поместье, кто-то засмеялся. Почувствовав себя достаточно сносно, молодой человек огляделся, стараясь при этом не особо крутить башкой из опасения вызвать новую вспышку боли. Предстояло решить, где добыть воду. Не хлебать же, в самом деле, изо рва! О том, что можно кого-нибудь позвать и попросить принести еще и речи быть не могло. Попросить, означало признать свою беспомощность, а этого Влад не мог себе позволить.

Коротко выдохнул, решаясь, отлепился от машины и побрел в сторону замка. Всего-то тридцать метров, или чуть больше. Совсем немного.

– А ну, вернулся в машину! – окрик заставил остановиться.

Влад повернулся на голос. Слишком резко. Парня качнуло в сторону, неверные ноги подогнулись, и Влад рухнул на колени. От таких хаотических перемещений в пространстве измученный желудок совершил резкий скачок вверх…

– Ты что это собираешься… Твою мать! – рявкнул приставучий полицейский, когда Влада вывернуло на его ботинки.

Влад ничуть не удивился, когда в скулу врезался кулак, опрокинув раба на спину. Хорошо хоть не ногой. Сознание поплыло, однако, не выключившись окончательно. Сквозь накатившую пелену слышал чей-то топот, крики, кажись, орали на того полицейского. Влад хотел объяснить, что парень не виноват, что он и сам съездил бы по морде, если бы на его ботинки выскочило содержимое чьего-то желудка. Но открыть глаза оказалось непосильным трудом, а голоса постепенно сливались в равномерный гул. Потом его перевернули на живот, подхватили под руки и куда-то поволокли. Камушки дорожки царапали босые ноги, тянущиеся по земле, а сознание, наконец, провалилось в черную бездну…

Клейтон проводил меня в комнату и, вручив походный медицинский чемоданчик, отправился за первой жертвой. Я с любопытством огляделась. Стены и мебель в светлых тонах, окно почти во всю стену, каменный пол, обеспечивающий прохладу, что крайне актуально в местном климате. Я поставила чемоданчик на широкий стол, раздумывая, насколько долго здесь застряну. Чтобы там ни говорил Эжен, а Владу сейчас необходима моя помощь, тем более, кроме меня он все одно к себе никого не подпустит. Влад и меня-то в такие минуты терпит через раз, хотя и старается не выказывать этого.

Я обернулась на звук открывающейся двери. Первой пациенткой Клейтон выбрал девочку лет четырнадцати. Худенькую, с короткими светлыми волосами и карими глазами, одетую в серое короткое платье, больше напоминающее мешок. Она механически переступала босыми ногами, повинуясь мужчине, крепко держащему ее за руку. Клейтон подтолкнул ее к дивану. Девочка не устояла на ногах и, упав на мягкую подушку, сжалась в комочек, подтянув колени к груди, прикрывая голову руками.

– Клейтон!

– Что?! – эксперт был в ярости. – Она мне руку прокусила!

Он потряс у меня перед глазами ладонью со следами зубов. Из маленьких ранок сочилась кровь, собираясь в тяжелую рубиновую каплю. Я медленно выдохнула, воздерживаясь от объяснения Клейтону, кто он и откуда взялся. Вместо этого достала из чемоданчика антисептик и упаковку бинта. Поймав руку полицейского, щедро плеснула резко пахнущей жидкостью на рану. Ладонь Клейтона покрылась шапкой белой пены. Клейтон взвыл сквозь зубы, пытаясь вырвать у меня свою руку, что у него естественно не получилось. Я вскрыла зубами упаковку бинта и наложила тугую повязку на раненную конечность.

– Снимай штаны.

– Зачем это еще? – Клейтон подозрительно сощурился.

– Прививку от бешенства сделаю, – с ухмылкой пояснила я.

Клейтон покраснел, явно собираясь отправить меня по известному адресу, но в последний момент удержался от этого опрометчивого поступка и вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью. Я пожала плечами и, подойдя к дивану, присела рядом с дрожащим комочком.

– И зачем ты Клейтона укусила? – хмыкнула я, погладив девочку по голове.

От моего прикосновения девочка затихла. Я осторожно отняла ее руки от лица, объясняя, что все закончилось, и никто не причинит ей зла. На меня уставились испуганные глаза. Пару секунд она таращилась на меня, а потом заплакала, молча, почти беззвучно. Слезы величиной с горошину катились по впалым щекам, оставляя светлые дорожки на перепачканной рожице. Я притянула девочку к себе. Она доверчиво ткнулась носом в мое плечо. Я гладила вздрагивающую узкую спину, давая ей выплакаться, и думала, что Клейтону стоило дождаться местных медиков и уж тогда начинать осмотр, что я совсем не подхожу для этого, по крайней мере, не сегодня и что в это самое время я должна утешать совсем другого человека.

– Ну, что – успокоилась? – тихо спросила я, когда худенькие плечи почти перестали вздрагивать. Девочка кивнула и медленно отстранилась.

– Ты… ты кто? – прошелестел сорванный рыданиями голос.

– Я? Я, Анна Романова, – не видя смысла рассказывать ей свою долгую историю.

– Ты полицейская?

– Нет, я доктор.

– Ты нас покупала, – хмурясь, проговорила девочка, – ты кто?

– Я доктор, меня зовут Аня, – терпеливо повторила я, – а та покупка просто спектакль. Игра, понимаешь?

– У тебя был раб, – не слушая меня, продолжала она.

– Да, его зовут Влад, – подтвердила я.

– Его избили. Сильно, – сообщила она, – так полицейские говорили.

– Тебе? – удивилась я.

– Нет, – она мотнула головой, – они между собой… У тебя платье грязное и колготки порвались.

– Я знаю, – улыбнулась я, отряхивая тряпку, в которую превратилось мое платье, – когда вас освобождали, я упала.

– А-а-а… Что с нами теперь будет?

– Я не знаю, – честно призналась я, – скорее всего, осмотрят и отправят по домам.

– А у кого нет дома? Что будет с ними?

Я прикусила губу. Что я могла ей ответить? Что ее отправят в приют? Не думаю, что именно это она хотела услышать.

– У меня нет дома, меня отец отдал Артуру, за долги. Что со мной будет? – видя, что я молчу, продолжала требовать она.

– Тебя как зовут?

– Ника.

– Ника, я думаю, что к отцу тебя не отправят это точно. Скорее всего, в приют…

– Я не хочу в приют, – поморщившись, ответила она, – и к отцу я не вернусь!

– Давай, ты поговоришь об этом с людьми из социальной службы. Они должны скоро подъехать. Я думаю, они подберут тебе что-нибудь подходящее. Я, к сожалению, здесь ничего не решаю. Я просто доктор, помогающий полиции. А теперь, давай я тебя осмотрю. Ты же хочешь, чтобы Артура посадили в тюрьму? Вот. Ты поможешь мне его туда отправить?

Девочка медленно кивнула.

– Замечательно. Так зачем ты укусила Клейтона? Он сделал тебе больно?

– Нет, я просто хотела убежать, – пожала Ника плечами, – он вывел меня из комнаты, он держал меня за руку, как я могла по-другому освободиться от него?

Действительно – как? Только прокусив Клейтону руку, доведя беднягу до бешенства. Я потерла глаза рукой, сумасшедший дом какой-то.

Местная медицина прибыла только через час, я с облегчением передала им свои обязанности и отправилась на поиски Влада. Я взялась за ручку входной двери, раздумывая, откуда лучше начинать.

– Ань, ты не парня своего ищешь? – в холл выглянул Игорь, один из ребят следственной бригады.

– Да, а где он?

– Его ребята в квартиру потащили, откуда мы за поместьем наблюдали, это недалеко – через дорогу, – Игорь махнул рукой в нужном направлении, – Кажется, парень в отключке. Туда майор уже пошел.

– Спасибо. Игорь, аптечку дай, – я подхватила брошенную полицейским портативную аптечку, на ходу проверяя ее содержимое.

Я сейчас этому майору ноги повыдергиваю и в уши вставлю. Ничего не случится, пусть парень отдышится! Отдышался! Дальше мысли пошли и вовсе неприличные, в которых фигурировал Эжен в самых замысловатых позах.

Я влетела в темный подъезд и, спотыкаясь, побежала по лестнице. Оказавшись у знакомой двери, остановилась на секунду перевести дух. Впервые в жизни мне было страшно открыть дверь, так страшно не было, даже когда входила в палату, в которой лежал раненый отец. Впрочем, тогда страх не ощущался, потому что рядом был дед, седовласый старик с красными от постоянного мытья руками. Лучший хирург из всех кого я знала. Я выдохнула и толкнула скрипучую дверь. Под потолком горела единственная лампочка, освещая тесный коридор с обшарпанными стенами. Проводов на полу заметно убавилось. Ребята успели убрать большую часть оборудования. Я прислушалась к звукам квартиры. Где-то в глубине, дальше по коридору, за неплотно закрытой дверью слышалось невнятное бормотание. Я пошла на голос и вскоре уже могла различить отдельные не совсем приличные выражения, при помощи которых Эжен общался с подчиненными.

Я легонько толкнула дверь. Мне открылась небольшая квадратная комната, обстановку которой составляли лишь стол и кровать. На пыльном, затоптанном полу в окружении растерянных полицейских ничком лежал Влад. Растрепанные волосы, спина в кровавых разводах с налитыми черным рубцами. Даже ошейник никто не снял. Горло перехватило, а к глазам подступили злые слезы. Неужели Влад не заслужил чего-то большего, чем валяться на полу?!

…Стало не так жарко, а свет перестал раздражающе пробиваться сквозь сомкнутые веки. Влад медленно, словно нехотя выныривал из забытья. Его занесли в помещение и положили на прохладный пол. Над головой бормотал мужской голос, голос был в ярости, Влад мысленно поежился, приходить в себя тут же расхотелось. Но, кто-то явно был не согласен с этим его желанием и побрызгал в лицо водой, легонько пошлепал по щекам.

– Влад! – окрик Эжена с трудом пробивался в измученное сознание. – Влад, черт тебя дери, хорош придуриваться, открой глазки!

Черта с два, лениво мелькнуло в голове. Я очнусь, а вы начнете на меня орать, жизни учить. Нет, я уж лучше так, может, тогда вы оставите меня в покое.

– Да не откроет он, – отозвался запыхавшийся голос, – Уф, тяжелый черт, чуть доволокли. Он отключился крепко. Гена его по лицу приложил, за то, что ботинки ему облевал.

– Сукины вы дети, – тоскливо пробормотал Эжен, – ничего вам доверить нельзя. Я же просто просил вас последить… Кто теперь с Романовой объясняться будет? Кто, я вас спрашиваю?!

Влад мысленно поморщился, да уж с Анькой объясняться дело не из легких. Хорошо, что ему не придется этого делать.

– И о чем со мной нужно объясняться? – голос, звенящий от плохо скрываемого бешенства, заставил Влада удержаться на самой кромке бездны, в которую снова был готов провалиться.

– Ань, тут понимаешь, такое дело…

– Теперь я вас точно поубиваю, – пообещала Аня, – Переложите его на кровать, да аккуратнее же вы, олухи!

Его опять подняли, теперь уже гораздо осторожнее, и опустили на что-то менее жесткое, больно завернув руку. Почти сразу в нос ударила резкая вонь, окончательно прогоняя застилающую сознание муть и заставляя Влада отдернуть голову от источника жуткого запаха, но ему не дали этого сделать…

Я поддерживала голову Влада, не давая удариться затылком о стену, не переставая водить ваткой щедро смоченной нашатырным спиртом у его носа. Он забавно поморщился, открыл глаза и попытался отодвинуть мою руку.

– Ш-ш-ш, тихо, тихо.

– Ань, убери это, – прохрипел Влад, с трудом шевеля разбитыми губами.

– Привет, – я склонилась к его лицу, с беспокойством заглядывая в глаза, мутные с расширенными от боли зрачками, так что серого остался только ободок.

– Меня вырвало полицейскому на ботинки, – зачем-то сообщил он.

– Наплюй! Не облезет! Нашел, о чем переживать, – откликнулась я, обнимая его и поглаживая растрепанные волосы, стараясь успокоить, неужели он думает, что меня интересуют чьи-то ботинки.

Выпроводив любопытных, вскрыла аптечку, рассеянно изучая ее содержимое, отыскивая обезболивающее и снотворное. Парню жизненно необходимо отдохнуть, а сам он в нынешнем состоянии ни за что не уснет.

– Аня, – позвал Влад, – а мы скоро домой?

– Скоро, – пообещала я, выуживая нужный шприц, и вкалывая обезболивающее в подставленную руку, – сейчас легче станет. Сильно устал?

– Да, очень, – признался он.

– Ты потерпи еще немного, ладно? Ребята скоро закончат и полетим. А пока давай снимем оборудование, а потом я твою спину посмотрю.

Влад прикрыл глаза, соглашаясь, и повернул голову, подставляя замок ошейника. Сняв ошейник, я небрежно бросила его на стол, туда же отправилось, мое колье и два наушника.

– Владушка, ты полежи, я сейчас приду.

Выйдя из комнаты, я натолкнулась на Эжена. Что ж, весьма кстати.

– Ань, ну, что там?

– Мне нужна горячая вода, полотенца и лед. И еще, будь добр обеспечить Владу медицинскую перевозку. Мне плевать, как ты это сделаешь, – отметая возможные возражения, отрезала я, – можешь угнать машину, можешь подкупить местных, но чтобы перевозка была!

– Я понимаю, что у тебя есть все основания злиться, но это перебор, – попытался возмутиться Эжен.

– Перебор?! – вполголоса прорычала я, смерив полицейского свирепым взглядом. – Это у меня перебор? А откуда, скажи мне, пожалуйста, у Влада свежий синяк на скуле? Даже не вздумай отмолчаться!

– Его Гена ударил, когда Влада вырвало на его ботинки, – неохотно ответил Эж.

– Ну, вы и молодцы, господа полицейские, – брезгливо кривясь, прокомментировала я, – мало того, что нас из-за вашей ошибки чуть не убили, так один девчонку пугает, другой избитого до полусмерти раба по лицу хлещет! Так у кого из нас перебор?

– Аня, прекрати! – возмутился майор. – Такое ощущение, что все врачи эталоны добродетели.

– Может мы и не эталоны, – огрызнулась я, – но, по крайней мере, такого себе не позволяем! Ты принесешь то, что я просила или мне самой сходить?

– Принесу, конечно, – предпочитая не вступать в дальнейшие споры, вздохнул Эжен.

– И еще воды для Влада, желательно бутылочку с соломинкой.

Я вернулась в комнату, тихонько притворив за собой дверь.

– Ань, ты поругалась с Эженом?

– Да, поругалась, – не стала отрицать я, раскладывая на столе все, что может понадобиться.

– Зачем?

– Потому что мне не нравится, когда тебя бьют по лицу, а он начальник, значит, отвечает за своих людей, – пожала я плечами, вскрывая пакет с тонкими марлевыми салфетками.

– Но Эжен, ни в чем не виноват, – попытался заступиться за него Влад, – его и рядом-то не было! Мне не нравится, что вы поссорились из-за меня.

– Не переживай, как поссорились, так и помиримся, правда, Аня? – в комнату ввалился Эжен груженый ведром с водой, полотенцами и большой махровой простыней.

– Правда Эж, – исключительно ради Влада согласилась я, окатив друга ледяным взглядом, – ты все принес?

– Все, кроме льда, – кивнул Эж, передавая мне полотенца. – Я тебе еще нужен? Нет? Тогда я пойду, у меня еще дела есть.

Я кивнула, и Эжен направился к выходу.

– Эж, – остановил его Влад на пороге, – вам сильно достанется от генерала?

Я улыбнулась, вытряхивая из полотенец бутылочку воды, похоже, лекарство начало действовать и парню лучше, раз он уже в состоянии задавать глупые вопросы.

– Не больше, чем досталось тебе, – хохотнул Эжен, берясь за ручку двери, – не дергайся из-за этого, ты лучше отдыхай. Да, Ань, там генерал передал вам кое-что из одежды. Сумка у входной двери стоит.

– Эж, подожди! – опять остановил его Влад.

Брови Эжа удивленно взлетели вверх, впрочем, как и мои, отчего-то подозрительно смахивающего на отчаяние, прозвучавшего в голосе Влада. Эжен захлопнул уже открытую дверь, быстро пересек комнату и опустился на корточки рядом с Владом.

– Эй, парень, ты чего? – в тоне Эжена сквозила настороженность. – Я понимаю, тебе сегодня здорово досталось, но…

– Эж, если у тебя есть время, проводи меня в туалет, – смущаясь, еле слышно попросил Влад, – пожалуйста.

– Да что за вопрос! – удивленно нахмурился Эжен.

Я ошиблась Владу совсем не лучше, если он, переступив через себя, просит помощи. Я с беспокойством следила, как Эж помогает Владу подняться и выводит из комнаты, удерживая себя, чтоб не вмешаться. По моему разумению совсем не обязательно куда-то идти, вполне можно изобрести нечто похожее на больничную утку… Хотя, Влад ни за что не согласится на такое, даже выйди я из комнаты. Я устало потерла глаза и вернулась к аптечке.

Эжен втащил едва переставляющего ноги Влада в комнату и помог ему лечь. Раны на спине Влада опять открылись и сильно кровоточили.

– Я достану перевозку, – вплотную подойдя ко мне, тихо проговорил Эж и вышел из комнаты.

Наплевав на слабые протесты, я стянула с парня штаны и, смочив в теплой воде полотенце, начала смывать пыль и кровь, стараясь не задевать открытых ран, что было, не так уж и просто, до боли прикусывая губу, борясь с подступающими слезами. Этого мне уж точно не простят.

– Очень меня? – спросил Влад, косясь на меня через плечо.

– Достаточно, чтобы Костик из меня душу вытряс, – невесело ухмыльнулась я, промокая ссадины антисептиком, – придется несколько дней вылежаться.

– Я не могу, – запаниковал Влад, – у меня экзамены скоро.

– Подождут твои экзамены, – успокоила его я, прикрывая мужскую спину тонкой марлевой салфеткой, – тебе много двигаться сейчас нельзя, иначе раны будут открываться и долго не заживут.

– Ань, может, не стоит закрывать? Присохнет же, с мясом потом отдирать…

– За это не волнуйся, как только на станцию прилетим, аккуратно сниму, – пообещала я, – ты и не почувствуешь. Мы ж на планете, а здесь насекомых полно.

– Ну, давай, начинай, – после недолгого молчания, неуверенно пробормотал Влад.

– Что? – не поняла я, укрывая его простыней.

– Воспитывать, – безнадежно пояснил он, – все равно мне от этого не отвертеться, так чего тянуть до дома?

– Какой же ты у меня глупый, – вздохнула я, вставая на колени, рядом с его кроватью, – Как я могу тебя воспитывать? Я тебе сказала, ты меня не послушал… Ты взрослый мужчина, ты принял решение, тебе и так за это порядком досталось. Тебя не за что ругать – ты все правильно сделал. Слышишь? Ты молодец! Ты сильный и смелый, ты меня прикрыл.

– Что ты мне вколола? – сонным голосом пробормотал заметно успокоившийся Влад.

– Ничего такого страшного. На, попей, – я поднесла соломинку к его губам. Влад подхватил тонкий пластик зубами и жадно потянул воду.

– Тихо, тихо – не спеши, – ласково проговорила я, погладив его колючую щеку.

Влад выпустил трубочку из губ и пробормотал что-то неразборчивое. Снотворное, наконец, начало действовать, погружая его в сон. Я поправила простыню, плотно завесила шторы и тихо выскользнула из комнаты. По моим расчетам до вылета не меньше двух часов, так что у меня куча времени, чтоб привести себя в порядок. Проинспектировав сумку, присланную отцом, я с удовольствием обнаружила в ней брюки, белье, рубашку, носки и легкие матерчатые туфли, взамен моим, пришедшим в совершеннейшую негодность. Все новое, даже магазинные бирки не сорваны. Для Влада тоже была куплена новая одежда. Забота вещь приятная, но это совсем не извиняет того, что они опоздали.

Собрав вещи, я отправилась на поиски ванны. Теперь, когда все неотложные дела сделаны, можно позаботиться и о себе. А для себя очень хотелось горячую ванну, можно даже без пены, чтобы смыть всю мерзость этого дня. Я брела по темному коридору, мечтая, как гулко будут петь трубы, наполняя глубокую ванну, аж глаза закрывались от предвкушения блаженства.

Ага, блаженство, как же! Толкнув очередную дверь, я обнаружила микроскопическое помещение с кое-где отвалившейся плиткой, которое при наличии немалой фантазии можно было назвать ванной комнатой. Правда, ванны в ней не наблюдалось, места едва хватило на тесную душевую кабину, крохотный рукомойник и три крючка, на которых болтались на удивление чистые полотенца. Я склонила голову на бок, чувствуя себя обманутой. Это оказалось последней каплей для моих и без того расшатанных нервов.

Шагнув на холодный кафельный пол, я плотно прикрыла дверь, накинув на петлю доисторический крючок. Прижавшись спиной к шершавой, кое-как выкрашенной двери медленно сползла на пол, бросив рядом сверток с одеждой, предалась самой бессмысленной вещи, которую только можно себе вообразить. Я зарыдала, оплакивая этот длинный день, совершённые ошибки и все последствия, к которым они привели, беспрепятственно жалея избитого Влада. Слезы крупными, горячими горошинами текли по щекам, падая на грудь, а из глотки рвался тихий вой. Предчувствуя близкую головную боль, я заставила себя успокоиться, уселась на бортик душевой, набрала в ладошки горячей воды и принялась отмачивать присохшие к ободранным коленкам колготки. Скинув одежду, забралась в кабинку и, закрыв стеклянную дверцу, открыла воду. Трубы мерно гудели, успокаивая, а горячие струи приятно массировали напряженную спину, прогоняя усталость.

Я уперлась ладонями в стену, раздумывая о том, что многое бы отдала сейчас, чтоб поменяться с Владом местами. Так было бы гораздо легче. А еще думала о том, что все это странно. Вводить в выверенную и подготовленную операцию девицу пусть и не совсем с улицы и совсем неопытного парня, который завис где-то посередине – вроде уже не раб, но уж точно еще не свободный, это несколько, хм, непрофессионально, но… Но разрешение было получено! И хуже того, все пошло не так, как должно было пойти. Стоп! А кто вам сказал, доктор, что пошло не так? С чего вы это взяли? Вы же, доктор, лучше чем кто-либо знаете, что генерал, ваш папенька, великий путаник и любитель многоходовок. Сложите два и два и поглядите, что получится, а получится, как вы уже полагаете – четыре. Я тряхнула головой, прогоняя непрошеные мысли, и заниматься столь поганой арифметикой сразу расхотелось. Генерал, конечно, не светоч добродетели (а другим при его профессии ему быть и нельзя), но не до такой же степени! Или до такой? Да нет, глупости…

Приняв душ, досуха растерлась мохнатым полотенцем и с удовольствием надела чистые вещи. Теперь неплохо выпить кофе, но прежде нужно проверить Влада.

В полутемной комнате было душно. Я приоткрыла форточку, впуская посвежевший к вечеру воздух. Влад судорожно вздохнул, завозившись во сне. Я склонилась над парнем, с беспокойством пощупала его лоб. Лоб был прохладным и влажным от испарины. Взяв полотенце, промокнула лицо и шею Влада. Осторожно потрогала пальцами припухшую мужскую щеку, чувствуя, как утихшая было ярость поднимается с новой силой, похоже, пришло время задать кое-кому парочку неприятных вопросов. Стараясь не шуметь, подцепив все еще лежащую на столе аппаратуру, вышла из комнаты, плотно притворив дверь. Прислонившись лбом к двери, постояла несколько секунд, заставляя себя успокоиться, иначе я сейчас точно кого-нибудь порешу.

В комнате, куда тянулись несобранные провода, слышалась возня и тихий смех, техники заканчивают паковать аппаратуру. Это хорошо, это значит – скоро домой. Я прошла по коридору и заглянула в комнату.

– Ребят, это куда?

Послышался глухой стук, и стол, стоящий у окна, заметно подпрыгнул, оттуда послышалось раздраженное шипение и приглушенные ругательства. Двое других техников картинно схватились за сердце, демонстрируя силу своего испуга.

– Аня Дмитриевна! – с укоризной послышалось из-под стола. – Ты бы хоть стучалась, что ли! Сидим, никого не трогаем, провода крутим и тут твой загробный голос! Так и инфаркт схлопотать недолго!

Эван пятясь, выбирался на свет божий. Я с любопытством разглядывала крупного мужчину, облаченного в черный форменный комбинезон с капитанскими погонами, удивляясь, как Эван мог уместиться под достаточно небольшим столом.

– Инфаркт ты не схватишь, – успокоила я его, – поскольку у тебя начисто отсутствует нервная система.

– Ага, отсутствует, – недовольно проворчал Эван, потирая ушибленный затылок.

– Так куда это? – я протянула Эвану ошейник и колье.

– Марко, прикрой рот и забери у девушки технику, – названный Марко вздрогнул, залился румянцем и торопливо забрал у меня имущество отдела.

Я с удивлением наблюдала за нервными движениями парня, даже забыв возмутиться, когда колье, стоимостью в двенадцать моих зарплат небрежно запихивали в какую-то коробку.

– Подпиши коробку, – приказал Эван, – если ты потеряешь колье, Анна Дмитриевна отвернет тебе голову.

– Не делай из меня чудовище! – я с укоризной посмотрела на капитана. – Тем более что колье никуда со склада не денется. Эван, вы долго здесь еще будете?

– Пока не улетим. Там, – он махнул рукой на окно, за которым виднелась серая стена забора, подсвеченная разноцветными сигнальными огнями, – нам делать нечего, так что, будем торчать в квартире.

– А что это у нас там за дискотека творится? – заинтересовалась я, выглядывая в окно.

Я с любопытством разглядывала журналистов, перегородивших проспект разноцветными фургонами и плотную толпу зевак. Полицейский кордон даже не пытался разогнать столпотворение, выбрав высшим смыслом своей жизни не пускать проныр на огороженную черно-желтой лентой площадку у ворот поместья.

– У нас там творятся не дискотека, а журналюги, – с нескрываемой злобой откликнулся Эван.

– Набежало мух на хм… мед, – поморщилась я, – Присмотрите за Владом? Он сейчас спит, но мало ли чего.

– Хорошо, – пожал плечами Эван, – а ты куда?

– Генерала поищу, очень мне интересно, когда закончится этот день, и мы полетим домой.

– Судя по всему часа через три, – закатил глаза Эван, – генерал там крепко застрял с долбанными аристократами.

– Что – лютуют? – развеселилась я, сочувствуя, однако, отцу, ему сейчас приходится несладко.

– Ага, права требуют, прессы и адвокатов.

– Может, есть смысл корабль до станции зафрахтовать? – я задумчиво почесала нос.

– Может быть, и стоит, – откликнулся Эван, накручивая очередной кабель на руку, – об этом действительно лучше с генералом поговорить. Я с Эжем несколько минут назад связывался, он сказал, что соцзащита детей только что по приютам развезла.

– Вот и хорошо, – кивнула я, вспомнив переполненные тоской карие глаза.

Воспоминание кольнуло почти осязаемой болью, и я постаралась поскорее отогнать его, убеждая себя, что все равно ничего не могла сделать. «Ты не можешь спасти весь мир, – успокаивал дедушка, хирург с пятидесятилетним стажем, рыдающую над первой смертью молодую внучку, только-только получившую врачебную степень, – можешь лишь то, что в твоих силах. Ну, в твоем случае, несколько больше…» И вот теперь мне не хватило смелости на это «несколько больше».

– Ань, – я обернулась на оклик Эвана, – ты ж все равно вниз, помоги коробки занести.

Я рассеянно кивнула, принимая у Марко несколько коробок. Эван без видимых усилий взвалил на плечо тяжелый ящик и ногой распахнул дверь квартиры. Выйдя следом за ним на лестницу, не спеша потащилась вниз, слепо нащупывая ногами ступеньки. Не хватало еще на Эвана рухнуть.

– Что-то я этого Марко раньше не видела, он новенький? – поинтересовалась я, только чтоб не молчать.

– Новенький, – недовольно буркнул капитан, бросив на меня взгляд через плечо, – это была его первая и последняя боевая операция. Представляешь, он забыл поставить дублирующий канал связи, и когда нам основной заглушили, мы даже ничего пикнуть не успели, чтоб предупредить тебя или Влада, что вы зависли без поддержки!

– Не вали все на Марко, – спокойно возразила я, – наказать – накажи, но от работы не отстраняй.

– Вот поражаюсь я тебе Анька, – Эван придержал подъездную дверь, – тебя чуть не прибили, а ты какого-то олуха защищаешь!

– Я его не защищаю, – задумчиво проговорила я, мостя коробки в открытый багажник, – просто я не хуже тебя знаю инструкции при внештатках и то, что вы сработали, мягко говоря, через задницу никак нельзя переложить на плечи новичка.

Эван скрутил унылую рожу и захлопнул дверцу.

– Держи, – Эван вручил мне пропуск, на длинной цепочке, – а то на территорию не пустят.

Распрощавшись с капитаном, надела на шею пропуск и, закинув его за ворот рубашки, побрела к выходу со двора. Солнце нехотя катилось к закату, погружая город в легкие сумерки. Температура упала на несколько градусов, и город постепенно оживал, наполняясь звуками и жителями до этого спасавшимися у кондиционеров. Во дворе появились старушки, важно рассевшиеся на лавочках у подъездов орлиным взором следящие за орущим молодняком, копошащимся на детской площадке. Меня провожали подозрительными взглядами, бубнящим шепотом обсуждая незнакомую девицу, нахалку с голым пузом. И куда только мир катится?! Я покосилась на рубашку, так и есть – три нижних пуговицы расстегнуты. Старательно пряча улыбку, я устранила беспорядок в одежде, получив в спину очередную порцию нотаций. И куда только полиция смотрит? Вон по дню, я сама через окно видела! она вся расфуфыренная, мужика за поводок дергала, а чего б его не дергать – раб же! И откуда, только деньги? Наверное, что-то с девицей не так, раз мужика себе купила и на поводке, как собачонку… Вот из-за таких, как она…

Где ж вы были, бдительные старушенции, когда ваших же детей воровали и продавали? Куда ж ваши глазоньки назойливые смотрели, когда девочку отец за долги продавал какому-то проходимцу? Я прибавила шагу, спеша проскочить брюзгливый дозор.

Выскочив на улицу, я на мгновение застыла, пораженная количеством народа – сверху все выглядело не так печально. Кое-как продралась сквозь плотную толпу, добралась до ограждения и, сунув пропуск под нос ближайшему полицейскому, проскользнула под ограждение.

– Группа генерала Романова, – отчеканила я, чтоб уж вовсе не оставалось никаких сомнений в моем законном здесь пребывании.

Полицейский кинул короткий взгляд на мой пропуск, кивнул и пробормотал что-то в рацию, висящую на груди, тут же приоткрылась калитка. Я поблагодарила его кивком и просочилась на территорию поместья, сопровождаемая яркими вспышками фотокамер. По эту сторону забора было тихо, как будто в другой мир попала. Сгущающиеся сумерки превратили парк во что-то таинственное и почти сказочное, где за каждым стволом дерева тебя поджидают лешие, кикиморы и прочие лесные ауки.

По кромкам дорожек прокатилась волна света. Включились маленькие лампочки, мягким светом очерчивая тропинки и не давая сбиться с пути, заблудившись в парке. Наземное освещение дополнили белые шары фонарей, испускающие неяркое свечение. Шары словно парили в воздухе, среди высоких крон деревьев, отбрасывая причудливые тени. Не знай я о световых датчиках, решила бы, что действительно попала в сказочный лес. Тишина, напоенная терпким запахом ночных цветов, нарушалась едва уловимым шепотом листьев. «А ведь есть вкус у подлеца», – усмехнулась я. Мысль о белобрысом хозяине поместья, враз прогнала ощущение сказки. Я раздраженно цыкнула зубом и заспешила в сторону замка.

Еще только подходя к замку, я услышала папашин рев, раздававшийся из приоткрытого окна первого этажа. Я приподнялась на цыпочки и, вытягивая шею, постаралась увидеть, на кого гневается генерал. В окне появился Эжен, загородив собой весь обзор. Майор скорчил страшную рожу и глазами приказал мне убраться подальше.

– Я смотрю, майору совсем не интересно то, что я говорю! – близкий рык генерала заставил Эжена вздрогнуть и резко отвернуться от окна, а меня инстинктивно отступить глубже в тень.

Я тряхнула головой и, пренебрегая молчаливым советом друга, направилась к входу в замок. С этим пора кончать. Мне жутко надоел этот день. Я хочу, есть и спать. У меня на руках избитый до потери сознания мужчина, за которого я несу ответственность, и еще завтра на дежурство! Я посмотрела на часы, нет, на дежурство уже почти сегодня. И я не хочу, чтоб мои друзья получали незаслуженный нагоняй. Ну, или почти незаслуженный. Я рывком распахнула тяжелую дверь и влетела в холл. Полицейские из папиной бригады, проводили меня удивленными взглядами, когда я фурией пронеслась мимо, разыскивая комнату, где генерал прочищал мозги замам.

– Мне нужно с тобой поговорить! – с порога заявила я, прерывая отца на полуслове. Никита и Эжен взирали на меня полными ужаса глазами. Никто не смел прерывать Романова.

– Анна, закрой дверь с той стороны! – меня окатили свирепым взглядом, на который я не обратила особого внимания.

– Нет, – спокойно возразила я. – И я думаю, что ни майор, ни капитан не обидятся, если я попрошу их подождать за дверью.

– Анна!

– Я сказала – нет! – четко проговорила я. – И если я прерываю твою важную беседу – мне жаль, но мне нужно с тобой поговорить. Прямо сейчас!

У генерала дернулось левое веко, но он пересилил себя, и резко мотнул головой, приказывая подчиненным удалиться. Парни выскочили за дверь, как ошпаренные.

– О чем ты хотела со мной поговорить? – процедил отец.

– О том, что ты орешь на подчиненных, срывая на них свое плохое настроение из-за неудачного дня, – сложив руки на груди, заявила я.

– Да как ты… – наливаясь краской, зарычал генерал.

– Смею? – подсказала я. – Очень просто. Ты, именно ты, сработал не так, как следовало, и нечего перекладывать ответственность на других. Это ты должен был разбираться с местными, которые мешали работать твоей бригаде!

– Ты не понимаешь, – уже более спокойно проговорил отец.

– Ты знаешь – да, я не понимаю, – и тут в мозгах словно щелкнуло, складывая разрозненные кусочки мозаики по своим местам. Два сложилось к двум и получилось четыре. Твою в бога душу мать! – Я не понимаю, как кучка явно прикормленных полицейских начальников какого-то заштатного городишки на задворках вселенной мешают работать генералу Романову, ставя под угрозу безопасность его людей. А после всего этого ты вынужден ругаться с адвокатами кучки аристократов, подкупивших тех самых полицейских!

– И что ты еще можешь сказать? – внезапно приходя в хорошее расположение духа, поинтересовался отец.

– То, что тебя вынудили ввести в операцию балласт, в виде нескольких местных бойцов, и что ты, конечно, посопротивлялся для виду, и позволил этому самому балласту одному из первых попасть в комнату с главным компьютером, последствия всем известны. Естественно, ты так же знал, что нужной информации ничего не грозит. Зная свою дочь, как облупленную ты понимал – если она появилась на улице, то уже успела скачать информацию. Вот интересно, что было бы с твоим планом, если бы я полезла спасать Влада до того, как закончила перекачку информации? Что с лицом, господин генерал? Такое развитие не просчитал? И местные в твоей бригаде были нужны лишь для того, чтобы убедить восторженных окружающих, что информация потеряна безвозвратно. Что Эжен, что Никита – они выговор получили незаслуженно, а ты, по-моему, тупо тянешь время!

– Я горжусь тем, что ты моя дочь, – расплывшись в улыбке, признался генерал, не предприняв и попытки отпереться, – и мне очень жаль, что ты работаешь не у меня. Ты классный аналитик. Я жду ребят из собственной безопасности. Как только они прилетят, я передам им дело, и мы полетим домой.

– Ах ты… ты… – задохнулась я, не в состоянии подобрать сравнение, когда до меня в полной мере дошло, в какой многоходовой комбинации мне сегодня посчастливилось участвовать, – вы форменная скотина, господин генерал! Как вы посмели… Ладно я, черт со мной, я фартовая, но… но Влад! Его-то за что?!

– Анька, ты чего? – нахмурился генерал несколько смущенный моей реакцией, – Да ты в него влюбилась! – ухмыльнувшись, возвестил отец, ничуть не обидевшись за скотину.

– Да пошел ты! – презрительно скривив губы, огрызнулась я.

В кармане генерала телефон запел похоронный марш. Отец, жестом попросив меня подождать, ответил на звонок. Подавив желание кинуть в отца ближайшей статуэткой, вышла в коридор, тихо притворив за собой дверь.

Я никак не могла решить чего мне хочется больше – поубивать всех вокруг или самой повеситься. Я устало потерла глаза и побрела к выходу. Похоже, доктор, вы на грани нервного срыва.

– Ань, – остановил меня тихий окрик Эжена, – ну, что там?

– Ничего. Ваш начальник – сука, – спокойно разъяснила я.

– В тебе говорит злость, – принялся увещевать меня Никита, – когда ты успокоишься, то поймешь, что Дмитрий Петрович был прав. К тому же возможность накрыть всех и сразу подвернулась совершенно внезапно…

– Никита, еще одно слово и получишь по морде, – подпустив угрозы в голос, предупредила я.

– Да уж, сегодня все Романовы не в духе, – возведя очи к потолку прокомментировал Эжен.

– Слушай, майор, ответь мне честно – когда в ваших светлых головах возникла эта комбинация?

– Честно? Это вопрос не ко мне, а к генералу, – покачал головой Эж, – ты прекрасно знаешь, что Петрович никого в свои планы не посвящает.

Я пожала плечами и, развернувшись, побрела по коридору. Вопрос был глупый, ясно же – Эжен даже если и знал все изначально, не ответит, сколько ни спрашивай. Меньше знаешь, крепче спишь. Здесь слишком много всего намешано. И привычная боязнь утечки, не по злобе душевной, а так, по недосмотру. И фактор неожиданности. Для меня. Чтоб игра была натуральной – знай мы все, не дергались бы и не сработали так убедительно, не столько я, сколько Влад. Меня отец знает, а вот Влада впервые вводит… И, по большому счету, обижаться на них нет смысла – сделано все правильно. Ни отец, ни Эжен с Никитой не стали от этого ни хуже и ни лучше. Они остались такими же какими и были. Но отчего же так пусто и пакостно на душе?