Восхитительная ложь

Глава тридцать пятая

РОУЭН

Моя спина опирается на диван, когда я сижу — совершенно голый — на покрытом ковром полу, а Сирша устроилась у меня между ног.

Ее спина прижимается к моей груди, когда я рисую ленивые круги вдоль ее обнаженного бедра, мы оба наслаждаемся последствиями наших оргазмов, пока курим косяк и распиваем бутылку виски, которую нашли в винном шкафу.

В этом моменте больше интимности, чем я привык. Я никогда не был тем парнем, который зависает рядом после секса, но когда Сирша нежно проводит ногтями вверх и вниз по моей руке, я точно знаю, что нет другого места, где я предпочел бы быть, чем прямо здесь, в этот момент, с ней. Никто так не изгоняет демонов детства из моей головы, как это делает она.

Когда я провожу рукой по ее телу, кончики моих пальцев едва заметно ласкают ее кожу, в то время как другая моя рука подносит косяк к губам.

Я делаю затяжку, затем откидываю голову на диван, прежде чем выдуть сигарету, выпуская в воздух облако дыма.

Сирша перекатывается между моих ног и кладет свои скрещенные руки мне на низ живота, прежде чем положить на них голову, поглядывая на меня из-под густых ресниц.

Ее рот так близко к моему члену, что невозможно остановить подергивание, которое следует за ее хихиканьем.

— Ты ненасытен. — Она смеется, поднимая хрустальный графин с виски, стоящий рядом с нами, и подносит его к губам.

Затем она запрокидывает подбородок и делает глоток, прежде чем провести языком по нижней губе, смакуя каждую каплю. Мои глаза следят за движением, совершенно очарованные.

Наконец, она ставит бутылку обратно на пол, опускает голову мне на живот и проводит кончиками пальцев по чернилам моих татуировок.

— Мне нравится эта, — бормочет она, и я чувствую, что она не должна была говорить это вслух.

— Это моя татуировка синдиката.

— Я видела её, когда ты пришел в мою комнату той ночью после драки.

Мое сердце, блядь, перестает биться. Сирша не упомянула о той ночи, и я тоже. Это был первый раз, когда я позволил себе разрушить стены, на возведение которых потратил годы. Черт, это был первый раз в моей жизни, когда я позволил кому-либо увидеть себя целиком, а не только самоуверенного придурка, в которого меня превратили годы.

— Мечи, пронзающие корону, символизируют верность, уважение и силу. Тогда как корона — это то, ради кого мы все это делаем. Сними корону, и мечи падут.

— Кто из них ты?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, каждый меч отмечен инициалом, так какой же ты меч? Верность, уважение или сила?

— Для тебя я — все они. — Я отметаю комментарий Сирши, дразня ее бока пальцами.

— Блин. — Она хихикает, действие виски и травки позволяет ей раскрепоститься и быть не более чем семнадцатилетней девушкой, проводящей время с парнем. — Это смешно.

— О, неужели? — Улыбка расплывается на моем лице, прежде чем я двигаю бедрами и переворачиваю нас.

Спина Сирши приветствует ковер, и я нависаю над ней, обхватив одной рукой. Растворяясь в ее смехе, я снова подношу косяк к губам и делаю еще одну затяжку, наслаждаясь тем, как морщится ее нос, когда запах наполняет ее чувства.

— Ты же знаешь, что курение вредно для тебя, верно? — Она выгибает бровь, но я вижу, как в уголках ее глаз пляшет юмор.

— Это так? — Я повторяю выражение ее лица, прежде чем делаю еще одну затяжку и опускаюсь, пока мой рот не оказывается в миллиметрах от ее. Затем я выдыхаю, выпуская дым ей в рот.

Ее спина выгибается, прижимаясь голой киской к моему твердому как камень члену.

Иисус, блеск в этих глазах погубит меня.

— Ты переходишь опасную черту, любимая. — Мой голос понижается до рычания, когда она обхватывает ногами мою талию.

Приблизив рот к ее уху, я покусываю мочку, покручивая кончиком языка изящную бриллиантовую серьгу-гвоздик. Наконец, я втягиваю её в рот, сильно посасывая, прежде чем выпустить.

Ее стоны подстегивают меня, когда я целую вдоль ее шеи, над ключицей, пока, наконец, не обвожу языком ее сосок, прежде чем взять его в рот и сильно прикусить.

— Роуэн! — она визжит, когда я облизываю отметину, которую оставил.

Внезапно она выкатывается из-под меня и вскакивает на ноги. Злая улыбка на ее лице пробуждает что-то внутри меня. Ее взгляд метнулся к двери, и я мгновенно понял, что она собирается заставить меня работать ради того, чего я хочу.

— Не смей, mo bhanríon — моя королева.

Она срывается с места, и я, как глупый пьяница от любви, следую за ней.

Ее смех эхом отражается от высоких потолков, когда она взбегает по лестнице. Делая по два шага за раз, я, наконец, догоняю ее на первой небольшой площадке и обнимаю за талию, прежде чем развернуть ее лицом к себе и поцелуем стереть ее нелепое хихиканье.

Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, когда я поднимаю ее на ноги, а затем несу вверх по оставшейся части лестницы, пинком распахивая первую попавшуюся дверь, которая, к счастью, оказывается хозяйской спальней.

— Я думаю, ты хочешь, чтобы я наказал тебя, — поддразниваю я, опуская ее на матрас. Ее волосы разметались по белому покрывалу, и она выглядит так, как я никогда не думал, что захочу.

— Может быть, и так. — Ее глаза горят желанием, а знойная улыбка приподнимает уголки ее рта.

Схватив ее за лодыжки, я подтаскиваю ее к краю кровати и кладу ее ноги себе на плечи. Мои зубы впиваются во внутреннюю часть ее икры, оставляя маленькие укусы и посасывания на ее нежной коже. Наконец, когда соблазн ее мокрой киски становится слишком велик, я подталкиваю ее к изголовью кровати, прежде чем заползти на матрас и устроиться между ее бедер. Ее левая нога опускается, и я ловлю ее на сгибе локтя, когда мой член оказывается на одной линии с ее киской. Медленно дразня его через ее скользкие складочки, насмешка над тем, что должно произойти, вызывает рычание, срывающееся с моих губ.

Ее глаза находят мои, и взгляды, которыми она одаривает меня, сдавливают мою грудь, сжимая мое черное сердце до тех пор, пока единственное, ради чего оно бьется, — это Сирша Райан.

Наконец, когда я больше не могу быть нигде, кроме как внутри нее, я толкаюсь вперед, медленно и болезненно вводя свой член дюйм за дюймом в нее. Ее стенки сжимаются вокруг моего члена, когда за моими веками вспыхивают искры. Моя голова запрокидывается к потолку, когда я вхожу и выхожу из нее глубокими, продолжительными толчками.

Впервые в жизни я не тороплю свое освобождение. Вместо этого я наслаждаюсь каждым гребаным стоном, который она мне дарит.

Сжимая ее бедро свободной рукой, мои пальцы погружаются в ее мягкую плоть, пока я впитываю каждое проклятие, срывающееся с ее губ.

— Роуэн. — Мое имя звучит умоляющим шепотом, когда она наслаждается нарастанием. Нуждаясь в ее губах на моих, я продвигаюсь вперед.

— Подними руки над головой, любимая.

Она делает, как я прошу, и я хватаю ее запястья одной рукой, вдавливая их в матрас, одновременно двигая бедрами вперед, ударяя ее прямо туда, где она нуждается во мне.

— Хорошая девочка, — хвалю я, прежде чем завладеть ее ртом. Этот поцелуй начинается медленно и требовательно, в соответствии с ритмом моих толчков.

Ее глаза удерживают мой взгляд, пока я говорю ей все то, для чего не могу подобрать слов. Я потерялся в ней. Я ушел ради нее. Она моя.

Охваченный шквалом эмоций, я отрываю от нее взгляд и выхожу из нее, прежде чем перевернуть ее на живот. Мои пальцы сжимаются вокруг ее бедер, и я приподнимаю ее задницу, когда она приподнимается на локтях, прежде чем оглянуться на меня через плечо.

— Трахни меня так, как ты этого хочешь, Кинг.

Схватив ее волосы рукой, я собираю их в хвост, зажатый в кулаке, прежде чем потянуть за него. Ее голова откидывается назад, и ее спина прогибается под моей рукой, когда я с силой вонзаю свой член в ее киску. Свободной рукой я сжимаю ее грудь, удерживая ее ровно, пока вонзаюсь в ее тугую киску снова и снова.

— Роуэн, да… О Боже. Прямо здесь, мой король.

Шесть букв — и мне, блядь, конец. Мой темп ускоряется, пока я гоняю эти буквы у себя в голове, молча умоляя ее снова назвать меня своим королем.

Отпуская ее грудь, я провожу рукой вниз по ее грудной клетке, мимо слегка изогнутого живота, пока, наконец, подушечками пальцев не пишу свое имя на ее клиторе.

Ее дыхание становится глубже, когда она отвечает мне толчком на толчок, пока вместе мы оба не становимся жертвами нашего освобождения.

Мы падаем на кровать в сплетении конечностей, оба тяжело дышащие и совершенно измотанные.

Наконец, я обнимаю ее и притягиваю к своей груди.

— Дай мне десять минут, и мы сделаем это снова.