Восхитительная ложь

Глава шестая

СИРША

Солнце опускается за деревья, когда мы едем к поместью Деверо, и так же, как ночью, подкрадывается усталость, крадя свет, закрывая мои веки и давя на плечи.

Последние несколько дней были как дерьмовое шоу. Так или иначе, я завишу от незнакомцев в ответах, которые должна была дать мне моя мать. Несколько дней назад, если бы кто-нибудь спросил меня, как я представляла себе свою неделю, я бы никогда и близко не подошла к этой мрачной реальности. Ни за что на свете.

И все же я здесь. Неуверенная в прошлом, которое моя мать скрывала от меня, не знающая, что ждет меня в настоящем, и, судя исключительно по не слишком информативным предложениям Фиа, я совершенно не подготовлена к тому, что принесет будущее.

Я понятия не имею, как ориентироваться в том, что будет дальше. Особенно когда Фиа не хочет много говорить.

— После того, как мы научим тебя всему, что тебе нужно, чтобы стать настоящей Райан.

Пока я смотрю в пассажирское окно, следуя за густой линией деревьев, указывающей нам путь, ее слова вертятся у меня в голове, но я не могу уловить скрытый за ними смысл. Моя мать никогда не рассказывала о своей семье. Я знаю, что ее родители умерли, когда она была подростком, но кроме этого, у меня ничего нет.

Черт, я даже не знала, что у меня есть дядя.

Затем у нас есть Фиа Деверо, по-видимому, лучшая подруга моей матери.

Несмотря на то, что я ее не знаю, мне нужно доверять ей. Все, что я знаю, это то, что моя мать не привела бы меня сюда, если бы сомневалась в моей безопасности. Эти мужчины, кем бы они ни были… чего-то хотят, и у меня щемящее чувство, что это что-то — это я.

На данный момент Деверо — это все, что у меня есть. Если это означает слепо следовать за ними в темноту, я думаю, это то, что мне придется делать, по крайней мере, до тех пор, пока я не начну складывать воедино те маленькие кусочки головоломки, которые у меня есть.

Подавляя гиперактивную тревогу, пробегающую по моей коже, я смотрю на Фиа. Ее руки бережно обхватывают руль, пока она ведет нас вверх по извилистым горным дорогам, окружающим город Киллибегс.

Чем дальше в гору мы поднимаемся, тем шире мои глаза и тем больше становятся дома — длинные, роскошные подъездные дорожки, которые ведут к особнякам, скрытым горными породами и зеленью.

Бросив косой взгляд, она слегка улыбается мне.

— Мы почти на месте.

Наконец, появляются большие двойные ворота из кованого железа. Прямо в центре, где сходятся двое ворот, на металл лазером нанесен огромный герб с выгравированными над ним словами «Virtutis comes invidia».

Фиа следит за моим взглядом.

— Фамильный герб Деверо, — подтверждает она. — У всех домов членов синдиката есть герб при входе. Лично я ненавижу их, но это традиция.

Кивая, я спрашиваю:

— Что означает эта фраза?

Она нажимает кнопку на брелоке, висящем на зеркале заднего вида, и ворота медленно начинают открываться, когда она отвечает:

— «Virtutis comes invidia». Это означает, что зависть — спутница добродетели. Это был девиз семьи Деверо на протяжении тысячелетий.

Кончиком подбородка она показывает мне, чтобы я смотрела вперед.

— В конце концов, зависть — это не грех, по крайней мере, если ты используешь ее для стремления к величию.

На полпути к тому, что кажется подъездной дорожкой длиной в милю, стоит огромный дом — гейт лодж, но каким бы впечатляющим он ни был, я разинула рот не от этого — эта честь достается трехэтажному особняку — монстру, расположенному на вершине холма.

Когда Фиа сказала "дом", я не ожидала, что он будет больше большинства гребаных курортов. Это безумное место.

— Добро пожаловать в поместье Деверо, Сирша. Чувствуй себя как дома. «Ar scáth a chéile a mhaireann na daoine». Люди выживают, прикрываясь друг другом.

Выйдя из Range Rover Фиа, я перекидываю сумку через плечо и следую за ней к дому.

Ноги сами несут меня вперед, но мои расширенные глаза обшаривают окрестности. Я никогда не видела ничего подобного этому месту. Это возвышающийся гигант, выкованный из массы стекла и камня, вставленный в заклепки горного склона. Поместье Деверо кричит о богатстве и важности, одновременно чрезмерных и декадентских, и я бы солгала, если бы сказала, что это не вызвало у меня легкого дискомфорта. Я никогда не знала такого богатства. Мы с мамой жили простой жизнью, выживая от зарплаты до зарплаты. Я не могу не задаться вопросом, была бы такой моя жизнь, если бы она постоянно не убегала от своих демонов.

Я следую за Фиа, пока мы поднимаемся по внушительным наружным ступеням к главному входу.

Наконец, она толкает широкие стеклянные двери, когда мы достигаем верха, ведя нас в просторное фойе открытой планировки, демонстрирующее великолепную двойную лестницу из черного мрамора с перилами из кованого железа.

Все в этом доме кажется знакомым, хотя я уверена, что никогда здесь раньше не была.

И все же, несмотря на кажущееся величие, это место вызывает ощущение комфорта — почти что воспоминания. Странное, нежелательное чувство сопричастности несколько притупляет неуверенность, растущую, как гнилая плесень, в моем нутре.

— Позволь мне найти Роушин и посмотреть, готов ли у нее гейт лодж. В наши дни дети проводят там большую часть своего времени, и я уверена, что ты предпочла бы быть с людьми своего возраста, чем сидеть взаперти в этом месте со взрослыми.

— Сколько у вас детей? — Вопрос слетает у меня с языка.

— Двое. — Она улыбается. — Беван, с которой ты уже знакома, и ее брат-близнец, Лиам. Он должен быть где-то здесь. Почему бы тебе не отдать мне свою сумку и не отправиться в сад, пока я подберу для тебя комнату, — голос Фиа эхом отражается от стен, когда она указывает на большие стеклянные двери, ведущие к бассейну. — О, и Сирша… Не заходи слишком далеко. — Она улыбается. — Ужин скоро будет готов, а у меня есть правило, что ужин — это семейное времяпрепровождение, и теперь это касается и тебя.

Я киваю, протягиваю ей свою сумку, затем засовываю руки в передний карман толстовки.

— О, хорошо.

Ее улыбка становится шире.

— Перестань волноваться. У тебя появятся морщины. Мой дом — твой дом, милая. А теперь иди, чувствуй себя как дома. — Она подталкивает меня в сторону сада. — Если тебе что-нибудь понадобится, в холодильнике есть все необходимое, а пульт от телевизора должен быть в центральном кармане дивана. Я скоро зайду за тобой.

— Спасибо, Фиа.

— Для чего еще существуют крестные матери? — Она подмигивает, затем поворачивается на каблуках, прежде чем я успеваю спросить что-нибудь еще о ее комментарии "крестная мать". Я смотрю, как ее каблуки стучат по мрамору, и как только она скрывается из виду, я направляюсь в сад, не зная, чем еще себя занять.

О, вот как живет состоятельный слой населения.

Задрав ноги, я откидываюсь на спинку кресла, украшая одно из мягких вязаных одеял, которые я нашла в плетеной корзинке под телевизором с плоским экраном.

Когда Фиа сказала, что я могу посидеть в саду, я не ожидала увидеть гостиную на открытом воздухе с полностью укомплектованным холодильником и гигантским каменным очагом. Но, каким бы безумным ни был этот дом, этот сад — мое новое счастливое место.

Этот уютный уголок с видом на горы — мечта каждой девушки с Pinterest. К черту комнату в гейт лодж. Я бы с удовольствием поспала здесь, под сиянием волшебных огней и луны.

Открываю банку кока-колы, которую прихватила из холодильника, делаю глоток, устраиваюсь поудобнее и смотрю "Ведьмака" на Netflix-аккаунте Беван.

Привет, Генри Кавилл.

Прошло десять минут, когда мои веки начали закрываться, и последние три дня без сна наконец-то настигли меня. Наклонившись вперед, я ставлю банку на кофейный столик, прежде чем лечь на спину и позволить себе погрузиться под звуки Лютика, поющего мне серенаду перед сном.

Одеяло, в которое я завернулась, срывают с меня, и в следующий миг прохладный ночной ветерок обдувает мою кожу, заставляя меня вздрогнуть.

— Ты, блядь, кто такая? — Грубый тон заставляет меня открыть глаза и обнаружить размытый силуэт, похожий на гиганта, загораживающий экран телевизора.

Желая, чтобы мои глаза сфокусировались, я моргаю и принимаю сидячее положение. Когда в поле зрения появляется лицо моего незваного гостя, я чуть не проглатываю язык. Из-под нахмуренных бровей его поразительные серые глаза впиваются в мою кожу. От него исходит раздражение, подчеркиваемое раздувающимися ноздрями. Я останавливаю свой взгляд на пирсинге в форме черепа, сжимающем обе стороны его носа, прежде чем он переходит на его пухлые, поджатые губы. Замысловатые чернила выглядывают из-под круглого выреза его черной футболки, поднимаясь вверх по шее и останавливаясь на острой, как бритва, линии подбородка.

Матерь Божья, что здесь происходит Это третий горячий парень, которого я видела сегодня, но он, кто бы то ни был, совсем не похож на тех, из спортзала.

Он крупнее, шире, и рисунки на его коже — это холст фотореалистичных татуировок, а не неуместное лоскутное одеяло. И все же, каким-то образом, это заставляет его казаться… Я не знаю, более опасным.

— Что случилось, дорогая? Кошка прикусила тебе язык или что-то в этом роде? — Его навязчивый взгляд снова скользит по мне, только на этот раз он задерживается на моем теле слишком долго. Сначала проколотый язык скользит по его нижней губе, затем он прикусывает губу, и все мое тело горит от его внимания. Я ненавижу себя за это. Этот придурок явно доставляет неприятности, но я никогда не умела этого избегать.

Встав во весь рост, я расправляю плечи и предлагаю:

— Сирша… Сирша Райан.

Одна бровь приподнимается, смеряя меня взглядом, который одновременно и забавен, и может сжигать здания.

— А. — Он усмехается. — Давно потерянная Райан возвращается.

— Что это должно означать?

Его коварная ухмылка становится шире.

— Это я знаю, а ты должна разобраться, дорогая, — подчеркивает он, подмигивая.

— Лиам. — Голос Фиа доносится из дверного проема, разрушая напряжение между татуированным Богом и мной. — Прекрати беспокоить нашу гостью. Мне все равно, сколько тебе лет, я надеру тебе задницу, и ты это знаешь.

Улыбка, которой он одаривает ее, совсем не похожа на дьявольскую усмешку, которой он одарил меня; напротив, она мягче, даже любящая.

— Да, мэм.

Пожимая плечами, он проходит мимо меня, останавливается у моего плеча и приближает губы к моему уху.

— Ты так же хороша на вкус, как выглядишь?

Мои щеки пылают, но я знаю, что он всего лишь пытается вывести меня из себя. Понижая тон до шепота, я решаю сыграть с ним в его собственную игру.

— Это для меня, чтобы знать, и для тебя, чтобы ты никогда не узнал.

— О, дорогая… Мне будет так весело доказывать, что ты ошибаешься.

С этими словами он неторопливо проходит мимо матери в дом.

Трахните меня. Это должно быть весело.