Возвращение: Души теней

43

Елена испытывала чувства, которые не могла описать. Не разочарование. Скорее… опустошенность. Ей казалось, что большую часть своей жизни она искала Стефана. Но теперь она вернула его, он был в безопасности, он принял ванну, а она настояла на том, чтобы оттереть его щетками и пемзой, а потом он вместе с ней принял душ. Высохнув, его волосы стали мягкими и темными, только чуть длиннее, чем обычно. У него долго не было сил на такую ерунду, как подстригать и мыть волосы.

Рядом не было Стражей или кицунэ, никто за ними не шпионил. Им нечего было скрывать друг от друга. Они играли, брызгая друг на друга водой. Елена следила, чтобы ее ноги не скользили, и была готова поддержать Стефана.

Но сейчас им было не до игр. Душ скрывал слезы, текущие по щекам Елены. Она могла — господи! — пересчитать все его ребра. От ее прекрасного Стефана остались кожа да кости, но зеленые глаза светились от радости на бледном лице.

Переодевшись на ночь, они просто сидели на кровати. Наедине, чувствуя дыхание друг друга. Стефан успел привыкнуть, что вокруг множество людей, что он умирает от голода… Теперь они оба чувствовали тепло друг друга, и это значило так много. Затем Стефан нащупал руку Елены, схватил ее обеими руками и перевернул ладонью вверх, испытывая некоторое недоумение.

Елена несколько раз сглотнула, пытаясь начать разговор и чувствуя, что она светится от счастья. Мне ничего больше не надо, думала она, хотя знала, что скоро ей захочется поговорить, обнять, поцеловать и покормить Стефана. Но если бы кто-нибудь спросил у нее, согласна ли она просто сидеть вместе со Стефаном, прикасаясь к нему и чувствуя любовь, она бы согласилась.

Прежде чем Елена поняла это, она заговорила. Слова поднялись из души, как пузырьки из патоки:

— На этот раз я думала, что мне придется проиграть, Я так часто выигрывала, и на этот раз нужно было проучить меня… а ты не сделал этого.

Стефан склонился над ее рукой и пылко целовал каждый палец.

— Ты называешь победой смерть от боли и солнечного света во время спасения моей бестолковой жизни и жизни моего еще более бестолкового брата?

— Это лучший вид победы, — призналась Елена. — Каждый раз, когда мы оказываемся вместе, это победа. В любой момент, даже в том подземелье…

Стефан поморщился, но Елена закончила свою мысль:

— Смотреть тебе в глаза, сжимать твою руку и знать, что ты смотришь на меня, прикасаешься ко мне и что ты счастлив, — это победа.

Стефан поднял на нее глаза. В тусклом свете зеленый взгляд казался темным и таинственным.

— И еще одно, — прошептал он. — Потому что я — это я… потому что ты — это не только облако золотых волос, но и аура, которая… невообразима. Невероятна. Выше всяких слов.

Елена думала, что они будут просто смотреть друг на друга, утопая во взглядах, но этого не произошло. Лицо Стефана изменилось, и Елена поняла, как он мечтает о крови… и как он близок к смерти.

Елена торопливо сдвинула влажные волосы, открывая шею, и откинулась назад, зная, что Стефан подхватит ее.

Он подхватил. Хотя Елена задрала подбородок, он снова опустил его вниз, чтобы взглянуть на нее.

— Ты знаешь, как я тебя люблю? — спросил он. Его лицо было таинственным… и пугающим. — Я не думал, что ты сделаешь это. Я смотрел и смотрел, как ты доказывала, что готова на все, на все, чтобы спасти меня… но я не думаю, что ты понимала, насколько я люблю тебя, Елена…

Дрожь пробежала по позвоночнику.

— Тогда покажи мне, — прошептала она. — А то я могу не поверить, что ты…

— Я покажу тебе, что я имею в виду, — он наклонился и тихо поцеловал ее. От того, что он, умирая от голода, не впился сразу же ей в горло, а целовал ее, Елена почувствовала такое, что не могла выразить словами или мыслью, только образом — как рот Стефана касается ее шеи.

— Пожалуйста… Стефан.

Она почувствовала короткую вспышку боли, и Стефан пил ее кровь, а ее разум слился наконец с любимым существом — как птица, которая вдруг увидела свое гнездо и свою пару.

Нужда в словах отпала. Они передавали друг другу мысли, чистые и ясные, как драгоценные камни. Все мысли Стефана были открыты для нее, среди них не было закрытых и темных, каменных стен и плачущих детей в оковах.

«Что?! — услышала она беззвучный крик Стефана. — Ребенок в цепях? Каменная стена? В чьем сознании такое творится?» Он понял ответ еще до того, как узнал его от Елены. Елена почувствовала чистую зеленую волну его жалости, приправленной естественным гневом юноши, который прошел все глубины ада, но не запятнал себя черным ядом ненависти к брату.

Когда Елена объяснила все, что знала о психическом состоянии Дамона, она сказала: «И я не знаю, что делать! Я сделала все, что смогла, Стефан, я — я даже любила его. Я дала ему все, кроме того, что принадлежит тебе. Но я не знаю, изменило ли это хоть что-нибудь».

— Он перестал дразнить Мэтта.

— Да. Я заметила. Я просила его об этом, но он не обращал внимания.

— Важно, что тебе удалось изменить его. Мало кто смог бы это сделать.

Елена крепко обняла его, но побоялась, что слишком крепко, и посмотрела на него нерешительно. Он улыбнулся и тряхнул головой. Он уже был похож на человека, а не на узника концлагеря.

— Пользуйся этим, — сказал Стефан еле слышно. — Твое влияние на него очень сильно.

— Хорошо. И без всяких Крыльев, — пообещала Елена.

Она боялась, что Стефан сочтет ее слишком самонадеянной. Или слишком привязчивой. Но одного взгляда на Стефана хватило, чтобы убедить ее, что она все делает правильно.

Они прильнули друг к другу.

Заставить Стефана нить кровь других людей оказалось не так сложно, как думала Елена. Стефан надел чистую пижаму и заявил всем троим:

— Если вы испугались или передумали, просто скажите об этом. Я отлично слышу, и я не одержим. Так или иначе, если я почувствую, что вам неприятно, я остановлюсь. И спасибо всем вам. Сегодня я решил нарушить свою клятву, потому что все еще существует крошечный шанс, что без вашей помощи я могу заснуть и не проснуться.

Бонн и пришла в ярость:

— Хочешь сказать, что все это время ты не спал потому, что боялся…

— Иногда я засыпал, но, спасибо судьбе, спасибо Господу, всегда просыпался. Бывали моменты, когда я старался даже не шевелиться, чтобы сохранить энергию, но Елена так или иначе находила способы приходить ко мне, и каждый раз, когда она приходила, она мне помогала.

Он одарил Елену взглядом, от которого ее сердце вырвалось из груди и упорхнуло вверх, в стратосферу.

А затем она составила расписание, в соответствии с которым Стефан должен был кормиться каждый час. Они оставили его наедине с первым волонтером, Бонни, чтобы ей было удобнее.

Это случилось на следующее утро. Дамон успел уже навестить Ли, племянницу антиквара, которая была очень рада его видеть. Вернувшись, он с презрением посмотрел на сонь, расползшихся по всему пансиону.

Он увидел букет.

На букет были наложены чары, которые помогли ему уцелеть при переходе через измерения. Там пряталось что-то мощное. Дамон склонил голову набок.

Хм… интересно, что там?

Дорогой дневник,

Я не знаю, что сказать. Мы дома.

Прошлой ночью мы принимали ванну… я была немного разочарована, потому что моей любимой щетки с длинной ручкой не было, и не было звездного шара, чтобы создать музыку для Стефана, а вода была ЕЛЕ ТЕПЛОЙ! Стефан пошел посмотреть, включен ли водонагреватель, и встретил Дамона, который собирался сделать то же самое!

Но я проснулась пару часов назад и несколько минут наблюдала самое красивое зрелище в мире… восход солнца. Бледно-розовое и густо-зеленое небо на востоке и ночная темнота на западе. Потом небо порозовело, деревья засветились в облаке росы. Над горизонтом показался блестящий солнечный диск, небо окрасилось темно-розовым, сливочным и даже зеленым, а потом все цвета вдруг сменились. Огненная черта на горизонте стала дугой, небо на западе посинело, а потом туда добрались свет и тепло солнца, и небо поголубело, а деревья позеленели.

Небо похоже на драгоценный камень великолепного синего цвета, а золотое солнце излучает энергию, любовь, свет и все хорошее, что есть в этом мире.

Как мне не быть счастливой, наблюдая все это в объятиях Стефана?

Мы, которым так посчастливилось родиться здесь, мы, которые каждый день видим восход и никогда об этом не задумываемся, мы благословенны.

Мы могли родиться душами теней, которые живут и умирают в темно-красной темноте, даже не узнав, что бывает по-другому.