Возвращение приграничного воина

Глава 12

Через две недели, когда наступил День перемирия, Джон надел подаренный ею дублет.

С того дня, как она завершила работу, они едва обменялись несколькими фразами.

Она больше не просила целовать ее.

А он не предлагал.

Она возлагала большие надежды на этот день, он читал это в ее глазах. Надеялась, что он проявит себя как тот, кем он не являлся.

Как Брансон. Как свой. Как тот, кто может остаться.

Но сегодня он и впрямь чувствовал себя Брансоном. Роб созвал столько людей, сколько смог, чтобы, если понадобится, дать Сторвикам бой. В их отряде Кейт была не единственной женщиной. Бесси настояла на том, чтобы ее тоже взяли, сказав, что ей нужно пополнить запасы соли и купить новый котелок. День перемирия, помимо прочего, был еще и рыночным днем. Однако на протяжении всего пути от замка до Кершопфута они не теряли бдительности, опасаясь засады.

— Безопаснее было бы встретиться на шотландской земле, — проворчал Роб. Деревня, назначенная местом встречи, лежала на территории англичан, близ реки, которая служила границей между двумя странами.

— Тогда они не согласились бы привезти Вилли-со-шрамом, — повторил Джон слова Карвела. Но он пробыл на границе достаточно долго, и его тоже пробирала тревога.

А может быть это октябрьская сырость заставила его поежиться. Золотисто-коричневая листва еще цеплялась за ветви деревьев, раскидистые кроны которых плыли над ними точно облака, закрывая обзор.

На подъезде к броду лес поредел. Когда Роб угрюмо кивнул, они остановились. На противоположном берегу реки их ждал отряд вооруженных всадников.

Джон подвел Норвежца поближе к Кейт. Роб встал около Бесси. Остальные Брансоны окружили их плотным кольцом. Смельчак зарычал и ощетинился.

— Надо было оставить вас дома, — пробормотал он, словно это было в его власти.

Он неотрывно смотрел на врага, но боковым зрением заметил, как побелели костяшки ее пальцев, когда она сжала поводья и, не дыша, замерла.

Сторвики выглядели не менее воинственно, чем они сами. Наверное, им тоже нужна соль, подумал Джон, глядя, как они сплотились вокруг черноволосой женщины, охраняя ее, как Брансоны охраняли Бесси и Кейт.

Он перехватил ее опасливый взгляд. Потом столкнулся глазами с пожилым человеком — очевидно, ее отцом, — который держался рядом. На секунду они превратились из врагов в обычных мужчин, которые оказались здесь из-за дурацких прихотей своих женщин.

Но во взгляде человека, стоявшего по другую руку от женщины, не было и тени симпатии. Примерно десятью годами старше Роба, он носил на лице шрам от скулы до самого горла.

Джон похолодел от внезапного подозрения.

— Кто это? — вполголоса спросил он Роба.

— Та девица?

Джон покосился на брата. До сих пор он не слышал, чтобы Роб отпускал комментарии о чужих женщинах.

— Человек со шрамом.

— Братец, это и есть Вилли Сторвик. Тот, за кем мы приехали.

Неудивительно, что Кейт притихла.

— Он не причинит вам вреда, — прошептал Джон. Он лично проследит за этим.

Она не ответила.

Обернувшись, он увидел, что страх завладел ею снова. Ее глаза широко раскрылись. От ужаса она вся словно окаменела.

Проклятье, как он не догадался раньше. Вилли Сторвик. Вот чья тень преследовала все это время. И теперь она увидела его во плоти.

Он хотел взять ее за руку, утешить прикосновением, но понимал, что сейчас ее лучше не трогать. Сейчас она настолько испугана, что не отличит его от человека, которого так боится.

Роб привстал в стременах.

— Отойдите в сторону и сложите оружие! — крикнул он. — Тогда мы пересечем реку.

Иначе, даже держа наготове копья, они окажутся в неравных условиях. Пока Брансоны будут барахтаться в воде, Сторвики могут атаковать их с берега.

— Ты что, не доверяешь нам? — спросил старший Сторвик. Но кривая ухмылка Вилли-со-шрамом красноречиво свидетельствовала о том, что ни о каком доверии не может идти и речи.

— Я доверяю только тем, кто дал мне слово, — ответил Роб. — Я вижу, среди вас есть женщины. Едва ли ты хочешь, чтобы они пострадали.

Джон заметил среди Сторвиков вторую женщину, много старше той, черноволосой. Похоже, это ее мать и жена главы клана. Обе они с презрительным видом вскинули подбородки.

— Надеюсь, ты не угрожаешь моим женщинам, — сказал Сторвик.

Роб напрягся и отвел назад копье, будто приготовившись метнуть его через реку в ответ на оскорбление. Мужчина на границе может сделать женщину вдовой, но ее саму никогда не обидит, по крайней мере умышленно.

— Нет. Пока ты не угрожаешь моим.

Джон взглянул на Бесси. Она была безмятежна и неподвижна, точно статуя мадонны, и, казалось, ничуть не боялась, в то время как Кейт напряженно сидела в седле, кусая дрожащие губы. Страх — тот, что она скрывала под напускной отвагой, тот, что посещал ее по ночам — теперь стоял перед нею при свете дня.

— Мы прибыли на День перемирия, — ответил Сторвик. — И никому не угрожаем.

— Тогда отчего же вы не сложите свои мечи и копья на траве вон там? — Роб указал на поляну правее брода. — Чтобы ни один Сторвик не задел по небрежности никого из наших.

Вождь Сторвиков пристально смотрел перед собой, как и Брансоны, оценивая разделявшее их расстояние.

— Сперва вы сложите оружие на своем берегу. Чтобы и с вашей стороны не было никаких недоразумений.

Роб не удостоил его ответом. Разделенные рекой, обе семьи молча стояли друг напротив друга и ждали.

— Все равно нас не пустят в деревню с оружием, — сказал брату Джон.

— Но на своей стороне мы его не оставим, — резко ответил Роб.

Солнце медленно плыло по небу над их головами. Шумел ветер. Никто не хотел уступать.

Джон взглянул вниз по течению.

— Здесь есть другая переправа?

— Есть, но что толку. Они просто поедут за нами следом.

— Их меньше, чем нас, — заметил Джон, прикидывая шансы.

— Какая разница. Они стоят на земле, а нашим лошадям придется барахтаться в воде. Надо дождаться смотрителя.

Твоего смотрителя, читалось в его тоне. Как будто Джон был виноват, что тот задерживается.

— Где ваш смотритель? — крикнул Роб, обращаясь к Сторвикам. Таков был ритуал. Накануне Дня перемирия смотрители от Англии и Шотландии прибывали в назначенное место. Утром англичане переходили границу, чтобы решить накопившиеся проблемы и установить мир, так же поступали шотландцы. Смотрители выступали гарантами этих встреч. — Он что, не знает, как делаются дела?

— Могу спросить тебя о том же!

Король сам выбрал Карвела. Джон лично встречался с этим человеком. Неужели они оба ошиблись?

И вдруг — топот копыт.

Джон обернулся. С запада к ним приближалась группа всадников. Желто-зеленый штандарт Карвелов трепетал на ветру. Он облегченно выдохнул.

Когда смотритель поравнялся с ними, Джон представил его Робу и объяснил положение дел.

— Все было организовано в большой спешке, — сказал Карвел. — Англичанин, верно, опаздывает, как и я.

Роб закатил глаза.

Карвел выехал на берег.

— Люди Сторвиков! Я Томас Карвел, назначенный новым смотрителем марки, каким был мой отец до меня. Хвала королю Якову!

На обоих берегах имя короля было встречено единодушным молчанием.

Вытащив из ножен меч, Карвел передал его человеку из своей стражи.

— Ждите здесь, — приказал он капитану. — Если меня атакуют, убейте их всех.

И он выдвинулся к реке. Один.

— Куда он едет, безоружный дурак, — пробормотал Роб.

Джон улыбнулся.

— У него остался кинжал.

Карвел завел лошадь в воду и на середине реки заговорил снова:

— Я договорился с вашим смотрителем о встрече в День перемирия. Все устроено согласно приграничным законам. Опустите мечи и позвольте мне и моим людям проехать, чтобы забрать их. После мы разоружим Брансонов.

Вождь Сторвиков колебался. Наклонившись, он посоветовался с человеком, стоявшим рядом. Со своим сыном? Нет. С Вилли-со-шрамом.

— Будьте наготове, — произнес Роб, и Брансоны все как один взялись за оружие. — Если они атакуют, Карвелу не хватит своих сил, чтобы с ними справиться.

Но вот глава Сторвиков отдал меч одному из своих сородичей и, пустив лошадь через переправу, остановился напротив Карвела.

— Мы согласны! — прокричал он громко, чтобы услышали обе стороны.

Джон торжествующе улыбнулся и взглянул на брата.

Люди Карвела пересекли реку и разоружили Сторвиков. Затем Роб по очереди перевел своих людей на другой берег, и все они тоже отдали смотрителю свои мечи и копья.

Наконец дошла очередь и до Кейт. Карвел терпеливо ждал.

— Я не отдам оружие, — произнесла она, вцепившись в нож и не сводя взгляда с Вилли. — Пока он дышит, оно будет при мне.

— Пусть нож останется у нее, — сказал Джон. — Под мою ответственность.

— Я не могу делать кому-то поблажки, когда едва вступил в должность, — ответил Карвел.

Джон знал, что он прав, но не отступался.

— Ее нож слишком мал, чтобы сражаться.

— Но достаточно велик для того, чтобы отнять жизнь. — С легкой улыбкой он повернулся к Бесси, словно рассчитывая встретить с ее стороны больше понимания. — Вы не поможете мне?

Она нахмурилась.

— Хорошо. Но если что, вы ответите передо мной лично. — Ее карие глаза сверкнули.

— Перед вами и перед всеми Брансонами, — кивнул Карвел.

Она наклонилась к Кейт.

— Давай, милая. Отдай ему нож. Через несколько часов все будет кончено.

Бесси взяла ее за руку, и по кивку сестры Джон разжал ее ледяные пальцы, высвобождая рукоять, а потом передал нож Карвелу.

— Если что-то случится, вперед всех остальных Брансонов ты будешь отвечать передо мной. — Он уговорил Кейт довериться смотрителю. Но доверял ли ему он сам?

Они направили лошадей к деревне.

Роб казался нагим без оружия, с которым обычно никогда не расставался. Он заметно нервничал, и Джон впервые со всей очевидностью понял, что брат не видел в жизни ничего, кроме воровства и набегов.

Чем он займется, если ему навязать мир?

Тревога не отпускала его, когда они добрались до деревни, маленького поселения, не укрепленного ни крепостными стенами, ни башнями. Идеальное место для сбора в День перемирия, ибо брать тут было нечего. Как нечего защищать.

На площади в центре горделиво стояли три палатки с товарами, однако всадники, заполонившие деревню, настороженно молчали и не торопились спешиваться. Обе семьи ждали, кто сделает это первым.

— Неправильно все это, — проворчал Роб. — Мы никогда не встречались на стороне англичан. Их смотритель всегда сам приезжал к нам.

Неожиданно та самая молодая женщина из числа Сторвиков, не спросив разрешения у своих, развернула лошадь и без охраны направилась к палатке торговца посудой. Остановившись, она спустилась на землю и принялась изучать его товар.

— Дура, — пробормотала Кейт.

Роб тоже смотрел на эту женщину. Странно.

Бесси кашлянула.

— Нам бы тоже надо купить соли.

Она не требовала. Не бросала вызов семье, как женщина Сторвиков. И тем не менее ее спокойные слова не были просьбой. Нет, она решительно и своенравно ставила их перед фактом.

Роб вздохнул.

— Купи, если надо. — Жестом он приказал сопровождать ее. — Только будь осторожна и держись на виду.

Соскользнув с лошади, Бесси взглянула на Кейт, приглашая ее с собой, но та покачала головой.

— Иди. Мы побудем с нею, — сказал Джон.

Вид женщины, которая мирно занялась покупками, несколько разрядил обстановку. Люди спешились. В воздухе поплыли праздные разговоры, кое-где слышались даже смешки. Кейт спустилась с лошади, и пес немедля прижался к ее ногам.

Джон вздохнул свободнее.

— Присмотри за Кейт, — сказал он Робу. — Я переговорю с Карвелом.

Брат криво ухмыльнулся.

— Желаю успеха.

Неправда. Он желал ему провала. Джон знал это.

Вот только он этого не допустит. И не только потому, что обязан не подвести короля.

Прежде всего, он обязан не подвести Кейт.

Когда Кейт увидела его на берегу, мир остановился. Прошло два года после той жуткой ночи, но она не забыла его.

Джон заметил и, кажется, понял, что с нею творится. Странно, насколько легче от этого стало. Но потом, заняв сторону Карвела и отобрав у нее нож, он предал ее.

Накануне ночью она почти не спала, но не из-за дурных снов. Нет, на этот раз ей мешало заснуть предвкушение. Наконец-то она увидит его. Только теперь она будет вооружена и готова.

И на этот раз она не дрогнет.

Но когда она, наблюдая за ним со своего берега, набралась смелости встретиться с ним взглядом, на его лице почти ничего не отразилось. Только легкая рябь, когда он понял, что она женщина, а не мужчина, и ничего больше. Она не заметила ни стыда, ни чувства вины, ни единого намека на то, что ее вспомнил.

Потом у нее отняли нож, и она перестала быть Храброй Кейт.

Оружие помогало держать страх на расстоянии. Без ножа она ощутила беспомощность, совсем как в ту ночь, когда она должна была отбиваться, кричать, кусаться, царапаться… сделать все, лишь бы не подпустить его к себе. Только не лежать как последняя трусиха на свете, цепенея от ужаса, пока он брал ее и отнимал ее силы.

Теперь она научилась давать ему отпор — во сне.

Даже хорошо, что он ее не узнал. Если бы она прочла в его взгляде, что он ее помнит, то силы, как в тот первый раз, могли бы оставить ее. И это перечеркнуло бы все, чем она жила, что делала эти два года.

Погладив теплый и сильный бок Смельчака, она немного успокоилась. А после смотрела куда угодно, только не на Вилли-со-шрамом.

Вместо него она посмотрела на Джона, который переговаривался с Карвелом. Глаза отдыхали на нем, он манил ее как зеленое поле, как звездное небо, как мимолетное наслаждение.

Как поцелуй.

Моргнув, она отвернулась. Неуместные мысли, особенно в день, когда ее должно волновать только одно: чтобы Вилли Сторвика наконец осудили. Пусть и не за худшее из его преступлений.

Вслед за Карвелом Джон зашел в трактир, где столы и лавки уже сдвинули в центр помещения. Все было готово к началу суда.

— Где английский смотритель? — сходу набросился он. — Как и ты, он был обязан прибыть на рассвете.

По невозмутимому лицу Карвела пробежала легкая тень, однако никакого объяснения он не предоставил.

— Он появится с минуты на минуту.

Джон выглянул на улицу. Женщины торговались у палаток с товарами, несколько Сторвиков и Брансонов мирно пинали на поляне мяч. Пока все было спокойно. Пока обе стороны не взялись за оружие.

— Ты обещаешь, что он приедет? — Он едва осознал, о чем просит. Он просил дать ему слово, чтобы у него появилась возможность сдержать свое — то, которое он дал Кейт.

— Я не могу обещать того, что от меня не зависит, — проговорил Карвел обезоруживающе ровным тоном. — Я взял с англичанина слово. Что еще я мог сделать?

— Надеюсь, на этот вопрос тебе не придется отвечать, ибо поверь, если дело не будет сделано, на виселице окажемся мы, а не Вилли Сторвик.

В каком-то смысле эта перспектива пугала его меньше, нежели страх подвести Кейт.

Карвел помрачнел.

— Правосудие на границе может вершиться только в одном случае: если народ верит, что его судят честно. Так что лучше тебе уйти, Джонни Брансон, ведь чем дольше мы чешем языками, тем больше Сторвикам кажется, будто мы вступаем в сговор, и тем меньше потом они будут прислушиваться к моим словам.

Джон развернулся и пошел прочь, но задержался на пороге.

— Английский смотритель заслуживает доверия?

— Не меньше меня самого.

— И насколько его заслуживаешь ты, Томас Карвел? — спросил он и вышел, не дожидаясь ответа.

Джон доверял Карвелу, потому что его выбрал король. Но, проведя несколько недель на границе, он начал сомневаться, можно ли вообще доверять кому-либо, кроме своей семьи.

Включая Карвела и самого короля.

Кейт не приценивалась к товарам, как другие женщины, и не развлекалась, как Брансоны, которые убивали время, пиная мяч. Бесси и Джон по очереди пытались отвлечь ее, предлагая то сладкий пирог, то кружку эля, но она от всего отказывалась. Она просто стояла, держа за поводок Смельчака, тяжело привалившегося к ее ногам, и издалека наблюдала за Вилли Сторвиком.

Заставляя себя следить за каждым его движением, она верила, что пока она не спускает с него глаз, он не посмеет сотворить ничего дурного.

Развязка уже близка. Вон он, стоит со связанными руками. И до тех пор, пока он не предстанет перед судом, она будет следить за ним.

Вот только без английского смотрителя суд не начнется.

Тянулось время. Солнце и тучи попеременно сменяли друг друга на небе. Сторвики и Брансоны попеременно вели в игре в мяч. Утренняя болтовня давно стихла.

Джон не отходил от нее ни на шаг. Измученный ожиданием, он то и дело обращал взор на юг.

— Я поговорю с Карвелом еще раз, — сказал он, когда день начал клониться к вечеру, но уходил не спешил. Не хотел оставлять ее.

Она вздернула подбородок. Вновь Храбрая Кейт.

— Идите. И передайте, что я жду его ответа.

В последний раз взглянув на нее, он поспешил к смотрителю.

И вдруг, как только она осталась одна, зашуршала листва, в небо взметнулись вороны, земля затряслась под ногами, но когда она поняла, что происходит, было уже поздно.

Откуда-то сзади налетели лошади.

Всадников было трое. Они были вооружены, и она прокляла те правила, по которым Брансонам пришлось расстаться с оружием. Теперь, когда ее лишили ножа и забрали лошадь, выбор был невелик: убежать и попробовать спрятаться, либо противостоять их клинкам голыми руками.

Но всадники не стали нападать на нее. Они проскакали до конца улицы к месту, где стоял Вилли-со-шрамом, на минуту остановились, чтобы перерезать веревку, которая связывала его руки, и затем, вручив ему меч и поводья от лошади, молниеносно унеслись за пределы деревни.

Прежде чем поставить ногу в стремя и последовать за ними, Вилли подошел к Кейт и, схватив ее, впился ртом в ее губы.

Она потянулась за ножом, которого не было, начала отбиваться кулаками, а потом ее пес вцепился зубами в его руку. Взвыв от боли, Сторвик отпустил ее, запрыгнул в седло и поскакал прочь.

Стоя в пыли, которую подняли копыта его лошади, она согнулась пополам, еле сдерживая рвоту и сжимая в кулаке клочок коричневой ткани, которую Смельчак вырвал из рукава Вилли-со-шрамом.