Возвращение приграничного воина

Глава 17

Однажды утром у ворот появился Томас Карвел.

Джон порывался не впускать его, но Роб, к его удивлению, распорядился иначе и проводил смотрителя в тесное помещение, примыкавшее ко внутреннему двору, где обычно вел дела с посторонними.

Бесси принесла им эля, и Джон рассердился. Карвел не заслужил такого гостеприимства и, судя по выражению лица, сам понимал это.

Роб сел за стол. Карвелу не оставалось ничего другого, кроме как примоститься на неудобном табурете. Джон остался стоять. Плохо уже то, что он вынужден разделить с ним выпивку. Не хватало еще садиться рядом.

— Удивительно, что ты осмелился явиться сюда.

— Спасибо, что открыли ворота. От людей английского смотрителя я этого не дождался.

Роб тряхнул головой.

— Зряшная трата времени, твоя поездка к ним.

— Его управляющий сказал, что он в отъезде, — сказал Карвел. — Якобы уехал на День перемирия. Где так и не появился. Потом он заверил меня, что находится «в полном неведении» относительно побега Сторвика, но я в этом искренне сомневаюсь. — Он отпил эля. — Так что… где находится англичанин, мне неизвестно.

— Зато нам известно, где находится Сторвик, — расхаживая взад-вперед, сказал Джон. Дым от жаровни, скапливаясь под потолком, медленно уползал в трубу. — Он возвел себе башню на спорных территориях. Назвал ее Нора.

— Скорее Дыра, — буркнул Роб.

Карвел изогнул бровь. Оказывается, Роб их слушает.

— Все, что стоит на этих землях, после заката становится общим.

Джон посмотрел на Роба, потом перевел взгляд на Карвела.

— Говорят, что строиться ему разрешил английский смотритель.

— Не в его власти выдавать подобные разрешения.

— Ты утверждал, что он достоин доверия не меньше тебя самого.

— Выходит, я лгал.

Джон всмотрелся в его непроницаемое лицо. Как определить, можно ли вообще ему доверять? Пусть Карвела выбрал король, но заглядывал ли король этому человеку в глаза?

— Я не верю ни одному из вас…

— Джон, — перебил его Роб. — Он все же смотритель. Выслушай его.

— Ты спятил? — взорвался он. Ты знаешь, что Сторвик сотворил с Кейт? — После того, как он нас предал?

— Я не предавал вас, — сказал Карвел. — Клянусь.

Джон с отвращением отвернулся.

Позади него заговорил Роб, резко и твердо:

— Докажи.

Карвел опустил кружку на стол и встал, тем самым завладевая контролем над переговорами.

— Закон можно заставить поработать на нас.

Джон уставился на него. Как правильно оценить этого человека? Будучи немногим старше Роба, он прятал эмоции за учтивыми манерами и ничем не выдавал своих истинных мыслей.

— Вилли и его банде плевать на законы. Они собрали их в кучу и смешали с дерьмом.

Карвел улыбнулся. Его загадочная улыбка таила в себе опасность не меньшую, чем угрюмый настрой Роба.

— Но дерьмо хорошо горит, верно? Днем спорные земли ничьи, однако ночью его башня никуда не девается. По закону, все, что там есть, можно захватить с наступлением темноты.

Джон глянул на Роба. Потом они оба посмотрели на Карвела. В конце концов Роб кивнул.

— Нам понадобится сотня человек, не меньше, — заговорил Джон, решив, наконец, присесть. — А лучше три сотни.

— Брансоны выставят половину, — сказал Роб.

— Ты приведешь остальных, — бросил Джон вызов смотрителю.

Если он согласится, то оставит свою крепость практически без защиты, ведь большинство его воинов отбыло к королю.

После минутной паузы Карвел кивнул. Потом сложил на груди руки, пристально глядя на Джона.

— А как быть с тем, что король ждет от Брансонов подкрепления?

Дни перетекали в недели. А он все тянул время, собираясь в первую очередь выполнить обещание, данное Кейт, и только потом приказ короля. Увы, Брансоны уже не успеют добраться до короля в срок.

Если вообще соберутся ехать.

Джон вздохнул.

— Сперва мы разберемся со Сторвиком.

Карвел поднял бровь.

— Произошли какие-то перемены?

— Перемены? — Он понял, о чем тот спросил. Но позор Кейт был не его тайной.

— Что стало с человеком, который ставил короля выше семьи?

Он задумался. Попытался воскресить в памяти того беспечного, высокомерного молодца, который прискакал в долину с символом чертополоха на груди, полагая, что одно это дает ему право требовать к себе уважения.

— Пропал. Исчез. Растворился в тумане.

Кейт. Это она его изменила.

Карвел и Роб обменялись улыбками.

— Добро пожаловать домой, Джонни Брансон, — сказал Роб.

Потом Карвел нахмурился, погрузился в молчание. Джон не давил на него. После атаки Карвел снова станет глашатаем королевской воли, и они вполне могут оказаться по разные стороны баррикад.

Смотритель достал из дорожной сумки карту и, развернув ее на столе, указал на закрашенную область ничейной земли вдоль реки.

— Теперь покажите, где именно Сторвик построил свою чертову Дыру.

Подготовка затянулась на несколько недель. Октябрь сменился ноябрем. С деревьев облетела листва. Все свободное от забот время Джон и Кейт были неразлучны.

С каждым днем она все больше доверяла ему. Она открыла ему свою тайну, и он сохранил ее. Но теперь, когда он знал правду, ее боль не уменьшилась, а напротив, выросла вдвое, ведь она видела ее отражение всякий раз, когда смотрела ему в глаза.

Они это не обсуждали. И больше не делили постель.

Но в ночь перед атакой она проскользнула в окутанный сумерками зал и присела в уединенной нише выходящего на запад окна.

Он устроился рядом, своим телом закрывая ее от посторонних глаз, и взял ее руки в ладони. Твердые камни, за день нагретые солнцем, медленно расставались с теплом.

— Завтра все будет кончено, — произнес он.

Она кивнула, отчаянно надеясь, что он прав, и что после этого она, наконец-то, станет свободна.

— Я не хочу уезжать без… — заговорил он снова.

Снова боль. Не было нужды спрашивать, что он имеет в виду.

— Да. — Она сжала его руку. Нужно попытаться еще раз. Даже если не получится дойти до конца, она должна прикоснуться к нему, обнять, сотворить своими ласками оберег, который подарит ему защиту в бою. — Но где?

Замок был переполнен воинами. Люди Карвела и Брансонов, объединившись, были готовы сокрушить любые силы, которые мог выставить против них Сторвик.

Смельчака, после того, как он, переполошившись от обилия чужаков, начал рычать на всех подряд, оставили снаружи. Комната, которую она делила с Бесси, была занята женами и дочерьми, приехавшими помочь с готовкой для их маленькой армии.

— Роб ляжет со своими людьми в зале. Хотя вряд ли он сможет заснуть.

Ее глаза широко раскрылись.

— Значит, его спальня свободна? — Кровать с пологом. Огонь в очаге. Табурет и сундук. Немудреная обстановка, но комнаты лучше в замке не было.

Когда в прошлый раз они были там вместе, на кровати лежало тело его отца. Что ж, не она одна увидит в этой комнате призраков.

— Ты уверен?

— Да, — твердо сказал он.

В темноте никто не увидел, как они поднялись вверх по лестнице. Как открыли дверь и зашли в пустую комнату, где в очаге жарко потрескивал огонь.

— Бесси, — прошептала она. Огонь, свежие простыни, тарелка с овсяными лепешками, две кружки с элем. — Здесь была Бесси.

Он обнял ее со спины и развернул к себе.

— Сегодня здесь будем только мы. Ты и я. И никого больше.

Все, как она мечтала. Изгнать призраков. Похоронить кошмары.

Она дотронулась до его щеки, смакуя прикосновение к его коже.

— Никого, кроме Джона и Кейт.

— Мы не будем спешить. Просто позволь мне сделать тебя счастливой.

Мужчина и женщина могут подарить друг другу счастье. Наверное, это правда — для тех, к кому благосклонна судьба. Она хотела верить, что это правда.

— Что я должна делать?

— Совершенно ничего. — Он взял ее на руки и положил на кровать.

Напряженно вытянувшись на пуховой перине, она заставила себя разжать кулаки.

Он взял ее лицо в ладони, и она вцепилась взглядом в его глаза, словно они могли спасти ее. Я в безопасности, пока вижу, что это Джонни.

— Не бойся. Я буду говорить обо всем, что собираюсь сделать. Если тебе что-то не понравится, просто протяни руку, и я остановлюсь. А если тебе чего-нибудь захочется, просто скажи.

— Я поняла, — сказала она, ничуть в этом не уверенная.

Огонь, уютная синяя ткань полога — сама обстановка умиротворяла ее. Все дурное — твердая земля, запах вереска, беззащитность — осталось снаружи. Внутри, за надежными стенами замка, ее воспоминания были связаны только с Джоном.

Он взял ее левую руку и перецеловал каждый пальчик, потом прижался губами к ее ладони.

Она следила за каждым его жестом.

— Я бы посоветовал тебе закрыть глаза, — проговорил он мягко, не настаивая, и улыбнулся.

Она покачала головой. В прошлый раз она уже закрывала глаза.

— Мне нравится смотреть на тебя.

Он тронул ее волосы.

— Мне тоже нравится смотреть на тебя.

Он провел пальцами сквозь короткие светлые пряди, добрался до кончиков и потянул за них, словно желая сделать длиннее.

До недавнего времени она заставляла Бесси стричь себя совсем коротко, так, чтобы волосы едва прикрывали уши. Чтобы никто больше не смог схватить ее за косу и помешать убежать.

— Я могу отрастить их, — произнесла она, задумавшись, каково будет снова отпустить косы. — Если хочешь.

Он покачал головой.

— Даже если мне чего-то хочется, это еще не повод заставлять тебя делать это. — Он говорил вовсе не о ее волосах.

— Делай все, что пожелаешь. Мне понравится все. — Ложь, в которую она хотела поверить.

— Оно необязательно должно тебе нравиться, даже если тебе нравлюсь я сам. Но я буду нежен. Я обещаю.

Она кивнула, хотя ее тело продолжало держать оборону. Он медленно провел пальцами по ее щеке, вниз по шее и горлу. Зацепился за ворот рубахи.

— Помоги мне.

Он был так добр, что уступал право контролировать ситуацию ей. Неужели он понимает, насколько ей это необходимо?

Она сняла рубаху, и ее окутала ночная прохлада. Затем его теплые пальцы легли на нее, волнуя кожу словно бурлящая речная вода. Он не спешил, давая ей время привыкнуть. Приласкав ее плечи, спустился к ложбинке между грудями. Затем, тронув ребра, вернулся к плечам, потом пробежался вниз по рукам, пока его пальцы не переплелись с ее собственными. Везде, где он ее трогал, кожа вспыхивала теплом. И замерзала, едва он отводил пальцы.

Слишком медленно. Она не хотела ждать. Его ласки должны уничтожить ее прошлое.

— Необязательно так тянуть время.

— Ах, Кейти, любовь моя, ведь это и есть самое приятное.

Любовь моя. Он, наверное, называл так множество женщин.

— Но я… — Что? Она хотела, чтобы все быстрее закончилось. И чтобы длилось вечно.

— В прошлый раз мы слишком поторопились. Ляг на спину.

Она вытянулась на кровати, пытаясь сосредоточиться на его ласках и не забывать, что она здесь, в этих покоях, и рядом нет никого, кроме Джонни Брансона.

Его пальцы лениво играли на ее коже, и она затрепетала, начиная оттаивать. Но внутри ее тело оставалось враждебным. Со скованными мышцами она держала себя наготове. Дать отпор. Сорваться и убежать.

Он начал снимать с нее чулки, оголяя бедра. Она схватила его за запястья.

— Нет. — Он не послушается.

Но он остановился.

Она зажмурилась, сдерживая слезы. Там внизу… Там внизу уже побывал тот человек. Когда в прошлый раз она ощутила нагими бедрами колючую ткань, то вспомнила, как он шарил в штанах, прежде чем…

Она открыла глаза и увидела, что его улыбка пропала.

— Слишком рано, — прошептал он. — Я подожду, пока ты не станешь готова.

Словно получив отсрочку от смерти, ее тело расслабилось. Но смерть уже завтра могла настигнуть любого из них.

Если Вилли Сторвик умрет, будет ли этого достаточно? Вдруг она никогда не станет свободна?

Она представила себя через много лет. Джонни Тряпка давно вернулся к своему королю, а она, брошенная в одиночестве, по-прежнему живет в тюрьме, которую соорудил ее разум. По-прежнему парализована ниже талии после тисков Вилли.

— Нет! — Боясь потерять свой единственный шанс, она переплелась с ним пальцами, отказываясь его отпускать. — Я готова. — Их глаза встретились.

Перебирая ее пальцы, Джон внимательно посмотрел ей в глаза.

— Тогда покажи мне, — наконец произнес он. — Покажи, чего ты хочешь и к чему ты готова.

— Ты будешь делать только то, о чем я попрошу? — Эта мысль несколько успокаивала.

— Пока ты не перестанешь знать, о чем просить дальше.

Не будь она так напряжена, то улыбнулась бы, благодаря за то, что он понимает, насколько она неопытна.

— И помни, если тебе не понравится то, что я буду делать, просто скажи нет.

Это слово останавливало его раньше и остановит снова. Она должна в это верить.

Он уже оделил вниманием ее руки, шею, ее ребра и талию, но ее груди тоже молили о ласке.

Она посмотрела вниз.

— Там.

Он улыбнулся.

— Где именно?

Она скосила глаза на ложбинку между своими грудями, и он погладил то место, на которое она указала, однако не совсем там, где ей на самом деле хотелось. Потом расправил пальцы, и она застонала, изогнувшись так, чтобы уткнуться сосками в его ладони.

— Здесь? — В его голосе послышалась улыбка.

Задыхаясь, она открыла глаза.

— Не знала, что тебя надо учить, как обращаться с женщиной.

Он рассмеялся. Вслед за ним и она улыбнулась. Кто бы мог подумать, что смех и любовь способны идти рука об руку?

— Но ты не обычная женщина, любовь моя.

Моя. Как много заключено в этом коротком слове.

Плавным движением он охватил сначала одну ее грудь, потом вторую. Потом к его пальцам присоединились губы. Жаркие, влажные, возбуждающие. Так вот что значит «заниматься любовью». Совсем не похоже на…

На то, о чем она не хотела вспоминать.

Ниже талии ее кожа горела от нетерпения. Она должна знать. Она должна выяснить, сможет ли стать полноценной женщиной. Отстранившись, она стянула чулки, стремясь всей кожей почувствовать его тело. Из ее горла вырвался странный звук. Не слово. Нечто среднее между вздохом и стоном.

Радость и мука соединились на его лице.

— Что… — Он откашлялся. Слова давались ему с трудом. — Скажи, чего тебе хочется?

Он ждал. Ждал, что она скажет.

— Я хочу, чтобы ты разделся.

Он сбросил тунику. Она улыбнулась при виде его широкого, мощного, покрытого порослью волос торса, к которому так приятно было прильнуть, чувствуя уют и защиту.

И не только.

Он принялся было раздеваться дальше, как вдруг она поняла, что еще не готова.

— Стоп.

Он немедленно остановился.

Она сглотнула, облизнула губы. Как ни странно, но в прошлый раз, когда она еще не знала, как все закончится, все было проще.

— Я хочу почувствовать твое тело.

Он присел на кровать и ласково, словно сокровище, обнял ее.

— Вот так?

Она кивнула. Подобная близость должна стереть дурные воспоминания. И все же ее непослушное тело отказывалось поддаваться. Оно продолжало бороться — и с Джоном, и с тем наслаждением, которое он обещал.

Он коснулся губами ее лба.

— Кейт, послушай меня внимательно. Я не стану брать тебя этой ночью. Ты слышишь? Ты поняла меня?

Вся дрожа, она кивнула, не понимая, разочарована она или чувствует облегчение.

— Но для этого мне надо держать член в штанах. Я обещаю, что этой частью до тебя не дотронусь. Ты поняла?

Неизвестно как, но он догадался, против чего взбунтовалось в прошлый раз ее тело. Доверяясь ему, она кивнула.

— Я хочу сделать вот что. Показать тебе, насколько прекрасным это бывает. Ты позволишь мне? — оглушил ее его шепот.

— Да. — Одно слово. Самое правильное.

Его горячие губы заскользили по ее шее, руки сместились ниже. Она лежала на спине с открытыми глазами, пока его губы и пальцы танцевали на ее коже, успокаивая и возбуждая одновременно.

Покрыв поцелуями округлость ее живота, он достиг места меж ее ног, которое она так долго обороняла. Его пальцы и губы, смешавшись, пробудили в ней ощущения, о существовании которых она даже не подозревала. В точке, которую еще никто так не касался.

И весь мир исчез, остались только его губы на ее сокровенном месте.

Все ее ощущения хлынули вниз со скоростью речного потока, несущегося к морю, и она подумала, что скорее умрет, чем попросит его остановиться.

А потом словно волна врезалась в камень у места слияния двух рек, раздробила его и рассыпалась на мириады капель, которые засверкали в лучах солнца, чтобы после обрушиться вниз и слиться с могучим речным течением.

С течением, которое объединило в себе две реки.

Он крепко держал ее, пока она содрогалась. Потом переместился вверх и тронул губами ее лоб. Легкое прикосновение, не передавшее и толики того, что она только что испытала.

Она нашла его губы, и поцелуем сказала все, что не могла выразить словами. Поцелуй длился, пока его губы не изогнулись в улыбке.

— Вот что мужчина может дать женщине, любовь моя.

Не любой мужчина, подумала она. Только этот, единственный.