Возвращение приграничного воина

Глава 24

Выяснив у Бесси, что Кейт все еще спит, Джон поднялся на крепостную стену, где, высматривая новую угрозу, стоял на часах Роб.

Может, Вилли Сторвик и умер, но его клан жив.

Джон встал рядом с братом и прислонился к стене. Молча они смотрели в синеющее небо.

— Итак, ты сдержал свое слово, — наконец произнес Роб.

Ни благодарности, ни похвалы. Но он и впрямь недостоин ни того, ни другого. Настоящий мужчина держит слово не единожды, а всю жизнь. Только так можно заслужить уважение.

— Отчасти, — ответил он.

— То есть, мне лучше поднять кружку за здоровье пса?

Было сложно не заметить оскорбления в этих словах. Спокойно. Ты больше не маленький мальчик, поэтому прикуси язык, иначе вы с ним проспорите до второго пришествия.

Но сегодня Джон хотел нарваться на драку.

— Ты во мне сомневаешься?

— А что, не стоит?

Пряча улыбку, Джон положил ладонь на рукоять меча.

— Давай это выясним. Как раньше.

— Ты уступал мне тогда, уступишь и сейчас.

Джон достал меч из ножен и перебросил его из руки в руку.

— Увидим.

Брат пристально посмотрел на него. Уголок его рта дернулся.

— И что поставим на кон на тот маловероятный случай, если ты вдруг победишь?

— Мое право остаться здесь. Как Брансон. У себя дома. — Все его будущее было вложено в эти девять слов.

Лицо Роба стало непроницаемым. Было невозможно определить, рад его брат, удивлен или рассержен.

— А если победу одержу я?

Джон повел плечами, словно это не имело значения.

— Тогда, полагаю, мне придется вернуться к его величеству королю, чтобы меня судили за измену.

— Идет.

Они спустились во двор и в лучах заходящего солнца встали в том самом углу, где дрались мальчишками.

Роб обнажил меч.

— До первого касания. — Он уверенно взвесил клинок в ладони и кивнул. — Начали.

Медленно и осторожно они закружили по двору, примериваясь друг к другу. Десять лет прошло с тех пор, как они бились в последний раз. Целая жизнь.

С момента его приезда они не раз сражались бок о бок, но этот поединок обещал стать самым значимым.

Он медленно замахнулся мечом в сторону брата, проверяя его реакцию. Роб был шире в плечах и тяжелее, но Джон был быстрее.

Этого должно хватить для победы.

Они продолжали приглядываться друг к другу, оценивая длину клинков и размах рук, определяя, насколько глубоким должен быть первый выпад.

У Роба было некоторое преимущество. Его меч был длиннее. Глядя на брата в угасающем свете дня, Джон ощутил, как надвигаются воспоминания. Как будто он снова стал маленьким Джонни, которого вот-вот отлупит его старший брат.

Он попытался подавить их. Как можно просить Кейт забыть о прошлом, если он не может расстаться с ним сам? Он должен стать Храбрым Джонни — под стать своей Кейт.

Роб атаковал первым, но промазал. Памятуя о шраме, который брат оставил ему много лет назад, он пришел в дублете отца. В своем дублете. Изношенном в боях и удобном. Пусть Роб унаследовал отцовское звание, но Джону тоже кое-что досталось. За подкладкой он чувствовал защиту отца и любовь Кейт в каждом стежке.

Увернувшись, он качнулся назад и, не в полную силу сделав выпад, почти задел брата.

Роб насупился, не скрывая своего удивления.

— У наставника короля я кое-чему научился, — крикнул Джон, улыбаясь.

Стало ясно: как соперники они равны. День клонился к концу. Поединок только начинался.

Джон почувствовал, как наваливается усталость. Голова раскалывалась, мышцы болели, рана, которую он получил в набеге, снова начала ныть. Сегодня он проснулся посреди ночи, разыскал в горах Кейт, потом бился со Сторвиком и наутро вернулся домой, где весь день слушал, как на пиру произносят тосты в его честь.

Мудрее было бы выспаться и вызвать брата на бой на свежую голову.

Собравшись с силами, он принялся раскачиваться из стороны в сторону, делая маневр, который использовал против Роба, когда они были детьми. Он не срабатывал раньше и едва ли сработает сейчас, но заставит брата отступить на пару шагов назад, а он выгадает немного времени, чтобы подумать.

Однако случилось странное. Вместо того, чтобы, как раньше пресечь его попытки подобраться к себе, Роб дрогнул. Оступился? Потерял равновесие? Джон так и не понял, что произошло, но в следующее мгновение лезвие его меча задело плечо брата, да так, что хлынула кровь.

И Роб — и это было страннее всего — улыбнулся.

Признавая свое поражение, он поднял руки вверх.

— Что ж… — проговорил он. — Похоже, теперь нам от тебя не избавиться.

Сильные руки сжали его в объятиях, и Джон стиснул зубы, чувствуя, как подступают слезы.

Он обрел дом. Наконец-то.

Когда брат отпустил его, Джон всмотрелся в его глаза. Что, если Роб нарочно поддался? Что он испытывает — сожаление или потаенную радость?

— Спасибо, — в конце концов вымолвил он.

— За что? За то, что я оказался никудышным бойцом? Ты не скажешь мне за это спасибо, когда снова придут Сторвики.

— Пусть приходят. Нам хватит людей, чтобы их встретить.

Роб озадаченно склонил набок голову.

— Королю придется разбираться со своими врагами без Брансонов, — объяснил Джон.

И тогда Роб улыбнулся.

— Идем. Пусть Бесси наложит повязку, пока над тобой не начали кружить вороны.

На пороге Роб положил руку ему на плечо.

— Джонни… Не у меня надо спрашивать, можно ли тебе остаться. — Он кивнул в сторону лестницы, которая вела наверх. — А у нее. — Он похлопал его по плечу и подтолкнул внутрь. — Ступай.

Когда стемнело, она, наконец, встала и надела свое единственное оставшееся платье. На протяжении двух лет она четко знала, кто она и в чем ее предназначение. Теперь Храброй Кейт больше нет.

Темная юбка едва прикрывала лодыжки, и она, оставшись без привычных мужских чулок, ощутила, как между ног пробирается холод. Она настолько отвыкла от женской одежды, что запуталась в юбках, когда попыталась пройтись.

Смельчак, уставившись на нее, недоуменно склонил голову набок. Присев перед ним на корточки, она взяла собачью морду в ладони.

— Я назвала тебя Смельчаком. Я и сама хотела такой стать — смелой и сильной. Только не беспомощной от страха.

Горячие слезы обожгли ее щеки. Она зарылась лицом в его шерсть и пробормотала:

— Но когда пришло время, оказалось, что одного желания недостаточно. Я боролась, я вырывалась, но…

— Ты проснулась. — Голос Джона позади нее.

Она утерла слезы тыльной стороной ладони, в то время как пес подбежал к Джону, обнюхивая его в знак приветствия.

Она неуклюже встала и, покачнувшись, ухватилась за стену. Пролежав в постели весь день, она словно разучилась ходить.

В тот же миг Джон оказался рядом, поддерживая ее надежной рукой, как будто она была из тех женщин, которые и шагу не могут ступить без посторонней помощи. Что ж, возможно, он прав. Ее трусость чуть не погубила его.

— Отпусти меня, — проговорила она, и голос ее прозвучал хрипло, словно несмазанная дверная петля.

Он подчинился и отошел. Теперь она стояла сама, одна. Так и должно быть. Она не заслужила права стоять с ним рядом.

С некоторым удивлением приподняв брови, Джон оглядел ее с головы до ног, но не стал задавать вопросов о платье.

Пес подпрыгнул, приглашая его поиграть.

— Сидеть, — уклоняясь, произнес он.

В изумлении она увидела, что пес подчинился и сконфуженно закрутил головой, глядя то на нее, то на Джона.

Джон протянул ей лепешку.

— Я подумал, что ты проголодалась.

Так и есть, внезапно поняла она. Желудок взбунтовался против ее сердца, заставляя ее оставаться живой.

Откусив кусочек, она почувствовала вкус любви и меда. Обычно овсяные лепешки не делали такими сладкими. Наверное, Бесси испекла эту специально для нее. Наслаждаясь тонким вкусом, она прикрыла глаза.

Когда она открыла их снова, то встретила внимательный взгляд Джона.

— Как ты?

Когда это Джонни успел стать таким немногословным?

Она медленно жевала и тянула время. У нее не было ответа на этот вопрос. Точнее был, но не тот, который он предпочел бы услышать. Наконец лепешка была съедена, и поводов для молчания не осталось.

— Нормально.

— Тогда едем со мной.

Это была не просьба, но прежде чем она успела отказаться, Смельчак гавкнул и, виляя хвостом, подбежал к двери.

Бедный зверь. Он так ей предан и не должен страдать за ее провинность. Ей и самой не хотелось оставаться здесь наедине с Джоном и с воспоминаниями о том, как они спали на этой самой кровати.

Наверное, он хочет попрощаться и уехать туда, где его ждет король.

Набросив на ее плечи плащ, Джон расправил его, словно она была неспособна справиться даже с таким простейшим делом. И все же, когда они спускались по лестнице, она ощутила такую слабость в ногах, что она была вынуждена принять его помощь и опереться о его руку.

Пес, дрожа от возбуждения, бежал по лестнице впереди них. Когда они вышли во двор, порыв ледяного ветра пронзил ее насквозь, и она пожалела о том, что мужская одежда больше не защищает ее ноги от холода.

Как бы то ни было, на свежем воздухе она будто проснулась по-настоящему. Джон держался рядом. Его голубые глаза были серьезны, и все же где-то в глубине взгляда таилась его обычная улыбка.

Впереди угрожающе замаячили ворота.

— Там нет Сторвиков?

— Наши только что выезжали за холмы и никого не встретили. Ты в безопасности.

Ты в безопасности. Нет. Никогда больше она не испытает этого блаженного чувства снова. Ведь она не в состоянии защитить ни себя, ни его.

Когда они оседлали лошадей, ворота раскрылись, и Смельчак, без ума от радости, помчался вперед, описывая вокруг них широкие круги.

А потом она поняла, что Джон везет ее на Горбатый холм.

Пока они ехали, Джон молчал, не зная, как заговорить с этой странной, похожей на привидение женщиной, которая скакала рядом.

В момент, когда Кейт поняла, куда они держат путь, она раскрыла рот, чтобы запротестовать, но он погнал свою лошадь вперед, и ее слова растворились в порыве ветра.

На том холме она потеряла себя, а значит, именно там она должна обрести себя снова.

Чтобы не слышать ее возражений, он ехал далеко впереди, надеясь, что она не повернет обратно в замок. Но женщина, растерявшая все упрямство и смелость его Кейт, покорно ехала следом.

Когда они добрались до каменного круга, он спешился. Она же молча продолжала сидеть в седле.

— Иди сюда. Я хочу поговорить с тобой.

Словно утратив способность решать за себя самостоятельно, она безучастно соскользнула на землю.

Много месяцев назад он считал, что разбирается в женщинах. Но человек, который стоял сейчас на вершине этого неприветливого, овеваемого холодными ветрами холма рядом с женщиной, которую едва узнавал, не знал о них ничего.

Что ж, раз даже брат признал его Брансоном, то может быть духи предков помогут ему?

Он взял ее за плечи.

— Все позади, Кейт. Все кончено.

Взглянув на обрыв, она еле заметно кивнула.

— Твоя месть свершилось.

— Да. — Но всем своим видом она говорила «нет».

— Я сдержал свое слово.

Их глаза, наконец, встретились.

— Верно.

Вот и пришло время произнести главные слова.

— И я прошу тебя стать моей женой.

Сам не зная почему, он задержал дыхание. Он ни разу не заговаривал с нею о браке, но было ясно, что он мстил за нее не только затем, чтобы сдержать семейную клятву. Он понял это давно, и Кейт тоже, иначе она не отдала бы ему свое тело.

Но почему же он совсем не уверен в том, что она ответит?

— Женой? — Она будто впервые в жизни слышала это слово.

— Да, глупая, моей женой! — воскликнул он излишне резко и ощутил глупцом самого себя. Ну почему с нею все так непросто?

Она моргнула.

— На что тебе сдалась опороченная женщина?

Теперь уже он пришел в недоумение. Да, он взял ее. Но взамен отдал свое тело. И не только его.

— Не надо называть так то, что между нами было.

— Я не о тебе. — Она бросила взгляд в сторону обрыва. — О нем.

Он вспомнил ночь, когда она раскрыла ему свою тайну. Она запретила рассказывать остальным, потому что боялась того, что подумают о ней люди, если обо всем узнают.

— Для меня это не важно.

— Но было важно, когда ты хотел убить его.

— Мне была важна ты и слово, которое я тебе дал. Сам факт не имеет для меня значения, плохо только то, что из-за него ты стала такой грустной.

— Грустной? — Она посмотрела в небо, на несущие снег облака. — Какое странное слово.

Он подавил желание затрясти ее, чтобы вывести из оцепенения. Что общего у этой пустой оболочки, одетой в женское платье, с той хрупкой, но воинственной девушкой, которую он полюбил?

Взяв ее за плечи, он замер. А может быть, это и есть настоящая Кейт? Может, ее воинственность была не более чем маскарадом, как и мужская броня, которую она носила?

Сможет ли он любить ее даже такой?

— Тогда подскажи мне верное слово, — смягчившись, проговорил он, привлекая ее к себе.

Она посмотрела ему в глаза и словно впервые увидела его перед собой.

— Ссыкло. Из-за него я стала ссыклом.

Два отвратительных слога. Вырвавшись из ее рта, они будто отравили сам воздух.

— Я никому не позволю так тебя называть. Даже тебе самой. И как только это пришло тебе в голову?

— Потому что я такая и есть! — Она резко взмахнула руками, разрывая его объятия.

Хорошо, что она борется. Хорошо, что ее душа оживает.

— Сторвик умер, — сказал он. — Господь наказал его.

— Мне наплевать на господа! Я хотела наказать его сама! — Она замолотила кулаками по его груди. — Сама! Своими руками!

Он хотел было заговорить, но она перебила его.

— Все должно было быть по-другому! Ядолжна была стать другой. Но ничего не вышло. Я не смогла остановить его. Я не смогла спасти себя. И тебя не спасла.

То была знакомая ему Кейт — та, что жаждала мести. Но подспудно она хотела совсем другого.

Она хотела изменить прошлое.

Но это было невозможно, и потому всю ненависть, которую Кейт питала к Вилли, она перенесла на себя.

— Ты же не думала, что убив его, снова станешь девственницей?

Она побледнела, шокированная его словами.

— Я думала… — начала она, но осеклась. — Я думала, что стану достойна тебя.

— Тебе не нужно никем становиться! Разве я только что не попросил тебя стать своей женой?

Она покачала головой.

— Возвращайся ко двору, Джонни, к своему королю и к своим дамам. Возьми такую жену, которая в постели с тобой не будет видеть демонов и бороться с кошмарами. Такую, которая…

Она закусила губу, чтобы не разрыдаться.

Он взял ее за руки.

— Я остаюсь здесь.

— Зачем?

Простой вопрос. Его ответ тоже был простым.

— Затем, что здесь мой дом.

Она покачала головой, вновь становясь ко всему безразличной.

— Не надо оставаться ради меня, Джонни Брансон. Я этого не заслуживаю.

Она завернулась в плащ и пошла к своему пони. Когда Джон помог ей сесть в седло, она, не дожидаясь его, поехала по склону вниз. Смельчак бросил на него печальный, обличительный взгляд и затрусил следом.

Пока она еще могла его слышать, он прокричал:

— Позови меня, когда будешь готова! Я буду ждать.

Он будет ждать столько времени, сколько потребуется, пока Кейт снова не станет собой. Но когда он поскакал вниз, ежась от холода, то не услышал в шуме ветра прежнего утешительного шепота. И не услышит, пока она не поверит в себя снова.

Даже любовь не в силах изменить прошлое.