Врата в рай

23. Эллиот. Шпионские игры

Но я помнил. Помнил каждое слово.

Я отправился завтракать в десять часов, так и не сумев заставить ее встать. В отеле завтрак не подавали, а я просто-таки умирал с голоду.

Она поцеловала меня. Я сообщил, что кофейник рядом с кроватью, что я собираюсь в «Двор двух сестер», и когда она наконец проснется, то может ко мне присоединиться, или я, позавтракав, вернусь сюда.

Я тут же отправится к газетному киоску за журналами, а потом — в фотомагазин, чтобы купить «Кэнон АЕ1», простой, надежный и не слишком дорогой, так что его не жалко будет отдать какому-нибудь мальчишке перед отъездом на остров. В Клуб не разрешено привозить фотоаппараты, даже в личном багаже, а иначе я только их и взял бы.

К тому времени, когда я дошел до ресторана на Ройал-стрит, я уже отщелкал целую пленку. Я пребывал в состоянии божественного, психоделического опьянения. Никакой головной боли, просто ощущение легкости бытия, счастья и того, что жизнь прекрасна.

И мне снова захотелось надраться, но я не стал, так как не желал растрачивать понапрасну бесценные мгновения. Сегодня мы с ней обязательно сделаем что-нибудь необыкновенное, если, конечно, к тому времени, когда я вернусь, она не начнет паковать чемоданы.

Я предупредил официанта о возможном приходе Лизы и велел проводить ее к моему столику. Затем жадно съел два яйца «бенедикт», умял две порции ветчины и выпил три бутылки пива «Миллер», тем самым полностью избавившись от похмелья, а затем, расположившись поудобнее, поставил перед собой кофейник горячего кофе и начал пролистывать свежие номера журналов «Эсквайр», «Плейбой», «Вэнити фэр», «Тайм» и «Ньюсуик».

В мире творился все тот же бардак, поскольку со времени моего отъезда еще и недели не прошло.

Итак, вышли два новых фильма, которые я, к сожалению, еще не успел посмотреть. «Тайм» в статье о писателях-геях в Сан-Франциско поместил три моих фотографии. Хорошо. В Сальвадоре все еще орудуют эскадроны смерти, и, конечно, война в Никарагуа, морпехи в Бейруте и так далее и тому подобное.

Отложив журналы в сторону, я принялся за кофе. В открытом саду при ресторане было как-то удивительно спокойно, и я попытался трезво обдумать события прошлой ночи. Но не смог. Я был совершенно иррационально влюблен, доволен жизнью, и меня не покидало ощущение безграничного счастья. Я вдруг понял, что просто обязан поднять трубку, набрать номер отца в Сономе и сказать ему: «Пап, ни за что не догадаешься: я нашел девушку своей мечты». И в жизни не догадаешься где. Вот смеху-то было бы!

Но я уже начал потихоньку возвращаться на грешную землю.

Что она сама думает обо всем этом? А что, если, приехав обратно в Клуб, она просто нажмет на кнопку, вызовет Дэниела и скажет: «Забирай его. Я с ним закончила. Отдай какому-нибудь другому инструктору» или «Я пришлю за ним через пару недель». И конечно, она именно так сделает, если захочет, а может быть, она уже сто раз проделывала такое, когда вывозила рабов из Клуба.

Может быть, я для нее словно библиотечная книга: прочел — и сдал обратно.

Нет, об этом даже думать не стоит. Она ни за что так не поступит! Да и зачем об этом думать, когда мы здесь и она вся моя. И следуя ее же словам: зачем думать о Венеции, когда ты в Новом Орлеане? Но мне приходилось об этом думать, и более того, я вспомнил, как попросит ее сделать мне больно, снова почувствовав возбуждение и радость бытия.

Мне тут же захотелось поскорее вернуться к ней. Но что-то тревожило меня, не давало покоя. Это был тот телефонный звонок и то, как она сказала «Ну и что ты мне сделаешь? Арестуешь?!» Я был уверен, что она именно так и сказала. И что все это значит? Я пытался уговорить себя, будто она слегка напилась и вышла из себя. Но все же что бы это могло значить?

Имелась и другая вероятность, грандиозная вероятность того, что, забрав меня из Клуба, она грубо нарушила правила, а теперь они искали нас.

Но это слишком уж притянуто за уши, слишком красиво, слишком уж романтично. Так как если она действительно это сделала, ну… Нет, невозможно. Это просто абсурдно. Она ведь леди-босс. «Это тяжелая работа, вот так приезжать и уезжать… Я пойму, если ты еще не готов для этого». И с чего бы тогда она — эксперт в области секса — так разозлилась?!

Нет, конечно, в ней, как и в любом ученом, жил поэт, но в первую очередь она все же была ученым и хорошо знала, что делает. Она просто забыла отметиться… Это наверняка насчет ее административных обязанностей. И поэтому ей позвонили в шесть часов утра?!

Такой ход мыслей ужасно меня расстроил. Я налил себе еще кофе и, дав официанту пять долларов, попросил его принести пачку «Парламента 100». Мне хотелось закурить еще прошлой ночью, когда мы шли, обнявшись, по Гарден-Дистрикту, и никакого Клуба, а только мы вдвоем.

Я сидел и ждал, когда официант принесет сигареты, и тут вдруг меня что-то насторожило. Там, где кончался сад, у выхода на Бурбон-стрит, я увидел кого-то, кого я точно знал, и этот кто-то наблюдал за мной. Он смотрел прямо на меня и лаже не подумал отвернуться, когда я поймал его взгляд. Я тут же сообразил, что на нем белые кожаные штаны и белые кожаные сапоги. Одет точь-в-точь как хэндлер из Клуба. На самом деле он и не мог быть никем иным. Более того, я узнал этого парня. Хорошо запомнил его. Это был тот самый привлекательный молодой блондин с морским загаром, что приветствовал меня в Сан-Франциско и сказал: «До свидания, Эллиот» на борту яхты.

Но сейчас, в отличие от тех двух раз, он почему-то не улыбался, а просто стоял, прислонившись к стене, и, не мигая, смотрел на меня, причем в этом его спокойствии и неподвижности было нечто зловещее, так же как и в самом факте его присутствия в данном конкретном месте.

У меня по спине пробежал холодок, а потом я вдруг почувствовал, что во мне закипает гнев. Эллиот, держи себя в руках! Здесь ведь существуют два варианта. Так ведь? Может, это просто обычное наблюдение, необходимое, когда раба вывозят за пределы Клуба. Или она все же грубо нарушила правила. И они пришли за нами?!

От злости у меня сузились глаза, и я весь напрягся. Какого черта вы собираетесь делать ?! Арестуете меня? Раздавив в пепельнице сигарету, я медленно встал и направился к блондину с яхты. Ему это явно не понравилось. Он отошел подальше, приняв безразличный вид, а потом, резко развернувшись, пошел прочь.

Когда я высунул нос на улицу, его уже и след простыл. Постояв пару минут, я заглянул в мужской туалет рядом с входом, но и там его не оказалось.

Тут в ресторан вошла Лиза. Официант проводил ее к моему столику, и она, слегка обеспокоенная, осталась стоять, явно поджидая меня.

Лиза так прелестно выглядела, что я тут же забыл обо всем на свете. На ней было белое платье из тонкого хлопка с воротником-хомутом, отделанным рюшами, и с длинными, широкими сверху и схваченными у запястья рукавами. Наряд этот дополняла белая соломенная шляпа, которую она держала за ленты. Когда Лиза меня увидела, лицо ее сразу просветлело, и она вдруг стала похожа на юную девушку.

Она подошла ко мне, обвила мою шею руками, словно ей было плевать на окружающих, и поцеловала меня.

Волосы ее, слегка влажные после мытья, пахли духами. В этом белом платье она казалась такой свежей и невинной… И я вдруг понял, что не слишком-то хорошо скрываю свои чувства. Она обняла меня и повела к столу.

— Ну, что нового в мире? — поинтересовалась Лиза, отодвинув в сторону журналы и удивленно уставившись на фотоаппарат.

— Да, знаю, знаю, что не смогу взять это с собой, — сказал я. — Отдам какому-нибудь прохожему или хорошенькой студенточке в аэропорту.

Мило улыбнувшись в ответ, Лиза подозвала официанта и заказала грейпфрут и кофе.

— Что случилось? — неожиданно спросила она. — У тебя расстроенный вид.

— Да ничего, просто тот парень, которого ты послала следить за мной. Хэндлер. Застал меня врасплох. Я почему-то всегда считал, что они должны быть менее приметными и более спокойными, — ответил я, бросив на нее испытующий взгляд.

— Какой парень?! — воскликнула она, слегка склонив голову набок. Глаза у нее сузились, точь-в-точь как у меня пять минут назад. — Если это шутка, то неудачная. О чем ты говоришь?

— Один из тех хэндлеров из Клуба. Только что был здесь. Но сразу же слинял, когда я встал, чтобы спросить, что ему надо. А потом пришла ты.

— Откуда ты знаешь, что это был хэндлер? — прошептала Лиза. Лицо ее слегка покраснело, и я понял, что она разозлилась.

— Белый кожаный прикид. Типа рабочая одежда. А кроме того, я его узнал.

— Ты уверен?

— Лиза, он был в униформе хэндлера, — ответил я. — И скажи, пожалуйста, какой дурак будет выступать в белых кожаных штанах и сапогах, если у него нет блестящей ковбойской рубахи в тон? Я заметил его еще на яхте, когда плыл в Клуб. Нет, здесь двух мнений быть не может: это один и тот же парень.

Официант поставил перед ней две половинки грейпфрута на серебряной тарелке со льдом. Она посмотрела на грейпфрут, а потом снова подняла на меня глаза.

— Он был там, следил за мной. И хотел, чтобы я знал об этом. Но очевидно…

— Сволочи поганые… — выдохнула Лиза, а потом, поднявшись, подозвала официанта: — Где у вас тут телефон?

Я последовал за ней в нишу, где стоял телефонный аппарат. Она бросила в щель пару четвертаков.

— Возвращайся за стол, — попросила Лиза. — Я буду через минуту.

Но я даже не двинулся с места.

— Ну пожалуйста, — сказала она. — Я вернусь через минуту.

Я попятился к нашему залитому солнцем столику, не сводя с нее глаз.

Она с кем-то беседовала, прикрывая рукой микрофон. Я слышал ее резкий, пронзительный голос — и все. Наконец она положила трубку и быстрым шагом направилась ко мне.

— Будь добр, заплати по счету. Мы переезжаем в другой отель, — бросила она и, не оглядываясь, направилась к выходу.

Я поймал ее за руки и привлек к себе.

— Зачем нам переезжать в другой отель?

У меня было абсолютно пусто в голове, но похмелье как рукой сняло. Я поцеловал ее в щеку, затем — в лоб, чувствуя, как она постепенно расслабляется.

— Потому что не хочу этой чертовой слежки! — воскликнула Лиза, попытавшись высвободиться.

Я понял, что она расстроена даже больше, чем казалось на первый взгляд.

— Какая разница? — мягко спросил я, а затем обнял ее и стал настойчиво подталкивать к столу. — Ну давай же! Позавтракай со мной. Я не привык бегать от людей. Ну что они нам сделают? Хочу сказать, что они могут нам сделать? Подумай хорошенько. Не хочу уезжать отсюда. Это наше место.

Она подняла на меня глаза, и мне на секунду почудилось, что все было именно так, как я и мечтал. Но это была такая непростая мечта, что я уже и сам не понимал, что к чему. Я снова поцеловал ее, заметив, что сад постепенно заполняется посетителями и мы привлекаем всеобщее внимание. Я еще подумал: может, им просто приятно смотреть на прелестную молодую женщину и мужчину, целующего ее с таким видом, словно ему плевать на весь мир, кроме нее?

Она села за столик и закрыла лицо руками. А я просто сидел и смотрел на нее, попыхивая сигаретой. Затем я все же решил проверить, не вернулся ли хэндлер или кто-то другой вместо него. Но никого не заметил.

— И что, это в порядке вещей? Такие вылазки. Они что, ходят за нами и следят, чтобы я не сорвался? — спросил я, уже заранее зная ответ.

Такие вот фортели — туда и обратно — не позволяют новым рабам. Такое можно позволить только тем, кто в Клубе уже давно, кто знает правила и уж точно ничего не выкинет. Она немножко поторопилась со мной. Вот и все дела.

Но было что-то странное в выражении ее лица, во взгляде ее потемневших глаз.

— Нет, не в порядке вещей, — ответила она так тихо, что я с трудом ее расслышал.

— Тогда почему они это делают?

— Потому. То, что я сделала, тоже не в порядке вещей.

По правде говоря, еще никто и никогда такого не вытворял.

Я даже онемел от неожиданности, переваривая услышанное. Сердце колотилось как сумасшедшее. Я нервно затянулся сигаретой.

— Хмм…

— Еще никто и никогда не забирал раба из Клуба, — повторила она.

Я даже не нашелся что сказать.

Лиза замерла, обхватив себя руками, словно сильно замерзла. Она не смотрела на меня, она вообще ни на кого не смотрела.

— Не думаю, что кому-нибудь еще удалось бы такое провернуть, — наконец произнесла она. — Если, конечно, тебя это интересует. — Ее голос звучал бесстрастно, губы изогнулись в горькой усмешке. — Полагаю, что я единственная, кто мог провернуть такое. — Она посмотрела на меня из-под полуопущенных век. — Вызвать самолет, погрузить туда твой багаж, взять тебя на борт.

Я в ярости раздавил окурок в пепельнице, но промолчал.

— Они узнали, что ты уехал, только в три утра. Ты ведь был закреплен за мной. А я исчезла. И никто не мог тебя найти. Я улетела на самолете с каким-то мужчиной. Кто был тем мужчиной? Я посылала за твоим багажом. Им понадобилось всего несколько часов, чтобы понять, что к чему. Затем они начали обзванивать все отели Нового Орлеана. И нашли нас около шести утра. Ты, может, и не помнишь, что кто-то звонил.

— Помню, — отозвался я, тем самым как бы говоря, что помню все, как и свои слова о том, что люблю ее.

Я поднял на нее глаза. Она действительно была на грани срыва. На первый взгляд, она даже не дрожала, но я знал: внутри ее всю трясет. Она уставилась на еду, будто на что-то страшное. Но точно так же она смотрела и на стол, и на обвивавший крыльцо дикий виноград.

— Почему ты это сделала? — спросил я.

Она не ответила, а просто сидела и смотрела куда-то мимо меня. Видно было, что она вся напряжена. Неожиданно в глазах ее заблестели слезы, и она тихо проронила:

— Потому что хотела этого.

Нижняя губа у нее предательски задрожала, она скомкала салфетку и прижала к носу.

— Просто потому что хотела этого, — выдавила она сквозь слезы.

Мне будто дали под дых. Ужасно было видеть ее в таком состоянии. Все произошло чертовски неожиданно: вот она сидит с напряженным лицом — и вот уже слезы градом струятся у нее по щекам, губы дрожат, щека дергается.

— Пошли! Давай вернемся в отель, где мы сможем побыть наедине, — предложил я, махнув официанту, чтобы тот принес счет.

— Нет-нет. Подожди минутку, — попросила она.

Лиза вытерла слезы, высморкалась и положила салфетку на колени.

Я терпеливо ждал. Я знал, что мне надо дотронуться до нее, обнять ее, и нее же я не мог этого сделать из-за того, что кругом было слишком много народу. Я чувствовал себя полным идиотом.

— Я хочу, чтобы ты кое-что понял, — начала она.

— А я не хочу. Мне плевать, — ответил я.

Что, конечно, было неправдой. Я просто не мог видеть ее слез. Она неожиданно растеклась, хотя сидела тихо-тихо, как мышка, не издавая ни звука. Видно было, что она ужасно страдает.

Теперь я хотел только одного: немедленно прижать ее к себе. Вероятно, все, кто наблюдал за нами, задавали себе вопрос: почему этот подонок заставляет такую женщину плакать?

Она снова высморкалась и на секунду замерла. Похоже, ей действительно было нелегко. Потом она собралась с духом и произнесла:

— В том, что касается тебя, здесь все нормально. Они знают, что я тебя провела. Заставила доверить, что у нас это обычная практика. Именно так я им и сказала. В последнем телефонном разговоре я еще раз удостоверилась, что они все правильно поняли. Но они чертовски настойчивы. Думаю, что сейчас они названивают в отель. Но самое главное — это то, что они знают, что я тебя увезла, что ты моя жертва, что идея была моей и только моей. Я тебя выкрала.

Тут уж я не мог сдержать улыбки.

— Ну и что они от тебя хотят? — спросил я. — Какие могут быть последствия?

— Ну, естественно, они хотят, чтобы я привезла тебя обратно. Я поступила против правил. Я нарушила условия твоего контракта.

Слезы снова градом потекли у нее по щекам, но она тихо глотала их, отвернувшись от меня, чтобы я не заметил.

— Если хочешь знать, я совершила ужасную вещь.

Она посмотрела мне в глаза, а потом снова отвернулась, словно испугавшись, что я начну ее обвинять. Но у меня и в мыслях ничего подобного не было. Как она могла такое подумать!

— Они хотят, чтобы я приступила к работе, — продолжила она. — Возникла масса неотложных проблем. Позапрошлой ночью мы выдворили малолетнюю потаскушку, и, похоже, здесь не было вины приславшего ее инструктора. Она поменялась местами со своей старшей сестрой, а та, оказывается, замужем за каким-то парнем из телекомпании Си-би-эс. Они передернули все факты, и вот теперь Си-би-эс давит на нас с целью получить интервью. Но мы в жизни никому не давали официальных интервью. А тут еще я выкинула такое! И все, конечно, писают кипятком. — Лиза замолчала. словно спохватившись, что зря все это мне говорит, посмотрела прямо мне в глаза, а потом отвернулась. — Ума не приложу, что на меня нашло, — прошептала она, — Увезти тебя вот так…

Я перегнулся через стол, взял руки Лизы в свои и, не обращая внимания на ее сопротивление, поцеловал каждый палец.

— Зачем ты это сделала? — спросил я. — Почему ты этого так захотела?

Не знаю. — покачала она головой и снова заплакала.

— Лиза, ты знаешь! — воскликнул я. — Скажи мне. Зачем ты так поступила? Что все это значит?

— Не знаю, — всхлипнула она. — Не знаю! — Похоже, ее совсем развезло.

Тогда я положил на стол пару двадцаток и увел ее из ресторана.