Вторая жена. Ты выбрал не нас

Глава 11

Никогда раньше я не видела, чтобы кто-то мог заставить молчать саму Гюзель Фатиховну. Обычно ядовитая, словно черная вдова, в этот раз свои укусы смерти она держит при себе. Только сверкает на меня гневным взглядом, в котором горит отчаяние, ведь сделать она ничего сейчас не может.

Как бы сильно она все эти годы не старалась стать главой семьи и отдалить мужа от его родителей, как только они приезжают, она вынужденно прикусывает свой острый язычок, будто лишается права на голос. Как никак, она тоже невестка дома Каримовых, как бы ни пыталась командовать мной и остальными невестками.

Шамиль Анзорович улыбается при виде своих родителей и уделяет им всё свое внимание, не кинув на жену даже одного взгляда. Она несколько раз пыталась позвать его в другую комнату, чтобы явно поговорить о чем-то, чтобы не прыгать перед свекрами на задних лапках, но отец Саида лишь отмахивался каждый раз, а когда рявкнул, даже я выпрямилась на своем месте около аби.

– Иди на кухню, женщина, и не мешай мне вести мужские разговоры с отцом!

Даже у любимой невестки Гюзель Асии вытягивается от шока лицо, ведь в доме свекор обычно ведет себя спокойно, я бы даже сказала тихо. Конечно, каждая из невесток проявляет к нему уважение, но не боится. Все прислушиваются лишь к Гюзель Фатиховне, опасаясь ее тяжелого нрава и дрянного характера, который сегодня не имеет никакого значения.

– Шамиль, – растерянно произносит она, когда отходит от крика мужа. Даже сыновья, собравшиеся все за столом, переглядываются друг с другом, но молчат. Словом мужчины в доме в наших краях – это закон. Если они сейчас вмешаются, то создадут прецедент, а никто из них не хочет, чтобы в их семьях главной была жена.

Единственными, кто еще не прибыл в отчий дом, так это Саид с Инжу, так что я постоянно оглядываюсь в сторону двери, с каким-то страхом жду их прихода и в то же время надеюсь, что они не явятся на зов аби и бабая, проигнорируют. Вот только я не настолько глупа, чтобы обольщаться, что новая невестка рода Каримовых не воспользуется возможностью закрепиться в этой семье с корнями, чтобы никто не мог больше сдвинуть ее с места любимой невестки Гюзель Фатиховны и хоть и второй, но куда более значимой жены Саиды. Как никак, в отличие от меня, она носит под сердцем наследника Саида. Долгожданного мальчика, которого я родить не смогла.

Словно чувствуя мой упаднический настрой, аби хватает меня за руку и прижимает к своему бедру. Я улыбаюсь ей слегка, чтобы не расстраивать пожилую женщину, а затем поправляю платок на голове.

Смотрю на Амину, которая удобно устроилась между аби и бабаем, привалившись к последнему, и чувствует себя спокойно, зная, что никто не посмеет ее тронуть. Как ребенок, она чувствует, что они в этом доме обладают куда большим влиянием, чем Гюзель Фатиховна, которая злобно поглядывает на нас всякий раз, когда появляется в гостиной, где все мы сидим за низким круглым столом, на котором настаивают самые старшие члены семьи.

Моя же свекровь наоборот всегда недолюбливала старые порядки, предпочитая вести городской образ жизни, за исключением того, что всегда требовала к себе слепого уважения со стороны младших, особенно жен сыновей.

– Дилара, идем! На кухне много дел! – резко произносит она, не в силах больше терпеть мое безделье, как по ее мнению.

Скалится, показывая истинное лицо, и на мгновение меня обдает испариной. Как бы я ни старалась отгородиться и убедить себя, что больше я не член семьи, не ее рабыня, и бояться мне нечего, а волна страха всё равно прокатывается по телу. Вот что значит сила привычки. Рефлекс, от которого не избавиться по щелчку пальцев.

– Сама займись этим, у тебя еще три невестки есть, справишься, – говорит с легкой насмешкой Лейсан Идрисовна и хватает меня за руку, прижимая ее к себе с такой силой, словно думает, что я сейчас подорвусь и побегу обслуживать всё семейство на кухне.

– Лесайн Идрисовна, Дилара – жена Саида и моя невестка, а потому ее место на кухне, а не чуть ли во главе стола! – цедит сквозь зубы Гюзель Фатиховна и зло прищуривается. Но на аби этот взгляд не действует, она смотрит в ответ так холодно, что даже ее невестка отшатывается и, пряча собственный взгляд, ретируется на кухню, хотя раньше никогда этого не делала.

С тех пор, как ее сыновья начали жениться, она появлялась на кухне лишь для того, чтобы проконтролировать, как хорошо невестки выполняют ее поручение, а еще критиковать чужую стряпню и указать на ошибки. Ей нравится поучать других, возвышая себя, а сейчас она натыкается на силу куда более значимую, чем она сама, так что она вынуждена и сама побыть невесткой, как и полагается жене единственного сына аби и бабая.

Сомневаюсь, что она так уж утруждается чем-то на кухне, скорее, помыкает другими невестками – Асией и Олей, в то время как Инжу непростительно опаздывает.

Я даже не удивляюсь, что когда раздается звонок во входную дверь, первой подрывается с кухни Гюзель Фатиховна. Бежит сломя голову и волосы назад, ведь на кухне явно не хватает рук.

Стоит Саиду войти внутрь, таща на буксире Инжу, которая слишком демонстративно выпячивает живот, словно бы желая с порога показать родителям свекра, что она беременна наследником, а потому ее следует холить и лелеять, как Гюзель Фатиховна грубо хватает Инжу за руку и тащит ее на кухню, едва позволил снять обувь.

– Мама? – растерянно спрашивает вслух Инжу и оглядывается на Саида, который не смотрит на нее, а сразу же находит взглядом меня и буравит, словно пытается вскрыть мою голову и узнать крутящиеся там мысли.

– Будешь готовить чак-чак! Времени нет, так что не болтай зазря. Видишь, у нас гости! – рявкает на нее Гюзель Фатиховна, раздраконенная тем, что ее собственная свекровь нагло помыкает ей и указывает, что делать, от чего она уже успела отвыкнуть.

– Но я ведь беременна, почему Дилара не может этим заняться?

Инжу сопротивляется, не желая пропадать на кухне, пока всё самое интересное происходит в гостиной, недовольно посматривает на меня, и я выпрямляюсь, с улыбкой глядя на то, как ее опускают с небес на землю. Почему-то не сомневалась, что она считала, что к ней в этой семье будут относиться иначе, чем к другим невесткам. Холить, лелеять и позволять бездельничать.

Инжу – моя одноклассница и бывшая “подруга”, так что я прекрасно знаю, что домашние дела она терпеть не может, всё детство скидывало свои обязанности на младшую сестренку, которая всегда была более домовита.

Инжу же неряшливая, привыкла, что кто-то делает ее дела за нее, так что сейчас не понимает, почему ее хотят заставить пахать на кухне.

– Беременная – не больная! А ну подчинилась! – злится и выходит из себя Гюзель Фатиховна и грубо толкает новую невестку в плечо, а затем отвешивает оплеуху, заталкивая на кухню, где вовсю кипит работа.

Саид при ударе хмуро поглядывает на мать, качает головой, но та фыркает и закрывает перед его носом дверь, явно не собираясь выслушивать еще нотации и от сына. Он же несколько секунд смотрит на закрытую дверь, но не вмешивается, вызывая во мне противоречивые эмоции.

С одной стороны, неприятно, что он беспокоится об Инжу, а с другой, злит, что позволяет матери обижать ее. Не потому, что Инжу мне нравится, а из-за того, что в свекрови слишком много власти в этой семье. Становится неотвратимо понятно, что тягаться с ней ни у кого не выйдет.

Мое сердце начинает грохотать, а переживания горьким комом оседают поперек горла, мешая сделать полноценный глубокий вдох, так что я сижу на своем месте, не в силах сдвинуться, когда Саид садится рядом.

В нос ударяет его парфюм, который вызывает во мне теплые приятные воспоминания о том, что когда-то втроем мы были счастливой семьей. Вот только теперь этот терпкий аромат ассоциируется у меня с разочарованием и отчаянием.

Отодвигаюсь как можно дальше от Саида и придвигаюсь ближе к аби, которая смеется в этот момент над шуткой Шамиля. Игнорирует внука, который здоровается с ней и бабаем. Последний же даже руки ему не подает, отчего Саид выглядит потрясенным и растерянным, садится обратно на место и молчит. Полностью переводит свой взгляд на меня, заставляя то краснеть, то потеть. Но я держусь на голой силе воли и сижу, отвернувшись, следую примеру аби и бабая.

Саид сейчас для них пустое место, и от этого в груди разливается тепло. Что хоть кто-то в этой семье может меня защитить.

Мое ликование преждевременно, но понимаю я это слишком поздно. Когда Саид грубо хватает меня за предплечье и заставляет подняться. Не успеваю я опомниться, как он тащит меня за собой, не слушая ничьих возражений.

Сглатываю, когда он толкает меня внутрь одной из комнат, а затем закрывает дверь на замок. Оборачивается и оскаливается, не собираясь со мной церемониться.

– Что ты наговорила им, Дилара?! Как посмела отравить разум родителей отца? Не боишься, что я расскажу им правду о тебе и твоей распущенности?!

Саид продолжает рычать, дергает меня из стороны в сторону, а я никак не реагирую. Нахожусь под впечатлением от его угроз. Не понимаю, о чем он говорит, и оттого мне становится страшнее, чем до этого.

– О какой еще распущенности? – выдыхаю я, зацепившись за последнюю фразу. А затем жду его ответа, затаив дыхание.