Вторая жена. Ты выбрал не нас

Глава 18

В себя я прихожу от громких споров. В теле чувствуется слабость, и я еле-еле открываю глаза, щурясь от слишком яркого света.

Я нахожусь в больничной палате, обложенная со всех сторон медицинскими приборами, которые так характерно шумят, что я не задаюсь вопросом, где же я.

– Ни о какой выписке не может идти и речи. Вашей дочери нужно остаться под наблюдением хотя бы пару дней, – слышу я суровый голос мужчины, судя по всему, врача.

– Дома и стены лечат, доктор. Мы в состоянии нанять дочери сиделку и приходящего врача. Незачем ей находиться здесь, вдали от семьи.

Голос матери звучит недовольно, словно она уже не в первый раз пытается прогнуть под себя врача и убедить его, что нужно сделать так, как она хочет.

– Я уже говорил с вашим мужем, Бану Газизовна. Он ясно дал понять, что о выписке вашей дочери не может быть и речи, – твердо отвечает ей врач, уже слегка раздражающийся от ее настойчивости.

Я же не понимаю, что происходит, и мне это не нравится. Радует, что отец тоже в больнице, и дочка наверняка сейчас с ним.

– Сейчас приедет муж моей дочери, уважаемый в городе человек. Саид Каримов. Он и решит, где его жене будет лучше.

Мама цедит каждое слово сквозь зубы, но меня больше всего удивляет не то, что она не желает, чтобы я оставалась в больнице, а что ее голос при упоминании моего мужа звучит ласково, словно он ее сын, а я ее невестка. Хотя всё как раз ровно наоборот.

И почему она так тепло к нему относится? Он ведь сын Гюзель Фатиховны, которую она ненавидит.

Сглатываю горький ком и, окончательно привыкнув к свету, привстаю, отчего кушетка, на которой я лежу, скрипит. Звук привлекает внимание врача и матери, они стоят неподалеку. Наверное, говорят не в полную силу, чтобы не переполошить всю больницу, но у меня слух обострен, так что я всё прекрасно расслышала.

Как и слова матери мне в ухо, когда я потеряла сознание.

Не знаю, может, она надеялась, что я не услышу, или что не пойму ее, но я помню всё так отчетливо, словно это было минуту назад.

– Ты испортила мне жизнь, мерзавка. Я так старалась вытравить кровь этой твари из твоих жил…

Эти слова, полные яда, всё еще стоят в моих ушах, отравляя мой разум безумными догадками, от которых хочется накрыться одеялом и прикрыть уши, чтобы сделать вид, что я этого не слышала.

Мне всегда казалось, что мама беспокоилась обо мне и давала любовь, на которую была способна. Конечно, я видела, что старших братьев она любит сильнее, но списывала это на то, что они мальчики, продолжатели рода. Так часто бывает в семьях по типу нашей, когда больше внимания уделяется мужчинам, но никак не девочкам. А уж когда родилась Амина, мама была рада больше всех. Вела себя с ней так, будто она ей куда роднее, чем я. Именно тогда я и решила, что мама меня любит, раз так балует внучку и думает о ней чаще, чем о себе.

Но ее слова и действия, сочащаяся в словах ненависть перечеркивают всё то хорошее, что я от нее видела.

Приходится признать суровую реальность, где мамина любовь никогда не была обращена в мою сторону. Неужели я не ее дочь? Другого объяснения у меня просто-напросто нет.

Может, отец изменил ей, но решил не жениться, а привел в дом новорожденную меня, чувствуя ответственность за свой проступок?

Ответ на этот вопрос я могла получить только от родителей. Братья, даже если что-то знали, никогда ни в чем не признаются, так как не пойдут против отца и матери.

– Доктор, – прошептала я, увидев, как мать ринулась в мою сторону.

Как-то рефлекторно я подняла руки, словно тело само по себе отреагировало, опасаясь, что она нападет на меня, и это не укрылось от взгляда врача. Он как-то споро оттеснил ее, окликнул медсестру, а затем начал меня осматривать.

– Что со мной?

– Переутомление, вызванное стрессом, спровоцировало у вас снижение артериального давления и обморок, Дилара Хамитовна.

Мать заскрежетала зубами и скривилась, и я заметила выражение ее лица, когда она думала, что на нее никто не смотрел.

– У вас повышенная аритмия, давление нам удалось стабилизировать, но я рекомендую вам остаться под нашим наблюдением на пару дней, чтобы понаблюдать ваше состояние в динамике и исключить куда более серьезные недуги.

– У меня маленький ребенок, и я не уверена… – забормотала я, не желая оставлять ни с кем Амину.

Матери теперь доверия не было, а с Саидом я ее ни за что не оставлю. Инжу ее сживет со свету, а Саиду будет всё равно, он ведь не считает ее больше своей дочерью.

– У вас ведь есть муж, он вполне может присмотреть за ребенком. У вас ведь не грудничок? Судя по карте, – врач листает документы в руках, – вашей дочери четыре года.

– Глупости это! – повышает голос мама и снова выходит на первый план. – Дилара сказала же вам, что не может остаться в больнице, ей нужно домой! У нее муж и ребенок, ей надо следить за домом и вести хозяйство, а не прохлаждаться в больнице и симулировать болезнь!

Мама в этот момент выглядит неадекватной, даже врач посматривает на нее таким взглядом, будто хочет вызвать бравых санитаров, чтобы скрутили ее и отвели на обследование в психиатрическое отделение.

Я и сама удивлена, ведь никогда раньше такой взвинченной ее не видела. Она всё время нервно постукивает ногой по полу и поглядывает на выход, словно чего-то боится. Отца и братьев при этом поблизости не наблюдается, как и дочери, и я начинаю вдруг нервничать. Может, что-то случилось, пока я была без сознания?

– Ваш отец и братья сдают кровь на анализ. Переживали за вас и решили подстраховаться на случай, если вам понадобится переливание крови.

– Со мной что-то серьезное?

Я сразу же распереживалась, так как думала, что это обычный обморок, вызванный стресс, ведь врач мне прямо так и сказал, но он спешит успокоить меня, чтобы я не нервничала лишний раз.

– Нет, просто подозревали, что у вас анемия, и хотя я несколько раз предупредил, что переливания не понадобится, но ваших родственников не остановить.

В отличие от врача, мать не улыбается. Ее лицо искажено напряжением, а в глазах притаился страх. И когда в палату вдруг входит одна из медсестер, пряча от моей матери взгляд, даже я настораживаюсь.

Вскоре на пороге палаты появляется хмурый отец, но на меня не смотрит. Его внимание приковано к матери.

– От кого ты родила Дилару?