Второй жених баронессы Меглен

Глава 3

Конечно, все получилось не сразу.

Коз привезли, разместили в хлеву, а кормов-то для них не закупили! Нюансов содержания тоже никто не знал. Пришлось всей семье изучать журналы по животноводству, расспрашивать знающих людей и ставить эксперименты.

Впрочем, Маргарита сразу предложила разделить ответственность. Папенька занимался, собственно, козами – содержание, лечение, корма и пастбища. Маменьке досталось прясть шерсть и ткань шали, платки и палантины. А Маргарита взяла на себя вышивку.

Первым делом, конечно, набрала в деревне мастериц и принялась обучать их хитростям того самого узора, что так ее поразил.

Закупленный в столице белый шелк красили сами – природными красителями, дающими мягкие, глубокие оттенки, и модными химическими составами для блеска и яркости красок. Нитки переливались из одного оттенка в другой по воле вышивальщицы, и на мягкой черной шерсти расцветали лазоревые цветы, порхали алые птицы, извивались, блестя чешуей, зеленые змеи.

Маргарита разрабатывала каждый узор во всех подробностях, следила, чтобы мастерицы вышивали все точно по рисунку, и сама половину дня проводила за пяльцами.

Не сразу, не вдруг, а только через полтора года у нее получилось повторить тот самый узор на заморской шали. А дальше она отказывалась продавать хоть одну, пока в замке не соберется приличный запас готовых изделий.

Матушка и отец немного ворчали – все же денег на шелк, корм для коз и оплату работы мастериц и пастухов уходило немало. Но из козьего молока постепенно научились варить сыр, а прясть в деревне умеет каждая женщина, и все они готовы были подработать зимой, вычесывая и прядя шерсть так, как нужно было баронессе.

Наконец в конце второго года, в промозглую осень Маргарита решила, что запаса достаточно, и попросила родителей поехать в столицу, чтобы действовать по заранее оговоренному плану. Сама брошенная невеста осталась в замке, чтобы контролировать дальнейшую работу мастериц.

Барон и баронесса приехали в столицу, поселились в скромной гостинице и начали наносить визиты. При этом баронесса всюду появлялась в шали, расшитой тем самым переливчатым узором, от которого просто веяло чем-то экзотическим.

Немолодую уже даму не смущали сквозняки, слякотная погода или презрительные взгляды. Она улыбалась и куталась в свою шаль, не забывая рассказывать легенду о шали, привезенной матушке барона с южных берегов.

А в конце недельного пребывания в столице баронесса поднесла шаль с другим узором одной из первых модниц столицы. Поднесла, конечно, анонимно, но дама не устояла. Да и кто бы отказался от роскошного куска мягчайшей гладкой шерстяной ткани, увитой гирляндами цветов?

– Это все равно что завернуться в одеяло, – признавалась шепотом маркиза подруге, – но ткань такая тонкая, вышивка изысканная, и эти кисти с бусинами!

Подруга млела от зависти и мечтала о такой же шали. Конечно, расследование было проведено мгновенно, и в замок баронов Меглен полетело письмо.

– Две дюжины заказов на шали! – ахнула баронесса, вернувшись домой. – Маргарита, ты была права, сделав запас! Нам едва хватит того, что есть, чтобы отослать шали самым знатным дамам королевства!

– И главное, – улыбнулась Маргарита, – эти покупки оплачены золотом!

Следующие несколько лет земли баронов Меглен процветали.

Разведением пуховых коз занялся уже не только барон, но и его крестьяне. В некоторых семьях женщины оставили домашнее хозяйство на старух и дочерей, а сами дни напролет проводили за прялками и ткацкими станками.

А вот вышивкой занимались исключительно в замке. Для такой работы нужны были тонкие иглы, шелковые нитки и узоры, особые узоры, которые рисовала Маргарита. Ее особый стиль стал узнаваемым настолько, что шали и палантины с такой многоцветной вышивкой стали называть “мегленками”.

Разумеется, на волне успеха появились подражатели. Нашлись дельцы, организовавшие подобные мануфактуры, чтобы изготавливать аналоги. Вот только для скорости и дешевизны брали они не тонкий козий пух, а обычную овечью шерсть. Пряли ее не на шелк, а на хлопок, да и узоры вышивали не шелком, а тем же хлопком или шерстью.

Такие шали и шарфы тоже пользовались спросом среди горожанок средней руки и жен торговцев, но именно поэтому Маргарита планку не снижала – только высококачественное пуховое полотно, только шелк и уникальные узоры. Притом баронесса отслеживала веяния моды и вовремя добавляла на свои шали то павлиньи перья, то шлемы и копья, то эллинские профили и вазы.

За семь лет неустанного труда девушка привыкла к тихой провинциальной жизни, постоянной занятости и практически полному одиночеству. Родители вели дела, ездили в гости, бывали в столице. Она же так и оставалась “брошенной невестой”, и пусть ее бывший жених уехал в столицу, делал там карьеру, не вспоминая о Маргарите, но приглашений на светские мероприятия она не получала.

Скучала? Порой скучала. Но вкладывала свои эмоции в узоры, и становилось легче. К тому же прибыль позволяла самой Маргарите выписывать книги и журналы, быть в курсе столичных новостей и даже вести переписку с модистками, чтобы отслеживать перспективные направления моды.

Вот два года назад линия талии вновь вернулась на предназначенное ей природой место, и огромные шали вышли из моды. Зато в нее вернулись вышитые кушаки с пышными кистями, бальные накидки с воротником-стойкой и мужские жилеты – все это шили и расшивали в замке Меглен, поддерживая моду и баронский кошелек.