Я не смогла, и ты не сможешь тоже (СИ)

— Послушай меня очень внимательно. Ты должна быть самой лучшей! Лучшей во всем. Это единственный смысл, который бывает в жизни.

— Но мам…

— Никаких «но». Твой дед был лучшим хирургом, его именем назвали больницу. Твоя бабушка написала несколько монографий, которые вошли в учебники. Ты должна быть достойна их фамилии.

— Но у меня папина фамилия!

— Это временно. Когда тебе исполнится восемнадцать, ты ее поменяешь.

— Но мам…

— Будет так, как я сказала. Не спорь со мной больше. Просто слушай и делай то, что должна.

Пролог.

— Вы понимаете, что каждый последующий аборт — это риск того, что вы больше никогда не сможете иметь детей?

Этот милый доктор смотрел на нее так дружелюбно, так ласково и немного осуждающе, что ей даже стало его жалко. Но сидение в гинекологическом кресле в позе «ноги выше головы» не слишком располагает к сочувствию, поэтому Ольга только улыбнулась, покачала туда-сюда ногами на специальных подставках, и ничего не ответила.

Доктор вздохнул и сдался.

— Я выпишу вам направление, на завтра. Можете одеваться.

Он очень забавно прятал глаза и смущался, и Ольге захотелось немного пошалить.

— Как же? — Возмутилась она. — А разве вы не будете делать мне процедуру… Такую, знаете, когда врач вводит во влагалище пластиковый прибор…

Она, конечно же, прекрасно знала, как называется этот прибор, и как называется сама процедура, но смотреть на краснеющего доктора было слишком приятно и весело.

— Нет, УЗИ сегодня не будет, — он с большим трудом взял в себя в руки и ушел к столу, оставив ее за ширмой — одеваться.

Ольга грациозно (насколько это вообще возможно в сложившейся ситуации) слезла с кресла, и принялась надевать одежду. Сначала кружевные невесомые трусики, потом — пояс от чулок и короткую черную, с небольшим разрезом, юбку. Завершили ансамбль туфли на высоком каблуке — фиолетовые, с зелеными заплатами — самые модные этой осенью.

Накинув на плечи тонкую курточку и поправив прическу, Ольга подмигнула доктору, забрала направление и вышла в коридор. Несколько дней назад она впервые за долгое время коротко подстриглась и даже перекрасила рыжие волосы в кипельно-белый, так что теперь постоянно хотелось трогать голову — то ли руки никак не могли поверить в изменения, то ли им настолько нравился новый Ольгин стиль.

На улице ее ждал сверкающий Фольксваген кабриолет — красный, с красными же кожаными сиденьями и матово-черной приборной панелью.

— Стоило переехать в эту Тмутаракань, чтобы заиметь такую машину, — в сто сорок восьмой раз за последний месяц подумала Ольга, щелкая брелоком сигнализации.

Она села в машину, бросила сумку на сиденье рядом с собой, и выехала с парковки, посигналив на ходу зазевавшейся «Хонде».

По Петровской улице доехала до конца, вывернула к порту, и инстинктивно увеличила скорость. В памяти всплыл старый разговор — она всегда вспоминала о нем, когда проезжала здесь, и всегда недовольно морщилась.

— Ты ошиблась, — сказала она вслух, когда порт остался позади. — Я здесь, красная машина здесь, и никто не умер. Кроме тебя — никто.

Кроме тебя — никто.