Я не смогла, и ты не сможешь тоже (СИ)

Глава 9. Еще один звонок.

Ольга специально приехала на работу пораньше, чтобы успеть проскользнуть в свой кабинет. Но ей не повезло — стоило ей припарковать машину, как совсем рядом, в метре, остановился темно-синий «Форд» Рубиной.

Смотреть на нее было тяжело, разговаривать с ней было трудно, а стоять рядом — практически невыносимо.

— Привет, — поздоровалась Ольга. Инна кивнула и, щелкнув брелоком сигнализации, пошла к офису.

Ольга стояла и смотрела, как она двигается, как помахивает руками, как рассыпаются светлые волосы по идеальной формы плечам. И только когда Инна скрылась внутри здания, она смогла наконец выдохнуть.

Да, все это было плохой идеей. Очень плохой. Но кто мог знать, что Инна окажется из тех, почти вымерших, которые не ненавидят жену за измену. Вернее — которые ненавидят не жену.

После того, что произошло, она предприняла несколько попыток поговорить. Даже наплевала на гордость и попросила помощи у Инниной подруги. Тщетно. Инна как будто разом вычеркнула ее из своей жизни и смотрела теперь как на пустое место.

А вот с Лизой все было наоборот. Она все чаще писала, все чаще звонила, все чаще приглашала посидеть где-нибудь вечером. Ольга соглашалась — а что ей еще было делать? Получалось так, что кроме Лизы в этом дурацком городе у нее никого не осталось.

Нужно было что-то решать. Ольга не единожды порывалась придумать лицеприятную версию, изложить ее в своей голове четко и ясно — как она это делала всегда — а потом озвучить Инне. Но каждый раз останавливалась.

— Ей не нужна твоя ложь, — говорила она себе, глядя на Иннино имя в телефоне. — Ей теперь вообще ничего от тебя не нужно.

Она все же предприняла еще одну попытку. Велела секретарше пригласить Инну для сдачи отчетности, дождалась, когда она войдет — холодная и красивая, и заперла кабинет, демонстративно спрятав ключ под юбку.

Инна молча смотрела на ее манипуляции. Под ее ледяным взглядом Ольга достала бутылку коньяка, сделала быстрый глоток.

— Теперь тебе придется меня выслушать.

Голос Инны в ответ прозвучал очень, очень тихо. И, боже мой, сколько ненависти было в этом голосе!

— Я не хочу с тобой разговаривать, — сказала она. — Открой дверь и прекрати этот спектакль.

Ольга сделала еще глоток. Прислонилась к краю стола. Вдохнула-выдохнула.

— Я познакомилась с ней в интернете, — начала она и запнулась. Говорить правду оказалось сложно — куда сложнее, чем лгать.

Но она смогла. Рассказала, как познакомилась, как общалась. Как развлекалась, держа возле себя — такую влюбленную и милую. Сказала и о том, что не имела далеко идущих планов, и вообще никаких планов на нее не имела.

Инна слушала молча, ни единая черточка не дрогнула на ее лице. На Ольгу она не смотрела — взгляд был направлен куда-то в сторону.

— А потом появилась ты.

Это было самым сложным. Как объяснить, что поначалу просто было приятно? Как объяснить, что поначалу хотелось немного сбить спесь с самоуверенного лица, и больше ничего? Как объяснить, что потом захотелось совсем другого?

Инна не стала слушать. Она вдруг оказалась рядом с Ольгой, очень близко. По-прежнему глядя в сторону, сунула руку за пояс Ольгиной юбки и достала ключ.

— Посмей только еще раз так сделать, — услышала Ольга ледяное. — И ты узнаешь всю глубину моей самоуверенности.

Развернулась и вышла из кабинета.

С тех пор никакого общения между ними не было. Да что там общение! Инна даже не смотрела на Ольгу — проходила мимо, скосив взгляд, будто обходя им пустое место или — что еще хуже — что-то отвратительно-мерзкое.

И Ольга сдалась. Встречалась с Лизой, иногда — с Колей. Много работала и много читала. А поздними вечерами, как раньше, присаживалась с сигаретой на подоконник и смотрела на до сих пор не стершийся из телефонной памяти Ларин номер.

Она думала о том, что оказалась еще большей дрянью, чем сама предполагала. О том, что даже сейчас, приложив столько усилий к тому чтобы стать другой, не сумела преодолеть собственную натуру. О том, что она никогда не сможет стать достойной милого ростовского доктора, который — после того единственного раза — так больше ей и не позвонил.

Так протянули до октября. Ольга — в своем одиночестве, Лара — наверное, со своей Катей. Лиза — в жалких попытках добиться от Ольги хотя бы чего-то. А Инна — в своей непоколебимой ненависти.

Как-то вечером, когда таганрогская осень окончательно вступила в свои права и Ольга от холода куталась в плед, просматривая очередную книгу, Лиза прислала смс.

«Я больше так не могу. Устала. Если я правда тебе нужна — приезжай и забери меня отсюда. Если нет — прощай навсегда».

Ольга прочитала и вздохнула. Вот и эта девочка уходит из ее жизни. Конечно, так не могло продолжаться вечно и рано или поздно это случилось бы, но почему сейчас?

Ее пальцы быстро застучали по экрану телефона.

«Ты ставишь мне ультиматумы? Зря».

В висках билось: удержать. Хоть как-то, но удержать. Потому что иначе Ольга останется совсем одна, и тогда один бог знает, сколько еще бед она сможет натворить.

«Это не ультиматум. Но если ты так видишь — иди к черту. Хватит с меня».

Вот и все. Еще одна часть жизни отваливается и улетает. Или ее еще можно остановить?

Вздыхая, Ольга сбросила с плеч плед и достала из шкафа джинсы. Написала: «Где ты?», дождалась ответа и принялась одеваться.

Ждать ей пришлось недолго. Стоило подъехать к невысокому кирпичному дому и два раза посигналить, как Лиза выскочила из подъезда и села в машину — радостная, счастливая. Ольга посмотрела на нее и не стала ничего говорить. Нажала на газ и выехала со двора.

Она ехала и думала об Инне. Каково ей сейчас? Знать, что жена по-прежнему без ума от другой женщины. Представлять себе в красках, как это у них происходит. И тихо выть от бессилия.

Хотелось помочь. Хотелось позвонить и крикнуть: «Между нами ничего нет!». Хотелось взять Лизу за шиворот и оттащить домой, к Инне. Вручить, будто подарок, и сказать: «Забирай свое сокровище. Владей». И все это было одинаково невозможно.

Она доехала до Лизиного дома и остановила машину. Посидела секунду, глядя на руль, и спросила:

— Скажи мне. Что у тебя происходит сейчас с Инной?

Лиза испугалась. Ольга молча ждала ответа, начиная понимать, что ответа скорее всего не будет. Наконец Лиза выдавила:

— Почему ты сейчас меня об этом спрашиваешь? Разве нам больше нечего обсудить?

Ольга проглотила ответ «Да, нечего».

— Она твоя бывшая, верно?

Лиза кивнула и полезла в сумку в поисках сигарет. Ольга протянула руку поверх ее колен, открыла бардачок и достала пачку. Дала прикурить и закурила сама.

— Почему вы расстались?

Это было то единственное, чего она не знала. Инна много рассказывала о начале их отношений, об их счастливой жизни вместе, но ни разу не объяснила, из-за чего все закончилось.

Лиза молчала. То ли не хотела отвечать, то ли сама не понимала, почему. Курила, судорожно затягиваясь и стряхивая пепел в приоткрытое окно. Смотрела на приборную панель.

— Иди, — сказала Ольга, выбрасывая окурок в окно. — Иди домой. Мне нужно ехать.

Она щелчком разблокировала двери и включила радио. В салоне разлилась знакомая с юности песня — она играла с середины, но Ольга вдруг сжалась вся от слов, звучащих в ней.

10 light years away to save my soul

10 light years away to change it all

Whatever it may take I gotta try again

Girl it's time to start over

10 light years away

Глаза закрылись сами собой. Теплая рука коснулась ее руки, погладила пальцы. Ольга вдохнула глубоко и опустилась грудью на руль.

— Погладь меня по спине, — попросила тихо.

И — как будто Ларина ладонь легла на ее кожу, касаясь ее сквозь ткань блузки. Как будто это она — сквозь время и расстояние — гладила ласково, осторожно, поддерживая и снимая боль и усталость. Как будто это ее губы в безумное мгновение дотронулись до Ольгиного плеча.

Все кругом исчезло, растворилось. Словно вернулся Париж, и холодный ветер, и жаркие руки, и отчаянно бьющееся в груди сердце. Ольга, не открывая глаз, откинулась назад, прижалась спиной к сиденью и, взяв Ларину руку, опустила ее на грудь. «Послушай, как стучит. Послушай, ЧТО оно отстукивает».

Ладонь сжала грудь и сказка рассыпалась. Ольга открыла глаза и отстранила Лизину руку. Нет. Не то. Не сжимать, а слушать. Не то.

Она застегнула рубашку.

— Иди. Ничего не спрашивай, просто иди.

Дождалась, когда хлопнет дверь, и сразу нажала на газ.

Десять световых лет до спасения моей души.

Десять световых лет на то, чтобы все исправить.

Чего бы это ни стоило, я должна попытаться снова.

Девочка, начнем сначала? На расстоянии в десять световых лет.

Ольга долго кружила по Таганрогу в тщетных попытках успокоиться. Включала музыку на полную громкость, курила, держа руль одной рукой, иногда принималась кричать. Ничего не помогало.

Доехав до дома, она бросила машину во дворе, перекрыв выезд сразу нескольким автомобилям соседей, взлетела вверх по лестнице, роняя ключи открыла дверь и немедленно полезла в холодильник. Там стояла бутылка, подаренная кем-то из подчиненных. Ольга открутила крышку и сделала большой глоток.

Тепло разлилось по телу, успокаивая и умиротворяя. Наконец-то появилась возможность дышать.

Держа в одной руке бутылку, а в другой — пепельницу, Ольга добрела до гостиной, упала в кресло и открыла крышку ноутбука. Прежде чем почта загрузилась, она успела сделать еще несколько глотков. И потому, увидев одно из писем, не поверила своим глазам.

От кого: Алиса

Кому: Ольга Будина

Тема: Прочти пожалуйста.

Ольга отпила еще немного из бутылки и потерла лицо. Надпись не исчезла — она горела синими буквами на белом экране и блестела картинкой в виде нераспечатанного конверта.

И что делать? Прочесть? Потереть лампу, чтобы выпустить из нее джина-призрака, который неизвестно сколько в этой лампе просидел и неизвестно каких дел может наделать? Или сделать движение «мышкой», нажать кнопку и удалить это письмо к чертовой матери?

Слишком много. Слишком много всего — и тоска по Ларе, и ненависть Инны, и жалкая влюбленность Лизы. А теперь еще и это.

А-ли-са.

Ольга закрыла глаза. Алиса — это Санкт-Петербургские ночи, это горячее дыхание на воспаленной коже, это миллион писем туда-сюда по электронной почте, это «Красная стрела» и безудержное ожидание встречи.

Алиса — это ложь. Это тонны вранья, падающего на Ольгину голову, среди которого так трудно, так невыносимо трудно отыскать правду.

Алиса — это легкая и воздушная влюбленность, наполняющая тело воздушными шариками. Алиса — это горечь и яд мести, разжигающей страсть, но превращающей душу в мелкие осколки.

Ольга сделала еще глоток из бутылки. Закурила новую сигарету. Наверное, не стоит больше пить — и так уже пьяная, мысли путаются, ускользают куда-то. Но так легче. Алкогольные пары отравляют кровь, разжижают ее — вон как несется по венам, нарушая, бесконечно нарушая скоростной режим.

Алиса. А-лиса. А-ли-са.

Футболки со смешными надписями, вечный фотоаппарат на шее, затемненные окна студии, шампанское из старинных бокалов. Две пачки выкуренных за ночь сигарет. Запах возбуждения на коже, на губах, на волосах — везде. Никаких границ, никакого контроля. И никакой правды.

Ольга сделала глубокий вдох. Выделила письмо. Нажала «удалить». Нераспечатанный конверт в одно мгновение улетел в корзину. А Ольга с сожалением посмотрела на остатки алкоголя в бутылке и потянулась за телефоном.