Я не смогла, и ты не сможешь тоже (СИ)

Глава 8. Под тонким одеялом.

Едва прочитав письмо, в котором ее приглашали на совещание, Ольга поняла: вот оно. Сегодня станет ясно, правильный ли путь выбрала Ксения, поняла ли она, как надо действовать.

До совещания оставалось еще несколько часов, и было совершенно непонятно, чем занять это время, чтобы не сойти с ума от тревоги и предвкушения.

Походив по офису и выпив двадцатую за сегодня чашку кофе, Ольга зашла к Ире. Она уже сыграла свою роль и была больше не нужна, но не к Ксении же идти в самом-то деле.

Ира выглядела злой и раздраженной. Сидела в кресле, насупившись, и рвала на кусочки какие-то бумажки.

— Бесишься? — Улыбнулась Ольга, присаживаясь на край ее стола.

— Бешусь, — согласилась Ира. — А ты?

Ольга покачала головой и погладила Иру по щеке. Ей даже было немного жалко эту барышню, так некстати попавшую под раздачу. Но что поделать? Слабые всегда страдают больше прочих.

— А я готовлюсь к разборкам, — сказала она. — Видела, кто стоит в копии? Весь бомонд.

— Бомонд?

Она видела, что от ее прикосновений Ира поплыла, и еще чуть-чуть — просто стечет с кресла Ольге под ноги. И убрала руку.

— Руководство холдинга. Похоже, наша девочка решила пойти ва-банк. Впрочем, так даже интереснее.

Ира заволновалась. Положила руки Ольге на колени и посмотрела в глаза.

— Но она же… проиграет, правда?

— Надеюсь, что нет, — хотелось ответить Ольге. — Потому что если она проиграет, то весь план провалится и мне придется начинать сначала. А я слишком устала, чтобы готовить еще одну комбинацию.

— Послушай, — сказала Ира, не дождавшись ответа и покраснела. — Я… Мне нужно с тобой поговорить.

— Говори, — разрешила Ольга, почти не слушая.

— Я ухожу от Нели. Больше не могу ей врать.

Что-то лопнуло в Ольгиной груди и разлилось радостью по жилам. Не чистой радостью, а какой-то черной, соленой и горькой одновременно. Уходишь от Нели? Как трогательно.

— Я хочу сказать… играть на два фронта — это нечестно, и…

Она бормотала что-то еще, а Ольга смотрела на нее и улыбалась. Как мило. Как замечательно. Она уходит от Нели, потому что больше не хочет ей врать. А чего хочет? Вместе с ребеночком переехать к Ольге и строить «нормальные отношения»? Кажется, когда-то мы уже проходили нечто подобное.

Она едва удерживалась, чтобы не рассмеяться. И каждой клеточкой своего существа получала наслаждение от происходящего.

— Что ты об этом думаешь? — Ира, наконец, осмелилась спросить.

— Твой выход, Будина, — улыбнулась Ольга. А вслух сказала, ласково и тягуче. — А почему я должна об этом думать? Это не имеет ко мне никакого отношения.

Она внимательно смотрела на Иру и видела, как изменилось ее лицо. Окаменело, раскраснелось еще сильнее, и сморщилось.

— То есть как не касается? — Пробормотала Ира. — Мы же с тобой…

И Ольга не выдержала. Она смеялась долго, вкусно, с удовольствием. Смотрела на окончательно растоптанную Иру и смеялась снова.

— Деточка, — сказала она сквозь хохот. — Если ты намереваешься бросить семью из-за меня — не стоит. Я не имею к этому никакого отношения. И я бы совсем не стала бросать жену из-за милых, но одноразовых поебушек.

— Значит, для тебя это всего лишь…

Веселье ушло, будто и не бывало. Ира оказалась глупее, чем она думала.

Ольгино лицо вытянулось, а голос покрылся искрами льда.

— Ну хорошо, — сказала она. — Я объясню.

Но едва она сказала первое слово, как сзади послышалось грозное: «Госпожа Будина», и Ольга против воли обернулась. У кабинета стояла Ксения — рассерженная, яростная, метающая громы и молнии Ксения.

Ольга подняла брови в ожидании продолжения.

— Зайдите ко мне на минуту, — велела Ксения. И добавила. — Прямо сейчас.

Ольга бросила взгляд на Иру. Та сидела — ни живая, ни мертвая, и была в одном шаге от того, чтобы разрыдаться. Ну хорошо. Значит, позже.

Она послушно прошла за Ксенией в ее кабинет, без спроса присела на краешек кресла и вопросительно подняла брови.

— Не смей этого делать, — сказала Ксения, останавливаясь у своего стола и сверху вниз глядя на Ольгу.

— Что делать, милая? — Промурлыкала Ольга. Она уже все поняла — наша девочка решила защитить старую подружку. Забавно.

— Ты знаешь, что, — хмуро ответила «наша девочка». — Не смей говорить ей, что использовала. Она этого не переживет.

— Да что ты? — Искренне восхитилась Ольга. — Значит, тебе можно, а мне — нет?

Зеленые глаза сверкнули, но молния в этот раз была так себе, средняя — густо замешанная на чувстве вины.

— Она тебе рассказала. Черт. Трепло несчастное.

Ольга с улыбкой смотрела, как заволновалась Ксения, как принялась перебирать лежащие на столе ненужные бумажки и ручки. Не ожидала, да? А об этом нужно было подумать в первую очередь, прежде чем подсовывать мне свою старую подружку. Это же старое правило: не знакомь старых друзей с новыми, если не хочешь, чтобы новые знали о тебе все.

— Она очень многое мне рассказала. Можно сказать, теперь я знаю о тебе практически все.

Ольга внимательно наблюдала за Ксениным лицом и от нее не ускользнула легкая усмешка, проскочившая едва заметно. Что же, наша девочка не такая глупая, как казалось. Значит, Ира знает не все. Будем иметь ввиду.

— Чего ты хочешь? — Услышала она. — Давай только без игр, ладно? Просто скажи, чего хочешь.

А вот это было неожиданно. Как подарок, внезапно свалившийся на тебя посреди года — вне праздничных дней. По плану вопрос «чего ты хочешь» должен был прозвучать позже, гораздо позже, а теперь получалось, что всю вторую часть можно просто не реализовывать.

— Ты знаешь, чего я хочу, — сказала Ольга, чтобы выиграть время. Мысли в ее голове неслись потоком, образуя цепочки вариантов и последствий.

Ксения только плечами пожала.

— Хорошо, — решение было принято. — Если ты выиграешь, то оставишь меня в системе на хорошей должности и с хорошими перспективами.

— А если проиграю? — Мрачно спросила Ксения.

Ольга улыбнулась, встала с кресла и подошла поближе.

— Ты не можешь позволить себе проиграть, — сказала она, глядя в Ксенины глаза. И добавила. — Никак не можешь.

Секунду они смотрели друг на друга. А потом Ольга, повинуясь какому-то безотчетному желанию, протянула руку и погладила Ксению по щеке. Та, как ни странно, не отодвинулась. Только вздохнула тяжело.

— Устала? — Спросила Ольга тихо, не убирая ладонь.

— Устала, — согласилась Ксения. — Моя жизнь и так не очень простая, а ты только усложнила ее, вот и все.

В дверь постучали. Ольга убрала ладонь, но осталась стоять на месте. Ксения только усмехнулась.

— Ксения Михайловна, тут почта, и еще несколько факсов, — Инга просунула голову между дверью и дверным косяком, и было странно, как ей удается не упасть при этом на пол?

— Я пойду, пожалуй, — сказала Ольга.

— Нет, — Ксения как будто разом взяла себя в руки, потрясла головой и сфокусировала взгляд. — Останься еще на два слова.

Посмотрела на Ингу.

— Позже занесешь.

Стоило двери закрыться, как Ольга с готовностью положила руки на Ксенины плечи, но та немедленно сделала шаг назад, и руки вернулись обратно.

Вопреки ожиданию, Ксения ничего не говорила. Сунула руки в карманы пиджака, покачалась с носка на пятку и с пятки на носок. Ольга смотрела на нее молча, но в душе ее зрело удивление. Что она хочет сказать? Почему мнется?

— Если сегодня я проиграю, — выпалила наконец она. — Это будет означать, что победа осталась за Игорем.

Ольга покачала головой. Ксения сейчас была такой слабой, такой беззащитной. Даже немного растерянной.

— Я же сказала. Ты не проиграешь.

Она протянула руку и положила ее на Ксенино плечо. На этот раз та возражать не стала. Моргнула, шмыгнула носом и посмотрела в Ольгины глаза.

— Почему я не проиграю?

Ольга улыбнулась. И сказала чистую правду:

— Потому что я на твоей стороне.

Они дошли до переговорной вместе. Ксения распахнула перед Ольгой дверь, но следом не пошла — улыбнулась еле заметно и скрылась с глаз.

Ольга устроилась на своем привычном месте за овальным столом, подмигнула мрачной и зареванной Ире, и улыбнулась Игорю. Он смотрел на нее, не отводя взгляда, и всячески демонстрировал «Какого черта?».

— Сегодня буду наслаждаться, — думала Ольга, осматривая его лицо, подбородок, шею. — Я буду смотреть, как ты тонешь, ублюдок, и радоваться тому, что это сделала я. Конечно, ты выплывешь — такое дерьмо как ты всегда выплывает. Но воды ты нахлебаешься порядочно. И я — именно я — буду этому причиной.

Ксения вошла в переговорную и Ольга ощутила вдруг гордость за нее. Девочка явно взяла себя в руки — вошла спокойно, четко чеканя шаг. Красивая, костюм сидит идеально, макияж почти незаметен, прическа — выше всяких похвал. Встала во главе стола, поздоровалась — голос холодно-приветлив, спокоен.

Она говорила приветственную речь, Ольга почти не слушала. Она представляла, как галстук Игоря сужается вокруг его шеи, превращаясь в удавку. И нужен один рывок, один маленький рывок, чтобы сломать эту шею к чертовой матери.

— Ксения, огласи пожалуйста повестку совещания, — велел Игорь, прерывая Ксению на полуслове.

Ольга напряглась. Вот оно. Вот сейчас. Еще мгновение.

И она услышала. Услышала слова, музыкой проникшие в ее уши, растекшиеся по Игореву галстуку и наконец затянувшие его одним сильным рывком.

— Я собрала вас здесь, чтобы представить вам нового инвестора Promo Media Group. С сегодняшнего дня я владею опционом в размере 30 % компании. Таким образом…

Она победила. Игорь побагровел. Он смотрел на Ольгу и если бы взглядом можно было убить, она, безусловно, уже валялась бы на полу бездыханная. Ольга едва удержалась от того, чтобы зааплодировать.

Умница девочка. Умница. Все правильно поняла и все правильно сделала. Ну что, Бэ-Ка? Каково это — быть на другой стороне? Каково это — оказаться среди тех, кого предали? Каково это — стать проигравшим?

Дальше Ольге было неинтересно. Она первой вышла из переговорной, и прошла прямиком в Ксенин кабинет. Присела на директорское кресло, и принялась ждать.

Он влетел в кабинет словно разъяренный зверь. Громыхнул дверью, пинком отбросил попавшееся под ноги кресло.

— Какого черта? — Заорал, хватая Ольгу за плечи и красными от ярости глазами заглядывая в ее лицо. — Будина, твою мать, какого черта?

Она смотрела на него и улыбалась. А потом легким движением руки оттолкнула от себя.

— Руки убери.

Она не знала, как шипят змеи, но, должно быть, именно так. Тихо, с присвистом, полным неведомой угрозы.

— Объясни, — Игорь больше не орал. Не тряс ее за плечи. Он стоял и смотрел на нее сверху вниз, но как-то так получалось, что несмотря на это она словно оказалась выше.

— Нечего объяснять, — пожала плечами Ольга. — Я победила. Ты проиграл. Только и всего.

Он схватил со стола стакан с ручками и швырнул его об стену.

— Думаешь, эта сука будет теперь тебя прикрывать? — Спросил яростно. — Думаешь, я не найду способа до тебя добраться?

— Думаю, найдешь, — согласилась Ольга. На первый вопрос она предпочла не отвечать. — Но это неважно. Мне не нужна была абсолютная победа. Я хотела, чтобы ты на своей шкуре почувствовал, что это такое — когда тобой играют, будто шелудивым котенком. Когда из тебя делают идиота.

Она встала на ноги — высокая, красивая, молодая. И позволила ярости и гневу выйти наружу.

Она не кричала, нет. Но в словах, которые она произносила, шаг за шагом заставляя Игоря пятиться, были наполнены такой болью, такой злостью, что он отступал и как будто становился меньше.

— Ты думал, что я никогда не проверю? Думал, что я удовлетворюсь маленьким спектаклем с телефонными звонками из постели? Думал, что я не захочу узнать, как все было на самом деле?

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но Ольга не дала. Ее глаза сузились, а рука сделала неуловимое движение.

— Я узнала правду уже через два месяца. Всю, до последней секунды. Я знаю все, что ты сделал. И все, что сделала она. И все эти годы я знала.

Игорь смотрел на нее с ужасом, а Ольга старалась удержать дыхание. Ей хотелось смеяться. Хохотать — в его искаженное страхом лицо, в его мерзкое, гадкое, испуганное лицо.

— Так что пошел ты к черту, Бэ-Кашечка, — сказала она, когда его спина наконец коснулась стены. — Я знаю, что теперь твоя очередь мстить, и ты отомстишь — я уверена, ты хотя бы попытаешься. Но имей ввиду.

Ее руки легли на его щеки. Он мотнул головой, но она вцепилась крепко, ногтями. Посмотрела на него еще раз и поцеловала в губы — длинным, долгим поцелуем.

Оторвалась от его губ и закончила:

— Имей ввиду. Ольга Будина — не Ксения Ковальская. Я знаю, за что ты ее ненавидишь. За то, что однажды она не стала тебе мстить, а взяла и простила тебя, ублюдка. А я — не прощу. И на каждый удар я буду отвечать ударом. Даже если однажды этот удар станет последним, что я сделаю в своей жизни.

Игорь молча стоял и смотрел, как она отходит в сторону, как берет со стола сумочку, как аккуратно вынимает из нее ключи от машины.

— Как ты узнала? — Спросил он вдруг, и она удивилась слабости, прозвучавшей в его голосе. Она поняла: он спрашивал не о Питере. Совсем не о Питере.

Улыбнулась. Пожала плечами.

— А ты подумай, — посоветовала весело. — И на будущее имей ввиду: если уж трахаешь бедную бабу на глазах своих друзей, бери с них слово молчать о том, что они видели.

Подмигнула ему и ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь.