Замок серебряной розы

Глава 25

Глава 25

Накидку я отдала, всё-таки.

Ричард велел не убегать… я решила, что бальный зал будет достаточно «недалеко». Тем более, зря я что ли в кои-то веки более-менее приличное бальное платье надела? Да и на танцующих хотя бы посмотреть, раз уж мне самой сегодня не светит.

В зале было уже многолюдно. Волнение и ощущение какого-то предпраздничного ажиотажа витали в воздухе. Здесь многие были впервые – и не стесняясь, задирали головы, чтоб разглядеть как следует магический потолок, под которым плавали шары голубого света, что было так необычно после всем привычных гроздьев свечей, облепляющих люстры.

Вместо обыденного тёплого пламени огня, едва разгоняющего тени и способного лишь растолкать их по углам, этот свет – прохладно-призрачный, таинственный – проникал, казалось, всюду. Мягко рассеивался вокруг, а бледные наряды барышень словно подсвечивал изнутри. Моё розовое тоже будто сияло само по себе.

Стены заплетали розы. Розы были везде – они вырастали прямиком из белого камня стен, как из земли, тут и там торчали тонкие корешки в сети мелких трещин. Карабкались ввысь, сцеплялись колючими пальцами, живым нетканым ковром украшали пространства меж высоких белых дверей и стрельчатых окон – там, где обычно в подобных залах были низкопробные картины «парадных» сюжетов.

Это искусство – чистой, природной, нетленной красоты, - не требовало рамы.

Я в который раз задумалась о том, как щедры хозяева Замка ледяной розы. Я немножко успела узнать их за время проживания здесь, и понимала, насколько это люди обожают скрывать свой маленький семейный мирок от посторонних глаз. Наверное, если б они поступали всегда, как им хочется, то заперлись бы в своём Замке ото всех. Но они продолжают каждый год гостеприимно распахивать двери для тех, кто хочет увидеть чудеса Замка своими глазами. Насколько я слышала, для простолюдинов, желающих побывать здесь, так и вовсе не требуется приглашения и все, кто не робеют, могут в сопровождении дворецкого или экономки пройти по тем этажам, которые не закрыты для гостей, в любой обычный день.

Но есть места, куда не пускают посторонних.

Подземелья. Башня. Третий этаж, где спальни. Где сегодня буду спать и я…

Когда я в очередной раз натолкнулась на кого-то из гостей, поняла, что пора бы перестать витать в облаках. И начать хоть немного поглядывать по сторонам.

Но стоило сделать это… как я заметила странное.

На меня смотрели.

Даже не так – пялились во все глаза! Все, кому не лень. Кавалеры с нескрываемым интересом, дамы тоже, причем многие с откровенной завистью или осуждением, прикрывая улыбки и сплетничающие рты веерами.

Меня вдруг осенило. Моё прошлогоднее появление на балу… оно ознаменовалось весьма бурным скандалом. Мой танец с Дрейком, скандальное для девушки уединение на террасе, феерическая драка, когда хозяин бала собственноручно проломил одним из гостей столик с закусками… А после – наше с Ричардом исчезновение.

Никто же не знает, что мы всю ночь в шахматы играли и разговоры разговаривали.

Что думают сейчас все эти люди?

Меня осенило снова. Судя по всему, весь год мне перемывало косточки всё Королевство. Может, ещё и поэтому Ши не слишком-то и настаивала на том, чтобы вытащить меня в свет. Может, поэтому они с Орвиком смирились с моим добровольным затворничеством. Берегли? Знали, что именно говорят обо мне?

Но уж конечно, старая карга – графиня Винтерстоун – прекрасно знала. И не могла допустить присутствия девицы со столь подмоченной репутацией на балу.

А мама Ричарда… неужели ей настолько плевать на слухи?.. как и самому Ричарду, судя по всему, тоже. По-моему, они из тех людей, которые носят своё собственное мнение как броню и никому не позволяют указывать им, как жить.

Но вот меня сейчас отравленные взгляды, в перекрестье которых я попала, ранили как кинжалы.

Чтобы хоть чем-то заняться, я прошла к столу с напитками. Две почтенные матроны тут же отвели своих подопечных, по виду не старше моего, подальше.

Ну, радуйся теперь, девочка-скандал, девочка-ходячее стихийное бедствие! Кажется, ты заработала тут репутацию, которая идёт впереди тебя.

Я поёжилась и принялась нервно обрывать ягоды с виноградной кисти. Съела всего две, больше не лезло. Остальные оборвала все до голой ветки, пока спохватилась и сообразила, что творю.

Где-то в дальнем конце зала запела певица. Бархатное сопрано плыло чарующей волной. Скрипки подхватили, кавалеры радостно кинулись наперебой приглашать понравившихся дам.

Ко мне никто даже не подошёл.

Нет, не то, чтобы сильно хотелось – особенно после прошлогоднего казуса. Скорее, наоборот. Но так, чтобы совсем даже никто не предложил и не дал мне возможности учтиво отказаться… это ранило мою гордость неожиданно сильно.

Порченный товар, так они считают?

Граф поиграл с игрушкой, но отчего-то не пожелал объявить её своей. Поставил обратно на полку. Там таких много, и зачем связываться с потрёпанной, если всегда можно взять нераспакованный товар.

Я видела это в их глазах. Я чувствовала это в изучающих взглядах, скользящих по моей фигуре, оценивающих со всех сторон… вкус графа, не меня.

- Ох… - я резко вскинула руку ко лбу, который прошило острой болью. Боль раскалывала мне голову, ввинчивалась куда-то в мозг, лишала возможности связно мыслить.

Столько лиц вокруг…

Столько приклеенных улыбок… тщательно отрепетированных перед зеркалом, аккуратнейшим образом подчеркнутых искусной краской.

А дамы, дамы?

Хищницы, охотницы, они все. Загонная охота на одну-единственную, слишком долго бегающую на свободе желанную дичь.

Но разве я чем-то от них отличаюсь? Я приехала за тем же. Я такая же, как они. Я тоже весь день чистила и приводила в боевую готовность свой ловчий арсенал.

Как же противно это осознавать.

Захотелось уехать немедленно.

- Что, не клюёт, милочка? – ядовито прошипел кто-то позади меня. – А что ты хотела? С внешностью тебе прямо скажем, не слишком повезло. В корсете пустовато. Мужчины любят барышень, у которых есть на что посмотреть.

Я обернулась и увидела одну из этих богатеньких хищниц. Её я знала. Она ещё в прошлом году беззастенчиво охотилась на моего Ричарда и не отлипала от него. Это она тогда кокетливо вздыхала и настойчиво расспрашивала, свободно ли его сердце.

И вот сейчас в голубых лисьих глазах – мстительное торжество.

Я поняла, что это последняя капля. Наколдовать ей что ли слизняков в этот её расчудесный корсет, из которого чуть ли не вываливается всё?

Хотя что толку.

По сути-то она права.

Если бы я была интересна ему как девушка, а не только как друг… уже давно бы случилось. Хоть что-нибудь.

- Вот ты где! А я везде ищу самую очаровательную барышню этого вечера! – заявил вдруг решительный голос у меня за спиной.

Меня схватили под локоть и потащили.

Я ещё успела насладиться ошеломлённым выражением лица своей собеседницы, которое тут же сменилось едва контролируемой злостью.

Конечно же, это было Ричард. Он всегда меня защищал. Всегда старался прийти на помощь. Как настоящий рыцарь. Вот и сейчас – всего лишь снова поблагородничал. От осознания этого стало ещё горше.

- А пойдём-ка, поговорим. Куда бы нам…

Он не закончил.

Магия Замка ледяной розы сорвала нас с места, закружила, вырвала из удушливой атмосферы бала.

И выбросила прямиком на место, которое так полюбилось мне в прошлый приезд.

Тихий тёмный коридор третьего этажа. Синие витражи, лунный свет разбивается вдребезги об них и ложится на каменные плиты пола бело-голубыми пятнами.

Здесь прохладно. И здесь мы совсем одни. Где-то там, впереди, живые розы вырастают из пола и взметнувшись прямиком в потолок, в мгновение ока создают живую колючую стену. Она преграждает коридор, и теперь сюда никто не сможет попасть, даже если захочет. Здесь моя голова перестаёт болеть.

Я поднимаю глаза – и наталкиваюсь на чёрный взгляд с высоты, который, оказывается, внимательно изучает моё лицо всё это время.

- Замок, как всегда, хулиганит. Впрочем, я ему благодарен. А теперь, рассказывай!

- Что рассказывать? – я отвожу взгляд.

А он берёт меня за талию обеими руками, и я даже ахнуть не успеваю, как поднимает вверх и усаживает на широкий и высокий подоконник.

«Везучий подоконник» - так его назвал Ричард однажды. Я так и не поняла, откуда у него такое название.

Теперь наши лица на одном уровне. Так допрос проводить явно удобнее. Да и следователь настроен решительно.

- Лягушонок, что стряслось? Я впервые вижу, как у тебя глаза на мокром месте.

- Да ничего… - я снова отвернулась и попыталась избежать копания в моей голове. Но сегодня, кажется, меня загнали-таки в угол.

И у меня, как на зло, больше нет совершенно никаких сил. Плотина, которая держала чувства так долго, уже дала течь и вот-вот обрушится. И наверное, бурная вода окончательно утопит меня с головой.

- Скажи мне, хотя бы раз в жизни! – Ричард положил руки по обе стороны от моих колен, перекрыл пути отхода. Верно предугадал, что я собиралась ретироваться подальше от его расспросов. – Вообще не понимаю, какая может быть причина. Такая красивая, талантливая, замечательная во всех отношениях юная леди просто обязана наслаждаться балом…

Я не ответила на его шутливый тон, которым он уговаривал меня, как ребенка – не плакать, и на его попытку подбодрить.

Она меня просто взбесила.

Я достаточно строила из себя паиньку. В конце концов, накопившаяся обида – за этот вечер, за этот год, за все эти годы – просто грозила взорвать меня изнутри. И тогда я её выплеснула.

- Вот именно! – я тыкнула пальцем прямо в его твёрдую грудь. Чуть не сломала. – Красивая, талантливая, замечательная, благородного происхождения и вообще практически принцесса! Так какого ж рожна тебе ещё надо?!

Мой первый порыв быстро прошёл, и я сдулась.

Вместо злости и обиды меня вдруг накрыло волной совсем других эмоций. Как будто за рухнувшей плотиной была вовсе не мутная, застоявшаяся вода. А чистый, мощный поток, который смыл всё лишнее и вынес на поверхность только главные вещи. То, как близко мы сейчас – в эту зачарованную минуту, в этом заколдованном месте.

Моя рука, которая так наивно и глупо пыталась ударить, теперь несмело трогает лепестки синей розы в петлице чёрного сюртука. А потом скользит раскрытой ладонью, едва дотрагиваясь, по шероховатой грубой ткани. Медленно вверх, к плечу. Замирает там.

Робкий взмах ресниц.

Если б я знала, что когда-нибудь увижу на всегда невозмутимом лице Ричарда Винтерстоуна столь ошеломлённое выражение, ни за что бы не поверила.

- Гаяни…

- Я уже восемнадцать лет Гаяни. Восемнадцать! Между прочим! Лет! А ты…

Я снова отвернулась. Предательские слёзы уже закипали. А спрятаться, чтоб их не показывать, было негде. Везде был он.

Его сила, его запах, его руки, которые по-прежнему держали меня в плену. И мы были близко – слишком близко. Ближе, чем дозволяли приличия. Ближе, чем позволяли мы друг другу раньше. Ближе настолько, что это уже становилось физически невыносимо.

Ричард долго молчал. А потом выдохнул:

- Лягушонок… Гаяни! Но ты же совсем ещё юная, у тебя вся жизнь впереди. Зачем тебе такой сухарь, как я? Ты можешь найти себе ровесника.

Но противореча сам себе, он положил мне ладонь на талию – тяжело и веско, словно его руки безотчётно пробовали на вкус то новое знание, которое ещё только пытался осмыслить разум. Мне кажется, наши тела вели сейчас какой-то другой разговор, не слушаясь того, что говорили глупые головы. И он, этот разговор, был намного честнее.

Мои колени коснулись его тела. Теперь – ещё ближе.

- Я даже не думал, что ты можешь так… Что можешь в меня… В конце концов, я не привык смотреть на тебя подобным образом! Ведь ты же…

- Так посмотри! – шепнула я и посмотрела на него искоса из-под ресниц. Чувствуя, что кажется, краснею как маков цвет.

Он замолчал.

И посмотрел.

И смотрел на меня долго.

Наконец, коротко вздохнул и поднял руку к моему лицу. Я застыла, забыв дышать.

Кончиками пальцев – по бровям и виску, и ниже, невесомо касаясь бархатной кожи. Костяшками по линиям моего лица – эллеритовое кольцо задевает холодом, и этот умопомрачительный контраст с жаром кожи сводит меня с ума. Столько осторожной, сдержанной, терпеливой нежности, что у меня в груди словно стая бабочек начинает трепетать крыльями.

Закрываю глаза, когда чувствую его руку в своих волосах. Пропускает пряди меж пальцев – и любуется, я знаю. Наверное, я предчувствовала, что ему понравится. Не зря отращивала… А уж как нравится мне… м-м-м… Вот так, до самых кончиков, неспешным скольжением запуская дрожь по моему телу.

Горячая ладонь обнимает мою щёку, я склоняю голову ближе и трусь об эту широкую, с загрубелой кожей ладонь, будто кошка.

Открываю глаза и поражаюсь, как серьёзно он на меня смотрит.

С моих губ срывается нетерпеливый выдох.

- Ну? Что? Посмотрел? И что ты думаешь?

Но судя по всему, чья-то глупая голова по-прежнему ещё говорит невпопад, не догоняя то, что давно уже поняло тело.

- Я думаю, что крупно попал, - честно признался Ричард Винтерстоун.

Вспыхиваю и убираю руку с его плеча. Отталкиваюсь обеими ладонями от подоконника.

- Хорошо, ты добился своего – я обиделась! Можешь дальше не пытаться искать то, чего нет и видимо, уже не будет. – Я попыталась сползти на пол. Но каким-то странным образом оказалась плотно зажатой между жёстким краем подоконника – и мужским телом, источающим жар, который я чувствовала всей кожей через тонкую ткань.

- Погоди. Нужно провести опытные испытания, - пробормотал Ричард. – Чтоб было совсем понятно.

А потом склонился и поцеловал перепуганную и обрадованную меня так – что я полностью, абсолютно согласилась с ним.

Опытные испытания нужны.

О-очень-преочень нужны!

Даже если мне уже давным-давно всё понятно.

Да.

Везучий всё-таки этот подоконник.

Губы Ричарда прижались к моим на бесконечно долгое мгновение. Это было как встреча после долгой разлуки, как узнавание после потери.

Я снова вцепилась в его плечи – судорожно, теперь уже обеими руками, отбросив робость, забыв обо всём, кроме яростного, крушащего всё на своём пути желания удержать. Удержаться в этом самом мгновении, объяснить без слов то, что словами у меня получалось не очень.

Как сильно я тебя ждала.

Как сильно ты мне нужен.

Ты даже не представляешь себе.

Да-а-а… Такого первого поцелуя стоило ждать! И беречь этот драгоценный дар от любых и всяческих посягательств.

Он оторвался от меня первый – тяжело дыша. Оторвался, чтобы взять моё лицо в ладони и посмотреть каким-то бешеным, пьяным взглядом. Его царапающий хрипотцой низкий голос вибрировал у меня на губах, так близко он был. Ричард заговорил торопливо, заглядывая мне в глаза:

- Гаяни! Послушай, Гаяни. Только скажи мне одну вещь. Очень важную! Это ведь… не блажь? Не твоя прихоть? Если вдруг ты просто захотела сегодня развлечься, или заскучала на балу, или этой ослепительной красавице, в которую ты превратилась, вдруг взбрело в голову потренировать свои навыки обольщения на ком-то, кто под рукой… Скажи мне это сейчас! Потом будет уже поздно. Потому что для меня всё слишком серьёзно. Потому что если я сделаю этот шаг – для меня больше не будет дороги назад, я знаю.

Я терпеливо дождалась окончания этого горячечного бреда.

И сказала очень тихо и спокойно:

- Пять лет, Ричард Винтерстоун. Пять. Лет. С самой первой встречи.

Он помолчал ещё, осмысливая.

А потом обнял крепко-накрепко обеими руками и поднял, прижимая к себе так тесно, что у меня выбило весь воздух из груди.

И снова обрушился на мои губы поцелуем.

Наш второй был совсем не такой, как первый. Это был смерч, ураган, который покорял и устанавливал власть, благодарил и обещал, утешал и распалял намёками на будущие открытия.

И как раз, когда я уже была распалена ими до предела, Ричард оставил мои губы в покое и взялся снова издеваться над мозгом. Вновь посмотрел испытующим графским взглядом, отстранившись.

- Но в таком случае, я совершенно не понимаю одного! И вот сейчас не приму ни единой твоей отговорки. Лягушонок, признавайся – с чего же тогда ты сбежала из Замка ледяной розы? Меня до сих пор это мучает, я покоя не мог найти… Придумал себе тысячу разных причин, но ни один из них никак не увязывается с тем, что ты мне сейчас сказала!

Да чтоб ему… эта чёртова Винтерстоуновская логика! Всё у него должно «увязываться», всё должно выстраиваться в стройные математические схемы. Иначе нет ему в жизни счастья.

Я вздохнула и упёрлась Ричарду в грудь ладонями.

Он осторожно поставил меня на пол.

Я аккуратно попробовала кончиком языка свою нижнюю губу, которая была как-то совсем уж бессовестно исцелована. На горле графа нервно дёрнулся кадык.

- Эм-м-м… Хотите знать, что за вожжа мне под хвост попала, Ваше сиятельство? Извольте. Видите ли – я наслаждалась гостеприимством Замка ледяной розы, которое мне было столь великодушно оказано, и даже не думала ни о каких отъездах, а напротив, стремилась как можно дольше продлить своё здесь пребывание, чтобы… м-м-м… возможно лучше продемонстрировать вам всю бездну своих положительных качеств. Однако душа моя не смогла выдержать того прискорбного факта, что вы стали самым бессовестным образом выезжать куда-то по ночам и возвращаться под утро, а то и не возвращаться вовсе.

Я выдала всё это легкомысленно-светским тоном, но под конец мой голос дрогнул. Слишком свежи были тяжёлые воспоминания.

Поэтому закончила я совсем уж робким вопросом:

- Ты же… тебе ведь больше не нужно никуда уходить? У тебя ведь теперь есть я.

Всё-таки я осмелилась посмотреть ему в глаза, чтоб понять, не зашла ли слишком далеко своей бесцеремонностью… и увидела там такое, что волна жара прошла по моему телу сверху вниз, концентрируясь где-то совсем уж в неприличных местах.

Кажется, Его сиятельство воспринял мои слова очень даже буквально. И прямо сейчас, судя по тёмному огню во взгляде, со всех сторон рассматривал внезапно поступившую идею – обо мне в графской постели. И если я хоть что-то в этом всём понимала, идея графу понравилась.

Очень-очень понравилась.

И я вообще-то не совсем это имела в виду. Но вот сейчас переубеждать категорически расхотелось. Я с ума сходила, как мне нравился этот новый Ричард. Ни следа от привычной чопорной невозмутимости, спокойствия и сдержанной холодности. Это всё теперь отброшено – я смогла сорвать привычную маску и найти его настоящего. И теперь всё глубже и глубже тонула в океане его эмоций.

Он медленно-медленно стал склоняться ко мне – словно спрашивая разрешения. Я вздохнула и обвила его шею руками.

Наш третий поцелуй был снова другим.

Томное, упоительное прикосновение вдруг сменилось властным, подчиняющим, с которым он раскрыл мои губы. Я вздрогнула, когда почувствовала горячее касание языка к моему. А потом прижалась теснее – прижалась всем телом. Его рычащий стон прямо в меня – не размыкая губ.

Ещё и ещё, он целует так, будто пьёт мою душу большими глотками.

Я выгибаюсь дугой под его напором, склоняюсь назад. Наталкиваюсь головой на холодное стекло. Его твёрдые пальцы в моих волосах – поддерживают затылок, не дают упасть. А вторая рука под моей спиной.

Каким-то неведомым чутьём я ловлю тот миг, когда до него вдруг доходит, что на мне нет корсета. Потому что пальцы, скользящие по лопаткам, вдруг порывисто сжимают тонкую ткань, задевая нежную кожу под ней так, что моё сердце пропускает удар, а потом начинает биться с утроенной силой.

Когда Ричард рывком выпрямляет меня, голова кружится и звёздочки пляшут перед глазами.

- Кхм… Гаяни. Думаю, нам надо срочно возвращаться на бал. Иначе мы доцелуемся… до чего-нибудь. А я обещал одному надоедливому оболтусу тебя беречь.

Я кое-как пригладила волосы. Не совсем уверена, что Орвик именно это имел в виду. Скорее даже наоборот. Но весь свой годовой лимит на переубеждения Ричарда в чём бы то ни было я сегодня уже исчерпала, поэтому послушно вкладываю ладонь в его, протянутую в ожидании, и путаясь в собственных ногах кое-как иду вслед за ним. Его железные пальцы сжимают мои так крепко, что я чувствую бешеные толчки крови под кожей. Он как будто боится, что я снова куда-нибудь сбегу. И вот умный же человек, был по крайней мере. Разве в таком состоянии сбегают?

В голове туман и никак не соберу тело из желеобразного состояния. Вроде бы где-то там должен быть позвоночник?.. Все мои чувства до сих пор сконцентрированы на горящих губах, не могу думать ни о чём другом.

Если каждый поцелуй может быть таким разным на вкус, я хочу прожить тысячу жизней, чтоб попробовать их все.

---

(Продолжение следует ^_^

И если кто-то думал, что бонус, как и Замок последней розы, закончится на подоконнике… то этот кто-то думал неправильно ;)