Замок серебряной розы

ЭПИЛОГ 2

ЭПИЛОГ 2

Три года спустя

- Кто такие демиурги?

- Что-что?..

Вопрос застал меня врасплох, я отвлеклась от расстёгивания сложной застёжки на меховой мантилье из голубой лисы, подняла голову и посмотрела на графа Винтерстоуна.

Отец Ричарда терпеливо повторил вопрос. Я видела в его чёрных глазах, так до боли напомнивших мне вдруг мужа – я слишком давно не видела любимого, и сердце на миг сжалось, - знакомый азарт.

Всё ясно. Лорд снова пишет какую-нибудь книгу. В такой момент он слегка терял ощущение реальности, как будто обитал в другом, параллельном мире, что строчка за строчкой оживал под его пером. И почти не выходил из знаменитой на всё Королевство библиотеки Замка ледяной розы. Впрочем, нас с Кэти поприветствовать, конечно же, вышел. Мы прибыли в Замок впервые за три года. Наконец-то рискнули на такое долгое путешествие – в карете, разумеется. На межпространственных переходах я для себя поставила жирный крест, и больше никто так и не смог убедить хотя бы попробовать, хотя многие пытались.

Но этот барьер я переступить пока так и не смогла. И дочь не отпускала в порталы ни под каким предлогом.

Поэтому наши многочисленные родичи были частыми гостями у нас в Меридивине, а вот мы с Кэти ответные визиты возвращали крайне редко. Вот бабушку с дедушкой в их фамильном замке навещаем впервые.

Непоседа уже удрала – её от многочисленных слоёв зимней одежды я избавила первой, а сама вот задержалась. В результате, кажется, попаду под перекрёстный огонь вопросов лорда.

Мне не впервой – Ричард раструбил ему, что я «главный специалист по древней истории эллери», тем самым эпохам, о которых потомки нашего народа в этом мире, столько веков прозябавшем под гнётом Завоевателей, имеют крайне слабое представление. Вернее, почти никакого.

Определённый смысл в этом, конечно, был. Я научилась читать в три. В семь прочла все книги в Сирианаре, до каких только могла дотянуться. Меня учил как свою преемницу мерзкий старикашка Мардухай. В Летописном чертоге мне, мелкой соплячке, давали почитать такие дряхлые летописи, которые начинали сыпаться, если неловко перевернёшь страницу. Все-таки дочь элара, пусть не старшая, да ещё и потенциально следующий архимаг – это впечатляло даже немногословных хранителей Чертога. Ну или может быть, видя мою любовь к чтению, они чувствовали во мне родственную душу и понимали, что этот ребёнок не станет рисовать каракули на полях или подрисовывать усы миниатюрам древних правителей Элирата.

Впрочем, это Ричард просто отлынивает, пытается подставить под расспросы меня. С тех пор, как он побывал в моём мире впервые, столько раз туда возвращался, что и сам прочитал всё содержимое Летописного чертога не по одному разу. А своему отцу, известному домоседу, регулярно таскает оттуда самые любопытные издания, каждый раз доводя до сердечного приступа хранителей. Они, к своему горю, ничего не могут поделать против личного приказа нынешнего элара, которым по странной причуде судьбы стал один из племянников Ричарда. И каждый раз чуть не плача вверяют наглому пришельцу из другого мира очередную бесценную реликвию, видимо мысленно прощаясь с нею, когда Ричард вскакивает на зеленогривого коня, чтоб уйти в мерцающее окно портала.

Можно было б так не беспокоиться. Винтерстоуновская кровь… для них нет большей драгоценности, чем книга. Нет более священной вещи, чем долг. И нет большего проклятия для их близких, чем призвание. Которое раз за разом заставляет мужчину из рода Винтерстоун забыть обо всём, кроме зова этого призвания – неподкупного, непреклонного, неумолимого.

На счастье леди Винтерстоун, её супруг нашёл своё призвание в написании книг. У неё мужа забирали только древние фолианты, в которые он мог зарываться сутки напролёт.

Мой же…

Ричард тоже нашёл своё призвание три года назад.

Именно поэтому сейчас мы с Кэти навешаем его родителей вдвоём. Последний раз я виделась с любимым ровно двадцать три дня назад. Каждый новый день разлуки наполняет моё сердце тоской, как и первый. К этому невозможно привыкнуть. Я стараюсь улыбаться на прощание, стараюсь быть самой понимающей женой на свете – тем более что я правда, до глубины души горжусь им.

Но каждый день одиночества по-прежнему убивает.

Я очнулась от невесёлых мыслей и поняла, что веду себя крайне невежливо. Лорд Винтерстоун что-то мне запальчиво рассказывает.

С усилием сосредоточившись, разобрала, что Его величество король назначил моего свёкра попечителем недавно открытого в столице Института изучения магии. И попросил написать учебник по истории эллери.

О, это было попадание точно в цель!

Из-под пера графа вышло немало книг – от перевода сказок народа эллери до десятитомного словаря эллерийского языка с комментариями, от пособий по изучению эллерийского для начинающих до стихотворных баллад о героической эпохе его предка Роланда Винтерстоуна. Пару лет назад в столице даже спектакль по пьесе графа поставили, «Проклятие рыцаря или Ледяная дева» - говорят, идёт до сих пор с бешеным аншлагом.

Однако за столь масштабную задачу, как учебник истории, моему учёному свёкру браться еще не доводилось. И вот теперь Его сиятельство так и горит энтузиазмом, заражая всех вокруг. Зная его, получится томов сорок, и ещё маленькая хрестоматия в дополнение, томов эдак на двадцать три мелким шрифтом.

Столько веков в Королевстве Ледяных Островов тщательно вычищались любые упоминания об эллери, достоверных источников настолько мало, что ноша кажется непосильной – но это только для тех, кто не знает лорда Винтерстоуна.

Мы крепко сдружились с графом за эти годы – они с супругой часто навещали нас с малышкой, скрашивая очередное ожидание Ричарда, каждый раз они как будто чувствовали момент, когда мне приходилось особенно нелегко. Леди Винтерстоун няньчила малышку, а лорд отвлекал разговорами – и время бежало хоть чуточку, но быстрее…

Так вот он как-то раз сказал мне, что если и жалеет о том, что он не эллери, а простой смертный, то только потому, что не успеет прочесть все книги на свете и не успеет написать все книги, которые хотел бы написать.

Его жена каждый раз за такие разговоры на него сердилась, но он только посмеивался.

Уж он-то знает, что эллери тоже не живут вечно. Но всё-таки дольше обычных людей. Хотя Замки роз, без сомнения, продлевают жизнь своим хозяевам. И никто, увидев этого подтянутого широкоплечего мужчину с малышкой Кэти на руках, не сказал бы, что это его внучка. А дети моей старшей сестры и вовсе… приходятся им с леди правнуками.

Я любила графа. Наверное, поэтому сносила некоторые чудачества, вроде странных вопросов, с которыми он на меня накинулся вместо приветствия. И терпеливо слушала, пытаюсь разобраться, а в чём, собственно, проблема, которая смогла поставить в тупик этот великий ум.

- …Ричард привёз мне эту старую летопись незадолго до того, как отправился в первое путешествие за эллеритом. «Науриндаэр Эллириа», «Книга утраченного света Эллирии». Знакома с подобным сочинением?

Я задумалась на мгновение и кивнула. Припоминаю такую. Расставаясь с этим ветхим фолиантом хранители Летописного чертога небось взяли с Ричарда клятву на крови, что вернёт в целости и сохранности. И вообще удивлена, что дозволили вынести за пределы Сирианара. Тут даже указ элара бы не помог, настолько ветхие труды попросту опасно перемещать, да ещё порталами. Мне-то давали читать всего один раз, под строгим присмотром. Ничего интересного – в основном, пространные рассуждения древних магов-изгнанников об утраченном величии и нытьё о том, что однажды мы станем великими снова. Эллирией мы называли нашу страну до того, как Захватчики её… в общем, до падения.

- Замечательно, значит ты мне поможешь! Изучаю её уже который год, и до сих пор не могу восстановить некоторые тёмные пятна. Книгу явно писало несколько человек по очереди, последние страницы заполнены были по старинной бумаге, но свежими чернилами не так давно – по моим оценкам, две завершающие записи вряд ли старше пяти-семи лет. А вот первые страницы почти уже утрачены. Чернила выцвели, но мне удалось изобрести состав, позволяющий прочесть хотя бы частично. Поэтому я, с твоего позволения, вернусь к своему первоначальному вопросу, Гаяни. Кто такие демиурги?

Вот тут я задумалась как следует.

Растаявший снег капал с мехов на пышные ковры. Слуга всё же решился нарушить нашу беседу и принять у меня одежду. Я поблагодарила и принялась снова прокручивать в голове незнакомое слово.

Демиурги…

Кажется, я начинала понимать, что именно так зацепило графа.

- Вы пытаетесь восстановить не только древнюю историю, но и легенды эллери о создании мира? Мифологию?

- Совершенно верно! – кивнул тот. И прищурился. – И знаешь, что меня поражает?

Я вопросительно подняла бровь.

- Их нет! То есть совершенно! В ваших книгах имеется масса чрезвычайно любопытных обрывочных сведений о возникновении первых королевств эллери, о политическом устройстве, о сотворении первых Замков роз, о войнах Порядка и Хаоса, о первых контактах с людьми из-за моря и о Завоевании, даже религиозные воззрения чужаков описываются вашими летописцами крайне скрупулёзно… но я не нашёл ничего о мифологических воззрениях самих эллери.

- Что в этом странного? – удивилась я.

- Странно то, что так не бывает! – с жаром воскликнул граф. – У всякого народа в донаучную эпоху господствует мистическое мировоззрение, это непререкаемый исторический закон развития общественного сознания. Не понимая ничего об истинном устройстве мироздания, человек, чтоб не так было одиноко в огромном и непонятном мире, населяет его духами и богами. Находит магические объяснения всему, чего не знает – от удара молнии до природы сна, когда ты отчего-то ложишься и много часов проводишь в неподвижности. От увядания растений осенью до болезней, которые внезапно и ниоткуда вдруг нападают на вчера ещё совершенно здорового человека… О нет, поверь мне, я много где побывал лично, а еще больше стран посетил, путешествуя с книгами – свои мистические воззрения, которые со временем иституируются в религиозные, есть у каждого народа! Боги и духи, сотворение мира и его уничтожение, небесные чертоги светлых богов и подземная обитель тёмного бога смерти, великая борьба добрых и злых божественных сил за будущее всего человечества – идеи об этом такие же древние, как разум самого человека.

Граф принялся расхаживать туда-сюда в своём привычном чёрном сюртуке, размахивая активно руками.

- В Королевстве Ледяных Островов, особенно в крупных городах, научная картина мира почти повсеместно уже вытеснила религиозность, а светское право заместило религиозные обряды. Однако по деревням тёмное крестьянство до сих пор верит в духов, демонов, домашних божков-хранителей очага и многочисленных богов-покровителей тех или иных отраслей хозяйства, в каждом графстве свой набор таких «божков», разумеется. В зависимости от того, чем промышляет местный народ, рыболовством или, скажем, скотоводством. За морем же, на Материке, распространён культ Небесной Девы, Обители которой, впрочем, уже давно стали мощными центрами политической силы и земель сконцентрировали больше, чем местные князьки. В Алом мире борются за власть древняя традиция поклонения Великой Матери – и более молодой и мощный культ, в котором обожествляют природные стихии Огня, Воды и других стихий… мне продолжать, или ты уже догадываешься, к чему я веду?

- И только эллери не знают никаких богов… - прошептала я, удивлённо распахивая глаза, осознавая вдруг его правоту.

Да, у нас строятся храмы – но это храмы древних героев и пророков. Есть жрецы – но это скорее сильнейшие маги, полные амбиций и постоянно соперничающие друг с другом и с властью элара. Я порой слышала, как человек в речи привычно восклицает «о боги!», но ни разу не слышала имени ни одного из них.

Ни мифа, ни гимна, ни клочка молитвы, ни легенды о каком-нибудь сотворении мира – ну там, из грязи, цветка или песни заскучавшего бога, как это бывает у других народов в других мирах. За время сидения в Замке серебряной розы в ожидании мужа я прочла о таких мирах достаточно книг – в Королевстве Ледяных Островов их кинулись изучать жадно и обстоятельно, как только открыли.

И только у эллери… Ни-че-го.

- Но ведь так не бывает! – воскликнула я.

Мы с графом переглянулись.

- Я знал, что ты меня поймёшь, - удовлетворённо кивнул свёкр. – И поэтому я в третий раз задам один и тот же вопрос, который не даёт мне спокойно спать вот уже которую ночь. Кто такие демиурги?

- Да откуда же вы взяли-то это слово? Лично я слышу его впервые в жизни.

- Я взял его из вашей собственной книги, Гаяни! «Науриндаэр Эллириа»! Единственная книга, где оно упоминается, - из всех, что я видел за всю свою жизнь. Даже в Эллериконе его не было, я проверял! Я прочёл это слово на тех самых, почти уничтоженных временем первых страницах. Но вся моя боль заключается в том, что из контекста решительно не понятно, о чём или о ком речь! Скорее, всего, правда, «о ком», потому что упоминается «непререкаемая воля демиургов» и «тяжкий жребий демиурга», из чего я делаю вывод, что их может быть как один, так и несколько. А происхождение слова от древнееэллерийского корня «создавать» наводит меня на мысль, что ближайшим аналогом на общем языке может быть слово…

- «Создатель». Или «Творец»… - прошептала я.

- «Творцы», - твёрдо скорректировал граф. – Плюс к тому ещё туманное упоминание некоей «Вечной розы», которое на меня подействовало как на охотничьего пса, взявшего след. Да только след обрывается, не успев начаться. Можешь оценить степень моего отчаяния. Вся надежда на тебя! Ты родилась среди этих книг от древней крови Эллирии, этот язык твой родной, во дворце элара не было секретов от маленькой элианы…

- Сожалею, но я ничем не могу помочь, - с грустью покачала головой я. – Хотя безумно ценю ваше доверие! Но… даже в моих видениях прошлого такого слова мне не встречалось. Я и правда впервые в жизни слышу о… демиургах.

У меня вдруг мороз прошёл по коже.

Как будто древним эллери не требовалось расшифровывать это слово на страницах своих летописей.

Как будто оно было для них слишком обыденным. Ведь зачем подробно описывать то, о чём все твои читатели и так хорошо знают?

И вот сейчас я, чистокровная эллери в неизвестно каком поколении, это слово не понимаю – но я его чувствую.

Как будто оно у меня в крови.

И заставляет трепетать и покрываться мурашками даже в тёплом, пахнущем цветами и расцвеченном уютными огнями холле Замка ледяной розы.

Граф вздохнул и задумчиво потёр подбородок.

- Что ж… печально. В таком случае буду пытать Ричарда, когда вернётся. В конце концов, он дольше меня корпел над книгой. Именно в ней он нашёл сведения об эллерите, и указания, где искать месторождения. Вдруг какие-то догадки…

- Да-да, конечно! – напоминание о муже в который раз отозвалось ноющей болью где-то под сердцем. Почему-то вспомнились наши торопливые поцелуи перед рассветом в ночь, когда он собирался уезжать. Захотелось прервать разговор поскорее, и я поспешно откланялась.

К тому же надо было найти дочь. Я ни минуты не боялась за неё в Замке ледяной розы, он лучше всякой няньки способен был позаботиться о ребёнке. Да и Кэти в свои три была… не совсем обычным ребёнком.

И всё же я нервничала, когда дочери долго не было рядом.

Поэтому поскорее распрощалась с графом, который, кажется, меня уже даже не слышал, глубоко погружённый в раздумья. И взбежала вверх по широкой лестнице – туда, куда задумчиво побрела моя девочка сразу, как только осталась без присмотра.

Я много раз бывала в Замке ледяной розы.

Всегда он был разным, словно музыкальная шкатулка с секретом, которая всякий раз играет новую мелодию, стоит поднять крышку.

Сегодня эта музыка молчала.

Сегодня Замок был какой-то притихший и казался настороженным и молчаливым, будто олень, что чутко прислушивается к шорохам в лесу и вот-вот сорвётся в бег.

- Кэти!

Ответа не было.

Я ускорила шаг. Коря себя за то, что вообще выпустила ребёнка из виду. Это ведь Замок, где даже стены живые, говорила я себе. Что может случиться? Тем более с моей осторожной и ловкой девочкой, которая ни разу за всю жизнь даже коленку себе не сбила…

А вот теперь тревога заставляла переходить почти на бег, заглядывать во все двери по дороге. Я упустила из виду, что она у нас… слишком тихая. Никогда не кричит, не капризничает, как другие дети. Ничего никогда не просит, и вообще почти всё время молчит – так что одно время я даже боялась, что она растёт немой. Но страхи оказались напрасными. Просто она больше любит слушать и наблюдать – может часами смотреть на то, как паук ткёт паутину или вместе с кошкой караулить мышь у норы, присев на корточки и сосредоточенно хмуря бровки.

И уж совершенно точно невозможно добиться, чтобы Кэти откликнулась, когда её зовёшь.

Я представила, сколько в этом лабиринте интересных закоулков и тайников, в которых можно спрятаться, и мне поплохело.

А всё граф со своими демиургами! Дались они ему.

Я отдышалась немного и поднялась ещё выше, на этаж, который пока не обследовала.

В длинных гулких коридорах Замка ледяной розы не плясали под потолком синие огни-светляки, как обычно. В них царила полутьма. Лишь далеко-далеко впереди маячил белый просвет высокого стрельчатого окна, за которым шёл снег.

Я узнала место. Здесь был наш с Ричардом «особенный подоконник», на котором он меня впервые поцеловал. И в этом коридоре располагалась та самая комната, принадлежавшая раньше его матери, в которой разрешили поселиться и мне когда-то. Комната, соединенная с соседней тайным проходом… сколько же воспоминаний хранят эти стены!

И может, наши тени до сих пор бродят здесь по ночам – или это сны Замка ледяной розы, которые оживают, когда древние камни погружены в ночное безмолвие.

Я невольно замедлила шаг и остановилась возле заветной двери.

Она была неплотно прикрыта, и я коснулась ладонью створки.

Мои глаза широко распахнулись. Я вспомнила.

Видение.

Оно пришло ко мне, когда я в первый раз была здесь.

- Кэти! Кэти, сердечко моё, не убегай! – повторила я те самые слова, что слышала тогда.

И теперь поняла, почему голос, их произнёсший, показался мне смутно знакомым.

Ведь это был мой собственный голос.

И вовсе не юную леди Винтерстоун показало мне видение.

Я видела тогда не прошлое, как мне почудилось сначала – а будущее.

В тот вечер я увидела нашу с Ричардом дочь.

…Накануне прибытия в Замок я и правда нарядила Кэти в зелёное платье, её любимое. И синяя лента вплетена в длинные тёмные пряди.

Моя малышка стоит спиной ко мне у окна в этой тихой пыльной комнате, в которой давно никто не живёт. Запрокинув голову, разглядывает витражи, поросшие морозными узорами, будто листвой сказочных деревьев.

Синие розы спускаются к ней с потолка – медленно, собираясь познакомиться. Она тянет к ним пальчики и касается бархатных лепестков.

Лепестки чернеют и скручиваются. Ветви отдёргиваются, словно руки человека, который обжёгся. Колючие плети втягиваются в потолок, и он замирает, кажется снова неживым, лишь покрытым изящной лепниной.

А малышка уже поднимается на цыпочках к витражу.

Крохотная ладошка ложится на узор из синих, голубых и белых стёкол… и по нему во все стороны расползается чёрная тень. Плавя на своём пути морозные разводы, стирая цвета – словно в воду плеснули чёрных чернил и теперь они, клубясь, стремятся заполнить всё вокруг… один изогнутый фрагмент металлической решетки витража за другим покрывается чернотой… до самой стрельчатой рамы…

Я содрогнулась.

Кэти обернулась и посмотрела удивлённо на меня. Как всегда молча. Своими красивыми, большими, чёрными папиными глазками.

Моё драгоценное, так трудно давшееся мне дитя. Моё единственное дитя, и единственным, скорее всего, останется. Как же я её люблю. О чём-то я только что беспокоилась… Я бросила затуманенный взгляд на окно, полюбовалась мгновение яркими, синими с голубым, витражами… нет, не помню. Показалось что-то. Наверное, от недосыпа. Плохо сплю последнее время, в нашей огромной постели без Ричарда слишком много пустого места.

Я подошла к своей девочке, присела перед ней и взяла руками за узкие плечики.

- Бабушка ждёт. Пойдём?

Кэти упрямо не двигалась с места.

- Ну что ты? Не хочешь уходить?

- Тут ялче всево, - тихо сказала Кэти.

- Что ярче?

Она как обычно не ответила.

Но мне показалось, что речь идет о магии. Потому что в этот миг я и сама очень остро ощутила то, о чём говорит моя дочь. Эта комната – сердце Замка ледяной розы, средоточие его магической энергии.

Но нас и правда заждались. Заставлять хозяйку Замка ждать дольше было бы совсем уж невежливо. Поэтому я подхватила дочку на руки, и не взирая на её молчаливо сопящее сопротивление потащила прочь.

Как оказалось, вовремя – граф уже поднимался размашистым юношеским шагом по лестнице, и просиял при виде нас.

- А пойдёмте-ка на лужайку перед Замком, юная леди! Вас ждёт сюрприз.

К нему моя упрямая малышка пошла охотно, и меня даже кольнула ревность.

- Гаяни, а ты ступай к моей жене, будь добра. Она в малой серебряной гостиной. Ждёт тебя с самого утра – кажется, хочет сказать что-то важное, - и граф спрятал в уголках губ таинственную улыбку.

Я, разумеется, так и поступила. Тем более, что ребёнок теперь под надёжным присмотром.

- Эм-м-м… Послушайте, граф!

Он обернулся, осторожно ступая по лестнице далеко внизу, бережно уводя за ручку мою крохотную девочку. Тёмная бровь вопросительно поднялась. Они были так похожи с малышкой, что я залюбовалась. Винтерстоуновская порода.

- Нет, ничего, простите.

Граф учтиво кивнул и продолжил путь, а я застыла, вцепившись замёрзшими пальцами в изогнутые перила. Сбитая с толку.

Я, кажется, хотела что-то ему рассказать. Меня же что-то беспокоило…

Тряхнув головой, я отставила бесплодные попытки вспомнить и поспешила в малую серебряную гостиную.

Снег за окном.

Замок ледяной розы затих, и снежная пелена будто скрывает собою все звуки мира.

Мягко скользят снежинки с бесконечно высоких и торжественных, как своды храма, плотно скрытых за облаками зимних небес.

- Вы привезли с собою снег.

В голосе леди Винтерстоун – нотка задумчивого удивления. Хрупкий фарфор с едва слышным звоном опускается на блюдце. Мы пьём чай за маленьким круглым столом у окна. На леди белое платье с серебряной вышивкой у ворота, она кутает изящные плечи в тонкое кружево шали. Из тяжёлого узла густых каштановых кудрей выбивается несколько непослушных локонов, нарушая образ безукоризненной леди и придавая капельку девичей легкомысленности. Если забыться, я могла бы принять леди Кэтрин за свою ровесницу – если бы не её взгляд.

Я не отвечаю.

За что люблю свекровь – с ней не надо лишних слов «потому что так принято». Она всегда знает, когда хочется просто уютно помолчать. Вот и в этот раз даже не ждёт ответа и не оборачивается ко мне, продолжая созерцать картину в раме узкого стрельчатого окна.

За окном снежинки всё кружат и кружат в беззвучном вальсе.

Снег в Замке ледяной розы.

Пока я дошла из кареты до Замка по щиколотку в сугробах, подол моей мантильи оказался весь облеплен мокрым снегом. Мысль об этом наполняет душу смутной тревогой. Как неверный мазок на идеальной картине, которого пока не можешь распознать, но подспудно чувствуешь.

Я ни разу прежде не видела, чтобы здесь шел снег. А ведь не единожды бывала, и даже прожила какое-то время на правах гостьи, будучи подростком – когда Ричард привез меня сюда, чтобы лечить.

Здесь всегда царило вечное лето. Какие бы суровые ветра не веяли над остальным Королевством, какие бы шторма не сотрясали гавани, окружённые ледяными берегами.

А вот сейчас…

Но моей дочери это, кажется, ничуть не мешает.

Тщательно одетая графом в теплую одежду и завязанная его собственным шарфом по самые глаза, она с сосредоточенным видом шагала туда-сюда по сугробам и изучала цветы, тут и там торчащие прямо из снега. Впрочем, легендарным «ледяным розам Винтерстоунов» снегопад, кажется, совсем не вредил, они только ярче сияли синими звёздами из белого безмолвия.

- Сейчас будет сюрприз для малышки, - улыбнулась леди Винтерстоун, глядя в окно.

- Что за «сюрприз»? - спросила я, потому что молчать дальше показалось уже невежливым.

- Я уже рассказывала тебе как-то, помнишь? Мы с мужем поспорили – на седло. Когда же наш непутёвый сын сделает тебе предложение. Как видишь, спор выиграла я – Ричи тормозил целый год, прежде чем решиться.

Я и вправду помнила. Как будто целый век прошёл с тех пор, так много всего произошло. Так изменились мы сами.

- Седло непростое, - продолжала леди, любуясь на малышку, которую граф как раз вытаскивал из особенно большого сугроба, в который она целеустремлённо пыталась забраться. – Его изготовили древние мастера-эллери. И судя по орнаменту, оно предназначалось не для лошади. Но скоро сама увидишь. А особенную редкость ему придаёт то, что это – детское седло. Так что по-хорошему, раз я выиграла спор, то и право катать лапочку-тёзку моё. Но учитывая непредвиденные обстоятельства… - Она укуталась в шаль плотнее и сложила руки на животе. - Я так и быть, уступила Рону.

Я неожиданно смутилась.

Пришло воспоминание о том, как я силой магии перенеслась однажды в Замок ледяной розы незримо, и против воли подслушала разговор Ричарда с матерью. Тогда речь шла как раз о «пари». И это так мило, на самом деле, что никто из родителей Ричарда не сомневался в его выборе, даже когда он сам ещё отчаянно сопротивлялся неизбежному…

Стоп.

«Непредвиденные обстоятельства»?..

Заторможенно я уставилась на маленькую, с тонкими пальцами ладонь леди Винтерстоун, извечным, старым как мир жестом оберегающую едва заметный под шалью живот.

Этого я не предвидела.

Впрочем, наивно было бы думать, что судьбы всех окружающих людей открыты для меня, хоть видения подобного рода приходили ко мне всё чаще по мере роста магических сил.

Но Винтерстоуны всегда были тайной за семью печатями. Есть в них эта фамильная черта. Как книга, наполовину написанная на чужом языке – никогда не сможешь прочесть до конца. Мне кажется, моя дочь тоже это унаследовала. Я далеко не всегда могла её понять или предугадать поступки.

Но это…

Я проговорила растерянно:

- Безумно рада за вас! Это такая удивительная новость... Но как же вы решились?.. ой, простите, я не хотела быть бестактной… - спохватилась и прикусила язык.

Никто в здравом уме не дал бы леди Винтерстоун больше тридцати пяти на вид. Но на самом деле… Я попыталась провести в уме нехитрые подсчёты – Ричард её младший сын, у них с сёстрами большая разница в возрасте, так что у Орвика, сына старшей дочери этой леди, с Шианой уже самих дети… Нет, сдаюсь. Решительно не понимаю.

Леди Кэтрин покачала головой и впервые посмотрела на меня прямо. В больших карих глазах мне показалась понимающая улыбка.

- Ничего. Я не обижаюсь, девочка моя. И не удивляюсь – знала бы ты, какие сплетни о «колдунье-из-замка» распускают жители окрестных деревень. Особенно из тех, кто помнит меня с детства. В старые времена меня, пожалуй, и на костре бы сожгли. Так что я рада, что сейчас не старые времена.

Она снова отвернулась к окну, протянула руку и провела пальцем по стеклу. На инеистом морозном узоре остался талый след.

- Замки роз продлевают век своим владельцам. Теперь мы знаем точно. Надеюсь, и тебя эта новость обрадует. Рон исследовал – и в старых летописях эллери нам встретились удивительные цифры. Если мы правильно высчитали годы правления некоторых королей державы эллери до Завоевания… Думаю, и тебе будет полезно знать, что рекордсмены прошлого доживали в стенах своего Замка до ста пятидесяти, а некоторые счастливчики и дольше… Я стала ещё лучше понимать корни зависти и ненависти, которую питали к нам люди из-за моря. Терзаемые болезнями и смутами. Страшащиеся неизбежно скорого конца. Говорят, наши предки лечили первых гостей с других берегов, которые к ним попадали – но излечённые лишь сильней озлоблялись на своих благодетелей, потому что никогда бы не могли обладать подобным чудесным даром. А рассказы, которые они привозили домой, побывав на «бессмертных берегах», как называли Эллирию, отравляли сердца людей.

Снег за окном стал гуще.

Кажется, лорд Винтерстоун предлагал моей дочери уйти в Замок, но она упрямо говорила «нет».

- Но мы не бессмертные, Гаяни. Кому как не тебе это знать. И кому как не мне понять, через что ты прошла. Я чуть не умерла во время первых родов. Близнецы – это и для обычной беременности испытание. А уж если им для жизни нужно питаться не только твоим телом, но и твоими магическими силами… Не бывает бесплатных чудес. И самые драгоценные на свете чудеса стоят особенно дорого. Так что насчет того, как решилась теперь…

Взгляд леди потеплел, когда она смотрела на смеющегося мужа, который отбивался от снежка.

- Он не эллери. Рон не говорит мне, но я знаю, что его страшит. Что он уйдет раньше. Оставит меня одну. Я спорю, убеждаю, что это глупости, и Замок нам просто не позволит… но в глубине души он мне не верит. Поэтому я решила, что это нужно нам. Именно сейчас. Ещё один сын – его продолжение. Чтобы он перестал бояться, что я останусь одна. Хотя, признаться честно, в этот раз и сама немного боюсь.

Она нервно улыбнулась, не глядя на меня, и снова поправила шаль.

Я отставила чашку с невыпитым, остывшим чаем. И принялась с жаром её убеждать:

- Даже не думайте бояться! В прошлые разы рядом с вами не было самого одарённого мага-лекаря Королевства Ледяных Островов! Потому что он сам как раз рожался. Но в этот раз будет, я уверена! Так что всё пройдёт идеально, можете не сомневаться!

Леди бросила на меня благодарный взгляд. А мой, помимо моей воли, совершенно невоспитанным образом притягивал её живот, где угадывалась непривычная для хрупкой талии этой леди округлость.

Ребёнок.

Четвёртый!

Какая она молодец, в ей годы… Зная, что так рискует, она всё же отважилась…

Хотя я бы тоже на её месте поступила бы так же.

Но я – на своём.

Мне всего двадцать один. И моя Кэти навсегда останется моим единственным ребёнком.

Горло сжал спазм.

- Эй, ты чего? Девочка моя, что такое? – графиня протянула ко мне руку через весь стол и крепко сжала мои пальцы.

Я ничего не ответила – не смогла. Покачала головой, чтоб не надо было говорить. Чтоб показать, что всё хорошо. Но на грудь словно положили неподъемную каменную плиту. Не выходило сделать и вдоха. Я плотно-плотно закрыла глаза – но это не помогло.

Сдержать горьких как полынь, жгучих как змеиный яд слёз. Тех самых, которые я поклялась себе не проливать, ведь мне и так повезло в жизни, как мало кому везёт. Ведь у меня есть всё, и даже больше. Ведь я так счастлива.

Счастлива же, правда?

Леди молча встала, обошла стол чуть неуклюжей походкой и обняла меня сзади за плечи.

Если бы она начала допытываться, я бы совершенно точно упиралась и отнекивалась, что все хорошо.

Но она просто молчала и ждала.

И я, сбивчиво, заикаясь и глотая слёзы, принялась торопливо рассказывать.

- Он сказал, что в прошлый раз моя жизнь висела на таком крохотном волоске, что он боялся дышать… что все его силы… еле помогли. Что меня спасло только то, что наша малышка… начала рожаться на месяц раньше… и поэтому была такая крохотная… что если бы в срок или если бы это был мальчик… а они все, Винтерстоуны, крупненькие, настоящие богатыри, вы же знаете… он бы потерял нас обоих. И… и… что ни за что не допустит больше такого.

Леди поцеловала меня в макушку.

- Просто он любит тебя больше жизни. Я не знаю, как бы он мог жить дальше, если бы ты умерла у него на руках.

Я кивнула, глотая слёзы.

- Я понимаю, но… но… он сказал, что поэтому принял решение…

У меня не получилось выговорить это вслух. Леди Кэтрин погладила меня по спине, утешая.

- Что Кэти останется нашим единственным ребенком.

Ладонь графини остановилась.

Она сказала осторожно:

– У вас вся жизнь впереди. Не суди его строго за то, что сказано сгоряча, когда ещё свежи болезненные воспоминания.

Я подняла мокрое лицо на графиню.

- Вы не понимаете. Ричард слишком упрямый! Он как будто обезумел с того дня. Боится… даже случайно сделать мне ребенка. После рождения Кэти долго меня даже пальцем боялся тронуть, пока я его не припёрла к стенке и чуть ли не заставила.

Я покраснела и смутилась, когда осознала, что обсуждаю такие вещи с матерью Ричарда – но у меня было полное ощущение, как будто эта женщина давно стала и моей мамой тоже. А с мамами можно говорить обо всём. Обо всём, чем болит сердце.

- У нас ведь Кэти тогда… случайно получилась, мы не собирались так скоро… И Ричард вбил себе в голову, что такое может повториться снова. Поэтому он не хочет рисковать. Он… Ищет способ…

Сил не хватает, но кажется, чтобы эту занозу извлечь, надо все-таки сказать вслух. Я слишком, слишком долго молчала.

Каждое новое слово даётся легче, и звенит с жесткой сталью отточенного клинка. Которым я раню себя снова и снова.

- Ричард хочет найти способ сделать себя магически бесплодным. Вбил себе в голову, что это единственный надежный способ сохранить мне жизнь. Знаете, в этот раз он делал вид, что уходит, как всегда, работать, но мне кажется… мне кажется, он… отправился в мой родной мир, чтобы найти дневники Мардухая. В них каких только гадостей нет. Так что я думаю, у него может получиться.

На этот раз леди молчала дольше. Наконец, проговорила устало:

- Мы не можем заставить любимых стать кем-то другим. Только любить их такими, какие они есть.

Я затихла на мгновение – а потом кивнула.

Быть может, меня и не нужно было убеждать в этом. Я и так всё это знала. Всё, чего мне хотелось – просто выговорится. Чтобы набраться сил для того, чтобы принять свою судьбу.

Не самую плохую, если так посудить.

Я встала из-за стола и подошла к окну.

Значит, только один ребенок.

Ну что ж. Это уже целое сокровище. Не ко всем судьба столь благосклонна.

Так что раскисать я больше не собираюсь.

Судьба подарила мне любовь человека, о котором я мечтала всю жизнь. Любовь настолько сильную, что он готов землю с небом местами поменять, лишь бы мне не навредить. И судьба подарила мне самого чудесного ребенка на свете. Надо быть благодарной, а не нюни распускать.

- А теперь обещанный сюрприз, - торжественно-ворчливо провозглашает граф там, внизу.

Я любуюсь на сосредоточенное личико, с которым малышка замерла и ждёт, оглядываясь по сторонам.

- Ваше сиятельство, простите, что припозднились – он артачился.

Почтительно заявил седой с пышными бакенбардами дворецкий. Он ведёт в поводу… настоящее живое чудо. Развесистые рога источают призрачный голубоватый свет.

Хранитель Замка ледяной розы. Снежный олень.

На спине могучего красавца – детское седло на синей попоне.

Серебряные копыта переступают медленно, упираются в снег.

Зато Кэти решительно топает к благородному зверю…

И тот вдруг отпрыгивает от нее, выдёргивая повод из руки Торнвуда. Тот хмурит кустистые брови.

Крохотная ладошка снова тянется упрямо... но магический хранитель пятится назад, прядя ушами и вздёргивая голову с ветвистыми рогами. Как будто…

Как будто боится.

Смутная мысль начала рождаться в моей голове, но так и не смогла оформиться до конца. Я чувствовала, что близка к тому, чтобы понять что-то важное. Что-то слишком очевидное, на что я упрямо закрывала глаза прежде…

Кэти отвернулась, обиженно насупив нижнюю губу, и продолжила строить замок из снега.

Олень немедленно убежал, не оставляя следов на снегу. Дворецкий коротко поклонился и поспешил за ним, глубоко проваливаясь в снег в стороне от главной подъездной аллеи. А тот всё валил и валил с бесстрастных небес, словно хотел засыпать Замок ледяной розы по самую крышу. Кусты синих роз надвинули снежные шапки на самые брови и кутались в пышные шубы всё плотней, потихоньку тоже превращаясь в сугробы.

Высокая тёмная фигура графа возникла рядом с моей дочерью, загораживая свет. Тень легла на хрупкую фигурку, она почти растворилась в этой тени.

Стоя над малышкой, лорд Винтерстоун хмурился, глядя задумчиво на моё дитя.

Она подняла к нему личико и что-то спросила. Я не могла отсюда разобрать, что.

Граф тряхнул головой, улыбнулся малышке, присел рядом с ней на корточки и стал помогать строить замок.

А мысль, которую я почти нащупала, ускользнула от меня, так и не давшись в руки, как не дался малютке Кэти снежный олень.

- Пойдём к ним? – предложила вдруг леди Винтерстоун. И с улыбкой дала мне платок.

Я решительно взяла его и вытерла лицо.

- Конечно!

Мысль плавно продолжила течение, связав воедино ход моих рассуждений, и я снова вернулась к самому важному, о чём думала до того, как подошла к окну.

Людям и больше испытания в жизни перепадают. Я совершенно не собираюсь падать духом и унывать. Я буду наслаждаться своей замечательной семьёй. Своим чудесным ребёнком. И любовью лучшего мужчины на свете.

Мысленно дала себе подзатыльник.

Это же бессовестно – унывать, сидя в собственном Замке посреди собственного города, в конце концов!

Поэтому я не допущу, чтобы мне портила жизнь мысль об одном-единственном, чего мне в этой жизни не хватает. Надо сконцентрироваться на том, что есть. И не гневить судьбу.

А то, что временами душа плачет…

Главное, что рядом есть люди, которые протянут платок.

- Почему мой сын не приехал с вами? – спросил граф строго, прищурив глаза.

Я поняла, что глава семейства далеко не с таким умилением, каким он относится к девочкам, воспитывал сына, - и тому, скорее всего, доставалось в детстве на орехи. Во всяком случае, мой свёкр воспринимал постоянные отлучки Ричарда далеко не с таким пониманием, как я сама.

Кэти невозмутимо водрузила на снеговика ещё одну, вторую голову. Взрослые разговоры ей были неинтересны.

- Ничего страшного, он… - я сделала попытку оправдать мужа.

- То есть как ничего страшного? Гаяни, не покрывай моего сына! Я думаю, пора ему сделать серьёзное внушение. Ричард доиграется, что дочери придётся заказывать его портрет, чтоб она хотя бы не забывала, как он выглядит! Нет, я, конечно, всё понимаю, он делает благородное дело и помогает людям, но кто в это время помогает его собственной семье?

Я осеклась и потупилась.

Леди Кэтрин бросила на меня извиняющийся взгляд. Лорд с его прямолинейностью умудрился попасть точно в едва затянувшиеся раны.

Тихо, но твёрдо я ответила:

- Он даёт нам всё внимание, какое может. Мы на него не обижаемся. Наоборот – гордимся.

На минуту воцарилась тишина. Кажется, разговор зашёл в тупик.

- Я бы не смогла так, - вздохнула, наконец, графиня. – Мой дар исцеления куда слабее. Мне-то едва хватало магии на экстренные ситуации. Вот так тратить себя как Ричард на десятки людей, каждый день…

Я не стала говорить его матери, что рекорд был – сто тридцать один исцеленный за сутки. Я потом его еле до постели дотащила и уговорила поспать.

Но спустя четыре часа он снова был на ногах. Бодрый и полный сил. И снова преисполненный решимости спасать людей.

Кажется, Замок серебряной розы, который и не Замок-то на самом деле, а целый огромный город, связанный будто невидимыми корнями, даёт своему хозяину неисчерпаемый источник магии. Если бы не это, я вряд ли смогла бы унять тревогу и примириться с тем, что Ричард фактически сжигает себя изнутри постоянным перенапряжением всех магических сил.

Но призвание, которое он обрёл три года назад, не оставляет ему другого выбора.

Я помню как сейчас тот переломный момент однажды вечером – вскоре после того, как мы вернулись в Замок с новорожденной дочкой.

Он держал Кэти на руках и любовался ею, как зачарованный смотрел на крохотное спящее личико, на эту хрупкую красоту в своих ладонях.

Я тихо подошла и положила голову ему на плечо.

А он сказал – «если бы не моя магия, Кэти бы не появилась на свет. А что, если прямо сейчас где-то пытается родиться другой ребёнок, но рядом нет мага, который мог бы ему помочь? Эта мысль обрушилась мне на голову однажды, как снежная лавина. И теперь я не могу думать ни о чём другом, Гаяни».

Он тогда посмотрел мне в глаза, и я увидела в его чёрном взгляде тщательно спрятанную боль. А ещё – сколько сил ему понадобилось, чтобы заговорить со мной об этом. Ведь он уже тогда знал, какую цену мне придётся платить за это его признание. И знал, что я пойму – это не рассказ. Это просьба.

Я конечно же поняла его тогда. Как понимала всю свою жизнь.

Что он не хочет оставлять нас одних, и будет всегда чувствовать себя виноватым. Всякий раз, как станет уходить.

Но то, о чём он сказал сейчас, чем поделился, явно переступая через себя – это слишком серьёзно. И если я правда люблю его – должна помочь хоть немного облегчить бремя на его плечах.

Бремя магического дара, который может спасать жизни людей.

Дара, которым он слишком долго пренебрегал и не пользовался.

Но больше так просто не может, не имеет права. Это разорвёт его на части, истерзает душу, если не найдёт выхода.

Ведь наверное, подобный дар не даётся просто так?

Я никогда не хотела быть гирей на его ногах.

Я хотела быть его крыльями.

Поэтому помолчала - а потом забрала малышку у него из рук.

– Иди. А мы всегда будем тебя ждать.

В ту ночь тоже падал снег. И Ричард ушёл тогда в первый раз. Как уходил потом в новые и новые ночи… но ту, первую ночь, когда я смотрела из окна в его быстро уходящую спину, прижимая к себе дочь, я буду помнить всегда.

…С тех пор его богатая коллекция оружия так и осталась пылиться на стенах.

Один из самых выдающихся мечников Королевства Ледяных Островов больше не брал в руки меч ни разу.

Вместо этого он днями и неделями путешествовал по стране, из города в город, от деревни к деревне.

И лечил, спасал, возвращал угасающие жизни – детей и взрослых, мужчин и женщин, стариков и младенцев, всех, кого мог.

Иногда оставался в Замке на несколько дней, и туда стекались толпы людей отовсюду, прослышав о чуде. Шли к великому Чародею Замка серебряной розы все, кто уже утратил надежду на исцеление – и Ричард не отказывал никому. А для меня такие дни были самыми долгожданными, ведь он был рядом. Даже измученный и уставший. Но безмерно, безмерно счастливый. Он не говорил, но я знала о чём он думает – каждый спасённый ребёнок, это чья-то дочь или сын. Или что если бы он не вылечил вон того мужчину или ту женщину, их дети остались бы сиротами.

Он в каждом, каждом детском лице видел нашу малышку Кэти.

Наверное, поэтому и не мог по-другому.

Поэтому спустя несколько дней снова срывался с места и отправлялся в путь – ведь многие по-настоящему больные люди не могли бы сами добраться до Замка, а оттого он как одержимый пытался найти и спасти каждого.

Я склонилась и погладила Кэти по холодной щеке. Она продолжила сосредоточенно втыкать в снеговика десятую руку.

- Он скоро вернётся, - уверенно ответила я графу. – Не сердитесь на него. В Фрагонаре снова вспышки огненной лихорадки, у Ричарда много работы.

- Но он мог бы, по крайней мере, брать с собой Зеленогривого и возвращаться к вам по вечерам!

Я видела по суровому взгляду графа, что он не одобряет поведения сына. И я с особенным жаром бросилась на защиту Ричарда.

- Хранитель не может слишком долго быть вдали от места, которое должен охранять! Это природа магических зверей!

- В таком случае, есть амулеты для быстрых перемещений, - упрямо гнул свою линию граф.

- Ричард и так тратит их огромное количество на то, чтобы находить больных! Это слишком редкая вещь, в Арвеноре не могут же производить их тоннами! Короли Замка янтарной розы и так слишком добры и поставляют нам их больше, чем во всё остальное Королевство вместе взятое!! – запальчиво заявила я.

Кажется, моя горячность смягчила графа. Он улыбнулся и проворчал:

- Ещё бы! Я лично просил Эмбер за своего оболтуса. Но всё равно, пусть только вернётся – я постараюсь вставить ему мозги на место! Работа это хорошо, но…

Граф осёкся и посмотрел куда-то за мою спину.

И мне не надо было говорить, кого он там увидел.

Вот я дура! Надо было давно догадаться.

Малышка Кэти бросила свои снежные занятия и уже минут пять, пока мы спорили, упорно пялилась в ту сторону.

Появление отца она предугадывает с точностью волшебных часов.

Я обернулась и бросилась бежать – путаясь в подоле платья, увязая в снегу.

Смеясь от счастья, влетела в распахнутые руки. В столице трескучий мороз, еще холоднее, чем в Замке ледяной розы. У Ричарда была холодная, обветренная кожа на лице и снежинки в волосах.

Но губы – были горячими, как кровь.

- Скучала?.. – хриплый шёпот обжигает мою шею. Поднимая меня от земли, сжимая в ломающем кости объятии, Ричард совершенно не стесняется никого и вжимается лицом мне под ухо, как будто греется в распахнутом вороте моей мантильи.

- Чуть не умерла! – честно призналась я, лихорадочно целуя всё, до чего только могла достать.

Его руки под мантильей торопливо осматривают свои владения, как будто стремятся убедиться, что за время отсутствия там ничего не поменялось.

У меня сладко вздрагивает всё внутри.

Пусть его возвращения были реже, чем я могла выносить. Но каждый раз, возвращаясь, он со всем жаром принимался компенсировать мне своё отсутствие так, чтоб я напрочь забыла о долгих, слишком долгих ночах без него.

В голодных чёрных глазах я увидела, что пожалуй, если б не люди вокруг, он бы взял меня прямо сейчас, в сугробе.

Но малышка Кэти уже догнала нас крохотными ножками, и врезавшись в отца, намертво вцепилась ручонками в полы чёрного пальто. Она никогда не смеялась и не хохотала, как другие дети, никогда не бегала и не прыгала, а ходила тихо, как мышка. Но тем сильнее были эмоции, написанные на сосредоточенном личике.

Ричард подхватил ее на руки и спрятал к себе под пальто, баюкая.

Сзади раздался голос леди Винтерстоун:

- Родная, а иди-ка на ручки к дедушке? Папа устал, ему надо отдохнуть. Да, Рон – тебя тоже касается, не вздумай сейчас приставать к Ричарду со своими дурацкими демиургами, уверена, что это подождёт.

Кэти отцепилась с огромной неохотой. Впрочем, лорд Винтерстоун-старший выражением лица от неё практически не отставал. Но маленькая хозяйка Замка ледяной розы была непреклонна.

- Что стоите? Идите, отдыхайте! – улыбнулась нам леди Кэтрин через плечо, и в карих глазах полыхнули лукавые огни. – Мы соскучились по внучке. С удовольствием присмотрим за ней… дня три как минимум. Сынок, я настаиваю, что тебе нужен отпуск и выспаться! Это в интересах твоих же пациентов.

И не дожидаясь ответа, они с графом унесли малышку, по дороге заговаривая ей зубы рассказами о сладостях, которые для неё приготовила миссис Торнвуд, кухарка Замка ледяной розы.

Мы с Ричардом переглянулись – и больше не смогли расцепить взглядов.

Смотрели друг на друга, как будто не виделись вечность.

У него и правда были тени под глазами, так что я не могла бы оспорить справедливость слов леди Винтерстоун. И он сжимал мою руку так крепко, словно боялся выпустить на мгновение.

А снег всё сыпал и сыпал нам на плечи с побелевших, застывших в безмолвии небес над Замком ледяной розы.

- Гаяни… я был не в столице. В этот раз я отправился за море, в Арвенор. Просить тамошних магов об услуге.

У меня всё внутри перевернулось.

Как будто пропасть разверзлась под ногами, и я оказалась на самом краю – вот-вот упаду. Со страхом я ждала следующий слов, которые станут последним толчком.

- Вот, посмотри! Тебе точно понравится.

И Ричард подтянул рукав пальто, показывая правое запястье. Потом и второе.

Я посмотрела невидящим взором и не сразу поняла, что он мне показывает.

Широкие браслеты из зеленоватого эллерита, в которые были вплавлены крупные янтарного света камни.

- Самые стабильные артефакты перехода из всех, что создавала королева Эмбер. Она уверила меня, что их должно хватить на год. Потом поменяет. – Видя, что я никак не реагирую и продолжаю пялиться как идиотка, он вздохнул и продолжил разжёвывать новость, которую я по-прежнему не могла осознать, потому что уже настроилась на другую. – Гаяни, я теперь смогу перемещаться куда угодно без ограничений, не таская с собой тонны мелких артефактов и не переживая, где и как пополнить запас.

Я снова молчала.

- Солнышко, я буду возвращаться каждую ночь, где бы я не был, куда бы меня не занесло… Ты не рада?

Я всхлипнула.

Нет, зря всё-таки сегодня вздумала изливать душу леди Винтерстоун. Совсем размякла.

Я уткнулась Ричарду в грудь, чтобы спрятаться. Меня трясло, слёзы жгли веки.

- Ты дурак!.. не мог по-другому как-нибудь сказать… я на минуту подумала, что ты… нашёл способ сделать так, чтобы никогда больше не смог… чтобы у нас больше никогда не было...

Договорить не получилось.

Руки Ричарда легли мне на плечи медленно и бережно, словно нерешительно.

Он вздохнул, а потом обнял теснее и положил подбородок мне на макушку.

- Я собирался. Но потом понял, что не могу принять такое решение за нас обоих. Особенно после того, как ты прямо сказала мне, что думаешь о моей идее.

Да уж – в выражениях я тогда не стеснялась.

Потом до меня стал доходить истинный смысл его слов.

Я прекратила плакать и замерла. Очень осторожно спросила:

- То есть, мы можем попробовать снова?..

Ричард отодвинул меня решительно, приподнял моё лицо и посмотрел сурово:

- Не раньше, чем лет через десять! И только если я буду абсолютно точно уверен в том, что мои силы исцеления возросли достаточно. А до тех пор будем соблюдать предельную осторожность…

Я облизала пересохшие губы, и он осёкся.

- Я в тебя верю! – поспешно заверила я. – С такой-то практикой к тому времени ты станешь гениальным врачом, лучшим в истории! А я торжественно клянусь сидеть в Замке сиднем все девять месяцев и даже нос не высовывать, и никаких больше приключений, и никаких сумасбродных просьб…

- Что, даже арбузно-горчичного мороженого требовать не будешь? – проговорил Ричард вкрадчиво, и я уже узнавала эти знакомые нотки в его голосе. Мурашечки с готовностью побежали по телу, откликаясь. Они, конечно же, узнали тоже.

Его руки потихоньку подгребали меня всё ближе.

И мне становилось жарко в моей мантилье.

- Обещаю! – промурлыкала я. Положила ладони ему на грудь и приподнялась на цыпочках. – И кстати, что ты там говорил насчет бесконечных амулетов? Я бы посмотрела, они точно работают? Не бракованные?

С ворчанием Ричард укусил меня за мочку уха.

Мир вокруг завертелся в знакомом янтарном вихре.

Но я больше не боялась межмировых путешествий. В первый раз за три года и без колебаний шагнула в пустоту и тьму Межмирья. Этот страх как-то незаметно смыло волной благодарности и нежности.

А ещё там была надежда.

Будущее перестало держать меня в когтях тревоги. Впервые за долгое время я смотрела в него с открытым сердцем.

Замок серебряной розы встретил наше возвращение с такой же радостью и восторгом, словно вздрогнув всем каменным организмом от фундамента до шпиля на башне, какие почувствовала и я, когда муж торопливо избавил меня от мешающих мехов и бросил на постель, прижав всем телом.