Замок серебряной розы

ЭПИЛОГ 1

ЭПИЛОГ 1

Ровно восемь месяцев спустя.

- Да не бойся ты, не рожу я посреди улицы! – в сотый раз повторила я Ричарду. – Мне еще рано!

Мда-уж – по крайней мере, точный день зачатия мы знали досконально, поэтому врачи предсказали дату родов предельно точно. Мне оставалось ходить ещё месяц.

Правда, каким образом я буду это делать, учитывая, что уже сейчас похожа на лягушку, которую надули через соломинку, понятия не имею.

Ох уж эти Винтерстоуны!

Леди Кэтрин признавалась, что у нее было так же. И очень волновалась за меня, хотя и пыталась не накручивать мне и так взвинченные нервы. Но я и и без того прекрасно помнила по ее старым рассказам, насколько тяжело ей, такой маленькой, далось вынашивать и рожать винтерстоуновского богатыря. Я же по габаритам была ещё более хрупкой и миниатюрной – и по озабоченным переглядываниям врачей, которых водили ко мне прям консилиумами и которые уже не раз сосредоточенно измерили мне и окружность таза, и все, что только можно измерить, понимала, что на моём случае, если всё пройдёт успешно, собираются как минимум написать докторскую диссертацию по медицине.

Утешало только одно. Мне посчастливилось заарканить себе в супруги самого могущественного мага-лекаря Королевства Ледяных Островов. У леди Кэтрин такого не было, потому что она его тогда как раз рожала. Мне в этом плане как-то больше повезло.

С тех пор, как я огорошила его счастливым известием, что первая же (и единственная) стрела с моим везением у нас попала точно в цель, и никаких «двух-трех лет заслуженного отпуска» не предвидится, Ричард не отлипал от меня ни на миг.

Нет, правда ни на миг! Клянусь, он даже в туалет меня одну не отпускал, ждал под дверью, только что не с секундомером, и я всерьёз опасалась, что выломает её, если задержусь дольше положенного.

И волновался так, будто рожать не мне, а ему.

Вот теперь он сполна прочувствовал на себе пророчество Орвика, которое он дал на нашей свадьбе, - о том, что я превращу его скучную и правильную жизнь в настоящий бедлам. Потому что, даже учитывая всю серьёзность моей ситуации, я была настолько вопиюще счастлива, что на месте мне категорически не сиделось. Энергия бурлила, и то и дело выплёскивалась из меня, как из котла, грозя обварить каждого, кто ненароком подвернётся под руку.

Надо ли уточнять, кто подворачивался чаще всего?

- Ты точно этого хочешь? – в сотый раз уточнил Ричард, тщательно умеряя ширину своего шага, чтоб я своей утиной вразвалочку походкой не слишком отставала.

- Абсолютно! – лучась энтузиазмом, я продолжила семенить по брусчатой мостовой.

Прохожие кланялись, завидев нас, дамы делали книксен, девицы из-под полей шляпок дарили мне жгуче-завистливые взгляды, к которым я настолько привыкла за время нахождения рядом с Ричардом, что почти научилась игнорировать. На некоторых горожанах попадались украшения из эллерита – кольцо, или сережка, или даже цепочка для нагрудных часов. Но не так уж часто – металл еще оставался редкой драгоценностью. Ожидали в скором времени запуска большого завода на ещё одном разведанном месторождении, и дело должно было пойти быстрее.

Что-то во всём этом мне не нравилось, но я никак не могла понять, что. Какая-то смутная тень на, казалось бы, идиллической картине гуляющего в выходной большого и яркого портового города.

Может, если реализовать внезапно возникшую непреодолимую потребность, мои мозги освободятся для чего-то другого, и я, наконец, соображу, что меня смущает?

- Тебе же только вчера из Замка ледяной розы прислали трехлитровое ведро!.. – простонал Ричард, когда я остановилась, чтоб немного отдышаться, и принялась крутить головой в поисках нужного поворота.

- Но там было фисташковое!

- И?..

- А я хочу арбузно-горчичное!

Ричард пробормотал какие-то сдавленные ругательства. Мой бедненький муж! Первое время он и правда старался сдерживаться, но долгое и плодотворное общение со мной отучило его от излишней щепетильности в выборе словарного запаса, ибо приличный тезаурус не выдерживал и трещал по швам.

- Где ты вообще в природе такое видела? – сделал он последнюю попытку, когда я с резвостью беременного пони рванула в один из переулков, который признала тем самым.

- Во сне. Мне приснилось сегодня арбузно-горчичное мороженое. И даже приснилось, где именно мы с тобой его мне купим! – жизнерадостно подцепила мужнин локоть я, и ему ничего не оставалось, как окончательно сдаться.

После свадьбы я с огромным удовольствием вернула своим зеленым волосам длину чуть ниже ушей. Но вот чёрные платья носить расхотелось. В первую же неделю своего замужества… - а точнее, когда меня наконец-то выпустили из постели, – я заказала себе сразу дюжину нарядов в разных оттенках винтерстоуновских фамильных цветов и теперь с непередаваемым наслаждением носила только такие. Пожалуй, чёрный теперь всегда будет ассоциироваться у меня с самым трудным периодом моей жизни, и возвращаться в него категорически не хотелось.

Так что синий стал моим новым любимым цветом.

А любимым занятием – поездки и прогулки по улицам нашего возрожденного города. Меридивин, ожившая мечта – он быстро заполнялся жителями. Люди со всех концов Королевства стремились сюда, со своими мечтами и надеждами, попытками начать новую жизнь или что-то изменить в старой.

Правда, езду на лошади мне категорически отменили, даже медленную, даже в дамском седле и даже на Зеленогривом, который не сбросил бы со спины и слепую курицу с выводком цыплят.

Честно сказать, будь воля Ричарда, он засунул бы меня обратно в постель на всё оставшееся до родов время – тем более, что мы-таки водрузили её на положенное место, в спальню в одной из башен. Подозреваю, что обложить меня подушками и привязать ещё для надёжности к спинке, чтоб не ускакала, – его тайная, но увы, несбыточная мечта.

- Мы пришли! – возбуждённо воскликнула я и ткнула пальчиком в перчатке в сторону крохотной лавки с красной двускатной черепичной крышей, которая притаилась в переулке. Вывеска-крендель, несколько неумело и кривовато нарисованная, намекала, что это именно то место, что я увидела во сне.

Здесь точно найдётся то, чего мне так непреодолимо захотелось!

Судя по тому, что в своём городе я знала уже каждый камушек, эта лавка сладостей открылась здесь недавно.

Ричард остановил меня на полпути к вожделенной цели, к которой я пёрла с целеустремлённостью вола в пахотной борозде.

- Гаяни, только договоримся сразу! Мороженое я тебе куплю, какое захочешь, но если там и правда найдется то, что ты придумала…

- …увидела во сне! – перебила я.

- …то ты его есть не будешь, а только понюхаешь! Не уверен, что арбуз и горчица – безопасное сочетание вкусов, - занудным тоном потомственного профессора диетологии попытался сбить мой энтузиазм Ричард.

Я праведно возмутилась, разумеется:

- Но зачем же мы тогда так долго сюда тащились, если даже не попробовать? Нет, если ты настаиваешь, мы конечно можем вернуться назад… - но не успел он просиять, как я добавила: - я как раз собиралась сделать перестановку в Восточной башне, переложить черепицу в Западной в тон витражей и перекрасить стены в правом крыле в стиле импрессионизма.

- Это ка-а-ак? – протянул Ричард со страдальческим видом джархана, у которого заболел разом каждый из его двенадцати зубов мудрости.

- Это когда я беру три ведра с красочкой разных цветов, - вдохновенно начала я. - Кисть побольше, стремянку, и начинаю от души… -

- Стоп, стоп, стоп! Я понял! Всё, что угодно лучше твоего инстинкта гнездования! Арбузно-горчичное, значит арбузно-горчичное, - сдался Ричард и аккуратно помог мне перебраться через лужу. – Но только лизнёшь! – сурово добавил он, едва я собралась рассыпаться в благодарностях. И я, естественно, их проглотила.

Вот же жмот!

Всю неделю так издевается. Вчера не дал гуталин лизнуть, а позавчера – попробовать мелки в детской комнате, которую я готовила нашему малышу. А ведь я даже не покушалась на голубой и розовый, выбрала самый экологически чистый, беленький!

…Колокольчик на двери звякнул, когда мы вошли в лавку.

Там совсем не было народу, несмотря на ясный погожий денёк и толпы праздношатающихся. Видимо, хозяин и впрямь совсем неопытный – кто ж ставит лавки со сладостями вдали от маршрутов гуляющих мамочек с детьми?

Ричард сжал мои пальцы и не пустил дальше.

Я невольно остановилась тоже – и не сразу поняла, что его так насторожило, что глаза сузились и чёрный взгляд приобрёл ту жёсткость, которую я у него уже очень, очень давно не видела.

За прилавком стоял и видимо, в тысячный раз увлечённо полировал его дырявой тряпочкой, человек, которого я бы в последнюю очередь ожидала здесь увидеть.

И в моём сне его не было тоже. Там словно не хватало фрагмента о том, что произойдёт в лавке. Я видела только путь к ней, и особенно отчётливо – мороженое в покрытой инеем витрине… вон той.

Магические кристаллы для выращивания искусственного снега – недавнее изобретение бытовых магов – мешало растаять неуклюжим башенкам из разноцветных оплывших шариков самых невообразимых цветов. Стены лавки от пола до потолка были в узких полочках, на которых рядами громоздились кривые леденцы, пакетики с самодельными конфетами весьма неаппетитного вида и шоколадные фигурки, которые на вид были и вовсе довольно жутенькие. Вот я бы, например, ни за что не купила своему ребёнку вон ту страшненькую шоколадную ящерицу или разинувшую клыкастую пасть шоколадную… змею.

Я вздрогнула.

- Чего-то желаете? – человек за прилавком, казалось, только теперь заметил вошедших. Как будто ему вообще не были важны покупатели. Как будто его увлекал сам процесс изготовления его уродливых сладостей.

Ричард молчал, по-прежнему изучая продавца.

Я же искренне хотела выдавить из себя хоть какие-то слова учтивости, хотя уже без сомнения понимала, кто перед нами. Но язык прилип к горлу.

Малыш в животе затих и не шевелился, хотя совсем недавно выплясывал джигу-дрыгу на моих рёбрах.

- У вас есть арбузно-горчичное мороженое? – ровным тоном спросил Ричард. Если бы человек за прилавком чуть лучше знал его, от такого тона уже бы покрылся липкими мурашками и поспешил спрятаться под этот самый прилавок.

Но он не знал.

Вернее, основательно забыл.

Дориан Дрейк весь просиял и поспешил к витрине, на ходу выуживая из кармана ситцевого фартука затрапезного вида грязный совочек.

- Как вам повезло! Только сегодня изобрёл этот вкус. Такого вы нигде больше не отыщите, во всём Королевстве!

- Это точно, - сдержанно подтвердил Ричард. Он, не отрываясь, следил за каждым движением продавца этой странной лавки. А рыжий с блаженно-счастливым видом, даже высунув кончик языка от усердия, наляпывал в вафельный стаканчик то из одной, то из другой горки мороженого по кривому шарику.

- Вот, пожалуйста!

Я посмотрела на протянутый мне стаканчик, обёрнутый салфеткой, как на гадюку.

Ричард сам взял лакомство и бросил на прилавок деньги, отказавшись от сдачи. Пока продавец с зачарованным видом сгребал и пересчитывал монеты, пробуя их на зуб, муж молча, без единого слова повёл меня к выходу.

Я больше не спорила.

Даже когда мороженое отправилось в ближайшее мусорное ведро. Надеюсь, никакие птицы или кошки не потравятся шариками, растекающимися на глазах в безобразную ядрёно-розовую и пронзительно-жёлтую жижу.

Не знаю, какой из Дориана Дрейка был королевский гвардеец, но кондитер из него, кажется, получился преотвратный.

Вот только он был совершенно очевидно, абсолютно счастлив на новой работе.

- Ты не обиделась, что я… - начал Ричард.

- Нет-нет, нисколько! – я энергично потрясла головой. – Уже перехотелось.

И это была чистая правда. Но как назло, в тот же миг мне стало безумно жарко.

Всё-таки мороженое в подобный день и правда было бы кстати. Только не такое.

Безумная тяжесть, которая тянула к земле, будто подвешенные к позвоночнику гири, как никогда мешала. Скорей бы малыш уже родился! Меня как будто распирало изнутри, вот-вот лопну.

Значит, того, прежнего Дрейка мы действительно убили… Вернее, убил суд, приведя в исполнение приговор, стерший личность, а мы лишь довершили начатое в межмирье.

Ментальная магия.

Это действительно, самый страшный вид магии. Правильно, что всех менталистов обязали регистрироваться еще в детском возрасте и проходить обязательное обучение под самым пристальным вниманием профессоров королевской Академии.

Я кое-как избавилась от перчаток, а потом рванула голубые ленты на шляпке и стянула её. Шляпка упала куда-то в грязь, но я даже не заметила. Ощущение жара внутри усилилось, словно я проглотила мешок углей.

- Ничего. Купим тебе новую. Заглянем в другую лавку? Или сразу домой? Ты бледна, мне не нравится. Зря я тебя вообще послушал. Сейчас вернёмся, и больше ты у меня никуда ни ногой…

- Глупости! – проговорила я, задыхаясь. – Просто жарко сегодня. Ну не надо, не делай такое лицо! Неужели ты думаешь, что после всего, через что мы с тобой прошли, какой-то призрак из старых воспоминаний меня так сильно может…

Я осеклась.

По ногам потекло что-то тёплое.

Я положила руку на живот, где по-прежнему было подозрительно тихо.

Потом подняла взгляд вверх, посмотрела на голубое небо с безмятежно плывущими по нему белыми облачками, и пару раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

Значит, на лошади нам нельзя.

Перемещаться магическими порталами доктора тоже строго-настрого запретили.

Центральные улицы давно объявлены пешеходными, карету или хотя бы телегу в округе днём с огнём не сыщешь.

Где-там живёт ближайший врач-акушер?

А, ну да, его же заставили безвылазно дежурить у нас в Замке.

Сердце сжала ледяная лапа страха, который я безжалостно прогнала.

И пусть, что началось на месяц раньше положеного! И пусть у меня неподходящий таз, а до ближайшего врача пешком я теперь не дойду, даже если очень захочу.

Сейчас мне нужно быть сильной – должен же в такой момент в семье хоть кто-то оставаться в твёрдом рассудке, чтобы купировать приступы паники у дражайшей половинки.

Я ободряюще положила ладонь Ричарду на сгиб локтя и улыбнулась, хотя губы дрожали.

- Ты только не пугайся, дорогой, всё будет хорошо, крепись! Если тебе станет совсем трудно, я могу подержать тебя за руку. Кажется, мы рожаем.

Жаль, что я не ношу с собой нюхательные соли, как прочие дамы.

Нет, конечно, я далека была от мысли, что мой благоверный хлопнется в обморок – он не терял самообладания даже рядом с раненым джарханом или в подземельях, битком набитых злобными магами. Но вот судя по мертвенной бледности, которая стала стремительно разливаться по лицу Ричарда при моём торжественном известии, нюхательные соли определённо не помешали бы.

Теперь я знаю точно – если что и может повергнуть в трепет и наполнить ужасом сердце потомственного мага и могучего воина в фиг знает каком поколении, так это только роды.

- Ты уверена?

Я хотела ответить, и даже начала уже изобретать непринуждённую шутку, но живот сжало спазмом, и шутить расхотелось. Я невольно схватилась за локоть мужа, сгибаясь и пытаясь отдышаться.

По сузившемуся взгляду Ричарда я поняла, что он просчитывает варианты, как теперь быть. Решение последовало молниеносно:

- Стой здесь, я перемещусь и приведу врача.

- Нет! – я вцепилась в его локоть с отчаянием утопающего. – Не оставляй меня одну!

Как бы я ни пыталась храбриться. Как бы не старалась встретить неизвестность с улыбкой, от правды убежать не могла.

Мне было страшно.

Ужас как страшно.

И он, конечно же, это понял.

Во всем переулке, тонувшем в полутенях – лишь крыши домов по обе стороны золотились в лучах заходящего солнца – не было ни единой живой души. Только маячит далеко позади багряная черепица лавки сладостей, будто облитая запёкшейся кровью. И от неё так тянет холодком дурных воспоминаний.

Старые страхи поднимали голову. Я поняла, что на самом деле они никуда не делись. Восемь месяцев ослепительного счастья не смогли стереть их до конца.

Я до одури боялась остаться одна.

Ричард осторожно отвёл от моих висков прилипшие локоны.

- Тебе нужен врач. Мы не можем переместиться вместе – все доктора и маги, кого я опрашивал, в один голос сказали, что это слишком опасно, что достоверно не задокументировано, как организм беременной волшебницы реагирует на межпространственые перемещения. Даже королева Эмбер из Арвенора не знает, какие могут быть последствия для матери – и особенно для ребенка. Мы не можем так рисковать. Лягушонок, я туда и обратно!

- Не оставляй меня одну, - повторила я дрожащими губами и осеклась – тело снова скрутило спазмом. Ричард поморщился, как от боли – как будто это он её сейчас испытывал. Если бы он мог принять боль за меня, сделал бы это без колебаний, как уже поступал однажды, я знала точно.

В океане неизвестности, в который я сейчас вступала, мне было не выжить без его силы, без его уверенности, без его присутствия рядом. От странных ощущений во всем теле, к которым я не была готова, у меня перехватывало дыхание, и я никак не могла облечь в слова то, что чувствовала. Правда, когда нам это было нужно?

Он колебался. Но понимал, что решение нужно принимать быстро.

- Хорошо, - кивнул он. – Тогда мы будем первыми и сами напишем об этом страницы в учебниках. Готова?

Нет. Я не была готова. Но кивнула.

В промежутке между спазмами мне было почти нормально. И даже появилось странное ощущение лёгкости во всём теле и парения. Как будто оно готовилось к какому-то таинству. И знало, что будет сейчас – в отличие от меня. Я сама все эти месяцы малодушно избегала темы родов, думала, что у меня есть ещё время, и совсем-совсем ничего не читала даже в тех справочниках по медицине, которыми обложился Ричард с самого начала моей беременности. Какая же дура я была, боже мой! Может, почитала бы – и было бы не так страшно.

Ричард обнял меня – у него как-то так получалось меня по-особенному обнимать, как будто со всех сторон сразу. Я спрятала лицо у него на груди – прижалась, насколько позволял огромный живот. Больше всего пугало, что наш малыш перестал пинаться. А вдруг что-то не так?.. Ведь началось на целый месяц раньше… Я в который раз оторвала от сердца липкие щупальца холодного страха.

Золотистый закатный свет остался где-то там, позади.

Реальный мир уплывал в вихре янтарных искр от камня для перемещений, который с гулким стуком упал нам под ноги на грязный булыжник. Мы переносились телом и разумом в таинственное и неизведанное Межмирье, которое пересекают все, кто желает оказаться в другом месте. Неизученное, надёжно скрывающее свои тайны. Еще никто не смог пробыть там достаточно долго, чтоб понять его природу. Это место существовало по своим законам. Мы были лишь временные гости.

В этот раз перемещение проходило непривычно медленно. Я будто перетекала в пространстве, теряла границы своего тела, путалась в ощущениях верха и низа, не ощущала даже присутствия своего мужчины рядом.

Мне стало стыдно за своё малодушие. Ведь не просто так мне запретили перемещения! Даже у взрослого человека, сильного мага бывают неожиданности, когда он вступает на путь тени. Например, я когда-то переместилась только разумом, тогда как тело осталось на месте.

Но если взрослый человек может так сделать… то крохотная жизнь во мне, которая даже не зажгла ещё свой огонёк… лучше даже не думать о том, что может случиться, если перемещения тела и разума не сумеют синхронизироваться.

Я никогда себе не прощу, если что-то случится из-за того, что я просто побоялась остаться одна на пять минут в темном переулке.

И в то же время понимала, что мой страх в тот момент был выше меня. Это было что-то иррациональное, что-то животное, что-то, чему я решительно не могла сопротивляться.

А если меня и научили чему-то годы обучения магии – так это тому, что подобные вещи не случаются просто так.

Наконец, мне удалось колоссальным усилием воли заставить тело слушаться и вернуть мне хотя бы чувство осязания. Я ощутила жар сжимающих меня надёжных пальцев.

Потом вернулся слух. Тяжёлое, напряжённое дыхание рядом.

Наконец, обоняние и зрение.

Мой муж рядом. И это главное.

Новый спазм боли отвлёк меня ненадолго. Поэтому я не сразу осознала другой факт, куда менее радостный.

Мы с ним оба зависли где-то меж миров, в тёмной клубящейся мгле – бездонной, безграничной, безразличной. Парим в ней. И не двигаемся – ни вперёд, ни назад. Хотя, кажется, самих понятий «вперёд» и «назад» здесь нету.

Ричард пытался разбить новый камень – один за другим они просто падали в темноту и растворялись там без следа, и в конце концов он перестал тратить запас зря.

- Мы застряли, - предельно спокойным и собранным тоном сказал Ричард. Он повернулся ко мне и взял обе мои ладони в свои. – В Замок серебряной розы хода нет, назад нас тоже не пускает. Ничего страшного, Гаяни! Даже не думай бояться. Я сам приму роды.

Я крепко-крепко зажмурилась.

Тени под ногами сгустились, можно было стоять, как на упругом матрасе.

Сердце билось так, словно готовилось выпрыгнуть из груди. Я воспользовалась промежутком между спазмами, которые становились всё короче и короче, чтобы выровнять дыхание.

Как же я люблю своего мужа! Такой лапочка. Изо всех сил старается делать вид, что наша ситуация не сродни катастрофе. Чтобы не пугать меня.

- Ты правда знаешь, что делать? – я решила подыграть ему и сделать вид, что поверила. Что совершенно перестала бояться и меня обманул его уверенный вид.

- Конечно. - Его большие ладони сжимали мои пальцы так, будто он пытался перелить часть этой уверенности в меня. – Я же вызубрил от корки до корки двенадцать томов Королевской медицинской энциклопедии. Могу держать экзамен по теории акушерства. Пожалуй, сдам на доктора медицины, как вернёмся.

Он улыбался, и я невольно улыбнулась в ответ непослушными губами.

Мы оба понимали, что сейчас будет самый главный экзамен в нашей жизни.

Мы должны сохранить жизнь нашему малышу.

Мою тоже, желательно – но это уже как получится. Моя улыбка угасла.

- Послушай… если будет выбор – спасать меня или его, пожалуйста…

- Не желаю этого слушать! – резко оборвал меня Ричард, и его чёрные глаза вспыхнули злым огнём. – Я не отдам судьбе никого из вас.

Последующие часы я помнила плохо.

Кажется, это длилось до самого утра – если мои внутренние часы ещё хоть что-то соображали в том полубезумном состоянии, в какой впал мой разум.

Помню только, что Ричард держал мою руку и не отпускал. И его магия целебным покровом окутывала тело, облегчая боль. Но до конца не могла заглушить то, что сотрясало меня, как дрожь земли, что готовится к извержению вулкана. Вот только оно всё не наступало и не наступало. И облегчение не приходило. Хотя бледный как мел Ричард, лицо которого временами выплывало из тьмы надо мной – это единственное, на чём моё сознание ещё могло фокусироваться – уверял, что уже видит головку нашего малыша, что уже скоро, что я умница, что надо ещё чуть-чуть постараться…

Страха не было совсем.

Была лишь покорность. Я ведь заглядывала в прошлое и будущее, видела прихотливые извивы тысяч судеб. Я знала – возможно, как никто другой в этом мире – что нельзя избежать того, что предначертано судьбой.

Я поймала его руку. Проговорила тихо, едва слышно – сил еле хватало на то, чтобы дышать:

- Ты же знаешь, что делать?.. Ты же знаешь, что нет другого выхода... Ты должен его спасти. Это твой долг…

- Свой долг я запечатал клятвой, которую дал тебе в тот день, - с нажимом ответил Ричард и стиснул моё колено. - Беречь и защищать тебя до конца своей жизни!

По моим щекам текли слёзы, но я не могла даже руки поднять, чтобы вытереть их. А этот жестокий человек всё продолжал меня доводить, трогать до глубины души своими словами, как умел он один:

- И я что-то не понял, где мой боевой Лягушонок? Который никогда не сдавался, даже если всё было против него? Мы возродили Замок… проклятие, мы возродили целый город, Гаяни! Нас дома ждёт ужин. Ты только вчера раскрасила стены детской своими жуткими лошадками. Прости, я постеснялся тебе сказать – но знаешь, они больше похожи на гусей. Так что давай-ка всё же закажем художника? Из тебя он преотвратный. И я думаю, голубой цвет стен будет лучше всего. Что скажешь? Или хочешь зелёный?

Я всхлипнула. Он поцеловал мою руку.

- А теперь давай. Ещё немножко. И мы пойдём домой. Все трое.

Будущее.

Он не умел предсказывать.

Но то будущее, которое нарисовал сейчас, о котором говорил так буднично, словно стоит лишь руку протянуть, чтобы его потрогать – оно так живо мне представилось вдруг… я хотела его до безумия, это будущее.

Где мы будем спорить о цвете стен в детской и по очереди качать колыбель. Где он будет снова держать меня за руку. Где будет пахнуть сиренью, которую мы посадим под окнами нашего Замка.

- Вот так, умница! Ещё, ещё, давай!!

Кажется, темнота вокруг нас сгустилась – и смотрела пристально невидимыми глазами на таинство, которое вершилось в этот миг. Та самая темнота, что не желала выпускать нас отсюда, по велению которой наш малыш родился именно здесь.

Смотрела на то, как крохотный тугой комочек принимают дрожащие от усталости руки отца.

Как короткие взблески синих световых лезвий перерезают пуповину.

Как мятая белая рубашка становится для него первой пеленкой. Наверное, если когда-нибудь я отважусь рассказать ему нашу семейную историю, эти многострадальные рубашки займут в ней особое место.

Как последние крохи магии Ричард тратит на то, чтобы лечить меня – остановить кровотечение и удержать от обморока, в которое мое сознание стремительно соскальзывало. Я не знаю, где он взял столько сил на это всё. Ведь если бы сейчас сломался он – мы остались бы в безымянной бездне все трое навеки.

Но он выдержал.

Наш малыш не плакал, когда я впервые прижала его к груди. Вместо этого слёзы были на чёрных ресницах моего мужа, когда он, тяжело дыша, прислонился лбом к моему лбу, перемазанной правой ладонью накрывая крохотную головку, словно продолжая защищать.

Мои же чувства были все как через вату. Как будто я была ещё не вполне жива. Как будто еще балансировала на той грани, за которую чуть не упала – но из-за которой меня в последний момент вытащили руки любимого.

Поэтому я просто смотрела с огромным удивлением на малыша у моей груди. И мне не верилось, что такое чудо могли сотворить мы с Ричардом. Ведь не было же его раньше. Откуда он взялся, этот маленький человечек? Настоящее волшебство – вот оно! Ничего чудесней я никогда в жизни ещё не видела.

- Почему он не плачет? – недоумевала я.

Кроха сосредоточенно сопел. И совершенно волшебно пах чем-то сладким. На головке у него росли густые чёрные волоски. А потом он открыл глазки, и уставился куда-то как будто на меня, но в то же время сквозь меня удивительно знакомым серьёзным чёрным взглядом.

- Это… не он. У нас… дочка, Лягушонок, - еле выговорил Ричард.

И я удивилась ещё больше. Почему-то всегда думала, что первым у нас будет сын. Я не предвидела девочки.

По телу разлилось тепло и удивительный покой. Мне было хорошо, как никогда в жизни. Как будто моя душа наконец-то обрела настоящую целостность - когда этот крохотный комочек счастья наконец-то завершил свой долгий путь через вечность в мои руки.

- Мы назовём её Кэтрин, в честь твоей мамы, - решила я.

У моего мужа даже не было сил ответить.

…Она была невероятно тихой для младенца. Я даже не думала, что бывают такие дети.

Когда Кэтрин Винтерстоун-младшая, сосредоточенно наевшись как следует впервые в жизни, погрузилась в сладкий сон у меня на груди, будто раздался протяжный вздох где-то рядом. И темнота, словно выполнив цель, ради которой держала в плену, разжала когти и выпустила нас обратно в земной мир.

В Замок серебряной розы мы возвратились перерождёнными все трое.