Запретный мужчина

Глава 40

Прокурор Фернандо Темес сидел в своем кабинете и вместе со следователем Портасом просматривал сводку событий, происшедших за ночь, но мысли его были далеко.

…Утром ему позвонил из Майами его новоиспеченный зять Хуан Сильва и дрожащим от волнения голосом сообщим, что Клаудия сбежала, оставив на столе записку странного содержания: дескать, соскучилась по отцу и летит в Каракас, чтобы повидаться с ним. Темесу тут же захотелось швырнуть трубку, сжать голову руками и завыть от отчаяния, но Хуан Сильва продолжал бормотать, что он, конечно, понимает дочерние чувства супруги и отдает им должное, но можно было более тактично довести до его сведения эту новость, а не оставлять сумбурную записку, которая заканчивалась многократным повторением слова «прости». Он, конечно, ее прощает, но не следует так обращаться со своим мужем, «передайте это вашей дочери», бубнил Хуан Сильва.

— Когда она вернется, я выскажу все это ей сам, — продолжал нудным голосом зять.

Темес извинился за дочь и пожелал Хуану Сильве всего самого наилучшего, утаив от него свою уверенность в том, что зятю уже не доведется ничего высказать в лицо его беспутной дочери Клаудии, поскольку — он-то ее знал, — рассчитывать, что она вернется в Майами, по меньшей мере наивно.

Положив трубку, он сказал Портасу:

— Карлос Гальярдо вернулся в Каракас.

— Откуда вы это знаете? — быстро спросил его Портас.

— Знаю, — этим мрачно произнесенным словом Темес будто поставил точку на дальнейших расспросах, и Портас, пожав плечами, снова углубился в сводку.

Конечно, Карлос в Каракасе, и Клаудия, наверняка обрывавшая телефон Эстелы ди Сальваторе, об этом узнала, вот что означает ее поспешный отъезд. История повторяется. Вот так же его жена Лусия много лет назад, оставив ему сумбурную записку, уехала с каким-то малоинтересным гастролирующим певцом из Аргентины, и ее предательство потрясло его настолько, что он поклялся никогда больше не связывать себя брачными узами и посвятить всю свою жизнь дочери, которую бросила жестокая, своенравная мать.

Но вторую часть своей клятвы Темес не исполнил, что там говорить! Клаудия росла, предоставленная самой себе, в то время как ее отец дни и ночи проводил в полицейском участке. Работа ему заменила семью. Конечно, он любил Клаудию, и она это знала, девочка имела все то же, что имели ее ровесницы, училась в одной из лучших школ Каракаса, дружила с отпрысками порядочных семейств, — и все же недостаток внимания со стороны отца дал о себе знать. Или же в ее поведении проявлялась дурная кровь беспутной Лусии?..

…Стало быть, Карлос вернулся. Впрочем, на что ему Карлос! Ясно, что Хермана Гальярдо прихлопнули его же дружки, дельцы наркобизнеса, а не какие-то там террористы. Не поделили кусок пирога, вот и все. Его самого, Темеса, теперь все это не слишком интересует: Влад Островски дал показания, которые могли бы уничтожить Хермана, но сам Херман в могиле. Заговорить Влада убедил адвокат Рехано. Портас не доверяет Рехано. Считает, что уж слишком часто удается Рехано получать дела, связанные исключительно с наркотиками. Но Портас склонен подозревать всех и каждого, а лично он, Темес, ценит людей тонких, умеющих разбираться в психологии, вроде Рехано. Портас, не отдавая себе в том отчета, завидует Рехано — тот умеет быть обходительным, как подлинный аристократ, умеет блеснуть своей образованностью, умеет постоять за себя и за своего клиента. Пусть Портас сам копает дело, берется как следует за Манчини, ищет Яриму — ведь он уверен, что это она организовала убийство Хермана Гальярдо. А у него, Темеса, эти Гальярдо как кость в горле!.. Бедная, глупенькая, сумасбродная Клаудия!

Тут Темесу по селектору доложили о том, что Карлос Гальярдо дожидается его в приемной. Портас с Темесом переглянулись.

— Пригласите его сюда.

…Пока Карлос устраивался в кресле, а Портас разыскивал дело Хермана Гальярдо, Темес не таясь рассматривал сына Хермана. Карлос очень изменился. Черты его лица приобрели ту мужественность, которой так не хватало прежде, взгляд стал суровым, голос звучал решительно. В движениях Карлоса проглядывала уверенность в себе, когда-то свойственная его отцу.

— Не скрою, прокурор, — сухо начал Карлос, — я считаю вас косвенным виновником гибели моего отца. Именно из-за вашей ничем не обоснованной травли он был вынужден бежать из Каракаса…

— Если бы ваш отец был уверен в необоснованности моих действий, ему не пришлось бы бежать, — также сухо возразил ему Темес.

— В чем вы его подозревали?

— Вам известно, что ваш отец занимался торговлей наркотиками? — вопросом на вопрос ответил Темес.

— Мой отец занимался гостиничным бизнесом, — отрезал Карлос.

— Как выяснилось, это было его побочное занятие, — печально развел руками Портас, — а основная его деятельность заключалась в том, что он совершал противозаконные сделки.

— Доказательства, — бросил Карлос, откидываясь в кресле.

Портас снова бросил взгляд на Темеса. «Или этот молодчик и в самом деле ничего не знает о своем отце, или он здорово поднаторел в притворстве», — говорил этот взгляд.

— Пожалуйста, — неторопливо начал Портас, вынимая из папки какие-то документы и по одному выкладывая их на стол перед Карлосом. — На таможне был задержан некто Влад Островски, который дал показания против Хермана Гальярдо. Этот Островски, приезжая в Каракас, останавливался в гостиницах вашего отца. Он действовал как связной. Просто оставлял кейс в гостинице, а кто-то из людей Хермана забирал его. Вот и показания Островски… Но есть и более существенные улики: некая фирма перевела крупную сумму на банковский счет Гальярдо… Вот копии этого счета Как выяснилось, владелец этой фирмы — крупный наркоделец Манчини. Также нам удалось установить, что деньги эти уплачены Гальярдо за проданные им наркотики, с которыми попались люди Манчини.

Карлос с рассеянным видом просмотрел документы. Но эта рассеянность была напускной. На самом деле он был ошеломлен тем, что услышал. Однако, несмотря на испытанное им потрясение, память его работала четко. Карлос, бросив лишь один взгляд на копию счета, успел запомнить реквизиты итальянской фирмы. И мысль его работала четко. Он уже знал, что делать — разгадку всех этих трагических событий надо искать в Италии. Он полетит туда и встретится с этим Манчини… В руках он теперь машинально вертел показания Влада Островски, но текст этот Карлоса совершенно не интересовал.

— Островски не сразу раскололся, — пояснил Портас.

— Но вы заставили его это сделать, конечно, — насмешливо бросил Карлос.

Темес проглотил насмешку.

— Уверяю вас, самыми гуманными методами. Его убедил во всем признаться адвокат Рехано. Это очень опытный юрист, и он умеет вести подобные дела.

— Да, подобные дела он вести умеет, — поддакнул Портас, но при этом отвел глаза.

— Хорошо, — Карлос поднялся. — Вы меня не убедили. Эти показания высосаны из пальца. Кому-то понадобилось бросить тень на моего отца. И я постараюсь сам выяснить, кому. Возможно, в молодости моему отцу случалось совершать ошибки. Но с тех пор как он женился на Ирене… — Карлос запнулся.

— Ирене Ривас, — тут же подхватил Темес, — у вас с отцом, насколько мне помнится, были недоразумения из-за этой прекрасной женщины?

— Позвольте сказать вам о вашей бестактности, — поставил его на место Карлос.

Темес моментально убрал с лица ухмылку.

— Извините, — но в глазах его промелькнула злоба. — Однако вы ошибаетесь. Так случилось, что вся эта история имела отношение и ко мне… Надеюсь, вам не надо объяснять, что я имею в виду?

Портас с удивлением воззрился на Темеса — он ничего не знал об отношениях Карлоса и Клаудии.

— Не думаю, что у вас есть основания для упреков в мой адрес, — резко заметил Карлос.

— Как сказать, — задумчиво протянул Темес, — как сказать… А ведь вы не любили вашего отца, — произнес он. — Ведь он вам мешал, ваш отец, Херман Гальярдо.

Карлос молча поднялся со своего места и пошел к двери.

— До свидания, — бросил он, уже исчезая за дверью.

После его ухода Портас произнес:

— Ты говорил с ним таким тоном, точно подозреваешь Карлоса в убийстве своего отца.

— В самом деле? — небрежно заметил Темес. Но через минуту лицо его приняло выражение задумчивости. — А почему бы и нет?.. Почему бы мне не подозревать Карлоса Гальярдо? Он не любил отца, он всегда обожал жену Хермана Ирену…

Портас недоверчиво усмехнулся.

— Чепуха. Карлос не бандит. Он даже не принимал участия в делишках своего папаши.

Это еще не известно, — не согласился Темес.

Клаудия сидела на веранде отцовского дома и перебирала в памяти разговор с Карлосом Гальярдо. Из сада доносился пьянящий аромат роз, и это в какой-то мере способствовало ее воспоминаниям: Карлоса она нашла в саду дома Эстелы, где также сильно благоухали розы.

…Она прошла через гостиную, где сидела Ирена, рассеянно листавшая какую-то книгу. Увидев гостью, Ирена поднялась ей навстречу. Клаудия с удовольствием отметила про себя, что ее бывшая соперница выглядит ужасно: черты лица заострились, выражение глаз было затравленным и беспомощным, как у старухи.

— Тебя, кажется, можно поздравить, — сказала Ирена. — Говорят, ты вышла замуж.

— С этим можно поздравить тебя, — усмехнулась Клаудия, — теперь тебе нечего меня опасаться…

— Я никогда не опасалась тебя, Клаудия…

— Но ты тоже имела виды на Карлоса, — непримиримо возразила Клаудия. — И может, имеешь их и до сих пор.

— Не стану спорить, — устало махнула рукой Ирена. — Карлос со своим сыном в саду. Можешь пройти к нему.

— Для этого мне не требуется твое согласие, — злобно ответила Клаудия.

…Она, конечно, не рассчитывала, что Карлос обрадуется ее приходу, но ей хотелось хотя бы произвести на него впечатление своим видом. Все говорили ей, что в последнее время она расцвела; ее яркая красота заставляла мужчин на улице оборачиваться и смотреть ей вслед, она то и дело ловила на себе восторженные взгляды.

Но Карлос не отреагировал на происшедшие в Клаудии перемены. Ласковым жестом он отослал Хермансито, и без всяких вступлений довольно резко спросил ее:

— Зачем ты пришла?

— Я не пришла, а прилетела, — поправила его Клаудия, — я нарочно улетела от своего мужа, чтобы увидеть тебя и выразить тебе свое сочувствие.

— Считай, что я оценил твой порыв, — нахмурился Карлос, — ты можешь с чистой душой вновь отправиться к своему мужу.

— Мы столько лет не виделись, — обиженно произнесла Клаудия. — И ты даже не хочешь со мною поговорить…

— О чем? — Карлос скользнул по ней равнодушным взглядом.

— О чем? А неужели не о чем? — Клаудии хотелось произнести это небрежным тоном, но в голосе ее прозвучала мольба. — Спроси меня, как я жила все это время… без тебя…

— Как ты жила, Клаудия? — холодно спросил Карлос.

— Я жила надеждой на нашу встречу! — выпалила Клаудия. — Я знаю, ты теперь один, ты одинок, как и прежде. И я приехала к тебе, чтобы…

— …чтобы выразить мне сочувствие, я уже понял, — сказал Карлос.

— Нет! Я приехала к тебе, чтобы… Ведь ты один, не правда ли? У тебя никого нет?..

— Странно, что ты интересуешься мною, — пожал плечами Карлос. — Ведь ты-то, кажется, теперь не одна? Возвращайся к своему мужу, Клаудия.

…Дальнейшее Клаудия не могла вспоминать без стыда.

Она расплакалась, как девчонка. Она попыталась обнять Карлоса, но он разжал кольцо ее рук, бросив ей: «Извини, мне некогда».

— Куда ты торопишься? — в отчаянии закричала Клаудия. Карлос при виде ее горя несколько смягчился.

Он позволил ей снова обнять себя и слегка похлопал ее по спине:

— Через час я улетаю в Италию.

— Надолго? — жадно прижимаясь к нему, спросила Клаудия.

— Нет, скоро вернусь. А теперь прости, — он снова отстранился. — Пойдем, я провожу тебя…

…Из оцепенения Клаудию вывел голос отца:

— Дочка, зачем ты прилетела? Неужели ты надеешься вернуть Карлоса?

Обнявшись, отец с дочерью пошли в дом.

Ужин, приготовленный кухаркой, уже стоял на столе, хотя Темес вернулся несколько раньше, чем обычно.

— Не знаю, ничего не знаю, папа.

— У тебя хороший муж, — опечаленно продолжал Темес. — О, Господи, как мне осточертели эти проклятые Гальярдо! Просто рок какой-то… Ты влюбилась в сына моего заклятого врага.

Клаудия улыбнулась сквозь слезы.

— Да, папа, как в старинном романе… Но что делать, я люблю его… И постараюсь добиться того, чтобы он стал моим… Когда он вернется из Италии…

— Из Италии! — Темес прямо подскочил от неожиданности. — Что, этот тип улетел в Италию?

— Да, — удивленная его реакцией, растерянно подтвердила Клаудия.

— Понятно, — протянул Темес. — Та-ак. Понятно.