Она пришла с Земли. Абитуриентка. Студентка

Глава 31 Миссия невыполнима?

Солана с неудовольствием смотрела на Розалию, прикидывая, сказать ли ей, чтоб заткнулась, или подождать, пока она сорвет голос. Шайсе! Развизжалась, как блюстительница нравов, у которой в публичном месте юбку ветром задрало. И ладно бы повод какой был, а то из-за ущербной мелочи! Будущий огненный маг называется… Ни капли самоуважения.

— Мы не можем допустить, чтобы эта безродная и бездарная уродина училась в нашей академии! — Розалия так возмущенно пучила глаза, что казалось, будто они сейчас либо лопнут, либо выпрыгнут.

Девицы согласно запищали, и Солана не выдержала, фыркнула:

— Здесь все — бездарности!

Она с мрачным любопытством наблюдала, как багрянец заливает щеки Розалии, и гадала, может ли лопнуть только один глаз, а второй выпрыгнуть?

Гостиная погрузилась в тишину. Студенток четвертого курса сегодня не было: они всем составом отправились в город отмечать день рождения одной из них, — остальные же, хоть их и покоробил вердикт Соланы, молчали. Впрочем, и на четвертом учились такие же трусихи — слово поперек не скажут, боятся, что она вызовет их на дуэль. Вот же дуры! Будто ей в радость размазать по арене альтийских соплячек, озабоченных лишь нарядами, балами да женихами.

Розалия откашлялась, и Солана вопросительно изогнула бровь. Неужели решится возразить?

Однако Розалия, верно оценив способности новой однокурсницы, забегала взглядом и жалко проблеяла:

— Но элементарные же вещи… Светляк и грей-камень… Эта Дартс даже на сину не годится. Странно, что она, вообще, поступила.

— Это да, странно… — кивнула Солана и задумалась.

У нее самой вызывало недоумение то, как можно набрать в лабиринте кристаллы, имея всего двадцать единиц силы. Неужели за последние два года настолько снизили требования? Но тогда поступивших было бы гораздо больше. А может никому и в голову не пришло переться в академию со своими крохами, лишь у этой деревенщины хватило наглости.

Приободренная кивком Соланы, Розалия вернулась к обсуждению произошедшего, но теперь девицы приглушили вопли и можно было спокойно посидеть, подремать, краем уха слушая предположения, справится ли Дартс с очередным поручением.

— Весь завтрашний выходной потратит, чтобы столько принести.

— Еще и половину забудет!

— Обязательно забудет! Нет, ну что за бестолочь! Я-то думала, она за бумагой побежит, записывать будет, а она…

— Вот-вот! Я ей продукты называю, а она вместо того, чтобы запоминать, в мыслях своих витает и разглядывает меня, будто я дива с картины Теофилуса ван Норра.

— Это ты-то дива⁈

— Ну не ты же!

— А почему бы и не я⁈ Меня-то она тоже разглядывала!

Шайсе! Солана зашипела сквозь зубы от тошнотворного чувства невезения. Ну почему, почему ее сослали именно в Альтию⁈

И надо же было так оплошать — уступить этой Дартс, когда та отказалась греть комнату! Вроде, если сама же и ранила её, то как заставлять? Проклятье! Как, вообще, могло такое произойти⁈

Хорошо хоть Розалия на что-то сгодилась и тут же придумала наказание: велела ущербной завтра отправляться в город за покупками. Для всех! А девицы-то уж расстарались: каждая из десятка присутствующих сделала заявку, да такую, чтоб от прочих отличалась.

Нет, Дартс точно не справится. С таким невозможно справиться!

А спор «див» разгорелся не на шутку. Солана даже приободрилась, надеясь, что препирательства доведут до дуэли, но опять вмешалась воображала Розалия.

— Лии, прекратите! — воззвала она к спорщицам. — Еще не хватало перессориться из-за Дартс! Лучше подумаем, какое наказание назначим ей за невыполненное задание. Лично я предлагаю следующее: раз уж она не сможет купить заказанные продукты — а она не сможет! — то поручим ей работу как самой глупой служанке… — Розалия оглядела девушек и, удовлетворенная всеобщим интересом, вынесла приговор: — Дартс будет мыть полы в наших комнатах!

— Вот это грузанули тебя! — Дилан с нарастающим удивлением смотрел, как Лера набирает продукты. — Говорил же, в клиенты надо…

— Подарок еще не готов, — коротко пояснила Лера и продолжила перечислять: — Три кренделя с корицей, баночку сливочного масла, по паре горстей сушеного винограда и грецких орехов, по мешочку ромашки и душицы, восемь мандаринов. Посчитайте… Так, следующее. Чесночная лепешка, круг копченой колбасы…

Продавщица, миловидная девушка, стреляющая в Дилана кокетливыми взглядами, сноровисто отрезала, доставала, взвешивала то одно, то другое и знай отщелкивала костяшки на счетах. Лера только запоминала промежуточные суммы, чтобы отдать каждой заказчице её сдачу.

А с магазином повезло! Дилан, как узнал, что купить нужно много и разного, прямиком двинулся к местному торговому центру. Здесь было всё! Подороже, конечно, чем на рынке, но вряд ли аристократки будут трястись над каждой медяшкой.

И ещё Лере подфартило с приятелями. Они тоже отправились в город: рыжик домой, за мясным рулетом, а Шоннери — за компанию. Оба пообещали помочь, и чем больше распухали сумки, тем ценнее становилось их обещание.

— Кстати, а где Шоннери? — доставая кошелек, Лера озабоченно глянула по сторонам. Публика приличная, никто не кричит, не толкается — красота! Да только «ботаника» не видать.

Дилан тоже закрутил головой.

— И правда… Вот же растяпа! Ищи его теперь… Погоди! Мы же мимо лотка с книгами проходили! Наверняка этот зануда там увяз… Сейчас проверю.

Рыжик метнулся в сторону выхода, а Лера, оплатив покупки и рассеянно посматривая кругом, встала над своими шестью баулами, как курица над цыплятами.

Из головы упрямо не шло воспоминание о странном взгляде, которым Дилан провожал каждый сверток, исчезающий в сумке. Вроде бы не голодный, не завистливый, а… расчетливый? Да, пожалуй. Будто рыжик прикидывал, как скоро он сможет побаловать себя и домашних такими вкусностями. Причем, побаловать впервые. Во всяком случае, небольшой эпизод, случившийся час назад, однозначно указывал, что большинство продуктов для семейства Руф — деликатес.

— Я мигом! Заскочу только за подарком — и обратно. Подождете здесь?

Дилан улыбается, но в позе его и выражении глаз Лера улавливает напряженность.

Они втроем стоят на узкой заснеженной улице перед домом Дилана, и рыжик явно не хочет впускать их. Бардак у него там, что ли? Стесняется? И Лера пожимает плечами. Ей все равно, здесь так здесь, лишь бы потом помог.

А Шоннери сначала недоуменно вскидывает брови, но, наткнувшись на нарочито беззаботный взгляд Дилана, кивает. Сунув руки в карманы плаща, отворачивается с видом туриста, всю жизнь мечтавшего постоять тут, под окнами, разглядывая серые каменные стены бедного альтийского квартала.

Однако план Дилана нарушает его, как оказалось позже, сестренка. Кэсси. Распахнув окно и чуть не вываливаясь из него, она свешивается вниз и возбужденно кричит:

— Дилан! Долго ты еще друзей морозить собираешься? Заходите скорей! Мы ведь с самого утра ждем, мама уже и на стол накрыла!

Дилан на секунду прикрывает глаза и выдыхает.

Тесная, темная лестница, низкие потолки, маленькая прихожая… А в квартире чисто.

И бедно.

Старая мебель, вытертые полы, скудная утварь…

Бледная худая женщина, которую Дилан представил как мать, — грана Эмилия — глядит тревожными, пугливыми глазами, кланяется и прячет красные натруженные руки под передник.

На столе пресные лепешки, горячий ромашковый чай, глиняная плошка с вареньем. И как инородное тело — подарочный мясной рулет, который грана Эмилия вытаскивает из небольшой печи. Кэсси завороженно смотрит на его поджаристую корочку и громко сглатывает.

Лера моргнула, отгоняя видение. Да уж, хоть она и сама последний месяц едва перебивается, но так и не приняла мысль, что теперь она нищая и вкусная еда не для нее. Конечно, на рулет она тоже смотрела с желанием впиться в него зубами, даже ощутила, как хрупает корочка и обжигающий ароматный сок брызжет в рот, однако вовсе не таращилась как на недостижимую мечту. Ну мясо и мясо. Ела его раньше и вскоре снова будет есть. Вообще, нынешнее положение воспринималось глупым недоразумением, наваждением, мостиком между прошлым и будущим. Стоит его пересечь — и она вернется на прежний, уютный и сытый, берег.

А у семьи Дилана все время такая жизнь… И никаких мостиков. Мрак.

— Нет, ну что за безобразие! Растопырились тут со своими сумками, людям не пройти!

Знакомый голос выдернул Леру из размышлений. Она обернулась. Так и есть, Клири! Уперев руки в боки и зло уставясь на Лерины покупки, болтливая будущая сина отчитывала неизвестного наглеца, занявшего аж целый квадратный метр пола.

— А если тут бабушка с палочкой пойдет? А? Что прикажете ей делать? Порхать, аки птица, или прыгать, как коза? Так разве ж она сможет? Она же с палочкой!

— Клири, перестань, — шептала Ани, виновато раскланиваясь по сторонам и дёргая подружку за рукав.

Лера стояла молча, решив подождать развязки. Интересно, извинится Клири или же постарается замять инцидент. По местным традициям должна бы извиниться — перед будущим-то магом! — однако, судя по предыдущим встречам, ставить на это — дохлый номер.

Да и права она: баулы, действительно «растопырились» на половину прохода. Быстрее бы отчалить.

Порыскав глазами в поисках Дилана и Шоннери, Лера вдруг наткнулась взглядом на Петру. Та стояла неподалеку, возле хлебного прилавка, и в свою очередь смотрела на Леру. Когда взгляды их встретились, Петра медленно кивнула. Лера кивнула в ответ.

Их переглядывания прервал вопль Клири:

— Вэлэри! И ты здесь⁈

Ну надо же! Не прошло и полгода.

— Светлого утра, Клири, Ани, — повернулась к девушкам Лера.

Ани что-то пробормотала, недовольно морща нос, а до Клири наконец дошло, кого она только что распекала, и она, неуверенно хохотнув, затараторила:

— Так это всё твоё, что ль? А чего тогда не отвечала? Я ж беспокоилась, думала, забыл кто… И много как! Я слыхала, что в академии младших за покупками гоняют и, вообще, работать заставляют. Правду, значит, говорят? И тебя одну за такой кучей продуктов отправили? Бедняжка… Как же ты всё унесешь?

Вспыхнувшая было радость от встречи со знакомыми девчонками потухла, так и не успев разгореться. Вот умеет же Клири всё испортить! Да и Ани не лучше: с такой миной только молоко сквашивать.

И все-таки Лера постаралась удержать на лице любезное выражение. Видимо, получилось не очень, потому что окружающие, привлеченные бесплатным концертом, таращились на неё с опаской и брезгливым любопытством. Да Лера и сама чувствовала, как натянулись рубцы. Значит, выглядит она так, будто задумала пакость и собеседнику сейчас не поздоровится. Ну тогда незачем и стараться.

Нахмурившись, она процедила:

— Не беспокойся, я не одна.

Позади теток, которым внезапно понадобились продукты именно здесь, в пределах слышимости, взгляд выловил рыжую макушку Дилана, и облегчение пополам с предвкушением вылилось в злорадную кривую улыбку.

Ани среагировала ожидаемо: отшатнулась. А вот у Клири запал не кончился, и она ехидно воскликнула:

— Какая радость! Надеюсь, твоя подружка намного сильней тебя, иначе…

Что там «иначе», узнать не довелось, потому что, сдвинув болтливую девицу в сторону, к Лере шагнул Дилан и свысока, мимоходом бросил:

— Конечно, сильней. И не подружка, а друг!

Уставясь в его широкую спину, Клири так и замерла с открытым ртом, но словно этого было мало, ее «добил» спокойный голос Шоннери:

— Два друга.

Вышедший следом за Диланом «ботаник» повел вокруг надменным взглядом истинного аристократа. У всех тут же обнаружились срочные дела, и пятачок мигом опустел. Остались лишь Ани и Клири. И если первая тут же согнулась в поклоне, то вторая только ошалело хлопала глазами.

Лере захотелось рассмеяться при виде их физиономий, но смех вышел бы горьким: насколько же уродливой и слабой ее считают, раз не верят, что у нее могут появиться друзья? Или они потрясены тем, что один из друзей — патриций? Дилан, вон, до сих пор сам от себя в шоке, что общается с «грёбаным аристократом». Впрочем, в этом заслуга самого Шоннери: он никогда не вел себя, как сноб. А ведь может, может… Вон как «нагнул» бедных девчонок.

Лера уже хотела попрощаться с ними, чтобы покончить, наконец, с этой неловкой ситуацией, но тут подоспела Петра.

— Светлого вам утра, лэры, лия, — она с достоинством поклонилась.

Глядя на подругу, опомнилась и Клири. Принялась суетливо кланяться Шоннери и бормотать:

— Светлого дня… Прошу простить… Я со всем уважением…

И так же, со всем уважением, троица будущих син проводила троицу будущих магов до повозки, которую, оказывается, нанимал «растяпа» Шоннери, и не просто проводила, а помогла донести сумки и выразила надежду на повторную встречу.

При этом Клири умудрялась строить глазки Дилану и Шоннери и заискивающе улыбаться Лере. Прям-таки чудесное перевоплощение! То во всю Ивановскую голосила, что Лера «страшненькая», а теперь чуть ли не в родственницы записаться жаждет. Сразу видно, что для син студенты магических академий — лакомый кусочек. Даже Петра весь короткий путь до повозки кидала на рыжика задумчивые взгляды. Впрочем, Дилан не отставал и, наверное, иди они дольше, заработал бы косоглазие. Ладно хоть Шоннери остался верен себе. На девиц — ноль внимания, лицо каменное. Кремень!

Лера вздохнула. Да, Шоннери хорошо владел собой. Всего пары дней хватило ему, чтобы научиться скрывать эмоции при виде её уродства. Еще не кривились Дилан и Маркус. Первому было, похоже, по барабану, а второму… Второму тоже плевать. Вот и всё… Всё, что ей достается — это океан отвращения и капли равнодушия.

Чтобы отвлечься от тягостных мыслей, Лера выглянула в окно повозки. Город уже остался позади, и они ехали среди полей. Снег заметно осел, кое-где проступили черные растаявшие взгорки, и на них грязно-рыжими клоками торчала прошлогодняя трава.

А дома начало зимы…

Не хотелось думать, что время в разных мирах течет по-разному, — слишком пугающим тогда виделось возвращение, слишком непредсказуемым. Поэтому дома зима — и точка! А братья уже прогулялись на лыжах! Или… Нет… Разве они смогут беззаботно кататься, да еще и по парку, где совсем недавно исчезла сестра?

Как они там? Все еще ищут её, надеются?

В носу защипало, и он моментально набух, как перезрелая слива. Лера вцепилась похолодевшими пальцами в сиденье и наклонилась вперед, чтобы скрыть выражение лица от сидевших напротив приятелей.

— Эй, ты чего? — тронул ее за плечо Дилан.

Лера мотнула головой и, чуть погодя, справившись с эмоциями, выдавила:

— Просто… есть охота… Тут запахи такие.

Отмазка звучала нелепо, но не говорить же, что накатил приступ жалости и тоски по родным. А еще… что леденящим дуновением коснулся сердца страх не вернуться, застрять здесь навсегда.

— Это да, пожрать бы… — Дилан мечтательно зажмурился и с шумом втянул густое облако ароматов, пропитавших повозку. Вдруг он открыл глаза и вкрадчиво произнес: — Может съедим что-нибудь из твоих сумок? Столько много всего… Никто и не заметит.

От такого «заманчивого» предложения нос сразу задышал, будто его насосом прокачали. Лера выпрямилась и вскинула кулак:

— Во, видел⁈ У меня все точно куплено! Я итак накосячила, если и сейчас не справлюсь, меня саму сожрут, понял?

Дилан сверкнул хитрой зеленью глаз и согласно закивал. Манипулятор рыжий! Отвлекал, значит. Лера криво улыбнулась, чувствуя, как отпускает в груди, и проворчала:

— Откуси, вон, от своего рулета. Он тоже большой… И вкусный… наверное.

— Конечно, вкусный! — вскинулся Дилан. — У меня мама не умеет по-другому. Она, между прочим, раньше в богатом доме работала и не поломойкой какой, а помощником повара! Из любой ерунды может сотворить такое… такое… Короче, она как син Лидарий, только наоборот. Вот!

Рыжик воинственно оглядел Леру и Шоннери, но никто и не думал спорить. Шоннери погрузился в книгу, которую успел-таки купить в лавке, а Лера даже не помышляла о возражениях: во-первых, какой балбес станет наговаривать на мать друга, а во-вторых, готовить хуже сина Лидария просто невозможно.

Вдруг Шоннери кашлянул и, выпятив худую грудь, с пафосом прочел:

— Замерзшие складки полей светило согреет горячим лучом.

Ждут материнские руки заблудшего сына. Ждут, чтоб обнять.

На мгновение Лере показалось, что слова зависли в тишине повозки. Все звуки: шуршание полозьев, топот копыт и покрикивания извозчика — всё отдалилось, растворилось где-то там, снаружи.

Ждут материнские руки… Ждут, чтоб обнять.

Тишину нарушил Дилан.

— Глупость какая! — фыркнул он. — Один дурак напишет, а другой смысл ищет.

Закрыв книгу, Шоннери бережно огладил обложку и с апломбом произнес:

— Прискорбно слышать, что искусство речи и умение красиво изложить мысль называют глупостью.

Он взглянул на Леру в поисках поддержки, но она молча отвернулась.

В горле опять стоял ком.

Отлично пообедав в городе, Солана вернулась в академию. Гостиная женского общежития встретила гулом недовольных голосов — это третьекурсницы расселись по диванам и с нетерпением поглядывали на вход.

От неожиданной догадки Солана даже остановилась. Неужто эти идиотки ждут ущербную?

— Зря мы все на одну Дартс взвалили, — раздраженно говорила Изолда. — Ее может и проучим, но в итоге сами голодными останемся.

Так и есть! Вот же альтийские курицы! Сами поручили невыполнимое задание, а теперь ждут. Солана плюхнулась в кресло — послушать, все-таки какое-никакое, а развлечение.

Розалия между тем смерила Изолду насмешливым взглядом и протянула:

— Ну-у, положим, кому-то и не повредит немного поголодать… Этому кому-то даже не повредит питаться тем, что готовит наш «уважаемый» син Лидарий…

— Ты на что намекаешь? — Изолда привстала.

Так-так-так, голодные девицы потеряли благоразумие. Может зайдут дальше словесных перепалок? Солана подобралась.

— О чём ты, Изолда? — Розалия мастерски изобразила невинность и недоумение. — Я же не имела в виду тебя. Или… — Она в деланном изумлении прикрыла ладошкой рот и понизила голос. — Ты считаешь себя недостаточно стройной?

— Моя фигура гармонична, а вот твоя затея с покупками — полная чепуха. Надо было сразу заставить эту уродину полы мыть, а самим идти в город и нормально пообедать.

С этим Солана была полностью согласна. Но как же долго до них доходило! Одно слово — идиотки! И гордости никакой.

Вскоре, убедившись, что, кроме вялой перебранки, слушать здесь нечего, Солана направилась к себе в комнату — полный желудок требовал сна и покоя. Однако она сделала лишь пару шагов, а девицы позади вдруг умолкли. В наступившей тишине застучали по мраморным полам деревянные колёса и радостный голос ущербной эхом разнесся по гостиной:

— Светлого дня, лии! Как удачно вы здесь собрались, сразу вам всё и раздам!