Она пришла с Земли. Абитуриентка. Студентка

Глава 34 Первое нападение

И все же первое нападение она проворонила.

Учеба сегодня начиналась с арифметики, и на занятие Лера отправилась с легким любопытством: интересно же, как и чему здесь учат.

Цифры она уже видела, и с ними трудностей не возникло. Слава богу, здесь отказались от римских крестиков-палочек и придумали обозначения, по смыслу близкие к арабским. Во всяком случае, Лера отметила похожую систему углов. Например, единица изображалась в виде галочки, то бишь один угол; в двойке к галочке прибавляли еще черту, и выходило уже два угла; ну а если двойку замкнуть, получалась четверка в виде ромба.

Так что, по поводу арифметики Лера была спокойна. Уж где-где, а в этом она была сильна и могла показать себя с лучшей стороны.

Довольно улыбнувшись краешками губ, она подняла голову и с наслаждением вдохнула свежий утренний воздух. В нем еще витали ароматы ночных цветов, и, хотя по-весеннему яркое солнце припекало сквозь невидимый купол, здесь, на тянущейся вдоль водоема тенистой аллее, было прохладно. Вот последнее ничуть не радовало. Утром, после своей комнаты-холодильника, Лера предпочла бы прогуляться по открытому пространству и согреться.

Кстати, а не будет ли Маркус требовать, чтобы она грела полы в его комнате? Вдруг это традиционная обязанность клиента и отказ неприемлем?

Задумавшись, Лера замедлила шаг. И тут же сзади раздался грубый голос:

— Прочь с дороги, уродина! — а следом какой-то парень оттолкнул ее с дорожки к бассейну.

Подскользнувшись на стриженой траве газона и чудом устояв, Лера зашипела. В груди обожгло ядом обиды, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Так бы и врезала! Вот только парень сильнее и, вообще, «грёбаный патриций».

Сверля злым взглядом спину удаляющегося хама, Лера похлопала в районе сердца и сквозь зубы выдавила:

— Все хорошо, все хорошо…

Да! Она — в чужом мире и не только до сих пор жива-здорова, но и начинает учиться на мага и подбирается в портальному ключу… Конечно, все хорошо, черт побери!

К тому же, все равно права качать бесполезно. Они, её права, не просто к нулю стремятся, они в минус уходят. Поэтому молчать и терпеть. Терпеть и молчать…

«Целее будешь!»

С этим «ободряющим» напутствием самой себе Лера двинулась дальше.

Однако стоило ей сделать всего пару шагов, как в бок и спину снова ударили. Не жестко, но сильно. Будто кто-то, напялив ростовую куклу, врезался с разбега.

И на этот раз Лера не устояла — упала прямо на бортик бассейна. Мраморный — чтоб его! — бортик. И даже руки выставить не успела. Как шла, так и налетела боком.

Ушибленные ребра вспыхнули такой острой нестерпимой болью, что дыхание перехватило и в глазах потемнело. На несколько мгновений мозг отключился, а потом, корчась и хватая воздух ртом, Лера встала на колени. Это было уже слишком! Такое нельзя оставлять безнаказанным! Вот только горящий бок не давал сосредоточиться на расправе с обидчиком. Все, на что хватило сил, это обернуться, чтобы увидеть и запомнить этого самого обидчика.

А рядом — никого. Лишь в десятке метров глумливо лыбились трое девиц — Розалия и две ее закадычные подружки.

Вот же гадины! Это ведь они! Магией! И плевать им, что вне дуэлей запрещено драться! Будут подличать втихую, издалека, и попробуй, докажи, что тебя воздушным кулаком толкнули, а не ты сам споткнулся.

С трудом удержав стон и моргая, чтобы не выступили слезы, Лера поднялась. И что теперь? Если просто уйти, то из нее сделают грушу для битья, а если остаться… Отпор дать она не сможет, словами Розалию не проймешь… Что делать-то?

Розалия, видимо, лучше знала, что делать в таких случаях, потому что подошла и, усмехаясь, сказала:

— Кто это здесь? Наша «красавица»! Наверное, всю ночь любовалась на себя в зеркало, не выспалась, вот и упала. Что ж, мы как старшие, не оставим первокурсницу и будущего великого мага в беде, поможем. Поможем ведь, Норри? — Розалия с намеком посмотрела на стоявшую рядом подружку-водницу. — «Красавице» освежиться надо…

Норри с готовностью взмахнула руками, и сзади раздался подозрительный плеск.

Холодея от дурного предчувствия, Лера оглянулась. Как прозрачный гигантский червь из бассейна поднялся трехметровый столб воды. Он нависал точно над ней и словно ждал, когда она увидит его во всей красе.

А дождавшись, рухнул вниз.

Лера взвизгнула и отскочила. Ребра прострелило болью. И будто этого было мало, сверху обрушился водопад. По голове и плечам тяжело ударило, в уши, в рот, за шиворот хлынула вода…

Наверное, «притопили» её всего на пару секунд, но Лере казалось, что её прополоскали в стиральной машине. Ослепшая и оглохшая, она стояла, ошеломленно чувствуя, как течет по волосам и лицу вода, а насквозь промокшее платье липнет к телу.

Будто издалека донесся смех. Все так же не двигаясь, Лера открыла глаза. Вокруг — огромная лужа. Розалия и ее подружки — совсем рядом, но на них почему-то ни капли. А вокруг — студенты.

Все смотрели на неё, разве что пальцами не тыкали, и презрительно смеялись.

Впрочем, некоторые парни лишь маскировались презрением, а сами жадно щупали взглядами. От этих взглядов кожу опалило жаром, и Лера опомнилась. Скрестив на груди руки, рванула прочь. Скорей, убежать отсюда и запереться в комнате!

Вслед донесся веселый крик Розалии:

— Эй, уродина! У вас ведь арифметика! Поторопись, иначе плохо тебе придется — магистр ван Феррин ненавидит опоздавших!

Вместе с первым ударом оповещающего колокола в аудиторию зашел седой старик в черной мантии преподавателя, не владеющего даром. Магистр Эгнес ван Феррин. Пройдя к кафедре, он развернулся к студентам и обвел их внимательными ясными глазами. При виде девушек губы его поджались в пренебрежительной гримасе, но приветливая улыбка Леноры не дрогнула. Старшекурсницы уже просветили, что этот старый маразматик терпеть не может женщин и синонимом их называет исключительно глупость.

Впрочем, в это мгновение Ленора готова была в какой-то степени согласиться с таким определением, потому что Ровена и Белла даже не заметили появление магистра и, наслаждаясь интересом подруг, в красках расписывали событие, свидетельницами которого были только что, — «купание» Вэлэри Дартс. Ленора и сама с удовольствием посмаковала бы детали, радуясь возмездию, которое настигло эту уродину, но не в присутствии же ярого женофоба!

— Тихо! — прошипела она, не разжимая зубов и по-прежнему улыбаясь.

Девушки, наконец, увидели ван Феррина и захлопнули рты. В аудитории повисла тишина.

Магистр заговорил не сразу, но при первых же его словах Ленора поняла: просто не будет. Ее отец любил говорить точно так же — негромко и спокойно, но спокойствие это было обманчивым.

— Уже сорок лет я преподаю в этой академии, — сказал магистр. — И каждый год повторяется одно и то же: я захожу в аудиторию, а у девушек очень важная беседа… Отсюда вывод: есть все-таки вещи, в которых женщины постоянны.

Со стороны юношей раздались смешки, и ван Феррин не стал их пресекать, а, заглянув в свиток, сказал:

— Вас должно быть шестьдесят. Я вижу только пятьдесят девять. — Он кинул быстрый взгляд на девушек, сидевших особняком. — Не хватает одной студентки. Где она?

Это был шанс показать, если не знания по арифметике, так свою полезность, и Ленора привстав, поклонилась:

— Разрешите ответить, магистр? — и после кивка ван Феррина, сказала: — Отсутствует лия Вэлэри Дартс, и она либо опоздает, либо не придет вовсе.

Даже со своего места Ленора увидела, как мстительно сузились глаза магистра, и с трудом удержала на лице все ту же приветливость, — так хотелось рассмеяться. Уродине несдобровать! У ван Феррина пунктик не только на счет женщин, но и на счет тех, кто игнорирует его курс.

Ленора уже хотела сесть, но магистр ее остановил:

— Раз вы так любите отвечать, то прошу сюда. Проверим ваш уровень знаний.

На этот раз Ленора улыбку не удержала и, растерянно застыв, переспросила:

— Я?

— Вы, вы, — нетерпеливо нахмурился магистр, и Ленора, обмирая от предчувствия унижения, спустилась вниз.

Впрочем, внешне своего смятения она никак не выдала и шла с гордо поднятой головой — никто не должен заподозрить, что Ленора ван Симмер может испытывать неуверенность.

— Решите задачу, — произнес ван Феррин, когда она остановилась рядом с ним. — У одного магистра как-то спросили, сколько у него учеников. На это магистр сказал, что половина учеников умна, пятая часть — богата, десятая — молчалива и, кроме того, есть еще шесть женщин. Так сколько всего учеников?

В голосе магистра, когда он задал вопрос, Ленора явственно различила насмешку. Да он ее и не скрывал. Понимает же, что студентка-первокурсница не найдет решения. Все это понимают! И все понимают, что несправедливо требовать от девушек знаний, которых им никогда не давали. Это мужчины проходят обучение в своих школах. Девушек же учат исконно женским занятиям, ведь только единицы идут учиться на мага, где зачем-то нужна эта бессмысленная арифметика.

Однако, следовало сказать хоть что-то.

— Простите, я не запомнила, сколько и каких учеников назвал магистр, — негромко произнесла Ленора и, бросив на ван Феррина робкий взгляд, улыбнулась, слегка напрягая уголки рта, — так появлялись чудесные ямочки, от которых мужчины обычно смягчались.

Старый маразматик однако не смягчился и язвительно заметил:

— В таком случае, вы, конечно, справитесь, если задачу я запишу.

Быстрыми, размашистыми движениями он начертал условия на стене.

— Прошу, решайте!

Ленора не знала, как решать, но, сделав вид, что вчитывается, повернулась спиной к студентам. В груди клокотала злость, теснилась, требуя излиться, вот только никого подходящего здесь не было. Это дома можно было использовать любую подвернувшуюся служанку, а здесь разве что Херту или Дартс, но и то, ни пощечину не отвесить, ни за волосы оттаскать — вроде как они здесь на равных. Что за нелепые правила⁈ Никогда плебей не сравняется с патрицием! Никогда и ни в чем!

— Как я и говорил, есть у женщин постоянные черты, — ван Феррин с деланым удивлением вскинул кустистые брови и под дружный мужской смех велел Леноре возвращаться на место.

Кипя от ярости и одновременно чувствуя облегчение, Ленора неторопливо прошествовала к пугливо молчащим девушкам и села с прямой, как доска, спиной. Пусть не думают, что этот незначительный эпизод хоть сколько-то унизил ее. Ничего подобного! Он лишь еще раз доказал, что она — истинная женщина и для демонстрации ума ей не нужны никчёмные мужские занятия.

— Что ж, я думаю, юноши уже готовы ответить, — ван Феррин обежал аудиторию взглядом.

С девушек словно цепи спали. Они обмякли, заулыбались, благосклонно поглядывая на нескольких смельчаков, вскинувших руки.

Однако магистр лишь возмутился:

— Всего семеро⁈ Неужели девушек здесь больше, чем кажется⁈

Взметнулись еще с полдесятка рук, остальные же представители мужского сообщества стыдливо попрятали глаза. Вот так «умники»! Ленора едва заметно усмехнулась.

А магистр молчал.

Под его потемневшим взором стихли все звуки: ни шороха, ни вздоха. Казалось, моргни хоть кто-то, и на него низвергнется сокрушительная лавина гнева.

И вдруг, в этой звенящей тишине, по коридору легкомысленной дробью разлетелся цокот каблучков. Как фривольный стишок среди бессмертных баллад он заставил головы поворачиваться и замирать в изумленном ожидании. Каблучки остановились за дверью.

Миг спустя раздался короткий стук, и в аудиторию заглянула Дартс. Всмотревшись в застывших студентов и, видимо, признав одногруппников, она тогда только вошла и, неловко поклонившись ван Феррину, протараторила:

— Светлого утра, магистр! Прошу извинить за опоздание. Впредь постараюсь приходить вовремя.

От такого нахальства ван Феррин окаменел. Впрочем, тут не только бесцеремонность Дартс сыграла роль: словно мало ей быть уродиной со шрамами, так она еще и взъерошенная прибежала, будто с младенчества не причесывалась, а форменное платье надела то, в котором «принимала» посвящение, — со сгоревшим рукавом и подпалиной на подоле.

На лице Леноры медленно расплылась широкая улыбка. Сейчас Дартс получит сполна! Так получит, что её, Леноры ван Симмер, позор превратится в пустяк, о котором все сегодня же забудут.

Бормоча под нос речь с извинениями, Лера бежала к учебному корпусу. Уже минут пять как ударил колокол, и, если Розалия не наврала, какой-то там магистр встретит «опоздунью» совсем не отеческими объятиями.

Не то чтобы они, эти объятия, были так нужны, однако проблем и без того хватало. Куда еще-то?

От одной мысли, как встретят ее однокурсники и преподаватель, внутри разливалась слабость. Ох и представление будет! Со внешним-то видом конфуз полный.

Чтоб побыстрее управиться, косу она расплетать не стала: промокнула волосы полотенцем, пригладила рукой да рванула на учебу. И форменное платье пришлось надеть то самое: как у погорелицы. Вредная кастелянша отказалась его заменить. Сказала через полгода приходить, да еще и отчитала, как малолетку, за испорченное в первый же день казенное имущество. Но не в сыром же являться! А других нет!

Хотя подозрительно это… Разве будут аристократки целых полгода в двух платьях ходить?

Впрочем, это все неважно. Сейчас главное извиниться и попробовать завоевать расположение магистра своими знаниями в арифметике.